***
Я стою и дрожу. Не от пробирающего до костей ветра, а от первобытного животного страха. Внутри меня всё выворачивается наизнанку от мысли, что с минуты на минуту я увижу перед собой человека, который принёс столько боли и жестокости в мою жизнь. Воспоминания о моём выборе, который я сделала будто в другой жизни, давят с невероятной силой на мою решительность. Если бы я только могла догадаться тогда, ещё на интервью, кто передо мной на самом деле... Ни за что бы не приблизилась к нему! Этот человек способен ради своей страшной кровавой любви на любые шаги и с лёгкостью перешагнёт мой труп тоже. — Яра, — Вадим перехватывает мою руку. — Не трусь. Положись на меня. — Да, я… Мне страшно, но все в порядке… — растерянно шепчу я, позволяя себе лишний раз проверить наличие пистолета в кармане кофты. Ничто так не вселяет уверенность, как наличие огнестрельного оружия в руке! — Лучше так, чем паршиво играть страх. Помни о нашем плане и если что пойдёт не так — стреляй. На кону наши жизни, — говорит парень слова поддержки. Но чёрт возьми, разве так должны утешать? Лучше так, стреляй, на кону жизни! Вадим! На мои округлившиеся глаза, парень мне просто подмигнул. Ну вот как? Как ему так легко удаётся управлять моими мыслями и чувствами? Я смелее смотрю ему в глаза, которые по цвету напоминают грозовые тучи, но на моих губах появляется намёк на улыбку. Он совершенно точно не боится ничего и никого. Черт, с ним, этим Гордеевым. Я столько всего пережила, но всё ещё полна сил и готова удрать, как первый раз, второй и третий… И как все разы в общем. Это не моя заслуга, она бесповоротно принадлежит Эльдару и Вадиму. Если бы не они, я сдалась ещё давно, поняв раз и навсегда, что Гордеев — это моя неизлечимая болезнь до гроба. Я дёргаюсь в объятиях парня, когда слышу пугающий шум скольжения шин въехавших в аэропорт машин. — Ко мне, — Вадим перехватывает мой локоть, не дав от него отскочить, крепко впившись своими пальцами в руку. Он сразу же достаёт пистолет. Какой бы я уверенной ни была, а от страха избавиться выше моих сил. — Веди себя тихо. Ни на что не реагируй и не высовывайся, — нашёптывает последние инструкции парень, после чего я уже перевожу взгляд на хлопающие двери машин. Впереди шагают телохранители, осматриваются и поднимают оружие в нашу сторону, словно мы самая большая опасность для Господина. Мы стоим исключительно вдвоём и выглядит это нелепо, когда я насчитала уже больше семерых телохранителей. Я понимаю, что Вадим не зря надел бронежилет, ведь ожидать можно чего угодно! Мало того, он заставил надеть его даже меня, не слушая аргументы о том, что Гордеев никогда не выстрелит в свою жену. Когда дюжина личной охраны расступается, в поле моего зрения появляется Гордеев, отчего у меня перехватывает дыхание. Мужчина всегда выглядит безупречно, но сейчас я отчётливо вижу, что он желал подготовиться к этой желанной ему встрече. Максим одет в роскошный костюм тёмно-синего оттенка с красным галстуком. Синий — благородный цвет, несвойственный ему, но оттеняющий цвет его ледяных глаз, а красный — цвет крови и агрессии. Он опасный… Убийца и насильник. И мой муж, всё ещё. — Стой, — громко рявкает Вадим над моим ухом, из-за чего я очередной раз пугливо дёргаюсь. Парень ловко обхватывает мою талию, приставив пистолет к виску. Возможно, страх от действий Вадима мог быть симулирован очень плохо, но страх перед Максимом всегда настоящий. Гордеев останавливается, расплываясь в своей очаровательно-нежной улыбке, пристально разглядывая меня. Даже издалека я вижу, как он это делает несколько пренебрежительно, обнаруживая на мне одежду парня — его куртку и чужие руки. Моё напряжение пробралось до позвоночника, больно его скрутив. Он нас так просто не отпустит. Разве что на тот свет, но только после самых