Запрет на любовь

ДэДжи никогда не отличался особой нежностью. Он был груб, резок и решителен, но иногда что-то живое мелькало в его движениях, манерах и походке. Везде, но только не в глазах. Они были тёмно-серыми, бездонными, совершенно пустыми. В них можно было погрузиться с головой и тонуть...тонуть без конца. Они были мёртвыми и обжигающе-холодными. Такие глаза называют стеклянными. Они вроде и есть, но их будто бы нет. Кажется, что единственная их функция - это зрение, но никак не чувства. Но есть одна единственная эмоция, которую они умели выражать. Гнев. Когда ДэДжи злился или был раздражён, он бросал суровый, пугающий взгляд из-под лобья и как минимум у человека пойдёт лёгкая дрожь по коже. Тело ДэДжи было несвойственно обычному человеку. Оно казалось необычайно острым, словно только что выточенная катана. Плечи, ключицы, талия, всё, на что не посмотришь, заставляло зажмуриться и отвернуться. Человек, мельком посмотревший на него, резал взгляд об эти острые черты. Выступающий позвоночник и лопатки были похожи больше на обрубки шипов и крыльев, а рёбра, казалось, скоро порвут призрачно-бледную кожу. Его лицо не требовало  нанесения макияжа, ибо на нём не было изъянов. Волосы были серебристого цвета и это единственное, на что можно было смотреть без боли. Они были мягкими и послушными. В детстве омегу часто дразнили, с ним никто не хотел дружить, играть и общаться. И с сомнением можно было назвать его волком-одиночной: больно хилый на вид он был для такого сурового хищника , но внутри него таился тот дикий зверь, готовый уничтожить всех и всё, что мешало ему на пути. Сейчас он сидел в пустой кухне и сверлил стену своим пустым взглядом. Перед ним стояла кружка уже остывшего кофе, накрытая сверху бледной ладонью. — Ты не мой папа... — тихо бормотал он себе под нос слова Тэхёна — Не мой. Нельзя сказать, что он был расстроен этим, просто не ожидал, что Тэ так скоро скажет это. Он его не любил. И речь идёт о любви папы к сыну, этого тёплого, светлого чувства, его... не было. В комнату тихо зашёл МокСун. Омега вздрогнул. Минуты две в воздухе висела звенящая тишина, прерываемая лишь глубоким тяжёлым дыханием. — МокСун, у тебя есть семья? — Ч..что? — оторопел тот и робко развернулся к господину лицом, заводя руки за спину. — Семья. Дети. Муж..? — ДэДжи тоже повернулся и упёрся взглядом в растерянные синие глаза. — Н..нет. Когда мне.. — Почему? — Я же всё время здесь. Не успел просто. — Просто... — хмыкнул Ким — Ты так легко об этом говоришь, будто семья не является необходимостью. Ты вообще когда-нибудь любил? Сун воткнул взгляд в пол и непроизвольно сжал полотенце за спиной, что нащупал на ручке шкафа. Любил. Но любил так давно... * Человеком тем был парнишка , на пару лет старше его, служащий садовником при дворе семьи Ким. Простой альфа с редкими веснушками и тёмными кудрями в его непослушных волосах, которые он так любил пропускать сквозь пальцы. Яркая улыбка всегда могла развеселить омегу, а его ровный бархатный голос пускал по телу мелкую дрожь. МокСун появился в том доме позже него и боялся выходить на улицу какое-то время, поэтому познакомились они намного позже. И только спустя долгие четыре года общения, дружба переросла в нечто намного большее. И всё было прекрасно. Эти десять лет, что были они вместе, МокСуну казались прекрасным сном: побеги из дома в три часа ночи и возвращение в него только под утро, разговоры через решётку окна, тёплые руки на щеках и мокрые поцелуи в лоб.. Прекрасно. Казалось бы, что может пойти не так? Их мир рухнул, когда однажды ночью в дом ворвались люди в чёрных масках и оружием в руках. Последнее, что помнит МокСун — дуло, направленное на него, затем резкий, оглушительный хлопок и сильные руки, прижимающие его к своей груди. Он...спас его. Но погиб сам.. С тех пор омега не влюблялся ни в одного человека, храня слова нежности лишь для одного, который умер.. * — Почему ты молчишь? — ДэДжи выдернул его из мыслей — Стой. Ты что, плачешь? Он вздёрнул бровью, разглядывая скопившуюся в уголках синих глаз солёную жидкость, что была для него чужда. — Простите...я не в силах ответить вам.. — омега быстро отвернулся и утёр краем полотенца, что нещадно сжимал в руках у себя за спиной, горячие слёзы. — Хорошо, — ДэДжи вернул взгляд к остывшему кофе. Он понял всё: что омега по-настоящему любил, что случилось что-то ужасное, и что он безумно скучает по нему. Это настоящие чувства.

