Позволь мне любить тебя

      Владимир проводил гостей и устало сел в машину. Никита, не задавая ни одного вопроса, медленно выехал с парковки и повел автомобиль в ночь. Завтра Корф позволил взять себе выходной. Он устал, к тому же вернулась головная боль, будто опять получил удар от Христофоровича. Необходимо выспаться и отдохнуть. И подумать.       Дом встретил его тишиной и гостеприимным теплом. Сняв пальто, Владимир остановился в прихожей и осмотрел открывающийся вид на гостиную. Аскетично, по-мужски строго, без ярких акцентов. Интересно, что бы изменила в его квартире женщина? Что бы сделала Анна? Появились цветы, наверное, яркие подушки на сером диване, игрушки. И дополнительная пара тапочек в прихожей, шарфик на вешалке, сумочка эта синяя, что была у нее в их последнюю встречу. И он бы снимал туфли, немного отодвигая ее сапожки. Но этого никогда не будет, пока он не расскажет ей правду. Но и тогда она может не простить его.       Владимир скинул пиджак и тяжело опустился на диван, откинувшись назад и закрыв глаза. Анна... Как ликвидировать этот договор? Как сказать ей об этом? Она хранит верность своему незнакомому любовнику, потому что... потому что даже в этой гнусной ситуации остается порядочной девушкой. После сегодняшнего разговора в ресторане он со всей ясностью понял, что ее оболгали, обведя вокруг пальца и ее, и его. Владимир перебирал в памяти все, что хранилось там до мельчайших подробностей. Как она тогда сказала, но он не обратил внимания на ее фразу? «Кажется, условия ставили вы, я только соглашалась с ними». А ведь она сразу ответила на все его вопросы, но мыслить рационально рядом с ней в ту первую ночь он не мог, а потому пропустил это замечание мимо ушей.       Она не ставила никаких условий, не говорила ничего и никогда о деньгах, жилье, прислуге, дополнительных счетах и прочем. Она согласилась стать любовницей отцовского кредитора, только чтобы спасти семью от разорения. Но этого оказалось мало. Теперь эта невинная девушка носит его ребенка. И над ней висит дамокловым мечом знание, что после разрешения от бремени малыша у нее отберут, а ее лишат всего и просто-напросто выкинут из его жизни. И как сейчас все это исправить? И наказать тех, кто все это усугубил?       Владимир поднялся и, шаркая ногами, медленно пошел в спальню. Большая деревянная кровать, холодная и одинокая. Здесь никогда не было женщин, он предпочитал встречаться со своими любовницами в их квартирах или снимал номер в гостинице. Он никогда не хотел, чтобы в его постели, в его квартире была женщина, но этим одиноким холодным вечером уставший, измотанный и не совсем здоровый он мечтал только об одном - лечь в постель, обнять Аню и уткнуться носом ей в живот. Чтобы она выслушала, чтобы приласкала, чтобы пожалела. И у него тотчас бы появились силы, и он целовал ее всю, и если бы она позволила, любил ее столько, на сколько хватило бы сил. А после этого они бы уснули и проспали без сновидений до самого утра. А утром к ним заглянуло бы солнце, и они долго нежились в постели, смотрели телевизор и пили кофе с вкусными круассанами. Мечты...       Он сел на кровать и стал медленно снимать рубашку. Пуговица на рукаве никак не хотела расстегиваться, Корф уже готов был вырвать ее с куском ткани, как вдруг зазвенел телефон. Он протянул руку и чуть не вскрикнул. На мониторе светилось любимое имя – «Анна». Он глубоко вдохнул и включил связь.       - Да, слушаю вас.       - Владимир Иванович, это Анна, Анна Платонова. Простите ради Бога, что так поздно, но я только узнала и не могла не позвонить. Владимир Иванович...       - Да, Анна, я слушаю.       - Владимир... Иванович... я хочу... я поздравляю вас с днем рождения. Еще раз извините, что поздно, но так получилось.       - Аня, - перебил он ее, вдруг понимая, что сейчас глупо улыбается, да и зрение почему-то сделалось хуже, все предметы расплывались и лампа стала светить не так ярко. - Аня, это самое долгожданное и самое приятное событие за весь сегодняшний день. Я так благодарен вам за звонок, вы себе даже представить не можете.       - Правда? - удивленно ахнула девушка. - Я очень рада, что смогла порадовать вас. Но уже поздно, вы устали, праздники очень выматывают. Владимир Иванович...       - Да.       - Спокойной ночи, пусть вам приснится что-то светлое и доброе, - и она отключилась.       Корф перебросил телефон через голову, упал на спину, раскинув руки в стороны и широко улыбаясь. Аня! Девочка моя любимая! С днем рождения... пусть вам приснится... Теперь он сможет быстро уснуть и проспать до самого утра. Чтобы утром встать с ясной головой и четко продуманным планом действий.

