Последнюю четверть века Алек прожил в самой омерзительной многоэтажке Манхэттена, которую только видел Магнус за свою долгую-предолгую жизнь. Монолитное убожество торчало на горизонте вопреки каким бы то ни было соображениям эстетики. Магнус ненавидел его. Он десятилетиями уговаривал Алека переехать в какой-нибудь симпатичный дом, коих в Нью-Йорке предостаточно. Иногда по пьяни даже набирался смелости и предлагал переселиться в свой особняк в Бруклине. Но Алек продолжал упорствовать. Именно поэтому сейчас Магнус стоял в одном из самых отвратительных зданий города и стучал в дверь Алека так, словно за ним гнались все демоны Ада.
Что было недалеко от истины.
Сжимая подмышкой бутылку неприлично дорогого вина, он барабанил в дверь уже секунд тридцать, когда та наконец отворилась и на пороге появился ошарашенный Алек.
— Силы небесные, что...
— Александр! Я пришел выпить, — радостно провозгласил Магнус, поднимая пыльную бутылку повыше. Он протиснулся мимо Алека и презрительно оглядел знакомую обстановку. Невежа обозвал бы стиль Алека минимализмом, но тот скорее уж был «спартанским» — квартира была прежде всего практичной. Каждый маломальский элемент декора был привнесен Магнусом, который придерживался мнения, что даже если живешь в самом отвратительном здании Нью-Йорка, необязательно жить в самой отвратительной квартире Нью-Йорка. Годами они воевали за обстановку. К несчастью, пока выигрывал Алек. От чудесного пледа, который Магнус подарил в прошлом месяце, не осталось и следа, та же участь постигла персидский ковер, который он принес месяцем ранее. И без того отвратительное настроение Магнуса с этим открытием стало только хуже.
— Сейчас три утра, Магнус.
— Именно, ангел мой, — он поставил бутылку на безупречно чистую столешницу и с привычной легкостью заскользил по кухне. Открыл шкафчик, достал два бокала и штопор и ловко откупорил бутылку. — Знаешь поговорку — покой нам только снится.
С дьявольской ухмылкой Магнус протянул один бокал Алеку. Тот неохотно принял его и даже позволил с ним чокнуться. А после сделал глоток, пристально глядя на Магнуса.
Они не сводили друг с друга глаз, пока Магнус не опустил бокал, лениво покручивая в нем напиток.
— Отличное вино.
Магнус хмыкнул.
— Да. Шато Лафит. — Он подхватил бутылку, восхищаясь тем, как красное вино сочетается с бордовым цветом его ногтей, и взглянул на этикетку. — 1875 год.
После трагических событий прошлой ночи он спешно телепортировался в дом одного коллекционера и выкрал ее. Даже жизнь демона была слишком коротка, чтобы пить дрянное вино.
— Угу, — протянул Алек, делая очередной глоток. — Все... нормально?
Магнус осознал, что тот, должно быть, спал. Его темные волосы были растрепаны и торчали во все стороны. Хотя, по правде, Алек всегда был взъерошен. Магнусу это казалось одновременно ужасным и очаровательным. Алек выглядел прекрасно, несмотря на тени под глазами. За окном зарождалась утренняя заря, и в ее разреженном сиянии он казался божественным. Настолько, насколько возможно божественно смотреться в трениках от Адидас и серой футболке. Магнус мимолетно задумался: получилось бы ленивое утро с Алеком таким?
Конечно же, в воображении Магнуса они проводили утра в его блистательно обставленной квартире и Алек был по меньшей мере полуобнажен, но... Выбирать не приходилось.
— Все прекрасно, — дерзко улыбнулся Магнус. — Честно говоря, последние два часа я провел в странной больнице у черта на куличках, перекладывая Антихриста из кювеза в кювез, — и со всем возможным драматизмом величественно добавил: — в приготовлениях к Концу Света. — Он сделал глоток вина. — Такая милая крошка.
