***
— Докладывайте, — Эльдар связывается с охраной и его густые брови мрачно опускаются вниз. — Машина остановилась на мосту в нескольких километрах от нас, — рассказывает телохранитель, узнав информацию. — Мы можем подождать их передвижение или проверить, с чем связана остановка — послать разведку. — Они бы не остановились просто так… Какая вероятность того, что он заметил наш хвост? — размышляю я вслух, обдумывая ситуацию. — Не останавливаемся. Мы не можем потерять их снова. Эльдар отдает команду охране следовать за маяком и нагнать машину, в то время, как мы неспеша плетемся по трассе. Когда я отвлекаюсь на звонок от отца, не успеваю ответить. Я содрогаюсь от звука мощного взрыва, похожий на раскат молнии, а следом в небо поднимается темное облако дыма. Эльдар сбавляет скорость довольно резко, заставляя ремни безопасности ощутимо впиться в плечо, но осторожно продолжает путь по дороге. Я перевожу взгляд на телохранителя, который напряженно впился пальцами в руль и практически не шевелится. Перед нами только одна дорога, которая ведет к этому черному полыхающему дыму. Авария на дороге? Прямо перед нашим носом? Прямо там, где остановилась чертова машина этой твари с моей похищенной женой? Мой подбородок дрогнул от сумасшедшего предложения в голове. Когда звонит телефон телохранителя, Эльдар слишком медленно тянется к гаджету, убивая мое терпение. Он внимательно слушает едва различимый голос по телефону, обращая на меня шокированный взгляд полный отчаянья. Эльдар останавливается на обочине дороги. В этот момент во мне все выворачивается наизнанку и тухнет. — Сейчас же проверьте весь округ, — твердо приказывает мужчина, отключая телефон и замирает в каком-то странном оглушенном состоянии, словно меня здесь и вовсе нет. — Что происходит? — раздражаюсь я, совершенно слетая с катушек. — Эльдар, отвечай мне! — Господин Гордеев, мне очень жаль, — едва шепчет он, тяжело сглатывает и нервно, всего на секунду, кидает в мою сторону взгляд, наполненный печалью. Его глаза блестят от влаги, лицо бледное, а страх такой сильный, что по моей коже бегут мурашки от осознания происходящего. — Машина с Вадимом Волковым и вашей женой только что разбилась, слетев с моста. Этот взрыв… Взорвалась машина. Наши люди утверждают, что никто не выжил. Ошеломление поглощает меня с головой, сердце больно сжимается в груди от плохо предчувствия, а я, задержав дыхание, немигающим взглядом смотрю на мужчину, стараясь найти хоть долю лжи или насмешки. Нет. Это все не правда. Она не могла так просто уйти от меня. Не могла! Как это случилось? Почему? — Вперёд. — Господин Гордеев, там все в плачевном состоянии, вы не готовы… — Я сказал — вперёд! — из меня вырвался звериный рев, заставивший передернуться мужчину. Отворачиваюсь к окну, прикрыв глаза и сжав кулаки. Не верю… Не верю! Все не должно идти таким чередом. Это все ложь! Ровно четыре минуты пути превращаются в вечность. От напряжения виски пронизывает боль, руки мелко дрожат, а когда я вижу мост — перестаю себя контролировать. Эльдар не успевает остановить машину, как мое тело содрогается и самовольно двигается, открывая двери, почти выпрыгивая из салона на ходу. Сердце трепыхается в груди, ударяясь до боли о ребра, и я ощущаю, как дрогнул подбородок, когда взгляд врезался в чертову сорванную с петель ограду моста. Вокруг мои люди, поспевает полиция с оглушительной сиреной, и скорая помощь… Десятки пар глаз вонзаются в меня, а я покорился своему страху, не в силах сделать больше и шага к этому губительному обрыву… Она не могла умереть, не могла! Но я вижу другое, когда онемевшие ноги делают рваные шаги, и я подхожу до края моста, взглянув вниз. Перевернутая машина, обгоревшая, почерневшая, а запах зараженного мяса оглушает меня… Увиденное подкосило мои ноги, и я, едва сдерживая рвоту, цепляюсь за возникшего рядом телохранителя. — Максим Викторович… — прошептал он, смотря мне в лицо, не давая осесть на асфальт. — Сядьте в машину, Максим Викторович. Меня все-таки выворачивает наизнанку за машиной, но выплескивается несколько чашек чёрного кофе, а после желудок крутит в бешеных судорогах. — Это твоя вина, — рычу я, вырывая свою руку из его захвата Эльдара, который пытается мне помочь, — ты ее упустил. Допустил это! Я тебе доверил ее жизнь! Ничтожество... — голос дрогнул, а мое лицо омыли горячие, проникновенные, давно забытые слезы… От этой сильнейшей боли внутри захотелось кричать, но ярость была еще сильней, нежели жуткое чувство