***

      Пятница у Марии Алексеевны Долгорукой не задалась с самого утра. Сначала оказалось, что ее не могут принять на маникюр в любимом салоне в то время, когда ей было удобно. Она была вынуждена ждать почти час, пока какой-то молодящейся суке нарисуют на её когтях все, что той заблагорассудится! Потом выяснилось, что обслуживать в долг ее не будут, поэтому пришлось выложить несколько тысяч наличными за работу мастера, а это пусть и небольшие, но непредвиденные расходы. Затем ее карточка по необъяснимым причинам оказалась заблокированной, и бирюзовый брючный костюм, так подходящий по цвету к ее глазам, остался в бутике на проспекте.       Но потом началось что-то совсем невообразимое! Её отказались обслуживать в ресторане на набережной, потому что у гостьи не было наличных, а карточка все также заблокирована. Ее звонок в банк окончательно выбил почву из-под ног. «На вашем счете нет денег, ничем помочь не можем, извините». Что значит - нет денег? А куда они подевались? После вчерашних покупок на этой карте оставалась кругленькая сумма от тех денег, которые ее племянник якобы перевёл на имя этой твари, что каталась сейчас как сыр в масле!       Когда она задумала этот фокус с договором, чтобы официально вышвырнуть эту малолетнюю дрянь из своего дома, она и думать не думала, что все обернется таким образом. Зная Корфа, она надеялась, что он набалуется и выкинет эту девицу на улицу, а обратно в дом Долгоруких ее не приняли бы ни под каким соусом.       Если... Нет, не так! Когда! Когда компания выйдет из кризиса, она будет принадлежать исключительно Андрею, и ни о каком разделе имущества между детьми и речи быть не должно! Андрей мужчина, в конце концов, ему в будущем и так нелегко будет, учитывая его зависимость от обезболивающих средств. Пусть этот несносный Корф-младший говорит, что хочет, но Андрюша никогда не был наркоманом, только сильные боли заставили его окунуться в этот кошмар! А все потому, что мальчик упал с моста из-за этой дурочки! Ей-то что, все зажило как на собаке, а Андрей получил сильные ушибы, еще немного - и сломал бы бедро!       Как бы ей ни было тяжело делать это, но звонить Корфу придется. Хотя бы для того, чтобы он перевел деньги на карточки, а заодно пусть разберется с банком. Это же надо, какая наглость – нет денег!       Пришлось заплатить за единственную чашку кофе, иначе занимать столик в этом ресторане нельзя. Будто тут посетителей выше крыши! Мария Алексеевна достала телефон, заодно полюбовавшись на свои аккуратные ноготки - все-таки работа стоила тех последних наличных. Сделала несколько вдохов, как учил ее тренер в клубе йоги, и набрала номер племянника. Главное говорить спокойно, убедительно и не спорить - Владимир этого никогда не терпел.       - Да, - равнодушно отозвался Корф.       - Володенька, как я рада тебя слышать! Скажи, мы можем встретиться и поговорить?       - Извини, тетя, но я нездоров, поэтому давай поговорим так, по телефону.       Нездоров? Да он всегда был здоров как бык, в отличие от болезненного Андрюши. Еще не хватало, чтобы он начал тратиться на свое здоровье, нынче это дорого, а значит, он запросто может отказать их семье в финансовой помощи. Как это всё некстати!       Она сдержанно, глубоко вдохнула и невинно бросила:       - А ты надолго заболел? Мне понадобилась твоя помощь, Володя.       - Если я смогу, я и так помогу, тетя. Говори, в чем проблема.       - Ну, хорошо, - быстро придя в себя, Долгорукая заговорила слегка обиженным тоном, немного надувая губы, будто собеседник мог ее видеть: - Понимаешь, тут что-то происходит с моими карточками. Володя, они заблокированы, ты представляешь? Я не могу ничего купить, не поесть нормально, вообще ничего, понимаешь?       - Сочувствую, тетя, но карточки эти не твои и заблокированы по моему требованию. Мне стало известно о... о том, что вы меня обманули. А посему наш договор считается недействительным, все счета на имя Анны Долгорукой аннулируются. Адвокаты моей компании пришлют вам все документы по электронной почте. И мой вам совет. Постарайтесь найти весомые объяснения ваших действий. Надеюсь, вам не надо напоминать, что долги Петра Михайловича я выкупил, компания принадлежит мне и все равно несется под откос, а твой муж не торопится что-то исправлять.       - Володя! - испуганно затараторила Мария Алексеевна, пропустив мимо ушей замечание о муже и его компании. - Что ты такое говоришь? Какой обман? Ты же ничего не знаешь о ней! Это она тебе наговорила гадостей, чтобы очернить нашу семью, а на самом деле...       - Довольно! - угрожающе пророкотал Корф, и Долгорукая поняла, что перегнула палку. – Я не говорил с ней о вашей семье, мне нет дела до этого. И я повторяю еще раз – возвращайте Андрея, пусть немного поработает в этой жизни, тогда и тратить будет меньше и с умом. У меня всё! Больше мне не звони, а деньги на свои нужды попроси у мужа.       