мучительных прощаний. Я не выдумываю — это видно в его острых взглядах из-под ресниц и нарочно вальяжных жестах. — Ярослава, — ласково произносит моё имя Гордеевым, а в действительности это как глухая словесная пощёчина. — Девочка моя… — его мягкий тембр выжимает мои силы изнутри, проникая под самую кожу, заставляя трепетать от переполняющего страха. — Ты повела себя очень и очень плохо, — его взгляд мгновенно стал яростным, отчего моё сердце забилось, как у маленького перепуганного воробья. — И показала, кто ты на самом деле, связываясь с этим… Полицейским. Я судорожно выдохнула, прикрыв глаза, впервые начав дышать. Лёгкие горят огнём. — Гордеев, твоя жена сейчас под прицелом моего пистолета, а ты выясняешь супружеские проблемы? Где Эльдар? Я хочу убедиться, что он жив, — перебивает его Вадим, высказывая свои требования. И делает это так, будто бросает вызов Гордееву: эй, ты, открой глаза и слушайся меня! — Не играй со мной, парень. Я, конечно, весьма удивлён твоими талантами, и также бесконечно благодарен, что раскрыл мне глаза на паршивость моей жены. Будь уверен, безнаказанным её проступки я не оставлю. Ни один из них, — оскалился Гордеев, высказывая свою, на всеобщее удивление, искреннюю благодарность, — как и не оставлю безнаказанным тебя, товарищ майор Волков. Не устраивайте очередное шоу. Я знаю, что ты в неё не выстрелишь, — криво усмехнулся Максим, лукаво сужая глаза. Провальный, чертовски провальный план! — Убить — вряд-ли, она мне нужна живой самому… Но могу легко ранить, — заявил Вадим с некоторой насмешкой, будто заигрывая, ярко напомнив мне подобные слова Гордеева в прошлом. — А ещё я плотно изучал медицину, и знаю, как лишить её возможности быть полноценной женщиной, и так, чтобы она выжила, — заявил Вадим, окатив меня таким морозным холодом, что я неосознанно ему поверила — что да, может. Я неуверенно сглотнула, опуская глаза на пистолет, который упёрся мне в низ живота. — Ой-ой, а ты что, так сильно хотел стать папочкой, Господин Гордеев? От развязного обращения и наглых слов, Максим исказился в лице. Мой муж демонстрирует свою холодную ярость хмуростью, но передёрнуло нас обоих одинаково на очень провокационном вопросе Вадима. Да, дорогой мой муж, больно не только тебе… — Приведи Эльдара. Мой полковник, пока что, в приоритете, а за ней я могу вернуться в другое время. Вряд ли ты убьёшь свою такую прекрасную жёнушку, — когда Вадим перехватил моё горло, заставив прохрипеть и вцепиться в него рукой, Максим отвернулся, отдавая команду телохранителям немедленно привести полковника. Но я вижу его взгляд, это ни с чем не перепутать — он знает, что делает. Всё идёт не по нашему плану, а по плану Гордеева, и только поэтому он так спокоен и холоден к угрозам. Возможно, Максим уже обдумывает детали и способы убийства… Причём обоих. Мой статус невиновной жены уже давно «не активен». Мужчину выволакивают из машины двое телохранителей Максима. Эльдар почти не стоит на ногах, и когда от него убирают руки, его ноги подгибаются, и полковник в ту же секунду болезненно сталкивается коленями с асфальтом. Внутри всё сжалось от сожаления, которое жалит прямо в сердце. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал из-за меня и видеть избитого человека по моей собственной вине слишком тяжело. Я всегда отвечала за свои проступки лично, открыто признавая себя виноватой или же справедливо принимая наказание… Но так… Видеть взрослого мужчину, преклонного возраста, который едва младше моего отца — это слишком. В моих глазах застыли слёзы беспомощности. — Знаешь… А ты, правда, хорош, Вадим. Возможно, я бы мог предложить тебе обеспеченное будущее. Например, такое, в котором ты за считаные месяца погасил бы свои кредитные карты, — приторно-вежливым голосом говорит Максим, и я