Любовник Госпожи

Со стороны они казались обычной парой. Сай очень надеялся, что на Лесной площади не окажется знакомых Верховной Рыцарки. Достаточно отойдя от Адди с Иоми, Авайё, стараясь вести себя как ни в чём не бывало, оглянулась. — Я постараюсь незаметно снять с тебя ауры Верховной, но оставить их иллюзию, — она продолжила говорить на вьюжном. И правильно — мало ли, до кого из прохожих могли долететь обрывки беседы… — И после «ты» будешь якобы любоваться фонтанами. Так что времени у нас немного — не больше часа. Слишком долгая прогулка покажется неправдоподобной, Ммикё может полюбопытствовать, что «ты» здесь делаешь. Сай не ответил — Авайё сейчас лучше не отвлекать. Он только обернулся напоследок и посмотрел на Иоми, который всё ещё провожал его взглядом. Вообще-то Сай надеялся, что он согласится уйти. Допускал он даже, что пойдёт за ними и Адди. Но никак не ожидал, что откажутся оба. Он не был убедителен? Или «сынки монархинь» попросту не хотели перемен? Оппозиционерки отошли за пихты и продолжили неторопливую «прогулку» среди других отдыхающих. А уже через несколько минут Авайё удовлетворённо улыбнулась. — Всё получилось. Пора. Она телепортировалась их. Оказались они у неё дома, в гостиной — просторном приятном помещении со старинной мебелью, окна которого выходили на оживлённый проспект. Давненько же Саюрмал тут не был. А поменялась всего пара деталей — кресла стоят иначе и книг на полках стало больше. — Мои любовники пошли по магазинам, — заговорила она теперь на союзном. — Здесь только мы… Перекуси, Сай, — на одном из столиков появился сотворённый ей поднос с дымящимися кушаньями. — Неизвестно, когда в следующий раз нормально поешь. Саюрмал не стал спорить, и, подойдя, отломил кусок мясного пирога. Авайё телекинезом закрыла плотные нарядные шторы и зажгла пару неярких светильников. Гостиная сразу показалась сумрачной и неприветливой. — Такой пресный, — сообщил Сай, жуя, — будто сделан из Тьмы. — Ты же боишься. Как не поднять твой страх?.. Да, Тьму невозможно полностью вычеркнуть из памяти. Разумеется, я всё ещё прибегаю к ней. Особенно, если надо что-то быстро сотворить. — Выходит, я ем собственный страх? — он криво усмехнулся. — Радуйся, что не боль. Авайё села рядом. — Жаль, что Аддиан не согласился бежать. Он сильная магесса, пригодился бы нам… и мне. А уж что можно было бы сделать, получив Иоми! Уверена, Эльгаана бы захотела вернуть его. Уж я бы с ней смогла договориться… Сорвался почти что союз с Империей Солнца! Но, честно говоря, я и не рассчитывала на него. — Иоми рассказывал, что мать давно не обращала на него внимания. Напротив, пыталась от него избавиться, выгодно продать. — В тот раз ты сказал, что его продала Альтрина, — вопросительно глянула она. — Так считает Иоми. Но Ммикё вполне могла договориться и с Эльгааной… Я пытался получить его, — виновато посмотрел на Авайё Сай. — Иоми почти согласился со мной, но меня превзошла Ммикё. На следующий день после его приезда она повела царевича смотреть город. Наболтала ему, как у нас все свободны и равны, как все соблюдают справедливые законы… Уже ничего нельзя было сделать. Он поверил. Я надеялся, что Иоми хотя бы не сможет расстаться со мной. Но он выбрал её. — Лучше бы корил себя не за Иоми, Сай, — нахмурилась мастерица. — А за плохую игру. Почему Верховная догадалась? Чем ты выдал себя? Мы же так хорошо тебя готовили! Как ты умудрился напортачить после стольких лет? — Если бы я знал… — Ты вёл себя слишком неосторожно. Опять пытался переубедить её? Сколько мы говорили тебе, что почти