***
— Я прошу Вас, господин, не нужно! — Мужчина, лет сорока стоял на коленях, сомкнув ладони, словно в молитве, однако перед ним была совсем не икона. — Я готов отдать что угодно, но не нужно продолжать убивать невинных жителей, — его голос дрожал, что лишь забавляло Мина. Этот простак и правда надеется на то, что Юнги просто возьмет и уйдет отсюда? Забавные люди нынче пошли. С уст брюнета сорвался тихий смешок, после чего он отвел взгляд в сторону, начиная что-то обдумывать, всё также самодовольно ухмыляясь. — Твой сын, Сокджин, — спустя пару минут молчания начал тот, проведя рукой по рукояти своего меча, что сейчас покоился в ножнах. — Слухи о его внеземной красоте дошли и до моего клана. Ты ведь, я думаю, наслышан о том, что я всегда забираю лишь самые красивые трофеи, — улыбка на лице Мина стала шире, стоило ему увидеть, как лицо старейшины вмиг побледнело. — Я забираю его и только с ним я покину вашу деревню, — вердикт был окончательным, это было понятно по голосу и выражению лица Юнги: самоуверенное и надменное. Самое то, для жестоко тирана. — Но... Он ведь ещё совсем юн, господин, я... — Значит, мне приказать людям вновь действовать? — грубый голос приобрел нотки раздражения, что уже явно не сулило ничего хорошего. — Н-нет, прошу, не нужно, — мужчина активно замотал головой, вновь склоняя голову. — Тогда я жду его через три дня в поместье клана Мин. Если же нет, знай, что в этот раз переговоров не будет, — Юнги махнул головой в сторону старейшины и два мужчины быстро выпроводили его из палатки, оставляя брюнета в полном одиночестве.***
— Ты хотел меня видеть, отец? — Сокджин прошел внутрь комнаты, крепко сжимая руку Чимина, что всё ещё не мог отойти от случившегося совсем недавно. Всего пару дней назад они с Джином сидели в какой-то хижине, стараясь быть незамеченными, слушая крики снаружи, а сегодня от правой части деревни остались лишь руины с горой трупов, смотреть на которых Сокджин строго на строго запретил. Мужчина, бросив на Пака взгляд полный призрения, вновь посмотрел на Джина. — Я хотел поговорить с тобой наедине. Лишние уши мне не нужны, — строго сказал тот, даже не смотря в сторону Чимина. — Минни, подожди снаружи, пожалуйста, — тихо произнес Ким, отпуская руку Пака и подходя к отцу, что сидел в своем любимом кресле-качалке, плавно покачиваясь у камина, чего Сокджин не понимал. Почему он так спокоен? Половины деревни уже нет, как и большей половины жителей, а отцу, казалось, абсолютно наплевать на это, что явно было не похоже на него. Несколько минут в комнате царило молчание, нарушить которое Джин не решался. Сердце, будто чувствуя, что сейчас произойдет что-то плохое, начинало сбиваться с ритма, а дышать в небольшой комнате становилось всё тяжелее, однако Ким всеми силами старался не подавать виду. — Глава клана предложил обмен на мир, — неожиданно произнес старший, переводя взгляд на сына. — Это ведь хорошо, — спустя пару секунд молчания ответил светловолосый, приподнимая уголки губ, выдавливая из себя легкую улыбку. — Он хочет тебя взамен, — совсем тихо добавил мужчина, отводя взгляд в сторону, будто стыдясь своих слов, из-за чего не мог смотреть юноше в глаза. И вновь комнату наполнило молчание. В этот раз намного дольше, чем прежде, словно оба вдруг забыли все существующие слова, не в силах больше описать эмоции, что в данный момент до верху переполняли обоих. — Но... Отец, я... Я уже люблю Намджуна и... И я не хочу... — Он тебе не пара, Сокджин, — строго сказал темноволосый, глубоко вздыхая. — И чтобы уберечь свою деревню от гибели, ты поедешь в дом клана Мин, — тон отца был непривычно холоден, чего раньше Ким никогда не ощущал на себе, от чего по телу пробежали мелкие мурашки. Ким хотел было что-то ответить, однако, столкнувшись со строгим взглядом отца, резко передумал, разворачиваясь к выходу и быстрым шагом покидая комнату, стараясь не заплакать прямо на глазах у отца. — Сокджин-хён, всё в порядке? — тут же спросил Пак, подбегая к старшему, когда тот покинул здание. — Нет, Минни, — тихо ответил Джин, даже не останавливаясь. — Всё совсем не в порядке... — Хён, что отец сказал тебе? Он обидел тебя? — Пак быстро направился за светловолосым, пока не стал идти с ним на одном уровне. — Я расскажу тебе всё немного позже, Минни, извини, — с этими словами Ким свернул направо, направляясь прямиком в сторону кузницы. «Снова идет к Намджун-хёну», — про себя подумал Пак, слегка улыбаясь. — Эй, Чимин, нужна твоя помощь! — крикнула одна из женщин, что сейчас должна была быть на кухне. — Конечно, уже иду, — Чимин ещё раз взглянул в сторону удаляющегося Сокджина, после чего спешно направился в сторону большой кухни.***