ощущаю, как дрогнул Вадим на подобное заявление, напрягаясь. На слова Гордеева вскинулся даже полковник, враждебным взглядом смотря сначала на Максима, а затем на своего подчиненного. Если бы не сегодняшнее признание Вадима, я не поняла, к чему клонит мой удивительно просвещенный муж. Но сейчас, одного взгляда на полковника мне уже достаточно, чтобы заметить его напряжение от услышаного предложения. — Тебе, Вадим, хоть кто-то ранее предлагал такую поддержку? Я же могу непросто угрожать, а помочь. Ты ведь работаешь ради денег, усердно похаешь на минимальные премии, берешься за подобные гиблые и опасные дела, рискуя жизнью, а в конце месяца послушно носишь половину зарплаты в банк… А ведь это всё можно остановить. Я могу обеспечить тебя работой и заработком, ты позаботишься о своей семье, которая больше не будет ни в чём нуждаться. Взамен я прошу только вернуть мне моё, Вадим. Она — моя законная жена. Любой закон на моей стороне, и даже если тебе удастся сегодня подняться на борт, не думай, что всё закончится. Я впервые ясно вижу со стороны, как умело Максим манипулирует человеком, нажимая на больные места, предлагая помощь взамен. Но лукаво умалчивает, что после первого предательства — оно станет последним в твоей жизни. Увы, лимит исчерпал уже и Вадим, и я. — Улетай, Волков, — хрипит Эльдар, заставив Гордеева брезгливо посмотреть в сторону полуживого полковника и недовольно поморщиться от его самопожертвования. — Убирайтесь! — Нет, полковник, я не хочу под трибунал. А от тебя, Господин Гордеева, мне ничего не нужно. Совесть нельзя купить за деньги, как и очистить душу, — усмехнулся Вадим мне в затылок, отчего по коже поползли будоражащее мурашки. Он сказал это мне или Максиму? — Обмен, Гордеев, и не пробуй меня обмануть. Я успею выстрелить, — парень резко толкает меня вперёд, и я делаю три шага быстрых, но сразу же замираю. Гордеев смотрит на меня с огромным превосходством, мол: видишь, на кого ты меня променяла? Разве этого ты добивалась, моя глупая малышка? Ну, давай покажи мне, насколько ты можешь быть покладистой девочкой и как сильно ты хочешь, чтобы я тебя простил. Быстрее, Ярослава, я не умею ждать! Я в его ловушке, по крайней мере, он так считает и это нам на руку. Понимаю, что это наш план не до конца продуман, выдуман на эмоциях и предположениях... Но я знаю точно, что не должна идти прямо в руки Гордеева, что я в безопасности, что всё будет в порядке, но ноги онемели и отказывают мне в этом точно безрассудном риске. План нужно менять, причём без раздумий и прямо сейчас. — Иди ко мне, Ярослава, — приказывает Гордеев, теряя своё драгоценное терпение. — Сейчас же! — рявкает он, теряя свой хваленый контроль. И я начинаю делать эти первые несмелые шаги в бездну...***
В моей душе бушует разрушительный ураган, а в голове сумбур нехороших мыслей. Тело совсем как деревянное, даже по каменному тяжёлое. Едва сгибающиеся колени замедляют и без того тягучие шаги, а руки вцепились в напряжённые кулаки. Но несмотря на удушливый страх, я смотрю прямо в глаза своему мужу, который всё это время не сводит с меня внимательного взгляда. Он наслаждается своей победой — моим открытым поражением. Ногти почти дерут ладони до крови, пытаясь вернуть меня в реальность физической болью, но это едва ли получается. Я помню каждую минуту рядом с Господином Гордеевым, за закрытыми дверьми богатого дома, моей настоящей золотой клетки. Я помню и никогда не забуду, как он истерзал не только моё тело, но и душу. За всё время я не видела с ним страшных снов, но кошмарная темнота пугала каждой чёртовой ночью на протяжении всей этой безумной недели. Но я знаю, что лучше видеть Господина Гордеева в зловещих и сводящих с ума кошмарах, чем наяву… Вот так, как сейчас. Я останавливаюсь на полпути, оглядываясь на