потери. Боль — это не то слово, что может ассоциировать мое состояние, это лишь верхушка разрухи внутри меня. Нечто по-зверски раздирает мою грудь в клочья, пытаясь убить острыми когтями эмоционального перенасыщения. Это убивает ОНА, так давно пробравшись под мою кожу, так легко въевшаяся в мое сердце… Не выдерживаю, совсем не могу сдержаться и прежде, чем обдумываю происходящее вокруг меня безумие — Эльдар уже лежит на лопатках, а мои ноги не жалеют этого бесчестного ублюдка, который допустил смерть моей жены, моей Ярославы. Опомнился, когда меня оттащили от телохранителя мои же люди, что-то говоря, вопрошая успокоиться. Но я не могу… Единственное, о чем сейчас я могу думать — убить всех, кто причастен к ее смерти. Меня трусит словно в сильнейшей лихорадке, перед глазами все размывается черными пятнами и меня сажают на что-то твердое, окутывая мои плечи теплым пледом. Рядом мельтешит белый халат, голоса вокруг похожи на белый ничего не значащий шум, который я уже не могу воспринимать. В груди сжимает, тянет, пронизывает… Перед глазами только ее образ, заставляющий страдать на физическом уровне… Внутри вместо пожара и ярости, через некоторое время приходит холод и апатия, давшая мне возможность немного успокоиться. Не знаю, сколько прошло времени, может полчаса, а может и несколько часов, когда я понял, что солнце начало закатываться за горизонт. Вокруг людей стало в разы больше. — Господин Гордеев, пожалуйста, выпейте это. Нужно выпить лекарство до дна, — в моих руках чашка, что-то горячее, обжигающее ладони… Чужие руки помогают моим дрожащим подняться и выпить что-то кисло-сладкое, имеющее запах цитрусов. Не могу оторвать взгляд от разрушенной ограды моста, и меня гложет сомнительное чувство какого-то недоверия, но убийственное ощущение обреченности заставляет отчаяться и страдать. Глаза видят одно, а вот сердце… Не верит, не воспринимает подобную изуродованную правду, тяжело выдерживая подобное в реальности. Не так все должно быть. Не так она должна умирать, не с тем человеком, не при таких обстоятельствах… Единственная ее угроза — Я, а не сбившаяся с управления машина. Встаю на ноги, но меня ведет в сторону, отчего я цепляюсь рукой за дверь машины, тяжело передвигая ногами. И рядом снова возникает телохранитель — будущий смертник. Эльдар едва держится на ногах сам, но озабоченно наблюдает за мной и прикасается своей ладонью к моему плечу в сожалеющем жесте. — Не прикасайся ко мне, — несдержанно сдернул его руку со своего плеча, на что он едва заметно поморщился, а его вторая рука легла на поврежденные ребра. — Ты не жилец. Можешь не сбегать, я все равно найду и убью, — угрожающе произношу я, глядя на мужчину, который, как и всегда остается сдержан, практически холоден ко всем моим словами и угрозам. — Я не стремлюсь от вас сбежать, Господин Гордеев. Только хочу помочь, позвольте, — он снова тянет ко мне ладонь, на что я оборачиваюсь куда резче, но не могу сконцентрировать свой взгляд, когда перед глазами снова пятна, а меня одолевает новая волна гнева на свою никчемную слабость. Эльдару все-таки удается помочь мне, вернув обратно в открытую машину скорой помощи. Я прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться и понять, что происходит, но как бы не пытался собраться с мыслями, все было тщетно. — Максим, — оклик отца действует на меня, как ведро ледяной воды, спонтанно вылитое на голову. Поднимаю взгляд, ловлю его фигуру, которая плавно подошла ко мне, склонившись и затмив ярко-кровавое солнце на закате. — Ужасно выглядишь. Я невесело усмехнулся, совершенно не ожидая от отца других слов. — Тебе здесь не место, — прерывисто выдохнул я, взглянув на Эльдара, оказавшегося между семейным противостоянием. Он отходит в сторону, но не исчезает, периферийным зрением наблюдая за мной, что и входит в его обязанности при настигшей опасности. — Я твой отец и должен быть рядом в трудную для тебя минуту. И я хочу с искренним сочувствием напомнить тебе, какой ты самоуверенный идиот, позволивший своей жене сбежать с каким-то расчётливым и довольно изворотливым мужчиной. Стоит ли мне напоминать о том, что я тебе говорил ранее? Ты глуп, Максим, если надеялся на другой исход рядом с ней, — насмешливо высказывается человек, чье мнение мне безразлично, но сейчас он выдергивает из меня ниточки шаткого самообладания. — Долго за мной следил? — холодно интересуюсь я. — Всегда и во всем. Ты сам это знаешь, — кратко отвечает отец, раздражая своей прямолинейностью. — И