столетнюю магессу Тьмы не может изменить какой-то юнец! Опять устраивал дискуссии? Намекал, что она не права? Удивительно, почему она начала подозревать только сейчас… — Не знаю, что именно Ммикё подозревает. Она лишь как-то почувствовала мою силу. — Или ты был слишком красноречив, мой мальчик. Вот она и поняла, каковы твои истинные взгляды. И поняла, какая стихия тебе ближе. А доказательств не было. Наверное, последние дни она следила за тобой. — Надеюсь, наша беседа не часть её плана… — подозрительно огляделся Саюрмал. — Госпожа могла якобы случайно обмолвиться вчера Аддиану, зная, что тот всё передаст мне. А теперь следить за мной, ожидая, что я приведу её к остальным. — Этого не случится. Ты уйдёшь сегодня же, — строго посмотрела она. — Сразу после того, как я закончу с аурами и наложу иллюзию тебе на лицо. И, несомненно, подправлю память. Верховная в любом случае выйдет на меня. Сразу после того, как «ты» уйдёшь с площади. И я готова отправиться на допрос. А вот остальных мы не подставим. Сай принялся за бульон. Спорить не было смысла. Он знал, на что шёл. И знал, что свои бросят его после первой же ошибки. Они не могли рисковать всем ради него одного. — Ты пытался воззвать к её совести, мой мальчик. Это тебя и погубило. Потому что у дочерей Тьмы нет совести. Боль и страх сжигают даже рядовых магесс восьмого элемента изнутри. А уж что постоянно чувствуют высшие! А что творится в душе настолько сильной повелительницы стихий как Ммикё… Дочери Тьмы умеют скрывать истинную сущность за улыбками, шутками, смехом, мнимой заботой, сладкими речами. Но это лицемерие. Единственное, что может заглушить их боль — чужие сильные эмоции, желательно, негативные. Иначе говоря, страдания. — Ммикё не только Тьма. — Якобы Огонь. Да, так она всегда говорит. А ты, равно как и остальные, охотно веришь… Тьма — самая сильная стихия. Её влияние на волшебницу попросту несравнимо с остальными. Тьма поглощает их полностью, какому бы элементу ни были они близки поначалу. Восьмая стихия хранит в себе память о страданиях целого мира. О всей боли — разумных существ, животных. Память о смерти и разложении. Память о страхе. И Тьма, словно книга, делится знаниями с дочерями. Якобы она, давая почувствовать чужую боль, учит их состраданию, милосердию, справедливости. Но на самом деле она озлобляет магесс, ожесточает их сердца. Да, дочери Тьмы охотно борются со злом… Вернее, со всем, что они считают им. В итоге они порабощают, подчиняют и уничтожают. Даже невиновных. Они «предотвращают» зло. Вернее, ненавидят всё живое и мстят за собственные страдания. И они страшны в своей мести. Сай торопливо жевал овощной салат. — Ммикё уже нельзя вернуть к свету, мой мальчик. У неё давно нет ни сердца, ни совести. Она — лишь тень восьмого элемента. У неё своё понимание справедливости. Не милующей, а карающей. И ты не мог на неё повлиять, как бы ни хотел… Править должна та магесса, которая не знакома с Тьмой. Тогда в нашей стране наступит гармония. Диктаторшу надо убрать, а не изменить… Переодеться можешь в комнате сына. Возьми что-нибудь из его вещей, — она поднялась и отошла к окну. — Я думаю поехать… — Нет, Сай, — перебила она. — Союзные дознавательницы вполне могут потягаться в мастерстве со мной. А уж если Ммикё лично захочет просмотреть мою память… Подумай, куда направишься, уже после того, как я уберу из твоей головы лишние сведения. Она закрыла глаза и замолчала. Саюрмал всё ещё трапезничая, понимал, что постепенно забывает лица знакомых, важные цифры, имена, обстановку комнат, названия улиц… Но