Вадима, затем смотрю на шатко передвигающегося Эльдара. Мужчина смотрит на меня в ответ мутными глазами, хмуря густые, немного поседевшие брови. Эльдар идёт медленно, в какой-то момент мне кажется, что он сейчас бессильно рухнет на землю. Мне стоит большого труда не кинуться ему под руку, помогая дойти до трапа. Что они с ним делали? Насколько далеко зашла кровожадность Максима? Но, видимо, не так далеко, как я думала — полковник жив. Это дорогого стоит, только вот жив он по одной причине — Гордеев хочет вернуть свою жену. В таком случае что будет, когда он заполучит меня, а мужчины останутся без защиты, как дети? Одно я знаю точно. Мне нельзя приблизиться к Гордееву быстрее, чем полковник дойдёт до трапа. Рядом с Вадимом он будет в большей безопасности, чем на поле боя. — Ярослава, — хлёсткое предупреждение срывается угрожающим тоном, заставляя меня передёрнуться и повернуться лицом к моему личному Дьяволу во плоти обаятельного мужчины. Ненавижу, когда он называет меня полным именем, ибо рычащие нотки действительно внушают страх. Видам обращается ко мне совсем иначе, мягко и несколько ёмко. — Не заставляй меня нервничать. Я сглатываю, и осторожно делаю шаг к нему навстречу, замечая, как Эльдар пытается приложить последние свои силы к тому, чтобы оставить меня саму и идти дальше. Вижу, что полковник мечется, не может понять суть происходящего, в какой-то момент вообще останавливается, но смотрит на Вадима и всецело ему доверяет, идёт дальше. Гордеев вскидывает подбородок, цепким взглядом наблюдая за мной, поодаль стоящим Вадимом и хромающим мужчиной, придерживающего безвольно висящую руку другой. В какой-то момент я всё-таки отчётливо вижу, что Максим догадывается о нашем не самом хитром плане, только он не делает попытку перехватить инициативу на себя, а хищно выжидает добычу. Я тянула время, но как только Эльдар поравнялся с Вадимом, волнение частично понизилось. Я бы могла сейчас ринуться назад за Эльдаром, чего хотели оба мои спасители, но это лишь раззадорит моего мужа на возможное убийство. Об этом, почему-то я думаю только сейчас. Вадим, в ходе размышления плана, приказал угрожать Максиму, направить пистолет ему в лоб и диктовать свои условия, а если муж станет показывать норов — он сам с ним расправится. Я была полна энтузиазма, пока не поняла, что план провальный уже стоя перед Гордеевым. Между мной и Максимом остаётся каких-то считаных десять шагов, когда его телохранители делают попытку загнать меня в капкан, пробуя зайти по обе стороны. Я останавливаюсь. Гордеев усмехнулся, наблюдая за моей заминкой и то, как меня захлёстывает понимание, что отступать будет сложно... Вернее, практически невозможно. Вадим не предусмотрел такой вариант развития событий, как и я. Мы были уверенны, что самоуверенный Гордеев будет выжидать меня, не предпринимая каких-либо попыток перехватить силой, унижая подчинением, вселяя страх. Я была больше, чем просто уверена в том, что Гордеев с удовольствием будет ломать меня подобным, и даже не подумала о его любимом контроле над любой ситуацией. Твою же чертову мать. Я знала, что могла бы выстрелить в него и это может положить конец всем моим мучением… Он опасный, жестокий и больной мужчина, испытывающий такие же больные чувства, поднимающий на меня руку и в то же время произносящий слова о светлой и глубокой любви. Я, правда, хотела его смерти, как расплаты за всё то, что он сотворил не только с моей жизнью, но и жизнью его женщин до меня. Но как только мне выпала возможность достать оружие, снять предохранитель и выстрелить ему в голову — я замялась, растерялась и испугалась приложить руку к подобной жестокой расплате. Это выше меня. Вадим сказал, что я могу его ранить, но даже сейчас мне жутко страшно направить пистолет на Гордеева, понимая, что, если