поверь, я тоже злюсь, что этой девице удалось так искусно юлить от поисковой работы наших лучших сыщиков, от подкупных и обычных полицейских, и даже от граждан этой страны… Твой подопечный Волков хорош и знает толк в своем деле. Думаю, они совсем скоро будут в России. Там и начнется по-настоящему интересная игра. Я предпочитаю, чтобы ты убил на ее глазах последнюю надежду. Брата и Вадима Волкова, а может и ее саму. Она заслужила свою смерть. Я не меньше минуты всматривался в отца, который рассуждал о какой-то небылице, с пренебрежительной скукой разглядывая суету вокруг. Гнев был неконтролируемым, пальцы рук то сжимались в кулаки, то расслаблялись от перенапряжения и слабости. Челюсть пронзила боль от силы скрежета зубами, а вот мое сердце… Нет, оно все еще грозилось разорваться от переизбытка чувств. Даже будь она жива… Никогда не убью ее, рука не поднимется лишить жизни ту, которая дарит эту жизнь мне самому. Но… — Ты в край состарился, или ослеп? — озлобленно спрашиваю я, прошипев. — Не видишь, что произошло? — хотелось бы встать, посмотреть в его равнодушные глаза и закричать, но нет сил даже на то, чтобы повысить голос. Горло словно обвили цепями, сдавливая и заставляя меня подчинятся обстоятельствам. Морально я уже на коленях, а если сейчас встану — на коленях окажусь еще и физически. — Она мертва. Все кончено. — Я вижу то, Максим, что у Вадима Волкова получилось обойти тебя. Но ты Гордеев, мой сын, и я здесь только для того, чтобы ты не смел подчиняться своим чувствам к этой стерве, а прислушивался к своему острому и расчетливому уму, — он поворачивается, внимательно смотрит в мои глаза, словно пытается заставить действовать по его плану. Но взгляд его несколько презрителен, словно я ему не равен, и довольно глуп понять очевидные вещи, о которых он толкует. Издевается надо мной и я точно знаю, что он получает от этого удовольствие! — Ярослава — отчаявшаяся женщина, но боязливая для таких глобальных выходок. Она знает, что ты будешь в ярости. А вот ее спутник лишен чувства страха и поэтому преодолевает все препятствия, стремясь к единой цели — защите собственного достоинства… И твоей жены. Ты близок к ним, но каждый раз Волков опережает тебя на шаг. Как на пристани, как в том домике в деревне, как и в погоне по городу… — Замолчи, — слабо выдавил я, прикрыв глаза. У меня не осталось никаких сил. — Хватит этого бреда. Оставь меня. Уходи. Забирай своих людей и просто уходи, — я говорю тихо, но не прошу. Это была последняя капля моего терпения. Я готов сорваться. — Ты не в том положении, чтобы меня прогонять. Позовите мне медэксперта и побыстрее, — громче говорит отец, махнув своему человеку. — Приди в себя, Максим, или мне тебя нужно расшевелить? Ты только скажи, я вмиг прикажу моей охране поколотить тебя и привести в чувство, — он жестко усмехнулся, на что я сузил глаза, презрительно окинув его свои взглядом. На мгновение я и правда задумался об этом варианте… А потом собрался и отогнал непрошеные мысли прочь. В гнетущей тишине к нам подходит мужчина в форме с небольшим кейсом, здоровается и говорит на английском. Я настораживаюсь, когда отец говорит следующее: — Докажи мне, что это подстроенная автокатастрофа, и в салоне машины совершенно не то, о чем мы подумали. Если докажешь это в течении следующих пяти часов, я обеспечу тебя до пенсии. Удивленное лицо мужчины вытягивается, а позже хмурится. Он поправляет свои очки. Твердо кивает, и молча уходит, в то время как я вопросительно смотрю на отца. И что это, черт возьми, было? — Вернись в гостиницу, приди в себя и ожидай результатов. Мои люди пока обыщут округ, есть у меня некоторые предположения… — Я тебя не понимаю, — встаю на ноги, и кажется вмиг трезвею от всего, что ранее я ощущал и чувствовал. — Что ты делаешь? — нет, конечно, я не верю ни единому его слову без доказательств, но своей уверенностью он вселяет в меня нездоровую надежду. — Возвращаю тебе жену. А что делаешь ты? — усмехнулся отец. — Повторять не стану, возвращайся в гостиницу с Эльдаром, и дай ему тебе помочь. Я приеду с результатами экспертизы. И еще... Держи своего телохранителя при себе и никуда не отпускай. Дав указания, он просто уходит, без лишних объяснений, оставляя меня в замешательстве стоять и недоверчиво озираться вокруг. — Я отвезу вас обратно, — смотрю на Эльдара, и чувствую щепотку своей вины, что накинулся на мужчину в порыве гнева. Принимаю его помощь и поддержку, но в дороге велю замолчать и не разговаривать со мной до вечера. Сложно сосредоточиться, когда я уже смог подумать о похоронах своей жены! Нужно прийти в себя, собраться и дождаться отца с его непонятным для меня рассуждением. Если отец прав… Если это всего лишь ее провокация и это все жестокая реалистичная инсценировка смерти для новой возможности на побег… Она пожалеет о каждой секунде моего страдания и ответит за каждую проскользнувшую мысль в моей голове о ее смерти и моем одиночестве!***
