***
Стайлз плыл по волнам, медленно приходя в себя. Сначала он осознал, что жив, и хотя он не мог вспомнить, что именно произошло, но почему-то этот факт вызывал легкое недоумение. Он жив и это казалось удивительным. Похоже, для того, чтобы открыть глаза, нужно приложить слишком много усилий, так что Стайлз решил не напрягаться. И снова уплыл, покачиваясь на легких волнах. Во второй раз возвращение в реальность оказалось не столь приятным. Болело горло, слабость сковывала тело, а когда Стайлз попытался поднять руку, чтобы понять, что происходит, то обнаружил, что кто-то удерживает его за запястье. Прикосновение было теплым и сильным, но в то же время нежным. – Т-ш-ш, – послышалось сбоку. – Тише, Мечик*. Все хорошо. Этот голос словно пришел из другого времени, и на секунду Стайлзу показалось, что он снова стал маленьким мальчиком – в безопасности, окруженный теплом и любовью. Всего на секунду. А затем он вспомнил, что этот голос принадлежит предателю.***
Стайлз был слаб, но слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Его отец – Януш, Джон, или как он там сейчас себя называл, – украл у него сотни лет истории, традиций и гордости их семьи. Он превратил все это в грязь, растоптав своими недостойными ногами. Он дал Стайлзу имя Стилински, и в то же время проклял его этим. Он – причина, по которой Стайлзу приходится из кожи вон лезть, чтобы доказать, что он хоть чего-то достоин. Он – причина, по которой другие охотники плюют Стайлзу вслед. Стайлз отдернул руку, не желая смотреть на грустного постаревшего отца, и скатился со стола, на котором лежал. Он рухнул, стукнувшись коленями и ладонями о пропахший хлоркой линолеум, а рядом с громким лязгом упал металлический поднос с хирургическими инструментами. – Стайлз! – послышался другой голос. Стайлз резко вскинул голову и посмотрел на Дерека, бросившегося к нему из угла комнаты. Оборотень и предатель. Сердце Стайлза заколотилось о грудную клетку. Он схватил хирургические ножницы, когда отец наклонился над ним и помог подняться, а затем извернулся и прижал острый кончик раскрытых ножниц к его горлу. – Ты чертов предатель! – Стайлз, – ломким, хриплым голосом произнес отец. – Мечик. Он не сопротивлялся. Почему он не сопротивлялся? Отец не молод, но Стайлз сейчас настолько слаб, что их силы примерно равны. Он надавил, вжав ножницы сильнее в кожу, но пока не пуская кровь. Собственная шея пульсировала от боли. В этом есть некая ирония, подумал Стайлз. Оба Стилински с перерезанными горлами. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге застыли тот самый бета, который ранил Стайлза, и альфа. – Положи ножницы, юный охотник, – произнес бета, выпуская когти. – Не подходи, Питер, – рявкнул отец. – Не лезь! Стайлз отступил, оставляя за спиной лишь стену, и потащил за собой отца. Бета – Питер – убрал когти. Стайлз бросил взгляд налево, где стоял Дерек, а затем направо на оборотней, перекрывших выход. Руки немилосердно дрожали, и отец, должно быть, чувствовал это собственной кожей. – Стайлз, – спокойно и ровно обратился тот, – никто здесь не причинит тебе вреда. Господи. От этого голоса у Стайлза голова шла кругом, его почти тошнило. Внутри вдруг проснулся тот маленький мальчик, который когда-то звал своего папу. Но все это было ложью. Тот мальчик не знал, что вся его жизнь – сплошная ложь! Его отец предатель. Он украл его наследие. – Ну да, – прохрипел Стайлз, вдавливая ножницы в шею. – Если ты думаешь, что сейчас это главная проблема, то ты кое-что упускаешь из виду. – Ардженты плохие люди, Стайлз, – снова произнес отец. – Заткнись. – Знаешь, кто был хорошим? Скотт. Скотт Маккол был хорошим человеком, – продолжил отец ровным голосом. – Он был обычным ребенком, Стайлз, и кому-то придется сказать его маме, что он больше не вернется домой. – Заткнись! – рявкнул Стайлз. – Он был просто ребенком, Стайлз, – несмотря на предупреждение, сказал отец. – Как и ты. – Я не ребенок, я охотник, – отрезал Стайлз, сильнее сжимая в руке ножницы. И в этот момент в кармане отца зазвонил телефон. – Это, должно быть, из полицейского участка. Я должен ответить, – предупредил отец, но даже не попытался достать телефон, и мелодия резко оборвалась, а через секунду заиграла снова. – Стайлз, – позвал вдруг Дерек, и тот быстро повернул к нему голову. – Ты можешь уйти отсюда. Ты ведь этого хочешь? Выйти отсюда? Ты ведь этого хочешь? Стайлз не знал, чего он хочет. Маленький мальчик в его голове плакал и просился к папе, а голос Джерарда говорил, что он должен исполнить свой чертов долг. А сам Стайлз… он просто хотел вернуться на несколько минут назад, плыть по безбрежным волнам, где у него ничего не болит. Он не хотел думать об отце, или Скотте, или миллионе других проблем, заполонивших его мозг. Ему нужно уйти, да. Он кивнул, сморгнув внезапно набежавшие слезы. – Ты можешь сказать им, что сбежал, – продолжил Дерек. – Скажешь, что пошел в больницу, и кто-то зашил твою рану. Можешь не говорить, что разговаривал с нами или с отцом. От его слов Стайлз пришел в смятение. – Тебя бы это устроило, да? – спросил он, хотя в голове мелькнула мысль, что его бы это тоже устроило. Он так запутался, и не хотел объясняться с Джерардом и Кейт. Он просто хотел выбраться