я окажусь в его плену, за эту выходку он меня накажет очень и очень жестоко. Рядом с ним телохранители, какая же вероятность моего попадания с дрожащими руками и при этом остаться в живых после всего? — Правильно, что боишься, Ярослава, — припечатал меня словесно Максим, не отпуская мой взгляд. — Ты посмела обмануть меня, сбежать и прикасаться к чужому мужчине. Ты будешь за это наказана со всей строгостью, — он ревностно посмотрел в сторону Вадима, к которому уже должен был подойти Эльдар, но я не обернулась. Основная опасность передо мной, и нельзя выпускать его из виду. — Я не прикасалась к нему, — тихо оправдалась я, едва выдерживая испепеляющий взгляд мужа. — Я знал, что в душе ты порочная шлюха. Стоило только раскрыть твой потенциал, — как-то беззлобно усмехнулся Максим, заправив руки за спину. Смотрится, как истинный жест джентльмена. — Я даже рад этому, Ярослава, теперь мне нет причин воспринимать тебя, как достойную ласки женщину. Шлюх не ласкают, не так ли? — Ты ни разу не был ласков со мной, Максим, — хоть я и боялась с ним сейчас разговаривать, но он запалил моё негодование и злость на эту беспочвенную несправедливость по отношению ко мне. Конечно, иногда он был хорошим и милым, только я уже не могу воспринимать и понимать подобное, ведь с ним всё хорошее затмевает его жестокая, дикая похоть и насилие как физическое, так и моральное. — Отпусти меня, — выпаливаю быстрее, чем смогла подумать об этой внезапно брошенной просьбе. — Что? — он насмешливо изогнул бровь, а затем рассмеялся, громко, горласто, будто мои слова были для него самой забавной шуткой. — Повтори, дорогая, я, кажется, тебя плохо слышу… С такого расстояния, — насмехается, но тем не менее смотрит напряженно. — Отпусти меня. Дай мне уйти. Пожалуйста, — повторила я свою просьбу твёрже, наблюдая за ним взглядом из-под бровей. — Достаточно меня мучить, Максим. У нас было много шансов, чтобы начать всё сначала. И каждый шанс ты уничтожал с изощрённой жестокостью, убивая любые мои… Наши надежды на общее будущее, — я пару раз поддавалась его ласкам, думала, что даже такого мужчину с жестокими наклонностями можно изменить… Но приходилось смотреть правде в глаза каждый раз, когда он обрекал меня на новые мучения. — Знаешь, когда я узнала, что беременна, то почти смирилась с моим положением и даже думала отречься от нового побега... Но ты отнял у меня ребёнка. Убил его самостоятельно с особым равнодушием и эгоизмом. В тот вечер ты потерял последний шанс быть со мной, Максим… Даже против моей воли, — я била его словами наотмашь, но точно знала, как он отреагирует именно на слова о потерянном ребёнке, и поэтому давила по самым уязвимым местам. К тому же эта слабость была не только его… Мне до сих пор тоскливо и тошно оттого, что не уберегла только зародившуюся во мне жизнь, поставив в приоритет свои потребности. Что же, выходит, мы оба несостоявшиеся и по-особенному плохие родители. Только в душе долго ещё будет гадко и настолько больно, что хочется лезть на стену и рыдать в самом укромном уголке этого мира. Едва выдерживаю давящий в горле ком, который взывает к моим горьким слезам. Господин Гордеев ожесточился в лице, каждая черта заострилась, взгляд помутнел от его внутренних эмоций, а пальцы сжались в прочные, опасные кулаки. Мои колкие слова никогда не оставляли его равнодушными. — Пожалуйста, Максим, хватит меня мучить. Дай мне возможность уйти, — прошептала я очередной раз эту просьбу, ощущая в груди горечь. Он задумался. Он правда задумался, изучающе осматривая меня и мои эмоциональные слёзы на щеках. Меня охватила такая светлая надежда, что даже дышать стало тяжело. Давай же, Максим, в глубине души я всё ещё верю, что ты можешь быть лучше, чем доказывал всё это время… Ты действительно любишь, а значит можешь