Авайё не трогала долгие годы жизни у Ммикё. И теперь, когда в голове стало так просторно, воспоминания о Верховной Рыцарке стали ещё ярче. — Всё готово, — улыбнулась мастерица через несколько минут. — Теперь тебя и родной отец не узнает. Ты умный юноша, Сай. Уверена, сможешь спрятаться. Устроишься на фабрику в небольшом городке, найдёшь новых подруг. Надеюсь, мы встретимся… сразу после того, как Верховная ответит за свои преступления. — Спасибо за помощь, — сухо ответил он, поднявшись. — Главное, не забывай, что ты очень помог нашему делу, мой мальчик, — тепло посмотрела на него она. — Дед бы очень тобой гордился. Именно о таком внуке он и мечтал… Он был хорошим другом. А ты очень на него похож. Саюрмал, ничего не ответив, пошёл на второй этаж… В комнате убитого сына Авайё тоже ничего не поменялось. Стояла у окна кровать со знакомым малиновым покрывалом, на кресле лежали миленькие подушечки, расшитые бисером когда-то самим хозяином. На балконе по-прежнему стояли цветочные горшки. Только в некоторых из них растения давно высохли… Выбрал Саюрмал неприметные сапоги, тёмное пальто, которое село почти по фигуре, и большую сумку. К счастью, его покойный знакомый был примерно одной с ним комплекции. Старые вещи, те, которые помнило всё окружение Ммикё, Сай оставил прямо в шкафу. И, собрав с собой немного сменной одежды, он спустился. Авайё в гостиной уже не было. И Саюрмалу лишь оставалось покопаться в сейфе в коридоре. Взяв поддельные документы, он вдобавок прихватил побольше денег. Имел право, в конце концов. За годы он пожертвовал делу немаленькие суммы — Ммикё была щедрой любовницей, много выделяла на наряды и косметику. А после он бесшумно вышел и направился к вокзалу… В дороге Сай много думал. Прощаться ему было, по сути, не с кем. А если с кем и следовало — их стёрли из памяти. Дома у него не было уже как шесть лет, так что оставлять Город Ангелиц было и не жалко. После убийства деда их особняк отошёл государству. Сай ненадолго задержался в общежитии для выпускников Пансиона Истинной Мужественности, где до двадцати двух юноши могли бесплатно проживать (одна из ранних реформ Ммикё, которой она очень гордилась… её любимая социальная поддержка всех слоёв населения, как-никак). Он скоро попал к ней. Из бедности в роскошь. На собственное жильё он не копил. Во-первых, знал, что не в его положении привязываться к одному городу, во-вторых, непросто мужчине в Союзе Чёрной Розы собрать такую сумму. Да и вообще в Союзе без любовницы непросто. Взять хоть труд на фабриках, заводах и в конторах. Рабочий день по семь часов. А на улице без женщины нельзя появляться уже после обеда. Как же вернуться домой? Это проституты могут жить прямо на «рабочем месте». Тем, кому повезло больше, приходится хитрить и выкручиваться. Просить подругу или родственницу каждый день встречать. Но где же взять такую? Только если мать уж очень сердобольная или сестра излишне заботливая. Куда удобнее, если встречает хозяйка. Да, некоторые договаривались с коллегами за ответные услуги. Или за деньги. Но что же останется от жалования, если его раздать? Мужчинам, хоть это и не прописано в законе, платят в среднем раза в два меньше. Якобы те хуже работают. Это женщинам «надо семью кормить». И многим представителям «слабого» пола еле хватает на еду и одежду. Иными словами, общество вынуждает искать госпожу. А если она находится, значит, придётся готовить на всю семью, убирать, стирать… А в итоге всё равно остаться одному. Сай не сомневался. Так случилось с его собственным отцом-кукушем. Долгие