из этой ситуации и притвориться, что ее никогда не случалось. Это самый безопасный выход. И самый умный. Дерек нахмурился. – Ты не единственный, кого они обманули, Стайлз. Стайлз не знал, что это значит и не собирался доверять его словам. Сейчас им пытались манипулировать, и это нормально. Пока он мог отличить правду от лжи, все было нормально. Если его хотят отпустить – чему Стайлз поверит, лишь когда выберется отсюда, – то он не против. У него из оружия только чертовы ножницы. Он сейчас не готов сражаться. – Пропусти его, Питер, – тихо сказал Дерек. Что нахрен за отношения в этой стае? Альфа не сказала ни слова, а теперь бета отдавал приказы Левой руке? – Пропусти его. Питер и альфа отошли от дверей. – Наша стая никогда никому не причиняла вреда, – произнес Дерек. – А Кейт сожгла наш дом и убила большую часть моей семьи. Они лгут тебе. – Это ты лжешь мне, – возразил Стайлз. – Жаль, что ты не можешь услышать мое сердцебиение, – тихо сказал Дерек. Из него получился бы хороший актер, Стайлз почти поверил ему. Как недавно поверил в их поцелуй. Стайлз посмотрел на Дерека, затем на дверь и снова на Дерека. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Какая ирония, он обязательно потом посмеется над этим сравнением, если выживет. Единственное, что мешало оборотням атаковать – это ножницы, вжимавшиеся в горло отца. И что это значит? То, что Стайлз и так знал. Его отец – предатель, который объединился с врагом. Если бы он хотя бы на сотую долю оставался охотником, оборотням было бы плевать на угрозы Стайлза убить его. – Мы выходим, – сказал он и начал неловко продвигаться в сторону двери. Стайлз был настолько слаб, что отец мог с легкостью оттолкнуть его, но почему-то ничего не делал. Стайлз вышел в коридор и увидел стойку регистрации и входную дверь. Вдоль стены стояла полка с кормом для животных. Это что, ветклиника? Ладно, над этим он тоже посмеется позже. Наверное. Питер и альфа наблюдали за ним с другого конца коридора. Теперь между Стайлзом и дверью не было преград. – Стайлз, – мягко обратился отец, и в его голосе наконец прозвучали нотки отчаяния. – Я люблю тебя, детка. Пожалуйста, помни об этом. Стайлз бросил ножницы и побежал.***
К тому времени, когда Стайлз добрался домой, повязка пропиталась кровью. – Черт возьми! – воскликнула Кейт, открыв дверь. – Мы думали, что ты умер. – Я сбежал, – прохрипел Стайлз. Руки дрожали настолько сильно, что ему никак не удавалось это скрыть. – Пришлось заехать в больницу. Он не знал, зачем соврал. Возможно, потому что это предложил Дерек, который позволил ему уйти. Стайлз не понимал, что это значит: что Дерек спас его? Или пытался манипулировать? Собственное непонимание пугало Стайлза больше всего. – Папа! – крикнула Кейт. – Стайлз жив! Можешь отозвать подкрепление! – Мне нужно в душ, – сказал Стайлз. Он вошел внутрь и едва не споткнулся, увидев вышедшего из гостиной Джерарда. – Я хочу сначала помыться, пожалуйста. Взгляд старика прикипел к его ране на шее. – Надеюсь, это не укус. – Нет. – Потому что если это… – Папа, позволь ему принять душ, – перебила Кейт и подмигнула Стайлзу, но в ее взгляде не чувствовалось тепла. – Ступай, пупсик. Стайлз поднялся по лестнице, не решившись оглянуться назад и посмотреть Джерарду в глаза. Он знал свое место. Знал правила и чего от него ждут. Он знал, что сегодня будет наказан, и что это назовут тренировкой, но больно будет так же, как после любой хорошей взбучки. Стайлз направился прямо в ванную и закрыл за собой дверь. Снял обувь, носки, затем окровавленную футболку и, наконец, посмотрел на свое отражение в зеркале. Бледное и осунувшееся. Нужно как-то принять душ, не намочив шею, и он не взял чистую одежду, чтобы переодеться. Расстегнув пуговицу и молнию на джинсах, он стащил их вместе с бельем, и тут из кармана выпал небольшой кусочек картона. Стайлз, вздрогнув, наклонился, поднял его с пола и развернул. Это оказалась фотография, сложенная таким образом, чтобы было удобно спрятать в портмоне. Места сгиба немного потерлись, видимо, фото часто доставали и разворачивали. На обратной стороне выцветшей ручкой шла надпись «Клаудия и Мечислав». Сердце в груди Стайлза забилось сильнее. Он перевернул фотографию и посмотрел на маленького мальчика с щербатой улыбкой, который сидел на руках у мамы. Она тоже улыбалась, такая красивая. Отца в кадре не было, должно быть, он делал снимок. Стайлз застыл, всматриваясь в фото и чувствуя, как сводит горло. Он сжал дрожащие пальцы вокруг снимка, чтобы смять, выбросить и притвориться, что никогда его не видел… но так и не смог этого сделать. Он не понимал, что случилось сегодня ночью. В этом не было никакого смысла. Оборотни отпустили его, а отец не стал с ним драться. Стайлз вернул фото в карман джинсов, решив унести его в свою спальню. Он знал, что впереди у него бессонная ночь, и нужно же будет на что-то смотреть. ____________________________________________________________________ * В польском языке имя Мечислав пишется как Mieczysław, и автор использовала созвучное Mischief, которое можно перевести как шалун, озорник, бедокур. Я же решила употребить сокращение от Мечислав - Мечик, так как Шалун и прочие варианты мне показались слишком... Слишком)))