Душ освежает не только тело, но и мысли. Ледяная вода прогоняет состояние безысходности, отрезвляя. Только теперь в груди зарождается ослепляющая ярость, когда я начинаю осмысливать слова отца, сопоставляя их с реальной возможностью бесчестного обмана моей жены и изворотливого полицейского. Какой бы мразью ни был мой отец, он всегда оказывается прав. И он прав в том, что мне нужно мыслить холодным умом без горячности и взрывных эмоций, которые так яростно рвутся наружу. Но как же мне быть холодным и равнодушным, когда почти на моих глазах взорвалась машина с женой, а отец твердо уверен в инсценировке? Это бьёт поддых, когда я немощно лежу на лопатках. Надеваю свежую одежду. Выбираю один из костюмов темного синего оттенка, плотно застегивая воротник рубашки, затягивая его красным галстуком. С каждым прошедшим часом я всё уверенней оцениваю ситуацию и готов уже ринуться на последующие поиски жены без каких-либо доказательств. Но мне нужно быть уверенным в том, что моя своевольная Ярослава жива. А ведь это вполне реалистичный план побега с отменным результатом и с достатком времени, чтобы сбежать от преследователей. Похвалю мальчишку, этого неугомонного полицейского, за сообразительность при встрече, а после уничтожу его. Уничтожу так, чтобы он и сам себя не считал человеком, и только потом убью… Или предоставлю эту возможность смелой женушке, которая сама пристрелит свою последнюю надежду. Ему в любом случае не жить, а вот ей придётся расплачиваться и вымаливать своё прощение очень долго… И болезненно. Она исчерпала абсолютно все резервы моего терпения! Нужно поскорее закончить бессмысленные игры в хорошего или плохо мужа. У меня нет больше сил каждый раз бегать за ней и сглаживать острые углы после того, как Ярослава очередной раз взбрыкнёт. Ей, как оказалось, суждено быть моей женой со своим жалящим языком и быть наказанной за любую наглую выходку в её безупречном, неповторимом стиле. Не пристало жёнам человека моего положения быть такой стервозной, строптивой и вольной женщиной. Это неправильно, это — проблематично. Это противоестественно. Моя мама не такая, она надёжная, спокойная и терпеливая. Я совру, если скажу, что её игры были скучными, но сейчас она пересекла границу, и пути назад больше нет. Не приведи Господь, она пойдёт на ещё одну подобную выходку! Мне нравится, когда она послушная и как неожиданно может выпускать зубки, но каждый раз позволять ей обманывать себя, строить интриги за моей спиной, и ко всему прочему близко общаться с другими мужчинами… Не позволю. Никогда! Я не стану делить мою жену ни с кем, как и давать ложные надежды на мнимую свободу, ведь я никогда не смогу ее отпустить. Это довольно очевидные вещи, которые она отказывается понимать. Словно ради этого чертового побега она и живет, улыбается, ласкает мою грубость, сбивая с меня спесь. Я никак не мог раньше понять, чего она добивается, ведь точно знал, что у неё нет возможности сбежать дальше частного сектора, а вот теперь все стало на свои места. Она тщательно продумала план побега и только поэтому было такой идеальной. Мои другие женщины до Ярославы были разные: как она – строптивые, и примерно покорные, подобной которым она никогда по-настоящему не была. Те женщины сами шли в мои руки и были не против немного разнообразить обычный классический секс, но всё-таки сбегали, поджимая свои задницы от страха и новых ощущений… Ярослава была не против отдаться и буквально приказала трахнуть её жестко в тот роковой вечер нашего знакомства, с полыхающим диким взглядом и с жаждой голода отдалась полностью в мою власть. И вот эта самая женщина потом начала рассказывать глупые сказки, что любит сопляков, которые падают к её ногам и лелеют взглядом. Умоляю! Одного только недовольного взгляда достаточно, чтобы мужчины чувствовали себя виноватыми даже за вольность шлёпнуть упругую задницу этой несносно притягательной женщины. Только девочка просчиталась со мной, ведь это мне нравится брать женщин без остатка. Я испытывал ее каждый раз