годы тот терпел грубость и всё избраннице прощал. Терпел ради сына. Ради «любви». И что? Когда Саю было шесть, мать заявила, что любовник постарел и запустил себя. Не то, что юноши в рекламе или куртизаны в борделе. Обрюзг, оплыл, стал сварливым и глупым. Терпеть балласт она не хочет. А будущий потаскун, сын, то есть, ей тем более не нужен. Она, конечно, будет выплачивать ежегодно деньги на его содержание. Но не более установленного законом минимума. А минимум этот… смешно и сказать. Что было делать отцу? Сай не оправдывал его, но вполне мог понять. Тот не захотел прозябать в нищете, в одиночку поднимая ребёнка. Вот и отвёл Сая к деду. И хорошо. Что бы было, останься он с бестолковым папочкой… Саюрмал знал пару историй приятелей из Пансиона Истинной Мужественности, которые жили с отцами-одиночками. Если с новой хозяйкой папаши не повезёт — хоть караул кричи. То придёт хмельная, то оскорбит или даже поколотит. А то и тронет без разрешения (а что, всё равно сын потаскуна и станет таким же). А «заботливый» папуля будет рыдать и просить сына не обращаться к блюстительницам порядка. Иначе «судьба» его новая обидится и бросит его. Сколько таких историй можно услышать? Историй насилия, унижений… Сай не мог не стать частью оппозиции. Он отчётливо видел ту систему, которая и без прямых запретов успешно удерживала мужчин на их «природном» и «естественном» месте… Они, женщины, отрицали это. «Есть среди нас и хорошие», «не надо всех судить по каким-то преступницам», говорили они. Но продолжали покупать юношей в борделях, шутить по недоразвитый мужской мозг, всерьёз писать о «разной природе» полов, одному из которых положено подчинять, второму — подчиняться. Они продолжали покупать те товары, которые рекламировали полуголые юнцы, а сыновей убеждать, что их счастье и предназначение в отдыхе дома с детьми. Всю историю Союза они рисовали прелестников в соблазнительных позах. Ведь мужчине положено быть «прекрасным». Они писали книги о глупых и поверхностных мальчиках, мечтающих лишь о любви… А сколько дам в Союзе покупали газеты «для досуга»? По крайней мере, пока не обзаводились гаремом. Сколькие из них рождали спрос на систему, перемалывающую личности второго пола? Да, редкие из них говорили о равенстве. О свободе. Но почти никто — о мужчинах, судьбу которых женщины и сделали такой ужасной… Тем временем подлизы матриархата считали себя хорошими и правильными. Верили, что их жизнь, в том числе личная, сложится куда лучше. Они верили лжи… А если у них закономерно ничего не получалось, они винили в этом себя. Считали себя недостаточно красивыми, заботливыми или позитивными. Сами, мол, притянули к себе беды плохими мыслями. Они никак не могли взглянуть шире. И осознать страшную правду — вся власть в руках женщин, именно они диктуют обществу, каким ему быть. Они, подавив одинокие протестующие голоса, построили этот мир для себя. И у мужчины просто не может быть интересной и насыщенной жизни, если он даже не имеет права появляться на улице после наступления темноты, а на работе ему под выдуманным предлогом заплатят меньше. Если после появления у него детей его вряд ли возьмут на нормальную должность — всем нужна работница, а не папочка. Если он сам в глубине души считает себя глупым и неполноценным, верит, что он низшее существо, подверженное эмоциям и не умеющее мыслить логически. Если он не ценит дружбу между мужчинами, зато всё отдаст за подругу. Если на первое место он ставит не себя, а других. И мальчик просто не может быть счастливым. Если он не идиот. Да, правда