Алек вытаращился на него, разинув рот, что было бы ужасно смешно, не будь тот красавчиком. Они оба знали, так все и будет — точнее, давно ожидали. Но несмотря на приготовления длиной в тысячелетия, Магнус никак не мог отделаться от ощущения, что все наступило слишком быстро. Алек запрокинул голову и осушил бокал. Магнус ухмыльнулся, скользнув взглядом по его шее, и последовал примеру.
Спустя семнадцать краденых бутылок вина они переместились из кухни в гостиную. Магнус драматично раскинулся на софе, которую Алек настойчиво и невежественно называл диваном. Алек замер в троноподобном кресле напротив. Магнус предложил потесниться («Подо мной полно места, ангел»), но тот решительно его проигнорировал. И теперь Магнус чувствовал себя так, будто делится самым сокровенным на приеме у психиатра. Вот только он был пьян в стельку. Как и сам психиатр.
— Ну, — протянул Алек заплетающимся языком. Он достаточно долго притворялся трезвым, пока вино наконец не взяло свое, и теперь сидел в отвратительном сером кресле, завалившись набок и подперев голову рукой. — Последний суд. Апокалипсис. Конец Света.
Магнус посмотрел на потолок и осушил очередной бокал. Даже потолок был уродливым.
— Чш буш делать?
— То делать, — ответил Магнус, слепо нащупывая на кофейном столике бутылку. Где-то в районе пятой Алек наконец вспомнил, что Магнус его гость, и после долгих сопротивлений сам неохотно выкрал бутылочку белого. Её-то они сейчас и распивали. Отличное вино. Однако ему недоставало ни эффектности, ни эффективности красного, а потому оно, к сожалению, не подходило к грядущей катастрофе. Магнус плеснул себе побольше. — Пить.
— Ладно тебе, Магнус, — сказал Алек, глядя на него своими дурацкими огромными глазами, — что теперь?
Магнус допил очередной бокал и поставил его на столик. Он повернулся набок. И на полпути осознал, что сделал это зря — перед глазами завертелось. «Вот бы можно было так и остаться», — подумал Магнус, тупо разглядывая отвратительную квартиру. Только он и Алек, и мир, кружащийся вокруг них.
Мир, превращающийся в полыхающее поле битвы, мир, стремящийся к Концу Света.
Он нахмурился. Вторая часть ему не понравилась.
— Кажется, я слишком много выпил.
Алек утвердительно хмыкнул, и вопреки здравому смыслу Магнус заставил себя протрезветь.
Он все еще лежал на неудобном (но модном) диване в элитной (но безобразной) квартире Алека. Алек все так же был в черных трениках и тесной футболке, которая чудесным образом обтягивала его грудь и отвлекала Магнуса. А мир вокруг них все так же был в нескольких бессмертных вдохах от своего конца.
Магнус тотчас пожалел, что протрезвел. Он хотел еще вина. Или чего покрепче. Он не пил шоты с Алеком с 80-х годов и даже на мгновение задумался, сможет ли убедить ангела опустошить бутылку текилы. Отчаянные времена, все же.
Он заставил себя сесть, провел рукой по волосам — последние несколько часов он делал это постоянно, и теперь его идеальная укладка превратилась во всклокоченную копну. Оставалось надеяться, что это ему к лицу не меньше, чем Алеку.
Сидящий напротив Алек, похоже, тоже протрезвел и выглядел все таким же бесконечно несчастным. Впрочем, он зачастую выглядел ужасно несчастным вне зависимости обстоятельств, так что это было скорее очаровательно. Алек взглянул на свой бокал и на пустые бутылки не то с отвращением, не то с горькой тоской. По его лицу всегда было сложно что-либо понять.
