Позволь мне любить тебя

      Яркое июльское солнце пробивалось сквозь прикрытые жалюзи, будто говоря – это там у тебя прохладно и тихо, а тут за окном шумное жаркое лето, и скоро ты выйдешь из своего офиса и окунешься в это подрагивающее марево, что искажает все вокруг, заставляя дышать глубоко и часто.       Анна отошла от окна и в сотый раз посмотрела на часы, висящие над кабинетом Сергея Александровича. Вот уже неделю она не видела Володю. Он опять уехал с проверкой в Двугорск, и Анне приходилось переносить жару, жажду и вернувшуюся небольшую тошноту в одиночестве. И пусть жара ее не очень-то и донимала благодаря освежающему действию домашних и автомобильных кондиционеров, но вот со своей тоской по любимому она ничего поделать не могла.       Она села в кресло и качнулась из стороны в сторону, положив ладошку на живот. Анна старалась не носить обтягивающую одежду, но все равно ее стройное тело выдавало свою хозяйку с головой. А в последнее время у нее немного изменилась походка, стали отекать ноги к вечеру, а потому страшно не хватало нежных рук Володи, которые разминали и массажировали ступни, когда они оказывались дома или ехали в машине.       За прошедшее с той праздничной вечеринки время у них сложились некоторые традиции. Каждую пятницу, если Корф не уезжал по делам или в командировку, он забирал Анну с работы и увозил в свою «пещеру», как он теперь называл все еще холостяцкую квартиру. Переехать совсем к нему Анна отказывалась, боясь потерять ощущение мнимой самостоятельности, да к тому же Володя часто бывал в отъезде, а находиться в одиночестве она не могла физически, постоянно возвращаясь мыслями и воспоминаниями к новогодним событиям.       Но несмотря на это, в квартире Корфа постепенно появились зубная щетка с ручкой в виде нимфы, баночки с кремами, бутылочки с женскими шампунями, в огромном шкафу-купе рядом со строгими мужскими костюмами кокетливо висели платья и легкие сарафаны, а в ящике комода отдельной стопочкой стыдливо прятались мягкие кружева девичьих трусиков, которые каждый одинокий вечер вызывали у хозяина квартиры приступы рыка и желание бросить все и запереть их владелицу в спальне!       Анна опять крутанулась в кресле и прикрыла глаза. Она сегодня переделала всю работу, даже помогла Маше набрать шаблоны анкет для новых сотрудников, а потому имела право на несколько минут отдыха, тем более что через час с небольшим она поедет домой. Володя не давал о себе знать, значит, эта пятница пройдет в компании Вари и Григория.       Она нажала на кнопку телефона и вздохнула - не звонил. Где же ты, Володя? Мне так одиноко без тебя, приезжай, пожалуйста, быстрее. Анна откинулась на спинку кресла и против воли широко улыбнулась, вспоминая их первое утро, когда она проснулась от сводящего с ума аромата свежей выпечки и кофе. Хотя для нее этот несносный мужчина приготовил чай и ни в какую не соглашался разрешить ей хотя бы глоток божественного напитка.       Они тогда провели в постели почти сутки! Даже в душ и туалет он носил ее на руках, правда, силой выдворялся вон, шумно при этом возмущаясь и грозя всеми мыслимыми и немыслимыми способами мести. Но Анна показывала ему язык и крепко закрывала за собой дверь.       Каждые выходные, что они проводили вместе, начинались с нежности и любви, а заканчивались спорами на тему переезда Анны в дом Корфа.       - Ань, оставайся...       - Не могу.       - Тебе у меня плохо?       - Нет.       - Тогда почему?       - Не могу.       - Ань, я тебя сейчас привяжу к кровати! За ногу! Будешь знать!       