горька. А несогласных система устраняет. Но разве это слишком страшно — оказаться выброшенным, обсмеянным или даже мёртвым? Не ужаснее ли всю жизнь оставаться рабом? Нет, Сай хотел быть свободным. Выезжая из Города Ангелиц по железной дороге, Саюрмал много глядел в окно. На массивные паровозы, на трубы заводов и фабрик, на дирижабли, что летели вдоль южной дороги… Всё здесь поддерживалось силами Тьмы. Без восьмого элемента не было бы тех цветущих городов Союза, о которых знал мир. Техника, транспорт, охрана порядка… Всё работало на Тьме. На страданиях заключённых. Всех, кто хоть раз оступилась. Свободные гражданки учились, работали, отдыхали, развлекались. Не нуждались ни в чём необходимом. Ведь ещё до Ммикё, зарождаясь, Союз взял курс на равенство классов и поддержку всех слоёв населения. Молодым — будущее, беженкам — помощь, старицам — стабильность. Система работала. И продолжала перемалывать всех, кто ей мешала… Саюрмал ехал в городок Жемчужный, который располагался почти в сутках езды от столицы, и в котором ему несколько раз доводилось побывать с дедом. Взял он отдельное купе в мужском вагоне — совсем маленькое помещение с небольшим окном, где и помещалась только кровать. И полки над ней. В дороге ему всё вспоминалась Ммикё. Нет, он знал, что однажды навсегда попрощается с ней. Но он всё-таки сомневался… Стоило ли убегать именно сейчас? А если диктаторша просто оговорилась, а сама вовсе не считала его магессой? Если это было лишь художественное преувеличение? «Сай горяч, как огненная магесса, Адди», а бестолковый принц передал не пойми что? И зачем он так просто оставил Иоми? Царевич куда умнее принца. Надо было найти слова, чтобы уговорить уйти хотя бы его. Да, времени на диспуты не оставалось, но надо было придумать хоть что-нибудь! Тогда бы остальные из команды… остальные… помощницы Авайё, в общем, не избавились бы так запросто от него самого, хорошего шпионки. Не выбросили, как отработанный материал, просто отправив в другой город… Добрался до точки назначения Сай на следующее утро. Остановился в дешёвом, но весьма приличном общежитии для юношей, взял скромный номер с общей уборной. Так ему и предстояло жить в ближайшие годы… В первый день он решил просто освоиться и погулять. А гулять тут было где. Небольшие чистые улочки, уютные магазинчики, несколько бурных рек, на которых и был построен Жемчужный. Вдобавок повезло с погодой — ярко светило солнце, а градусов было едва ли чуть ниже нуля. И, расстегнув пальто, Саюрмал прохаживался по набережным, думая, куда устраиваться завтра… — Птичка не знала… Сай чуть не подпрыгнул, узнав голос Ммикё за спиной. — …что она лишь в одной большой клетке. Он с ужасном обернулся. Это была она собственной персоной. Во всё тех же белоснежных одеяниях и со столь знакомой коварной ухмылкой. Саюрмалу подумалось, что можно попробовать телепортироваться хоть куда-нибудь, но глупая мысль сразу выветрилась — если Ммикё так запросто нашла его… — Мы познакомились, когда тебе было шестнадцать, Сай, — вкрадчивым голосом заговорила она. — Шесть лет. Шесть лет нашей удивительной любви! Потом взяла его под руку и повела дальше по набережным. Он нехотя пошёл с ней. — Внук весь в дедушку, — усмехнулась она. — Такой же отважный и пылающий. Я помню твоего деда, Сай. Хорошо помню. Как и всех по «Лесному делу». Их боль до сих пор со мной. Он не ответил. — Неужели ты готов запросто вычеркнуть меня из жизни? Неужели я так мало значу для тебя? — она остановилась, пронзив его ледяным взглядом. Внутри Саюрмала всё сжалось. Но виду он не