Он казался опустошенным. Последние несколько часов Магнус провел в пьяных объяснениях, почему Конец света, Апокалипсис, Конец мира, Кирдык был так плох. Рай на земле? Для Магнуса это был пустой звук. Если уж на то пошло, он был уверен, что им одинаково было плевать на космический порядок. И хотя Алеку нравилось притворяться, будто ему не безразлично, их обоих волновали другие вещи. Такие как сандаловый шампунь, и захудалые бильярдные, и бельгийские вафли, и DVR. Человеческие вещи. В Раю ничего этого не было, напомнил Магнус Алеку. В Раю ужасная музыка, пресная еда и вообще полная безвкусица. Он постепенно свел благочестивые контраргументы Алека к унылым возлияниям и редким вялым протестам. Магнус сочувствовал ему. Действительно сочувствовал.
Но себе он сочувствовал больше. Конечно, музыканты в Аду были получше, но еда тоже была не фонтан, к тому же вечный Ад на земле означал или вечные гром и молнии, или вечное рабство бездумной бюрократии, и последнее было хуже некуда. Магнус ненавидел бумажную работу. Он был готов на все, чтобы избежать ее.
Магнус открыл было рот, чтобы продолжить наступление, но Алек его опередил.
— Я не могу вмешиваться в Божественный замысел, — печально сказал он.
— Ну а я могу, — провозгласил Магнус. — И собираюсь.
Он вновь провел рукой по волосам — прическа тут же стала идеальной. Он даже добавил светлую прядь для колорита. Алек задержался на ней взглядом, прежде чем посмотреть Магнусу в лицо.
— Ты уверен, что это был Антихрист? — с сомнением спросил он.
— Конечно, — обиженно подтвердил Магнус. — Стал бы я добровольно проводить свое свободное время в этой дыре, которую ты зовешь многоквартирным домом? Кстати, куда делся прекрасный плед, который я подарил тебе в прошлом месяце? Он бы превосходно смотрелся на этом диване.
— Этот плед не подходил ни к одной вещи в моей квартире, — медленно произнес Алек. Магнус закатил глаза, сочтя ответ на подобное ниже своего достоинства. Являясь посланником небес, Алек изначально был лишен вкуса. Какая жалость. Если уж он собирался погибнуть в стремительно надвигающемся Апокалипсисе, можно хотя бы сделать это стильно.
Между прочим, Магнусу пришлось изрядно попотеть, чтобы достать тот плед.
Алек смотрел на него с сомнением, словно не верил, что Магнус именно сейчас решил придраться к его квартире.
— Так что конкретно произошло?
— Я встретил парочку — ужасно занудных, должен добавить, — рядовых работников Ада в Юте, ты только представь — в Юте, которые отдали мне ребенка. Вернулся обратно. Пошел в Сатанинскую церковь, где, к несчастью, как раз рожала жена будущего губернатора штата, и поменял младенцев. А потом примчался сюда со всех копыт, с целью провести следующие двадцать лет, напиваясь вместе с тобой в ожидании неминуемого Конца Света.
— Я... что? Сатанинская церковь? В Юте?
— Нет, — отмахнулся Магнус. — Это было лишь местом встречи. Ирония судьбы. Прошу прощения, дьявольская ирония. Одно из двух.
— А-ага, — протянул Алек. Он нахмурился, отчего между бровей залегла небольшая морщинка. — Минуточку, а что ты сделал со вторым ребенком?
— Принес в жертву всемогущему Сатане, — как ни в чем не бывало сообщил Магнус. Алек опешил. — Аист доставил малышку к счастливой благополучной белой семье из среднего класса, чтобы та тихо-мирно осуществила американскую мечту, Александр.
Это немного успокоило того, но он все равно продолжал хмуриться.
— Я не могу вмешиваться в Божественный замысел, — повторил Алек.
Конечно, не мог. Ангелы — преданные, как собаки. Хотя сородичи Магнуса ничем не лучше. Он тоже не смел ослушаться. Если, конечно, не хотел попасть в преисподнюю и подвергнуться пыткам за неповиновение. Он понятия не имел, какой эквивалент наказания был у ангелов. Наверное, их низвергали пинком под зад гореть в аду вместе с остальными падшими ангелами, а то и в назидание заставляли смотреть «Звуки музыки» или нечто столь же безвкусное несколько миллениумов.