новым шлепком, сильным, откровенным. Сжимал горло с каждым разом сильнее, лишая воздуха, и укладывал ее в самые неудобные позы, удовлетворяясь выпяченной аппетитной задницей или заломленными хрупкими запястьями… А она каждый раз отдавалась больше, хотела большего, умоляла не останавливаться, заставляя меня каждый раз срываться, наполняя своей любовью. И я убедился остаточно, что она та самая женщина — моя женщина. И в тот вечер в гостинице я оказался очарован ею, как и по сей день покорён этой женщиной, её твёрдым характером, утончённой внешностью и глубокими мыслями. От такого сокровища отказаться тяжело, практически нереально, и поэтому я не собираюсь терять своё. Накрепко привяжу её к себе и больше не дам возможности отойти от меня ни на шаг. Оборачиваюсь к зеркалу, поправляя воротник пиджака, разглядывая свою совершенную фигуру в отражении. Собранный, уверенный в себе и с угрожающим взглядом мужчина. Да, в таком состоянии я готов ко всему и даже больше, чем вернуть жену под свое крыло и спрятать от мира, который так отчаянно хочет вырвать ее из моих рук. Я готов крушить. Эльдар заходит в мой номер, придерживая двери для моего отца, который чеканя каждый шаг, проходит в центр гостиной комнаты. Позади него горничная, мышей проскользнувшая к стеклянному столику, оставляя поднос с алкоголем и стаканами. Молчаливая девочка склонила голову, сжавшись и замерев на месте, ожидая приказа. В руках отца чёрная папка, которая привлекает моё внимание. — Выглядишь безупречно, Максим, — довольно говорит отец, скользнув по мне оценивающим взглядом, — но ты слишком напряжён, выпей виски и присмотрись к девочке. Она хорошенькая и вполне сгодится для пары часов твоих потребностей, — его слова звучит так легко, словно он предлагает мне десерт после плотного ужина. — Я женат, — нахмурился в ответ, но лишний раз прошёлся взглядом по горничной. Она хороша только тем, что похожа на Ярославу: простая, стройная блондинка, не больше. Ярослава, будь сейчас на месте этой горничной, вперила бы в меня свой уничтожающий взгляд, испепеляя, возбуждая и рождая между нами сильную, затмевающую мой рассудок любовь. А пародия жены неинтересная, безвкусная. — Для моих потребностей, как ты выразился, сгодится моя жена или никто вообще, — уже прорычал я, взглянув на отца. И я не лгу. Только с Ярославой у меня получается расслабиться по-настоящему. Другие женщины уже давно для меня не существуют, не возбуждают, не привлекают. Но от моей девочки кровь кипит по жилам, сердце ускоряет ритм, а член вздымается, едва я к ней прикасаюсь. Ярослава — моё откровение, моя любовь и моя слабость, а других я не хочу. Другие — ничто, в сравнении с ней. — Ладно, тогда я её сам развлеку, у тебя всё равно будет много дел, — пожимает плечами отец, вызывающий во мне сомнительное чувство ревности. Пусть поперхнётся своими шлюхами, но иметь хоть долю власти над моей женой не позволю. — Я хочу увидеть результат медэксперта, — сдержанно говорю я, сев в кресло, и плеснув себе в стакан виски. Понимаю, что после лекарства мне может стать дурно, но разговор с отцом заставляет меня впиться в стакан и залпом его опустошить. Нужно остыть и не воспринимать так близко к сердцу провокации отца, чем он бесстыдно пользуется. — Читай, — он садится в кресло напротив и тянет блондинку за руку вниз, заставляя её буквально упасть к его ногам. Она пораженно охает, стукнувшись коленями об пол, испуганно взглянув в мои глаза, словно я мог смягчить этот глухой удар и неожиданный выпад со стороны отца. Что же, это её выбор. Он точно заплатил ей хорошие чаевые, чтобы она побыла постельной шлюхой замужнего покровителя блондинок. Открываю папку и изучаю сначала экспертизу, в чём я ничего не понимаю, но листаю и нахожу отчёт на человеческом языке, где останавливаюсь и начинаю вчитываться, с каждым предложением удивлённо изгибая брови. В отчёте подробно и с фотографиями описано про остатки взрывчатки, про вручную снесённую ограду на мосте, про пятидесятикилограммовые мешки свинины на переднем сидении и ничего общего, связанного хотя бы гипотетически, со смертью Ярославы и Вадима Волкова. Инсценировка. Хорошая, впечатляющая масштабом и произведённым эффектом, но всё же инсценировка. От сердца отлегло. Жива моя девочка. Жива… — Открой рот, — приказ отца заставляет обратить внимание на происходящее и взглянуть на девушку у его ног. Блондинка сидит ко мне спиной, и, если не всматриваться в детали, можно увидеть сходства с силуэтом Ярославы, отчего