показывал. — Явно больше, чем я для тебя. — Можешь не лицемерить. Я чувствую твои эмоции и читаю мысли. Наконец-то, Сай, можешь поговорить со мной совершенно искренне, — она продолжила путь. — Я просто хочу знать, что ты любишь больше — меня или свои убеждения. — Ты знаешь ответ. — Именно поэтому тогда я и выбрала тебя. Кандидатов было почти тридцать. Все пытались понравиться. Ты не был самым красивым из всех наивных доверчивых мальчиков, предложенных оппозиционерками мне на растерзание, но какой же горел в тебе огонь! Сила духа, харизма. Они раздразнили моё воображение. Она снова остановилась и, обняв его за плечи, повернула к реке. Сай, испуганный и удивлённый одновременно, молчал. — Да, ещё шесть лет назад я, обойдя защитные ауры, раскопала твою настоящую память. Накануне доверенные лица предупредили, что оппозиция хочет подложить ко мне в постель шпионку. А тут перед носом начинаете вертеться все вы. И особенно ты — горячий, мятежный. Уже приглашая тебя впервые прогуляться, я всё знала. А память помогла увериться. Я решила поиграть в вашу игру. Шесть лет подряд я читала замыслы врагинь из ближайшего источника! Да, узнавала я немногое. Они забирали у тебя информацию, деньги и ничего не давали взамен. Кроме чувства, что ты живёшь не зря… Дарили тебе фантазию, будто ты борешься за благое дело, за равенство. А не просто за власть другой женской группировки. Ммикё вдруг коварно рассмеялась. — Ты умеешь отыгрывать роли. А ведь я тоже умею, Сай! Наши отношения были такими пикантными! Ко мне в постель пришёл борцун! Должна же я была хоть раз отведать и борцуна в конце-то концов! Трепещущую птичку в цепких лапах… Власть любопытная штука. В здоровых отношениях мужчина добровольно передаёт власть над собой даме. В прочих недобровольно. А я весьма властолюбива. Так что с удовольствием забирала через наши отношения твою власть над собственной жизнью, твою силу, неуёмное желание бороться. Забирала у вас глупые попытки свергнуть законную правительницу… Ты думал, я подделала выборы? О нет. Он снова не ответил. — Народ благоволит мне. Он избирал меня три раза подряд. Потому что народ — как мужчина. Он любит силу. Любит подчиняться. Любит порядок. Как и все «зверства», «несправедливости», которые я устраиваю. Он молчаливо одобряет их. А я лишь исполняю его волю, — её лицо озарила искренняя акулья улыбка. — Да, я и есть воплощённая воля твоей родины, Сай. Я куда честнее и принципиальнее, чем тебе кажется. Куда честнее даже тебя. — Это не так. — Я хотя бы не вру себе. А ты врёшь. Якобы ты хотел мести. Но я прекрасно понимаю, почему ты стал одним из добровольцев. Потому что судьба одинокого борцуна нисколько не привлекала твоё честолюбивое шестнадцатилетнее сердечко. А так ты мог попасть к самой Верховной Главнокомандующей! Но не как глупый «подлиз матриархата». Ты заключил сделку с совестью, сел на два трона одновременно. Получил и славу Первого Рыцаркарька, и зависть бывших однокурсников, и роскошные наряды, прекрасный дом, изысканную жизнь. Щедрую любовницу. Но не предал идеалы. Ты был на высоте. О, я понимаю тебя. Раз нам обеим нравился этот союз, видимо, в чём-то мы похожи. Ммикё обняла его покрепче. — Вас, борцунов, недооценивают мои ближайшие волшебницы. Вы для них клоунессы, у которых всё равно ничего не получится. Именно поэтому Верховная Рыцарка я, а не они. Я очень внимательно наблюдаю за политессюками. Ведь они подкапывают порядок изнутри. Я за всеми внимательно наблюдаю… Ты полностью раскрыл себя в последнее время — слишком много лозунгов летело из твоих уст. Мне