Магнус уставился на свой маникюр. Ад был не так уж и плох.
Но Ад на Земле был бы невыносим, а уж Рай — смертным приговором. Магнус поднялся на ноги, взмахом руки разгладил мятый костюм и принялся мерить шагами квартиру. Остановившись у огромного окна, задумчиво окинул взглядом панораму Нью-Йорка. «Единственный плюс пребывания внутри данного здания, — подумал Магнус, — в том, что не надо смотреть на него снаружи. Спасибо, Господь, за благословенные дары и всё такое.»
Он наблюдал за людьми внизу. Видел, как они крутятся, словно шестеренки в гигантском механизме. Каждый из них сыграет свою роль в грядущей войне. Кто-то на стороне победителей, кто-то — на стороне проигравших. Все они умрут.
— Что если бы ты вмешивался не в Божественный замысел? — спросил Магнус.
— Пардон?
— Что если бы замысел был Дьявольским? — Он медленно повернулся и подошёл к Алеку. — В конечном счёте, мы над ним работаем. Наши парни.
— Но это не так, — возразил Алек. — В конечном счете, это часть Божественного замысла. Великий План, — добавил он с некоторым самодовольством, на что Магнус только фыркнул. — Так и есть!
— Ладно, ангел, — отмахнулся Магнус. — Тогда ты не можешь знать наверняка, что противодействие дьявольским козням не является частью Божественного замысла?
Алек смотрел все так же подозрительно. В отличие от Магнуса, он не пытался привести себя в порядок, но все равно выглядел раздражающе хорошо.
— О чем ты?
— Разве тебе, как посланнику небес, не положено расстраивать происки нечистой силы? — спросил Магнус, медленно обходя вокруг кресла, в котором сидел Алек. — Как увидел козни, сразу препятствуешь. Таковы правила игры, не так ли? — Магнус провел ладонью по спинке кресла, вниз по подлокотнику, и оказался с Алеком лицом к лицу. Тот тут же отдернул руку, словно обжегшись.
— Да... — наконец согласился Алек. И поскольку не отличался способностью долго молчать, добавил: — То есть, нет, я скорее побуждаю людей самостоятельно противостоять Злу...
— ...непостижимость, да, — закончил Магнус. — Но обычно препятствуешь ты сам.
Алек внимательно посмотрел на него. И хотя он продолжал сомневаться, уголки его губ чуть приподнялись. Еще немного, и улыбнется.
— Ты меня искушаешь? — с подозрением поинтересовался он.
«Как мило, что ты заметил», — подумал Магнус, тут же отринул эту мысль и произнес невинным тоном:
— Я всего лишь пытаюсь сказать, мой милый Александр, что рождение... не играет никакой роли. Воспитание — вот что важно, и я уверен, что силы Ада, — он пафосно указал на себя, — будут стараться повлиять на девочку.
Он наклонился к Алеку, забрал бокал из его рук и развернулся к заставленному бутылками столику. Когда он взял бутылку Шато Лафит, та весьма кстати вновь оказалась полной.
Понимание мелькнуло в глазах Алека. Он резко поднялся.
— Не думаю, что наши станут возражать, если я... буду тебе препятствовать, — медленно проговорил Алек. — Ради вселенского равновесия, разумеется.
— Конечно же.
— А что будет с девочкой, если она не получит... сатанинского воспитания?
— Она ничего не узнает, — пожал плечами Магнус.
— Но гены...
— Прошу прощения за мой французский, но к черту гены, — отмахнулся Магнус, разливая вино. — Генетически я такой же ангел, как и ты. Как и Сатана. — Алеку явно стало неуютно, но он не спорил. — Все дело в воспитании. Сомневаюсь, что без демонического воспитания из нее вырастет лжепророк, — задумчиво сказал Магнус. — И тогда Аду придется начинать сначала, а мы выиграем парочку лет. Как тебе такой план?