в моей груди просыпается гремучая змея, готовая наброситься на отца в любой момент. Он заставляет меня вскипеть за доли секунд, но я усердно пытаюсь держать себя в руках. — Закусывать будешь? Хорошая девочка… — понимаю, что он поит её виски и дает дольку черного шоколада. — Ты был прав. Как догадался? — интересуюсь у отца, который перебирает белокурые локоны девушки, медленно наматывая их на кулак и отпускает, вызывая по хрупким плечам девушки мелкую дрожь. А он лишь играется, рассматривая реакцию девушки. — Я вижу её насквозь, как и возможные мотивы Волкова. И к счастью, успел с ней познакомиться поближе с твоей находчивой женой, — елейно ответил отец. — Ты не знаешь ни мою жену, ни Волкова, — напряжённо заявил я, бегая взглядом между отцом и девушкой. Чёрт, и впрямь девчонка на неё похожа: тонкая талия, такая же сочная задница в тугой обтянутой юбке… Мягкие локоны. На работе Ярославе нравится выглядеть безупречно, и она подкручивала волосы, придавая им волнистость… Эта шлюха похожа на неё до безобразия. — Убери её отсюда, — не выдержал я. Это для меня уже слишком. — Со стороны всегда виднее, Максим, особенно её манипуляции, которые ты не замечаешь из-за своих чувств, — он склонился над ней, обвил шею девушки руками и заставляя подтянуться, впился в неё довольно глубоким поцелуем. Меня передёрнуло от этой картины, ведь будь на этом месте любая шатенка, я бы даже и глазом не повел в её сторону. Но нет, подобрал же… Похожую. — Что за отвратительное представление? — скривился я. — Не понимаю, о чём ты, Максим, — лукаво усмехнулся отец, — раньше ты не обращал ни малейшего внимания на моих девочек. Считай, что здесь сидит ласковая кошечка, — он потрепал девушку по волосам, высказывая своё к ней отношения. Я пытался выждать какой-то реакции от девчонки, но она будто и не думала противиться таким знакам внимания. Слабачка. Ярослава бы уже руку по локоть отгрызла. И только эта мысль успокаивала — она перед ним никогда не окажется в подобном положении, а вот передо мной — обязательно. — Раньше и ты не обращал на моих девочек внимание. А вот на жену озирался каждый подходящий раз, едва не сворачивая свою шею. Ярослава моя, усвой это, отец. Она. Моя. Жена, — в конце я практически прорычал, не имея сил контролировать вспыльчивость. — Ревнуешь, — с удовольствием отметил он, и резко дёрнул волосы девушки, заставляя её страдальчески простонать. Нас обоих передёрнуло от этой фальши, напоминающий скрип. Отец едко усмехнулся в ответ, не познавшую настоящую боль девушке, обещая подобным только самые болезненные ощущения. Вспоминаю Ярославу, как она каждый раз задыхается от возмущения и извивается всем телом, хватая меня за руки, пытаясь их оттолкнуть от себя как можно дальше. Вспоминаю, как держится до последнего, чтобы не пискнуть от шлепка, и только когда ей уже по-настоящему больно — рычит, а затем даже кричит, без всякой протяжной фальши, от которой я поморщился только что. Моя девочка вырвала из моих рук треть бизнеса и десятки утерянных миллионов, истязала моё сердце и варила меня в котле ревности, вперемешку с яростью… С ней уже не сравнится никто. Я шумно отставил стакан на стеклянный столик, который чудом не проломился под силой удара и поднялся. — Ревность к любимой женщине — это естественно, — я попытался себя одёрнуть от раздражения, но ничего не вышло. Хотелось знатно выпустить пар кулаком… Слишком давно я не был в спортивном зале, как и с довольно терпеливой жёнушкой в постели. — Плевать мне на твою жену, Максим. Единственное что в ней привлекает — красота и сопротивление, которое она не боится оказывать ни тебе, ни мне... Ни даже своей судьбе, — он притянул голову блондинки прямо к своему паху, припечатывая её к себе слишком плотно. И снова никакой реакции, на что я в сомнении изучил девушку. Это вообще естественно не реагировать на подобные жесты, или я так привык к своей дикой жене, которая на всё отзывалась с живым сопротивлением? — Послушные девочки заводят не меньше. Правда, дорогая? Скажи, за сколько сотен тебя можно отшлепать? — обратился отец к девочке. — Пять, — шепчет она. Вот теперь ревность схлынула, и я действительно осознал, что передо мной обычная шлюха, продающая себя тому, кто больше платит. Ярослава за такой вопрос уже бы исполосовала мои щёки своими коготочками и попыталась облить меня виски из стакана, который девушка продолжала держать в своих руках. Мне даже становится смешно, и отец невозмутимо наблюдает за моей усмешкой, едва