пришлось тебе подыгрывать, делать вид, будто что-то подозреваю. Но… я не ожидала, что ты решишь сбежать. Такой отважный, а удрал из-за одной фразы! Да уж, мужская логика — загадка. Вообще-то я планировала припугнуть тебя, заставить вести себя осторожнее… Честно говоря, я надеялась, что наши отношения продляться ещё очень долго. — И что ты намерена делать теперь? — Предложить выбор. У тебя есть два трона, Сай. Можешь вернуться. Стать моим информаторкой, из-за чего я буду иметь полное право не отдавать тебя суду. Да, ты откажешься от идеалов. Вернее, «идеалов». Но у вас всё равно ничего не выйдет — любая хорошая власть контролирует несогласных. И я прослежу, чтобы они не вышли из логова на революцию. Так что твоя жертва будет бессмысленной… Либо можешь пойти на допросы как шпионка, который работал против законного правительства. И на годы оказаться в заключении. На какой трон сядешь? — На второй. Она ненадолго задумалась. — Какая твёрдость! И чего ради? Что ты защищаешь? — её голос стал недовольным. — Взгляды, идеалы? А может кучку властолюбивых женщин, которые хотят править вместо меня и моих сторонниц? Подумай, отчаянный повеса, ты же вроде такой умный! Они просто использовали тебя. Использовали таких, как ты! Спорить, доказывать что-то? Зачем? Разве Ммикё готова измениться? — Считаешь, Авайё хорошая, я — плохая? Ой, знал бы ты, что она вытворяла в молодости! — Госпожа хохотнула. — Да, я в курсе, ведь когда-то мы были подругами. Долго служили вместе в одном элитном отряде. Она же рассказывала? Авайё уважает мужчин — так она поёт? Шутки смешнее и придумать нельзя! Я никогда не опускалась до всего, что делала она. Потому мы и поссорились когда-то. Я научилась подчинять себе Тьму, Авайё утонула в ней… Наши пути разошлись. Знаю, она говорит примерно противоположное. Как же иначе!.. Ну ладно, дело не только в ней. Ещё и в её соратницах. Саюрмал по-прежнему молчал. — Задумайся хотя бы, что было в головах у твоих «подруг». Тогда, в ту ночь… Они понимали, что выводить юношей на Лесную площадь опасно. Но повели нарушать закон. Обманули, будто всё разрешено. Считаешь, они не догадывались, что это может закончиться плачевно? Что такая скандальная акция может подтолкнуть власть как пойти на уступки, так и устроить жёсткий ответ? Собственно, потому Авайё теперь и пьёт — понимает, что сама рискнула сыном. Пожертвовала его своим амбициям. — Она надеялась, что всё кончится иначе! — А если точнее — ждала, что будет выглядеть прогрессивной и смелой в глазах общественности. Будем честны, оппозиция сейчас довольно слаба. Моё правление почти всех устраивает, — самодовольно ухмыльнулась она. — Мало кто жалеет, что победила не другая кандидатка. А тогда клуши во главе с Авайё надеялись заполучить симпатии народа. Стать популярнее за счёт вас, мужчин. Которые аж ночью будут прыгать полуголыми и что-то выкрикивать! Они просто облапошили вас. А мальчики и рады развесить уши! Свобода, права… Разве сейчас у вас мало прав? Заканчиваете Пансионы, можете работать, иметь свои деньги, жить друг с другом. В какой ещё стране мира у вашего пола столько возможностей? Но беспредела не надо. Неполноценным необходимы разумные ограничения. Саюрмал поморщился — за годы он достаточно наслушался оскорблений, которые приходилось с улыбкой проглатывать. Но теперь с него хватит. — Твои дорогие «соратницы» в итоге придут к этому же мнению, — продолжила диктаторша слегка насмешливо. — Если победят (чего не случится). Ну может примут для начала парочку законов для юношей. Те мало что поменяют… Думаешь, я