Он протянул бокал Алеку.
Тот задумчиво прикусил нижнюю губу, а потом улыбнулся, робко и криво.
— Да, — медленно согласился он, принимая бокал. — Да, хорошо. То есть... стоит попробовать.
— Чудесно, — просиял Магнус и поднял бокал для тоста. — За нас. Будет весело! Мы станем кем-то вроде... крестных отцов.
— Крестные отцы, — повторил Алек. Магнус кивнул. Они сделали по большому глотку и улыбнулись.
Это был ужасный план.
***
Но как бы ужасно всё ни сложилось, план был довольно занимательным — а ведь Магнус придумывал и похуже. Возможно, ничего хуже Алек никогда не поддерживал. Однако веселья это не умаляло.
Он смотрел на это как на совместное родительство, и чутье подсказывало, что Магнус относился к происходящему точно так же. Вслух же оба называли это Соглашением. Вдвоем они сыграли множество ролей, изображая няню, наставников, садовника, дворецкого — каждый из которых всецело старался склонить маленькую Камиллу Белкур на сторону добра или зла. Магнус в качестве няни, наставника и ближайшей подруги семьи рассказывал Камилле о темной сути человеческой души, о вопиющих ужасах, тянущихся сквозь всю историю человечества, и старался привить девочке пренебрежение ко всему живому. Алек в роли садовника, наставника и любимого дядюшки (с чьей стороны он приходился родней Белкур, никто так и не смог припомнить) учил Камиллу любви, самопожертвованию, а также ценить жизнь и поступать с людьми так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой.
Так они провели одиннадцать лет — непрерывно снуя туда-сюда и постоянно присутствуя в жизни девочки и друг друга. Они были близки веками... Ближе, чем должны бы, напомнил Алеку настойчивый внутренний голос, но он отмахнулся от него так же, как выкидывал письма из Рая. «Потерялись по дороге», — сказал он, когда свыше спустились разобраться в происходящем. А что ещё он мог ответить? Уж точно не что был слишком занят игрой в дочки-матери с демоном, чтобы освежить «Правила поведения посланников небес». Они были толще Библии и больше походили на оружие или пресс-папье, чем на всеобъемлющее руководство. Апокалипсис закончится раньше, чем он их прочитает.
(Кроме того, там не было ни слова про флирт с демоном. Алек проверял.)
Так что их жизни тесно переплелись с жизнью Камиллы и между собой. Каждый раз, встречаясь на выходе из дома Белкур, они шли выпить. Ужинать. Или обедать.
И даже не подозревали, что их разнообразные ипостаси стали источником сплетен. Мисс Белкур изначально отнеслась с подозрением к молодой симпатичной няне, но успокоилась, услышав, как та зовёт садовника ангелом своим милым голоском. В семье было заключено пари, когда же их дражайшая подруга и любимый дядюшка объявят, что встречаются. А между обоими наставниками чувствовалось странное напряжение, которое ощущали все, кроме них самих.
Но в целом дела шли отлично (насколько это возможно в преддверии надвигающейся Великой войны). После каждой шутки за ужином или затянувшегося до ночи разговора за бутылочкой вина Алек виновато говорил себе: хоть что-то хорошее вышло из этого Апокалипсиса.
***
Не успели они опомниться, как минуло одиннадцать лет.
Камилла выросла вполне обычной девочкой. У нее был скверный характер, но Магнус считал это нормальным для ребенка ее возраста. Впрочем, ей была не чужда и великая добродетель. Девчушка любила компьютерные игры, шоколад и экспериментировать с косметикой матери. Она была предполагаемой дочерью высокопоставленного американского политика — идеально, чтобы устроить хаос и исполнить свою роль.
И все же, что-то было не так.
Магнус забарабанил пальцами по столу. Они с Алеком сидели в переполненном фешенебельном ресторане в Сохо, наслаждаясь случайным романтическим ужином, и сверяли заметки. Как ни крути, растить Антихриста было тяжко.