прищурив глаза. — А за пятнадцать подставишь свою задницу, чтобы я мог тебя выпороть? — елейно спрашивает отец. — Да, — вдохновенно отвечает блондинка, точно не ведая, на что дает согласие. Одно дело, когда женщина кричит и обильно кончает с твоим именем на губах, царапая спину, и совсем другое, когда он станет пороть девчонку только для того, чтобы увидеть её слезы и страх. Не моё дело, не хочу больше оставаться здесь. Отворачиваюсь и направляюсь к выходу, но отец не желает меня отпускать так быстро. — Постой, не спеши, — одёргивает меня отец, — мой детектив собрал ещё один очень интересный материал, — говорит он, заставив меня остановиться и снова обернуться. — На обратной стороне, информация в одном файле. Внимательней, Максим, ты последнее время выпускаешь всё самое ценное из своих рук. Не отвечаю, продолжаю идти к выходу и даже сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверью. Эльдар стоит у самой двери, почтительно кивнув. Я разъяренно выдохнул. — Пойдём, хочу проветрить голову. Едва делаю шаг от своего номера — слышу громкий визг девушки. Эльдар настороженно посмотрел в мои глаза и перевёл взгляд на дверь, затем обратно на меня. Он ничего не спрашивает, не лезет в мои дела, а сразу начинает идти за мной, когда я направляюсь на парковку. Сажусь в машину на заднее сидение, открывая папку, вытягивая из файла несколько листов с упакованными в конверте фотографиями, и натужно разглядываю информацию, шокировано скосив взгляд на своего телохранителя, который спокойно ведёт машину по городу. В моих руках оказалась распечатка переписок, установленные IP-адреса, распечатанные фотографии из разных видеокамер… И всё бы ничего, но эта информация представлена прямо перпендикулярно с моим телохранителем, который везде поучаствовал и приложил свою изворотливую руку. Читаю несколько распечатанных переписок из мессенджера, где есть краткий доклад, где я нахожусь и каковы мои мотивы; вовремя написанное предупреждение, где, когда и через сколько прибудет моя охрана, а также краткие шифры, которые так просто не разобрать. Дальше изучаю бумаги на аренду автомобилей, которые были заверены на паспорт Эльдара Розумовского. И эти же автомобили находили мои люди пустыми, а так как по мессенджеру был установлен контакт с Волковым — он был предупреждён о преследовании и получал приказ оставить машину. А вот с последней коллекцией фотографий я ознакомился озлобленно, ведь на них слишком много тесного контакта моей жены либо с этим сосунком, либо с моим телохранителем. Я действительно на какую-то секунду растерялся, рассматривая чужие руки на моей женщине и её нежную ответную улыбку. Смял отвратительные снимки в кулаке, а потом и все листы разом, швырнув себе под ноги. Звоню отцу, стараясь не раскрошить в руках телефон. — Вместо того, чтобы помочь мне в поисках жены, ты обложился шлюхами и попкорном, занимая первый ряд для просмотра? Это подло, отец. Поверить не могу, что ты всё это делаешь у меня за спиной и манипулируешь мной, как тебе вздумается! — Тише, Максим, успокойся. Я всего лишь даю тебе наводку после тщательной проверки. Мне доставили эту информацию утром, и она меня даже позабавила. Представляешь, для твоей жены существует целая секретная операция, где участвует один из лучших следователей — Вадим Волков, и его начальник отдела, разумеется, сам Эльдар Розумовский, включены и другие лица, но они будут задействованы в России… Я тебе уже говорил — игра будет очень интересной. Отец насыщен эмоциями и восторгом, ведь то, что происходит, действительно заставляло восхититься проделанной работой нескольких человек, которые тщательно подобрались ко мне слишком близко, правда, не успели всадить в спину клинки. Разве что только один, в сердце, но прицелившись со спины — всё-таки промазали. Отключаю отца от звонка, пытаясь выстроить полную картину в своей голове, откровенно разглядывая Эльдара, припоминая, как он почти с первых дней всегда был слишком близко к Ярославе… И ведь это именно он так торопливо и вовремя привёз меня в тот раз домой, не дав моему отцу поиздеваться над женой, которая ослушалась меня и моей угрозы. Это именно он вмешался тогда в нашу дискуссию насчёт работы, и я согласился взять её под своё подчинение. Это Вадим божился не сводить с неё глаз и докладывать всё Розумовскому! Это Эльдар настоял взять жену на банкет, когда я думал над предложением отца взять Викторию и реакцией Ярославы на мою подобную выходку. Эльдар мне много советовал