дать мне шанс начать всё заново. — Взять её, — холодный приказ Господина Гордеева, который просочился яростью, очередной раз доказал мне о его безразличие к моим чувствам. Между нами вдруг заскрежетала сталь и холод. Он смотрит на меня со злой обидой и едва контролируемой яростью, в то время как во мне тают любые надежды. Взамен разочарованию я ощущаю силу, готовность бороться и не даться в его жестокие руки. Так просто я не сдамся, и к сожалению, он это знает. Я дёрнулась, когда в мою сторону снова направились двое мужчин с противоположных сторон. Выхода больше нет — я достаю пистолет, довольно быстро снимая предохранитель, не решаясь поднять оружие в сторону мужа. Телохранители в следующую секунду остановились с поднятой ладонью Максима, а некоторые из них подобралось к нему поближе, учуяв опасность. Максим буквально топился в своей бесконтрольной ярости. Для него моя очередная выходка не стала сюрпризом, но очень и очень сильно разозлила. — Не смей, — предупреждение было угрожающим, но подобный тон уже привычен мне, как и взгляд его ледяных глаз. Я не закончила свой монолог, не убедила его в своей решимости, но знаю, как поставить точку в наших отношениях. — Я не дам тебе того, чего ты хочешь, — я поднимаю оружие, но не на мужа, изменив этот точно провальный план, а на себя, направив дуло пистолета под подбородок. Когда моей кожи касается холодная сталь, рука вздрагивает, как и сам Гордеев, сделав ко мне несколько неровный шаг. — Ты отнял у меня все, что только мог, Максим. Ничего мне не оставил, — я срываюсь на жалостливый всхлип. Теперь мной руководили эмоции, которыми я стала очень плохо владеть, а не следовать по чётко продуманному плану. Меня распирало, рвало на части. Мне было невыносимо жаль себя, того, что я пережила и того, что может ещё произойти в ближайшем будущем. — Ты отнял у меня всё! Отнял, возможность быть женщиной, заставил быть твоей собственностью. Ты забрал у меня семью, друзей и работу. Ты уничтожил меня для них, как и для окружающих. Отнял невинного ребёнка, к которому я успела прикипеть и подумать о материнстве. Слышишь меня, Максим? Ты отнял всё, что у меня было. Терять мне больше нечего и это только твоя вина, — захлебываюсь слезами. И если говорить я начинала громко и твёрдо, то под конец едва ли не шептала, глотая удушливые истерические всхлипы. Смотри, до чего ты меня довёл! Сейчас я боюсь даже саму себя. — Ярослава, — он настороженно делает ко мне еще несколько шагов, но я выпрямляюсь, спиной отступаю. Крепко сжимая пистолет, дрожащим пальцем едва нажимая на твердый курок. — Не подходи ко мне, — прошипела я. — Если ты отпустишь меня, у тебя будет шанс отыскать меня в здравом рассудке, а если сейчас пойдёшь напролом, у тебя будет только шанс увидеть мои выпотрошенные мозги. Я знаю, что ты будешь страдать, и не думай, что упущу возможность напоследок вытрясти твою душу. Он напряжённо стоит, обдумывая мои слова, а я дрожу от переполняемых эмоций. Да, Максим, посмотри, к чему привел твой выбор и поступки. Посмотри и пойми, что я отчаянно не хочу быть убийцей, но вполне уже готова расстаться со своей жизнью, выбирая смерть вместо твоих жестоких и таких же необыкновенно мягких рук. Да, Максим, внимательно посмотри в мои глаза, переполненные отчаяньем и надломленностью после того, как я потеряла все, что считала для себя ценным. Видишь, что сделала со мной твоя любовь? Ты видишь, как я ещё немного и решусь на последнее в моей жизни решение? А видишь ли ты то, что готова я бороться за свою свободу, если у меня будет хотя бы один шанс? Я не хочу умирать, не хочу так просто сдаваться… Но никогда, никогда больше не позволю тебе прикоснуться ко мне. — Я вытащу тебя из-под земли, Ярослава, — он угрожает, прямо в мне в лицо, обещает еще большие мучения, чем