Все книги в кабинете Джерарда были распакованы и стояли в ряд, отливая серыми кожаными корешками на окрашенных белых полках. Стайлзу всегда нравились книги. Он мог на долгие часы проваливаться в них, если выдавалась такая возможность. Но он солдат, а не исследователь. Ардженты всегда были матриархальным кланом, хотя Джерард и Кейт несколько выбивались из общей тенденции. Без сомнения, Джерард являлся лидером, в то время как Кейт, которая должна бы руководить и разрабатывать стратегии, в первую очередь была солдатом. Но никакие исключения из правил не распространялись на Стайлза. Он как был простым солдатом, так им и останется, пока не сможет очистить имя Стилински.
За окном едва рассвело. Стайлз плохо спал. Сделав небольшой разрез в чехле матраса, он спрятал внутри фотографию, а затем всю ночь лежал, прижав к этому месту руку. Он думал о маме и в то же время старался не думать о ней. Потому что невозможно отделить воспоминания о ней от воспоминаний об отце. А думать об отце, о встрече после всех этих лет было слишком тяжело. Эти мысли сбивали с толку, вызывали хаос и противоречивые эмоции. Стайлз ненавидел отца, но маленький мальчик в голове продолжал плакать и звать папу.
«
Я люблю тебя, детка. Пожалуйста, помни об этом».
Интересно, он специально сказал это, чтобы заставить Стайлза страдать? Потому что его слова причиняли больше боли, чем когти оборотня в его горле.
Стайлз смотрел на корешки книг на полке и ждал, когда Джерард заговорит. Уже немного рассвело, и Стайлза мучил жуткий голод. Он ничего не ел со вчерашнего вечера после placki ziemniaczane Виктории, затем был ранен и провалялся всю ночь без сна. Его организму нужно хоть какое-то топливо, но он знал, что просить ни в коем случае нельзя.
Джерард сидел за столом и что-то печатал на ноутбуке, заставляя Стайлза ждать. Кейт, прислонившись к краю стола, воплощала саму расслабленность – руки сложены на груди, ноги в сапогах скрещены в лодыжках. Кейт всегда умела выглядеть собранной и сосредоточенной, что бы ни происходило. И Стайлз всегда этому завидовал.
Джерард на мгновение прикоснулся к клавиатуре, а затем закрыл ноутбук. Он поднял взгляд, и Стайлз не смог прочитать выражение его лица. С Джерардом так всегда. Одна и та же полуулыбка на губах, независимо от того, собирался ли он похвалить Стайлза за хорошо проделанную работу или выбить из него все дерьмо.
– Стайлз, – наконец заговорил он. – Вчерашняя ночь. Расскажи, что случилось.
Стайлз подавил желание прикоснуться к повязке на шее.
– Один из них напал на меня. Ранил. Я сбежал, – коротко отчитался он. Ему казалось, что чем больше он будет говорить, тем меньше Джерард ему поверит и тем больше порадуется, что Стайлз сам копает себе могилу. – У меня было сильное кровотечение. Я поймал машину, и меня отвезли в больницу.
– Ты сказал им свое имя? – спросила Кейт.
– В больнице? – Стайлз покачал головой. – Я был весь в крови, так что меня сразу приняли в отделении скорой помощи. Мне не пришлось ждать или что-то подписывать. Потом я сказал, что мне нужно в ванную, и сбежал раньше, чем они вызвали полицию.
Все, как по учебнику. За исключением того, что это ложь.
И Стайлз до сих пор не знал, почему не рассказал правды. Наверное, он просто боялся. Боялся, как отреагирует Джерард, если узнает, что оборотни его отпустили, и что там был его отец. Стайлз не сделал ничего плохого, но Джерарду будет плевать. Он посчитает Стайлза предателем. Конечно, посчитает. И, честно говоря, Стайлз сейчас и сам не знал, кто он.
Внутренности внезапно обожгло паникой.
Он солгал. Солгал Джерарду ради собственной выгоды, но что, если это также выгодно и Хейлам с отцом? А ведь так и есть, наверняка, иначе Дерек не предложил бы ему соврать. Позади Джерарда целая стена с полками книг о монстрах, и Стайлзу нельзя об этом забывать.
Нельзя, и все же он сказал неправду.
Джерард скользнул по нему взглядом и хмыкнул, отчего Стайлз едва поборол желание поежиться.
– И как, черт возьми, этим шавкам удалось тебя достать?
Стайлз невольно моргнул.
– Я споткнулся.
– Ты
споткнулся? – вежливо уточнил Джерард и обменялся с Кейт взглядом, словно Стайлз сказал какую-то нелепую шутку.
Было темно, хотел сказать Стайлз. На улице стояла ночь, а у него не было прибора ночного видения и подходящей обуви. Их окружали оборотни, Джерард кричал, что нужно возвращаться к машине, а Стайлз даже не знал, где эта гребаная машина, потому что он пришел пешком с другой стороны леса. Это не его проеб. Но Стайлз ни за что не сказал бы всего этого вслух или позволил эмоциям отразиться на лице.
– Я споткнулся, – повторил он.
В воздухе повисло такое тяжелое напряжение, что Стайлз чувствовал, как оно вибрировало, словно гитарная струна. Стайлз не мог дышать, не мог заставить себя сделать вдох.