И однажды привязал. Правда, не за ногу, а за руки, но жертва такого произвола вовсе не была против, потому что пытка лаской, поцелуями и совершенно бессовестными нашептываниями превратила ее в абсолютно невменяемую женщину, что кричала, стонала, просила и умоляла его о еще большем наслаждении и блаженстве. А коварный искуситель потом молча смотрел на нее и мягко поглаживал ее животик и бедра. Анне казалось, что в такие моменты, когда он с какой-то щемящей нежностью смотрел на нее, его мучили непонятные ей вопросы и проблемы, будто он не все сказал, не все сделал, что мог сказать и сделать. Будто тяжесть, лежащая у него на душе, не давала ему полностью отрешиться от реальности и раствориться в их близости и любви.       Анна тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и крепко зажмурилась, чтобы не засмеяться, вспоминая один из таких выходных.       - Если ты не будешь меня слушаться, - шептал Володя, склоняясь над ее животом и целуя в немного выступающий пупок, - я сейчас договорюсь с сыном, и будет тебе у нас тут хорошо, а там - токсикоз!       Анна возмущалась, шутливо била его по рукам, что уверенно удерживали ее за бедра, доказывала ему, что там внутри живет вовсе не сын, а дочь, на что Владимир, хохоча во все горло, заявил:       - Возражения о том, что у нас там девочка, отметаются сходу! Там пацан - и точка! Кстати, ты рискуешь, потому как с женщинами договариваться у меня получается ещё лучше!       И опять они целовались и бесконечно долго любили друг друга.       А недавно она проснулась на рассвете и удивленно поймала себя на мысли, что почти полностью помнит свой сон. Володя пробурчал что-то бессвязное, но внимательно слушал ее сбивчивый рассказ.       Ей приснилось, что Корф вызвал ее к себе в кабинет и строгим голосом поставил ей задачу родить котёнка. В качестве примера показывая на трех сереньких котят размером с мопса, что вальяжно лежали на его офисном диване. Анна озадаченно ответила, что это никак невозможно, ведь она же человек! На что Владимир заметил, что она отстала от жизни, и есть научные разработки в этой области. После чего велел изучить матчасть и выполнить задачу.       Они тогда смеялись и придумывали различные теории, а потом Анна была как-то остановлена в офисе, и Корф строго спросил: «Как продвигается выполнение задачи?», на что получил тычок кулачком в бок, а после они самозабвенно целовались в углу у лестницы.       А в следующую их встречу рано утром Анна проснулась оттого, что Корф ходил по комнате и что-то нашептывал себе под нос. Когда встревоженная Анна попросила его объяснить, что происходит, то услыхала следующее:       - Анют, а может, ты права, и у нас там действительно дочка? Может, тогда Котёнком назовём, Катюшей? Ну, сон-то недаром приснился.       Анна улыбнулась и откинулась на подушки.       - А если прав ты? То Костей?       Корф повернулся к ней и молча любовался несколько мгновений. В залитой солнечным светом спальне, на постели в ворохе подушек и смятого белоснежного белья Анна лежала совершенно невозможная! Растрепанная, милая, потирающая кулачками глаза, обнаженная мадонна с маленьким животиком. Корф упал рядом с ней на постель, коснувшись губами нежной кожи под наливающейся грудью, и тихо прошептал:       - Не-а, не Костей, а Борей! От Барсика, - за что ту же был бит маленькой подушкой, шутливо отбиваясь и целуя свою разъяренную прекрасную фурию то в живот, то в грудь, а потом вырвал подушку из рук проснувшейся хулиганки и доказал ей, что как бы ни назвали они своего малыша, любить друг друга они будут не меньше.       А несколько недель назад они вместе были на кухне, Анна готовила обед, а Владимир работал, быстро что-то печатая в ноутбуке. Когда по просторной кухне поплыл аромат трав и специй, которые с недавних пор полюбила Анна, Корф встал и обнял ее сзади, нежно обхватив руками ее тело. И вдруг вздрогнул, перегнувшись вперед через ее плечо:       - Аня, ты почувствовала это?       Он развернул ее к себе, опустился на колени и накрыл раскрытыми ладонями выступающий животик. И тут же опять вздрогнул, когда рукой ощутил, как толкается внутри их малыш. Он широко улыбался, мягко надавливая на Анин живот, а потом поднял глаза и тихо прошептал:       - Спасибо, Аня, спасибо, родная.