— Магнус? Ты в порядке? — спросил Алек. Вилочка на мгновение замерла над тарелкой. Они давно поужинали и перешли к десерту. Алек смаковал роскошный торт «Пища дьявола». В другой ситуации Магнус бы не оставил сей факт без внимания, но сегодня был слишком рассеян.
— Что-то не так, — сказал он.
— Если не нравится, просто отошли обратно на кухню, — предложил Алек, указывая на почти не тронутое крем-брюле перед Магнусом.
— Не это, — пояснил Магнус и вместо того, чтобы съесть собственный десерт, наклонился украсть кусочек у Алека. Алек насупился. — Камилла не слишком... нормальный ребенок?
Алек медленно дожевал и отложил вилочку. Магнус воспринял это как позволение стащить еще кусочек, но стоило протянуть руку, и Алек стукнул по его вилочке своей.
— Разве это не означает, что Соглашение работает?
— Думаю, раз она не мучает лесных зверюшек и не практикует оккультную магию, это хороший знак, — заметил Магнус. Он отступился от посягательств на торт Алека и принялся измываться над своим крем-брюле. — В этом возрасте она уже должна пытаться менять мир вокруг по своему желанию. Должна перекраивать реальность под себя, играя с тканью вселенной и выстраивая ее на свой вкус. — Он взмахнул рукой, по своему обыкновению активно жестикулируя при разговоре. — Она не должна читать Гарри Поттера и делать макияж подружкам. — Точнее, она могла бы, но с ее-то силой она могла бы и сама воссоздать Хогвартс. Магнус выронил вилочку, и та звонко стукнула по тарелке. Симпатичный мужчина за соседним столиком недовольно обернулся. Магнус подмигнул ему. — Интересно, как она отреагирует на цербера?
Алек перевел взгляд на мужчину, которому тот подмигнул, и обратно на Магнуса. «Запеченная Аляска» перед мужчиной ни с того ни с сего вспыхнула синим пламенем.
— Что, прости? На кого?
— На цербера, — повторил Магнус, наблюдая за тем, как пламя перекинулось на скатерть. Мужчина затушил огонь бокалом весьма дорогого вина, тем самым испортив одним махом десерт, скатерть и свой дорогой костюм. Алек выглядел довольным. Магнус вскинул бровь.
— Отличный торт, — невинно пояснил Алек, указывая на свою тарелку.
— Я так и подумал, — согласился Магнус с долей иронии. — Ад посылает ей цербера на одиннадцатый день рождения, чтобы защитить и испытать. И она сама должна придумать собаке кличку. Это очень важно. Это задаст ей цель. Имя определит ее сущность. Подозреваю, это будет что-то опасное. Зверь или Киллер — что-нибудь ужасающее.
— Изобретательно. Ты будешь при этом присутствовать?
— Во что бы то ни стало. Это моя обязанность, — задумчиво произнес Магнус. Беззаботные путешествия по Земле остались в прошлом. Последние одиннадцать лет он работал больше, чем за все предыдущие шесть тысяч. Магнус начинал скучать по удовольствиям. Он наконец съел кусочек своего крем-брюле. Пожалуй, стоит наслаждаться радостями жизни, пока они не исчезли в атомной войне или в результате столкновения планеты с астероидом, или что там придумает одиннадцатилетняя девочка. — Надеюсь, она ее испугается и откажется от нее, — признался он. — Если же она даст ей имя, Армагеддон неминуем.
Алек нахмурился, импульсивно протянул руку, словно собирался накрыть ладонь Магнуса своей, но так же быстро отдернул. Хоть Алек и являлся ангелом, он был совершенно бездарен в утешениях. В отличие от поджогов чужих десертов, похоже.
— Полагаю, там мы и увидимся, — наконец сказал Алек.
— Чудесно, — согласился Магнус, отпивая вино и вскидывая бровь. — До встречи.