мог сделать в этот раз. Взглядом. Жестом. Голосом. Он угрожает и жаждет возмездия, но тихо отступает, словно затаившись, как зверь перед решающим броском. Но не в этот раз. Неожиданно для всех Господин Гордеев разворачивается размашистым движением, и уходит, махнув своим людям следовать за ним. Его телохранители непонимающе переглядываются, но отступают, следуя за хозяином. Я неподвижно стою и смотрю ему в спину. Мне до последнего не верилось, что Максим может дать мне возможность сбежать прямо у него из-под носа. Но сейчас, в реальности, он никак мне не мешает осуществить побег и вернуться к трапу, возле которого стоит взволнованный полковник и хмурый, напряжённый Вадим с пистолетом в руке. Парень окидывает меня таким тяжёлым взглядом, что я не решаюсь посмотреть прямо в его глаза. В очередной раз иду против его плана, нарушаю поставленные условия и исчерпываю доверие… Но всё-таки я вижу, как едва заметно дёргаются уголки его губ, в намёке на одобрение. Каков бы ни был план, главное — мы живы. Не так ли, товарищ майор Волков? — Ярослава, — шепчет Эльдар, неожиданно перехватывая меня за плечо, прижимает к себе и крепко обнимает. — Ты самая смелая женщина, которую я когда-либо знал, — говорит он мне на ухо, заставив натянуто улыбнуться. — Умница. Спасибо тебе… Вам обоим, — в его взгляде столько благодарности и надежды, из-за чего я сентиментально смаргиваю слёзы. — Эльдар, вам нужна помощь. Обопритесь на меня, я помогу, — вызываюсь помочь, разворачиваясь лицом к самолёту и пытаясь перехватить за торс мужчину, но он гордо не дается, схватившись за поручень. — Ну что вы, Ярослава, не на столько же я немощён, хоть и старик уже, — его глаза по-доброму мне улыбаются. — Яра, — напряжённо обращается ко мне Вадим и я сразу же оборачиваюсь. Прослеживаю за его взглядом и вижу, что Максим говорит со своим отцом. Сердце рухнуло в район желудка, нервно сжимаясь в спазме. Неужели за дни моего исчезновения они так породнились, что он притащил его на свой крупный улов? Не к добру. Нужно быстрее убираться. Если с Максимом возможно договориться, хоть и не безопасно, то с Виктором — определённо нет. Этот человек преследует только свои корыстные цели. — Быстро на борт, все! — приказывает Вадим. Парень перехватывает меня за талию, приманивает к себе, и направляет в сторону трапа. Но я привыкла доверять чутью и в эту секунду поняла — уже поздно. Оборачиваюсь и смотрю мимо Вадима, прямо на яростно жестикулирующего Виктора Николаевича. Наверное, никто не улавливает момента, когда Гордеев-старший обходит своего сына, надменно задевая его плечом и перехватив одного из телохранителей, вырывает из рук пистолет. А дальше… Дальше, посыпавшийся град громыхающих пуль обрушился в нашу сторону. Я ничего не вижу и не успеваюпредпринять. Вадим дернул меня на себя и закрыл своей грудью все окружающее пространство. Волков, который налетел на меня, крепко держится за перилла, ошеломлённо смотря мне в глаза, волнительно осматривая мою целостность. В какой-то момент Вадим дёрнулся несколько раз, больно прижав меня к перилле, болезненно выдохнув, при этом крепче в меня впившись второй рукой. Мне страшно лишний раз выдохнуть или моргнуть. В него попали, поэтому он так тяжело дышит и жмурится. Крики со стороны нападающих такие же громкие, как и выстрелы, которые неожиданно быстро прекратились. — Ярослава! — рёв Максима вынуждает Вадима осторожно и очень медленно меня отпустить. Его жилет сдержал пули, но ему очень и очень больно. Я смотрю на взволнованного мужа и его телохранителей, которые прочно удерживают беснующегося Господина Гордеева-старшего и… Мой взгляд цепляет тело, лежащее на земле в шаге от нас. Эльдар... Я рухнула на колени рядом с мужчиной, который едва глотая воздух, смотрит на меня тускнеющим взглядом. Смотрю