***

      Два с половиной месяца они вместе. Два с половиной месяца безоблачного счастья и любви. Рядом с этим мужественным, умным, красивым мужчиной Анна и сама расцвела, превратившись из угловатой девочки в нежную, загадочную фею, любящую и любимую женщину, что смогла наконец раскрыться и стать желанной для мужчины, что полностью владел ее душой и телом. Любимый. Единственный, желанный, неповторимый, сексуальный, талантливый, щедрый, внимательный, один на миллиард. Ну где же ты? Володя-а-а-а, я соскучилась, я хочу к тебе, я не выдержу еще несколько дней.       В коридоре что-то с грохотом упало, покатилось и опять наступила тишина. Вскоре раздалось непонятное приглушенное бормотание и тихий смех. Анна внезапно ощутила какой-то панический страх. Она была одна, Сергей Александрович уехал на переговоры, девочки из соседнего отдела в ожидании окончания рабочей недели разошлись по кабинетам. А рядом был кто-то чужой, что медленно шел по коридору, громко шаркая ногами и что-то бурча.       Она поднялась и медленно отошла в глубь кабинета, тащя за собой кресло, удерживая его на вытянутых руках, как щит. Мужчина подходил все ближе и ближе. Уже были слышны отдельные слова, какие-то непонятные всхлипы и булькающие звуки. Когда невидимый пока человек громко икнул, Анна с ужасом поняла, что тот страшно пьян и направляется в ее сторону. Она схватила телефон и набрала номер Маши Дармт, но услышала только короткие гудки. Она хотела выбежать, но тут увидела, как за дверной косяк ухватились чьи-то пальцы, и на пороге показался непрошеный гость. Пошатываясь из стороны в сторону, мужчина поднял на нее глаза и мерзко улыбнулся:       - Какая встреча! Сестренка! Сколько лет, сколько зим!       Анна во все глаза уставилась на непонятно как оказавшегося здесь своего сводного брата Андрея. Что он тут делает? Да еще в таком виде? Кто пустил его в офис, к кому он пришел и зачем? Что он хочет? Как себя вести? Она вдруг ощутила, как внутри нее все сжалось в колючий комок при воспоминании о даче и его потной руке на своём лице, закрывающей ей рот и нос, когда как другая шарила у нее под юбочкой. Сколько ей тогда было? Пятнадцать или чуть больше? Она укусила его тогда, вырвалась и побежала к реке, стараясь держаться ближе к берегу. Он поймал ее на мостике, переброшенном на островок, где дети строили себе шалаши и играли в разбойников. Девушка сопротивлялась, но силы были неравны. Когда Андрей перегнул ее через резные перила и стал стаскивать трусики, она ударила его головой в нос. Потеряв равновесие, они упали в воду. Анна тогда сильно ушибла спину, но мачеха все равно кричала, что она виновата в том, что ее сын порезал кожу на ноге об камень на дне. После этого она старалась никогда не оказываться наедине со сводным братом, а когда он уехал за границу, Анна вздохнула с облегчением.       - А я смотрю, ты мне не рада? - ухмыльнулся Андрей и сделал шаг вперед, держа перед собой бутылку виски. Он с размаху поставил ее на стол, отчего Анна испуганно вздрогнула и сжала кулаки. - Ну, рассказывай! Как ты тут с моим братцем уживаешься? Говорят, что он непревзойденный любовник, - он неожиданно зашелся пьяным икающим смехом. - Ну, покажи, какая ты стала, может, у меня и сейчас появится желание тебя попробовать, а то нам когда-то не удалось закончить, а?       Он сделал два неверных шага, схватил кресло, за которым стояла Анна, и отшвырнул его в сторону.       - Ух ты! Да у тебя живот уже до носа достает! Это ж надо, а он счастливчик! Быстро же он распечатал тебя. Это, должно быть, ох как возбуждает! Трахать собственную сестру, да еще и с таким пузом! Но ты не бойся, - глумливо продолжил он, - я тебя сзади не трону, противно иметь дело с куском неизвестно чего у тебя внутри, а вот распробовать тебя спереди - это я с удовольствием.       Долгорукий неожиданно быстро для своего состояния подскочил к Анне и сильно схватил ее за волосы, заставляя наклониться и опуститься на колени. Анна зашипела от боли и ударила его локтем в лицо. Чувствуя, как мужская хватка ослабла, она оттолкнула его и устремилась к двери, но не успела сделать ни шагу, как Андрей ее толкнул к столу и с силой наклонил вперед, больно придавив лицом в разбросанные бумаги.       - Ты куда собралась? - зло прошептал Долгорукий, крепко удерживая. - Ты виновата, дрянь, что мне пришлось вернуться, мне мать все рассказала! Это из-за тебя наша семья оказалась в долгах, а ты еще и условия ставила, чтобы подороже себя продать. Ну как тебе братец? Стоил он того, чтобы отказать мне? Как он тебя имеет, что надул тебе брюхо этим байстрюком? Или ты думаешь, что он тебе компанию отдаст за секс?       Он немного сдвинулся в сторону, но Анну не выпустил. Она услышала, как Андрей долго и громко глотает из бутылки, все также удерживая ее голову. Ее начало подташнивать, живот больно упирался в стол, малыш забеспокоился и часто бился, будто пытался помочь маме. Анна глубоко вдохнула и схватила мужскую руку, пытаясь освободить голову. Долгорукий покачнулся и сделал шаг назад, разжимая пальцы. Но затем прищурился и сильно ударил Анну по щеке, она как невесомая кукла отлетела в угол на диван, на миг потеряв зрение и не слыша ничего вокруг. Она потрясла головой, и в этот миг услышала громкий крик:       - Отойди от неё, ублюдок!       Как во сне, Анна оказалась в нежных, таких любимых руках и с облегчением уткнулась носом в пахнущую лимоном рубашку. Володя, любимый!       - Ты чего так взбеленился? Или забыл, кто она такая и за сколько ты ее купил у моих родителей?       - Замолчи, я сказал!       Андрей хохотнул и развязно проговорил:       - Боже, братец, что я вижу? Неужели эта девка стоит того, чтобы разорвать семейные узы? Или, может, поделишься? Прямо здесь? Она кобылка здоровая, от нее не убудет, если ее вдвоем оприходуем, а?       - Заткнись! - прорычал Корф. - Заткнись и убирайся!       - Вот как? А как же тогда наши долги, за которые ты получил эту тварь?       Анна слушала их и до нее постепенно доходил смысл сказанного. Получил за долги? Купил ее у родителей? «Мой ребенок... Я настоящий отец... Это я... Мой...» Нет, этого не может быть! Он не мог! Только не он! Она думала, что Владимир просто принял ее малыша, простил ее, а оказалось, что именно он был с ней в ту новогоднюю ночь, это он был тем незнакомцем, что купил невинную девушку за долги отца! Не-е-ет!       Анна рванулась из рук Корфа и выбежала в коридор. Она неслась, не разбирая дороги, слыша, как он кричал и умолял ее остановиться и выслушать его. Но сзади громко смеялся Андрей, и она бежала все дальше и дальше, не видя ничего из-за слез, что крупными каплями струились по щекам. Она не заметила кадку с цветком, только взмахнула руками и покатилась по мраморному полу, больно ударившись головой о стену.       - Аня-а-а-а! - крик Владимира был похож на вопль раненого зверя, но она уже ничего не слышала и не видела, на грани сознания ощущая, как что-то теплое и липкое потекло ей под спину. Живот скрутило жгутом рвущей боли, и она провалилась в черную вязкую темноту, из которой не было возврата.