и помогал. Он часто настаивал. Она знала последствия своего побега, и думаю, не стала бы так рисковать ребёнком. Я помню, как отчаянно Ярослава пыталась сопротивляться и донести до меня своё положение, смело отстаивала свои слова. А вот спровоцировать жену на побег мог сам Эльдар и Вадим… То есть, когда не вышло, они решили перенести план на более благоприятное время, ведь ей было плохо, а мой отец взялся из ниоткуда. И всё пошло своим сценарием без ничьей выгоды. Если бы не эти двое… Ничего бы вообще не случилось! Моя жена была бы рядом со мной, и я был счастлив, зная, что под её сердцем моё дитя. — Возвращайся в гостиницу, — говорю я, отслеживая действия покладистого телохранителя, позволяющего мне думать о том, что он один из лучших моих людей, которому я обязан доверять. Доверял бы и сейчас, если вот не эти доказательства, которые я вижу… Сказал бы кто-то словами — не поверил. Сыграл отлично. Никогда бы не подумал, что мужчина, решивший выкрасть мою жену, не будет излучать ни одну негативную эмоцию и не попробует меня остановить, когда я вне себя занимаюсь воспитанием моей непокорной девочки. Однажды, и даже тогда он был холодный, расчётливый, просто железный мужчина, заставивший меня проникнуться к нему доверием. Но просчитался… Я, разумеется, догадывался, что отец всегда бдительно относится к моей жизни и незаметно для меня контролирует множество вопросов, но не думал, у него есть свои люди в рядах моей охраны. А вот теперь действительно интересно, как быстро такой мужчина с железным характером расскажет мне всю правду о плане, по которому из-под моего носа похищают мою собственную жену. Наконец-то я нашёл того человека, который лично ответит передо мной за все эти безумные дни и бессонные ночи, за мои взрывные чувства и едва не разбитое сердце… Вызываю свою охрану по сообщению ещё до въезда на парковку, и когда Эльдар выходит из машины, его сразу же скручивает охрана, нагнув над капотом с высоко заломленными руками. Он попытался вырваться и отогнать налетевших стервятников, но их оказалось намного больше. Я выхожу из машины не спеша, наслаждаясь крупным уловом, который предвещает веселье на ближайшие пару часов. Не слышу ни мольбы, ни проклятий, и думаю, мужчина сам чувствует где именно прокололся. А ещё явственно понимает, что ему не избежать моих пыток. Не теперь, когда я понял, кто именно причастен ко всем бедам за последние недели. И это не жена, которой только дай любую возможность, и она ей непременно воспользуется, с ней у меня разговор всегда короткий. Это все игры жалкого мента, который сунул свой любопытный нос совсем не туда, куда следовало. Смотрю на Эльдара и не вижу даже крохотной щепотки страха, только мало скрытое раздражение, возможно, немного ярости, но и эти чувства он удерживает под контролем, не пытаясь выдернуть свои руки из хвата двух мужчин. Умный гадёныш, но решил играть совсем не на той стороне. — Пришло время поговорить по душам. Не так ли, Эльдар? — спрашиваю я, но заранее предвкушаю гордый и стойкий отказ. Не такой он мужчина, чтобы прогибаться. — Нет, — твёрдо отвечает Эльдар, который настроен сначала потерпеть мой вспыльчивый характер, и, возможно, даже оттянуть время для ловкого исчезновения Вадима Волкова и Ярославы. Но вот подсказывает мне моё чутье, что удрать они должны были втроём, и так, как ещё час Эльдар при исполнении своих обязанностей, а значит Волков должен ожидать своего начальника в условленном месте с моей женой. Они будут ждать его до последнего. Осталось только выяснить где и когда, перехватить этого самоуверенного парня и эту… Обаятельную шлюху, которая бесстыдно позволяет прикасаться к ней чужим рукам. Мало ей не покажется, как только окажется в моих, таких ей уже родных, руках. — Ты же знаешь, что рано или поздно ты мне всё расскажешь. Вот только чем дольше ты тянешь, тем меньше шансов кому-то выжить, — подобная угроза всегда действует на человека шокирующим эффектом и развязывает язык. Но Эльдар холодно усмехнулся, и я понял, что близких у него нет. По крайней мере нет тех, которых я могу найти так легко и быстро. А значит придётся искать уже другие слабые места и заставить его говорить в самом скором времени. Только и здесь полковник просчитался, так как благодаря его работе на меня, я теперь знаю много нюансов и способов выбивать правду из совершенно неразговорчивых мужчин. Пусть так, путь немного погеройствует. Живым я его все равно не отпущу, а ответ буду выбивать до последнего вздоха.