на его рубашку — она вся пропиталась кровью, заливая землю кровавыми пятнами. Я пытаюсь как-то остановить кровотечение, но кровь неумолимо хлестает мимо моих рук. Полковник сипло кашляет, захлебывается кровью и хочет что-то мне сказать, что-то жизненно важное, но прямо в моих руках Эльдар Розумовский испускает последний вздох, цепко ухватившись за мою руку на своей ране. Взгляд, наполненный блеском, темнеет и становится безжизненным, стеклянным, хватка ослабла, а я во все глаза таращусь на все еще текущую кровь из открытых пулевых ран. Я кладу его голову на землю, смотря на свои окровавленные руки и не могу понять происходящее. Разве так... Быстро умирают люди от пулевых ранений? Все случилось так быстро, что у меня получается только порывисто выдохнуть, всё ещё содрогаясь от шума недавних выстрелов и охватившего меня удача ужаса. — На борт, живо! — Вадим болезненно дергает меня за предплечье, заставляет резко встать на ноги, но я упрямлюсь и вырываю свою руку. Обращаю своё внимание на мертвого полковника, не понимая, как нужно сейчас поступить. Нельзя его так оставить! Очевидно, что Вадим научился читать по глазам. — Некогда! — парень не дает осмыслить важные вещи, хватает меня за шкирку и тащит по трапу вверх. — Ярослава! — кричит мне в спину Максим, заставив обернутся. Он решительно приближается и даже переходит на бег, в желании нас догнать. Зачем он бежит ко мне, если пару минут назад он наглядно капитулировал и отпустил? Ответ только один — передумал. — Отойди от нее! — кричит он снова, но на этот раз обращается к Вадиму, который, не слушая приказов моего мужа, ведет меня вверх по ступенькам. — Убери свои руки! Она моя жена! Я выпотрошу тебя, как только доберусь! Слышишь, Волков, тебе не жить! — топот ног по ступенькам свидетельствует, что Максим совсем близко. Парень толкает меня на борт, а сам разворачивается лицом к моему мужу. В самый последний момент дотягиваюсь до Вадима, когда парень совершает два выстрела. В ответ сразу же слышится тяжелый грохот, словно Максим… Падает по трапу вниз… Но… Что… Пячусь назад. — Взлетай! — парень оглушительно дает приказ в пустоту и самолет начинает медленное, но не минуемое движение. Вадим закрывает массивную и тяжелую дверь, которая сразу же получает нещадные выстрелы. Он опускает рычаг, прикасаясь лбом к двери, что-то беззвучно нашептывая. Вадим бьет кулаком по двери, закрывая глаза, крепко держа в дрожащей руке пистолет… Он застывает в каком-то трансе. — Ты убил… Его? — нарушаю тишину своим едва ли не писком, который привлекает внимание вмиг очнувшегося парня. Он смотрит на меня своим особенным волчьим взглядом, пылающим, агрессивным и подавляющим… Я сглатываю от эмоциональной встряски, которая меня подкидывает в абсурдные крайности, и едва держусь на ногах, прислонившись к стене. Его накрыло эмоциональной волной, как и меня, но у Вадима свои демоны, которые только изредка прорываются наружу. Он смотрит на меня своим непроницаемым взглядом, в котором отражается нечто большее, чем опасный огонь… На какое-то мгновение он меня далее пугает. Он проходит совсем близко и крепко обнимает. Ощущаю, как он весь дрожит, а его сбитое дыхание опаляет мою щеку. Я, сотрясаюсь в рыданиях в его объятиях. — Ты убил его? — задыхаюсь от собственного вопроса. — Наверное… Да… Его больше нет, — говорит он, и я не знаю, что начинает со мной происходить, когда я продолжаю задыхаться от слез. Более того, возникает такое ощущение, будто меня кто-то начал душить, настойчиво вытряхивая душу, оставляя болезненные ощущения в легких, в горле и в голове. — Яра, ты слышишь меня? — я не чувствую свое тело, но вижу, как Вадим подхватывает меня на руки и укладывает в мягкое кожаное кресло. Я закрываю глаза, увидев на последок лихорадочно сверкающие серые глаза Вадима.