***
Стайлза немного шатает, когда он снова поднимается по лестнице в свою комнату. Он тяжело садится на кровать и расстегивает ботинки, а затем стягивает рубашку через голову. На горле все еще чувствуется засохшая кровь, которая начинает шелушиться, когда Стайлз трет кожу снятой рубашкой. Закончив, он бросает испорченную тряпку в мусорную корзину. Он не собирается ее стирать. Затем он подходит к своему шкафу и достает чемодан. Он складывает половину вещей, когда со скрипом открывается дверь. – Привет, пупсик, – улыбается Кейт и показывает бутылку лимонада. – Подумала, ты захочешь выпить что-то, кроме скотча. – Спасибо, – Стайлз подходит, чтобы взять бутылку. Газировка холодная и сладкая – то, что нужно. – Ты хорошо поработал сегодня. – Спасибо. К счастью, руки уже перестали дрожать. Кейт внимательно смотрит на него, склонив голову на бок. – Ты в порядке, Стайлз? – Конечно. Почему нет? – Я помню свою первую охоту, – она пожимает плечами. – Это не всегда так просто, как кажется. Стайлз заставляет себя улыбнуться. – Я в норме. Наверное, это не так, но он не может сказать об этом Кейт. Он должен справиться сам, потому что он Стилински. За ним и так пристально следят, словно ждут, когда он станет предателем, как его отец. У Стайлза не бывает приступов сомнений или слабости. Он должен быть лучше всех, чтобы стать хотя бы в половину таким же хорошим охотником, как другие. Но, по крайней мере, Стайлз знает, что когда фамилию Стилински снова будут уважать, это произойдет потому, что он выборол это право. Его имя будет иметь вдвое больший вес, потому что Стайлзу в одиночку придется очистить его от грязи. Сейчас это бремя, но когда-нибудь это станет его силой. Но порой, когда даже Джерард и Кейт смотрят на него так, словно не уверены, что это то, что ему нужно или что он будет следовать Кодексу, Стайлз начинает сомневаться в собственной мантре. – Ты уверен? – спрашивает Кейт, скользя взглядом по его телу. У Стайлза подскакивает пульс, и он отворачивается, укладывая джинсы в чемодан. – Конечно. – Хорошо, – говорит Кейт. – Если тебе больше ничего не нужно… Стайлз делает вид, что не замечает ее хищного взгляда. Вчера Кейт пошутила, что для того, чтобы сделать из Стайлза мужчину, понадобится что-то большее, чем успешная первая охота. По крайней мере, Стайлз думал, что это шутка. Возможно, это было предложение. – Ничего. Я почти закончил собираться. Кейт смеется. – Хорошо, пупсик. Поспи. – Спокойной ночи. После того, как Кейт уходит, Стайлз закрывает дверь, прислоняется к ней спиной и зажмуривается. Возможно, его руки и перестали дрожать, но он до сих пор чувствует бьющий в лицо горячий фонтан крови. Снова и снова.***
Стайлз не спит. После полуночи он встает с кровати и снова спускается вниз. Он открывает заднюю дверь и выходит в маленький сад. Достает сигареты, спрятанные в цветочном горшке, и прикуривает. Стайлз закрывает глаза, делает затяжку и вспоминает, как несколько месяцев назад после тренировки Богдан предложил ему покурить. Стайлз тогда засмеялся, потому что его легкие и так уже горели, но все равно согласился. Он не считает себя зависимым, и, тем не менее, у него теперь есть своя пачка сигарет, а это о чем-то говорит, да? Впрочем, вряд ли это имеет значение, потому что он оставит пачку здесь, когда уедет. И вряд ли остальные продавцы будут так же закрывать глаза на его возраст, как молодой парень в магазине, где Стайлз купил сигареты. Значит, он бросит курить. Дым обволакивает лицо, когда Стайлз выдыхает. Папа курил. Его внезапно накрывает воспоминание. Папа курил, но бросил, когда Стайлз был слишком маленьким, чтобы понимать, что это вредная привычка, но уже достаточно взрослым, чтобы запомнить ворчание отца из-за ломки. Стайлз заглушает воспоминания, потому что за ними приходят другие, которые он не хочет воскрешать: смех мамы, улыбки отца, от которых вокруг его глаз появлялись лучики, и чувство защищенности, счастья и любви. Эти мысли приносят боль, ведь любить предателя неправильно, даже если Стайлз был слишком мал, чтобы это понимать. Ему было десять, когда за ним пришла Кейт. Она тоже пахла дымом, но другим, не сигаретным. Стайлз сопротивлялся и рыдал, не понимая, кто она такая и зачем забрала его в новую непонятную жизнь, о которой он ничего не знал до той ночи. Стайлз считает это еще одним предательством отца. Он скрывал от Стайлза наследие их семьи. Не позволял стать тем, кем ему предназначалось стать еще до рождения. Когда-то Стилински были уважаемым кланом охотников, они гордились своей историей так же, как и Ардженты, а Стайлз ничего об этом не знал. Его отец украл это у него. Потребовалось время, чтобы понять правду. Это было наследие не только отца, но и Стайлза. И отец украл это. Теперь, шесть лет спустя, Стайлз сделал первый шаг, чтобы вернуть все на свои места. Стайлз – человек и охотник. Сквозь растворяющийся в воздухе дым Стайлз смотрит на сигарету, зажатую между пальцами, а видит, что его руки снова дрожат.***
Они покидают Кромержиж до рассвета. Чуть менее чем через три часа они находятся в Вене, и Стайлз выкладывает содержимое карманов в пластиковый лоток в аэропорту. Джерард стоит перед ним в очереди, Кейт – позади. Стайлз вспоминает о CZ-92 , которым он пользовался последние несколько месяцев, и полагает, что теперь ему придется искать нового фаворита. Через международные границы могут легко перемещаться охотники, но не их оружие. Он проходит сквозь сканер в аэропорту и в конце ленты забирает конверсы, рюкзак и пластиковый лоток с содержимым его карманов. Рассовав мелочь обратно, Стайлз отходит и приседает, чтобы обуться. Перед ним указатели, ведущие к залам вылета. Поблизости замученные учителя пересчитывают группу школьников, которые проходят систему безопасности. Подростки, судя по всему, того же возраста, что и Стайлз. Он смотрит на них, чувствуя, как в груди растет странная смесь презрения и зависти. Стайлз не ходил в школу с десяти лет. Он смотрит, как один парень обнимает другого за плечи, и снова отворачивается. Закончив шнуровку обуви, Стайлз направляется к Джерарду и Кейт. Он больше не оглядывается на школьников, хотя слышит, как они смеются и постоянно окликают друг друга. Стайлз отключается от этих звуков. Желудок сводит спазмом, но это не имеет никакого отношения к выпитому вчера скотчу. Все дело в посадочном талоне, выглядывающем из его потертого паспорта, в котором стоит пункт назначения. Лос-Анджелес. Они возвращаются в Штаты.