***

— Тэ, что случилось? — спросил Чон, подходя к одиноко стоящему в стороне омеге и бросая рюкзак на ближайший подоконник — Кто тебя обидел? Кому надо морду разбить? Он немного присел и поднял голову, ища встречный взгляд карих глаз, что сейчас так умело скрывались за густой тёмной чёлкой. — Всё в порядке. Прошу, не лезь в это дело, — буркнул Ким, поворачивая голову вбок. — Тэхён. Это не смешно. Я не могу смотреть на тебя в таком виде. В чём дело? — выпрямился Чон. — С родителями проблемы. — Расскажешь? Тэ недоверчиво обвёл взглядом это существо, что улыбнулось ему так невинно, показывая передние зубки, словно кролик. Омега тяжело вздохнул. — Ладно... Пошли, — он оттолкнулся от стены и потянул друга за рукав. Ким повёл его сквозь коридорную толпучку сонных, словно мухи, студентов и оказался с ним за дверью аварийной лестницы, которую чаще называли чёрной. Всё остальное время до надоевшего звонка они разговаривали. Тэхён не плакал, нет. Его глаза пустые, потускневшие, а душа раздавлена, он в который раз убедился в бессердечности родных людей. — Я могу чем-нибудь помочь? — грустью в голосе спросил Чон. — Нет. Не влезай в это. Тебе же хуже будет, — покачал головой Ким — Лучше просто будь рядом, если хочешь как-то пособить.. —Хорошо, — заключил Чон и повернул голову в сторону задребезжавшего так внезапно звонка — Пойдём, иначе не впустят. — Иди, мне нужно немного прийти в себя. — Но.. — Иди, Чон. Гук постоял немного в ступоре, но всё же несмело вышел за дверь. — Господи, как меня всё задолбало... — полушёпотом произнёс омега. Его голос отдался еле уловимым эхом, отскочившим от облезлых, уродливых стен. Тэхён трёт пальцами переносицу, желая унять головную боль, что выходит плохо. Откуда-то сбоку доносится скрип дверных петель. — Чон, я же сказал, иди, — он поворачивается на звук — Я скоро ... — и замирает — ..приду... На пороге стоял Хосок с какой-то маленькой коробочкой и зажигалкой в руках. — Какая встреча, — съязвил он и живо натянул на лицо ядовитую улыбку. — Что ты здесь делаешь? — Тебя это не касается. Мне надо идти, — опустил глаза омега и уже собирался уйти, как его путь перегородила крепкая грудь. — Не спеши. Постой со мной, — ухмылка снова скользнула по губам, а крепкая рука легла на внезапно ослабевшее омежье плечо. — Хосок, пусти, — попытался вырваться Тэхён, резко дёрнувшись. Не помогло. — Не быкуй. Просто стой здесь, — уже более твёрдо сказал альфа, вытаскивая тонкую сигарету из пачки. Медленно поднеся её ко рту, он чиркнул зажигалкой и затянулся, блаженно прикрывая глаза.