Трубка как-то странно пиликнула и замолчала. Что значит – больше не звони? А где она возьмет необходимые ей суммы? И как теперь жить? А все эта дрянь! Это она рассказала ему всю правду, невинная овечка. Ну ничего, ты еще пожалеешь, что на свет народилась! Я тебе устрою такой пышный уход, что смерть твоей недалекой умом мамаши покажется праздником!       Трясущимися от возмущения руками она набрала номер падчерицы и когда услышала слабое «да», закричала в трубку:       - Это ты, дрянь, рассказала ему о нас? Ты понимаешь, что он разорвал договор с нашей семьей и теперь твоему отцу грозит банкротство? Он даже встретиться со мной не хочет, сказал, что все документы передаст по почте! Ты ни на что не годна, даже на то, чтобы с тобой переспал нормальный мужик! Ты неблагодарная тварь, если не помнишь все то добро, что делали для тебя я и твой отец! Вместо того, чтобы сдать тебя в интернат, тебя оставили в семье, кормили, поили, одевали, ты занималась языками, училась в элитной школе, тебя зачислили в серьезный вуз, а ты вместо благодарности за всё это продолжаешь делать гадости! И не смей возвращаться домой, я на порог тебя не пущу, у нас с Петром больше нет дочери!       Она продолжала что-то еще кричать, но вдруг поняла, что она говорит с пустотой. Долгорукая оторвала трубку от уха и увидела, что разговор давно прерван. Она опять набрала номер, но оператор сообщил, что абонент находится вне зоны сети. С ней не хотят разговаривать? Ее номер теперь заблокирован? Ну ничего, главное она успела сказать и теперь может надеяться, что больше никогда в этой жизни не услышит это гадкое имя «Анна»!       «Господи, скажи мне, что это правда? Я прошу, я умоляю тебя, Господи! Дай мне знак, что я свободна, что больше никогда мне не придется делить постель с незнакомым мне мужчиной. Я не хочу сказать, что мне было гадко, ужасно или противно, но это было неправильно. А теперь, когда в моей жизни появился Владимир, я вправе просить частицу счастья, немного любви, ласки и нежности от реального мужчины, что так сладко целовал меня в лифте. А я не имела права ответить. И пусть мое счастье продлится совсем недолго, но я согласна на все, лишь бы он был рядом со мной. Я расскажу ему все свои секреты, открою свою тайну, я не буду скрывать от него свою беременность, и если он сможет принять и понять меня, я отдам ему всю себя и всё, что у меня есть».       Анна прикрыла глаза и положила ладошку на живот. «Мой маленький! Теперь никто не посмеет тебя отобрать, обидеть или унизить! У тебя есть настоящая мама, надеюсь, что будет папа. И может быть, когда-нибудь у тебя появятся брат или сестричка. Я буду любить тебя не меньше, чем любят своих детей другие мамы. Я постараюсь дать тебе всё, что только смогу. Несмотря на то, что я так и не увидела твоего отца. Он отказался от тебя, но я никогда не отвернусь и никогда не пожалею, что ты есть у меня. Я люблю тебя, мой драгоценный, и буду любить всегда».       - Интересно, какой график или сводная таблица вызвал у вас, Анна Петровна, такой экстаз?       Анна медленно приоткрыла один глаз и увидела склоненную набок голову Писарева, что сидел на корточках перед ее столом.       - Сергей Александрович, я так счастлива, - прошептала Анна, - вы себе не представляете! Я теперь могу делать, что захочу, и жить так, как посчитаю нужным. Вы, наверное, меня сочтете сумасшедшей, но я все эти месяцы жила под таким грузом, а теперь...       - А что, собственно, произошло?       Анна открыла рот, но потом загадочно улыбнулась и помотала головой.       - Ну ладно, пусть это останется вашей тайной, но наш уговор остается в силе, не так ли?       - Какой уговор? - испуганно спросила Анна.       - О, женщины! Нет памяти и не будет! - пафосно произнес Писарев. - Кто обещал мне, что я буду первым, кто узнает о том, что он там внутри начал играть в футбол?       Анна игриво подняла одну бровь и тихо прошептала:       - Я боюсь вас огорчить, Сергей Александрович, но что-то мне подсказывает, что футбола не будет.       - Чего-о-о? - непонимающе протянул начальник отдела.       - Там девочка, и она будет танцевать.       Писарев скривил губы и подозрительно посмотрел Анне в лицо, потом несколько раз хлопнул длинными ресницами и с улыбкой заявил:       - И ничего-то ты в детях не понимаешь, зуб даю! Пацан там, вот увидишь! – после чего резко встал и с тихим свистом удалился в свой кабинет. Через несколько секунд дверь отворилась и грозный начальственный голос произнес: - Работай давай, а то пожалуюсь на тебя генеральному, будешь знать.       - Ябеда, - тихо себе под нос прошептала Анна и вздрогнула от далекого возгласа:       - И я все слышу, между прочим!       Анна улыбнулась, облегченно выдохнула и энергично застучала по клавиатуре - квартальный отчет никто не отменял.