мало знаю об их настоящих планах? Мои завистницы просто привлекли мальчишек красивыми сказками. Много наобещали, а взамен дадут жалкие крохи. Если вообще что-то, кроме проблем. — Всё равно что-нибудь изменится к лучшему, — отозвался Сай. — Если ты уйдёшь. — Или к худшему? Много ли ты знаешь о тех, кого защищаешь? И чего ты добьёшься, храня им верность? Не проще ли вернуться ко мне и постараться переубедить меня? — Если бы я мог тебя убедить, уже бы это сделал. — Думаешь, меня наши отношения совсем не изменили? — спросила она многозначительно. — Не похоже… — Выходит, веришь в Авайё больше, чем в меня? А как же любовь? — осведомилась Госпожа то ли искренне, то ли с издёвкой. — Да и посмотри на всё с другой стороны — Лесная площадь отрезвила некоторых. В следующий раз юноши хорошо подумают, прежде чем помогать оппозиционеркам. И многие усвоили урок, оставили всю эту чушь и начали заботиться о собственной жизни. Искать достойную хозяйку и строить с ней гармоничные отношения. А не бесплатно обслуживать интересы авантюристок, неудачниц, а то и откровенных маргиналок… Мужчинам не стоит участвовать в такой борьбе. Те лишь расплатились за свою дурость. И твой дед тоже, — строго добавила она. — Он был слишком наивным. Загубил и тебя. Сай нахмурился. — Лучше нас знаешь, как нам бороться? И, по-твоему, умно баранам слушать советы волчицы? — Волчицы… Есть тебя в моём доме никто не собиралась! — возмутилась Ммикё. — Я окружила тебя роскошью, заботой. И вовсе не держала в клетке — мог и уйти, если бы захотел! Разве это похоже на участь барана? Разве я когда-нибудь обижала тебя? И ты не был счастлив со мной, с «диктаторшей», которая злодейка и «воплощённая Тьма»? А что они тебе дали, кроме слов, Сай? И что могут дать? Неужели ты веришь, будто они вправду хотят сделать мальчиков ещё более «свободными»? Это не выгодно государству и не выгодно им самим. Того, чего они вам наобещали, никогда не будет. Они просто знали, что их идеи непопулярны. Вот и добавили в программу пункты про «права мужчин». Решили привлечь образованных бездельников, — заговорила она злее. — А вы и поверили… Что ж, с помощью тебя было проще следить за их гнёздами. Как же самонадеянны далеко не самые могущественные мастерицы магии! — издевательски хохотнула она. — Они не знали, насколько сильна их Верховная Рыцарка! Вы все верили в нелепую мечту. Ты, как и твои лодыри-единомышленники, годами грезил о мутной «свободе». Ваши «подруги» — о власти, которая достанется им легко и просто. Вы были слишком заняты, чтобы заподозрить правду. — Я всё равно не предам свои принципы. — Что ж, я должна была попытаться… — её тон стал холоднее. — А ведь знаешь, я надеялась, что рано или поздно ты признаешься. Начнёшь работать на меня. Надеялась, ты вправду увидишь картину целиком… Тебе не хватило мозгов выбрать правильную сторону, Сай… Несомненно, ты считаешь, будто я кровожадная деспотка, которая бесконечно лжёт и лицемерит. Но я вижу прошлое, чувствую настоящее, могу предполагать, какое нас ждёт будущее. Я знаю, что из себя представляет наша родина. Моё сердце принадлежит ей, а её пока что — мне… И нет, ты не на верной стороне. Ты лишь слабая магесса Огня. Владей ты Тьмой как я — и смог бы меня понять. Она бы открыла тебе правду… Подумай, Сай. Принципиален ты или просто слишком горд. Ммикё отвернулась. А за её спиной тут же появилось несколько воительниц из особого батальона. — Я сама нашла его, — ледяным голосом сообщила магессам Госпожа. — Можете забирать. Она телепортировалась. Сая обездвижили огненные ауры.