А затем Джерард разразился лающим смехом, и жуткий момент лопнул, как мыльный пузырь.
– Отведи его в подвал, Кейт, – наконец сказал старик. – И не выпускай, пока он не докажет, что может держаться на ногах.
***
К тому моменту, когда Кейт с ним закончила, у Стайлза болело все тело, горели легкие и кружилась голова. Кейт – долбаная садистка со скакалкой, но все же, когда они поднимались по лестнице, придержала его за поясницу, чтобы он не споткнулся.
– Хочешь яичницу, пупсик? – спросила она, заводя его на кухню.
– Да, – ответил Стайлз, проковылял к раковине и набрал воды. – Ты приготовишь?
– О, у мальчика проснулась наглость? – громко рассмеялась Кейт.
Как ты так можешь? – подумал Стайлз. –
Это ты выстрелила в Скотта Маккола или Джерард?
Господи. Нужно перестать думать всякую хрень. Иначе они поймут, что он слабак и лжец, и, возможно, даже предатель, как его отец. И пусть Стайлз – Стилински, но он лучше отца.
Его место здесь. Не так ли?
Стайлз выдавил улыбку и сказал:
– Если я буду готовить, то нам придется есть хлопья.
Кейт снова рассмеялась и сделала ему яичницу.
***
Около девяти часов в дом ворвалась Эллисон, потерянная и заплаканная, она пронеслась мимо Кейт и направилась прямо к Стайлзу. Пока Эллисон со слезами на глазах рассказывала, как приехала в школу и узнала, что Скотт Маккол мертв, у Стайлза в голове роились сотни мыслей.
Обняв ее, Стайлз наткнулся на взгляд Кейт, в котором явно читалось предупреждение:
не вздумай проболтаться. Кейт выглядела немного шокированной, видимо, она даже представить не могла, что вчерашняя охота на Скотта может разбить сердце ее племяннице. Стайлз лишь понадеялся, что на его лице она видела такое же потрясение.
– Хей, – обратился он к Эллисон, чувствуя, как хрипит голос. – Пойдем, давай поднимемся наверх.
Кейт бросила на него одобрительный взгляд, и лишь на середине лестницы Стайлз понял почему. Видимо, она посчитала, что он решил увести Эллисон, чтобы у Кейт было время предупредить Джерарда об истинной личности оборотня. И о том, что Эллисон его хорошо знала. Вот только Стайлзу плевать было на Кейт и Джерарда, он сделал это ради Эллисон и, возможно, – пусть это и звучало эгоистично – ради себя самого. Наверное, он просто боялся, что его маска невозмутимости в любой момент могла сползти, и тогда Кейт увидела бы его истинное лицо. Она могла бы вспомнить, как он заколебался, когда оборотень превратился в обычного мальчишку, и поняла бы, что Стайлз
знал его. И тогда Кейт заставила бы Стайлза жестоко заплатить за свое молчание.
Он схватил Эллисон за руку и повел в свою убогую спальню.
– Я не знаю, что случилось, – всхлипнула Эллисон. Выражение ее лица колебалось между горем и гневом, в глазах продолжали собираться слезы. – Как кто-то мог так поступить?
Стайлз подумал обо всех монстрах, которые описаны в книгах Джерарда, и не знал, как сопоставить эти образы с глупым мальчишкой, танцевавшем на парковке кинотеатра.
– Я не знаю, – глухо ответил он.
Стащив одеяло с кровати, Эллисон завернулась в него и уселась на пол. Стайлз присел рядом, понятия не имея, что делать.
Эллисон посмотрела на него сквозь свои темные локоны, упавшие на лицо, и тихо произнесла:
– Это я попросила Скотта вчера приехать и тайком пробраться ко мне, поэтому он не был дома. – Она зажала рот ладонью, стараясь сдержать очередные рыдания. – Зачем кому-то его убивать?
Стайлз покачал головой и попытался сглотнуть, горло свело от боли, а глаза жгло от подступающих слез.
Горе Эллисон похоже на шторм, который нужно пережить, и пусть каждая новая волна причиняла боль, но Стайлз должен выдержать. Эллисон страдала, значит, Стайлз будет страдать вместе с ней.
– Мне жаль, Элли, – шепнул он хриплым голосом. Люди всегда говорят эти слова. Такая банальность. В груди что-то сжалось и обожгло, поднимаясь желчью в горле, слишком похожее на чувство вины.
Потому что, если монстры на самом деле не монстры, тогда…
Стайлз вздрогнул и закрыл глаза. Он подумал о маленьком мальчике на фотографии, спрятанной в матрасе. Этого мальчика не коснулись страх, тьма и ужас, его ничего не беспокоило, пока он сидел на руках своей мамы. Он был счастлив.
– Я не понимаю, – повторила Эллисон. – Я не понимаю, Стайлз, как кто-то мог такое сделать!
Если монстры на самом деле не монстры, тогда настоящие монстры намного ближе, чем он всегда думал.
– Я не знаю, – солгал Стайлз и дрожащей рукой погладил ее по волосам. – Я тоже не понимаю.
Он сидел на полу спальни, глядя в окно, и темные пустые глаза его отражения смотрели в ответ.