Маленькую комнату освещали лишь три небольших свечи, однако и их Паку хватало для того, чтобы продолжить рисовать начатую картину. До его маленького домика враги не добрались, чему тот был несказанно рад, однако... За пределами жилья осталось куча людей, что лишились своих домов, хозяйства, близких... Абсолютно всего. Сейчас им было негде жить и Чимин бы с радостью пустил их к себе, но он один здесь еле вмещается, что уж говорить о куче народу? Но больше всего его раздражало, нет, залило то, что старейшина абсолютно ничего не делает для того, чтобы помочь пострадавшим. Почему нельзя отправить по одной семье в уцелевшие дома? Их деревня не настолько уж и большая, поэтому все друг друга знают. Почему же нельзя переселить всех в уцелевшую часть селения? Однако, кто будет слушать его? Он ведь всего лишь внебрачный сын старейшины, по сути, даже хуже, чем обычный житель. Неожиданно, входная дверь резко распахнулась, издавая характерный звук, из-за чего Пак слегка вздрогнул. — Сокджин-хён? — Чимин резко встал с пола, подбегая к старшему и закрывая за ним дверь. — Где ты был так долго? Уже давно за полночь... — Извини, Минни, — юноша явно выглядел взволнованным. Будто собирался что-то сказать, однако всё никак не мог решиться. — Всё в порядке, я просто волнуюсь... Тем более, на ряду с произошедшим... — Чимин неуверенно взглянул на Сокджина, что уже сидел на небольшой кровати, сцепив пальцы в замок. — Чимин? — Да? — Мне очень нужна твоя помощь, — тихо сказал Ким и Пак тут же напрягся, чувствуя в голосе Сокджина что-то, с родне мольбы о помощи. — Что-то случилось? Хён, ты ведь знаешь, я всегда тебе помогу, — блондин сел возле старшего, сжимая в своих ладошках его, что всё так же были накрепко сцеплены друг с другом. — Я... В общем, отец хочет отправить меня в клан семьи Мин для поддержания мира... — ладони старшего стали потеть, а сердцебиение явно участилось, ведь он понимал, на что сейчас идет и чем это может обернуться. — И... Ты поможешь мне бежать из деревни вместе с Намджуном? — на одном дыхание выпалил светловолосый, переведя взгляд на Чимина. Он понимал, что это может плохо кончиться как для него, так и для Чимина, если у них ничего не выйдет. Однако, это была его последняя надежда и как бы он не хотел, чтобы Чимин, его любимый младший брат Чимин, пострадал, других вариантов просто нет. Чимин лишь молчал, не в силах понять, что этим хотел сказать его брат. Он правда хочет бежать из деревни? Бросить всё и просто бежать, даже не зная, куда? Это ведь глупо. Но... С другой стороны, счастье Сокджина — для Чимина главное в жизни, и Чимин точно знает, что счастлив Сокджин может быть лишь с Намджуном и ни с кем другим. — Я знаю, это очень рискованно, но... Чимин, я просто не смогу выжить там... Я... Я не смогу долго протянуть без Намджуна, ты ведь знаешь, — глаза старшего стали наполняться влагой, от чего выглядели ещё более выразительными при тусклом освещении трех свечей. — Чимин, пожалуйста, я умоляю тебя... — Ким сложил ладони вместе, буквально падая на колени перед Паком, и, кажется, начиная тихо плакать. — Что я должен делать, хён? — спустя пару минут молчания спросил блондин, садясь возле Сокджина.***
— Хён, ты точно уверен в этом? — спросил Чимин, крепко сжимая большую ладонь старшего. — Минни, я точно уверен в этом и я тебе обещаю, что совсем скоро мы снова встретимся, — старший тепло улыбнулся, чувствуя, как глаза наполняются влагой. Конечно, и Сокджин, и Чимин понимали, что увидятся они ещё совсем не скоро, однако... Так сильно хотелось верить в это. — Нам уже пора, — голос Намджуна заставил обоих слегка вздрогнуть, после чего Чимин крепко обнял Кима, утыкаясь носом в его грудь, не в силах справиться со своими эмоциями, что сейчас ураганом бушевали внутри. — Я буду скучать, хён, — совсем тихо сказал младший, чувствуя, как Джин оставляет на его макушке легкий поцелуй, начиная аккуратно поглаживать по спине. — Я тоже буду очень сильно скучать, Минни... Где-то вдалеке послышались шумы, что заставило Сокджина отпустить Пака, направляясь ближе к Намджуну. — Будь осторожен, хён, — Чимин улыбнулся уголками губ, смотря на то, как неуклюже Сокджин забрался на коня. — Ты тоже, Минни, — Ким крепко обвил руками талию Намджуна, вновь переводя взгляд на младшего. — И спасибо тебе большое... — Хён, ты сказал это уже раз десять, — Пак улыбнулся немного шире, изо всех сил сдерживая поток слез, что так и норовил вырваться, скатываясь по пухлыми щекам и падая на пол, растворяясь в снегу. — Я знаю, — Ким тепло улыбнулся, смахивая руками выступившие слёзы. — До встречи, Минни. После этих слов конь тронулся с места, начиная быстро бежать в неизвестном Чимину направлении, с каждой секундой становясь всё меньше, пока вовсе не скрылся за горизонтом. — До встречи, хён, — шепотом добавил Пак, давая волю эмоциям и начиная тихо плакать, оседая на землю. Теперь не будет тех вечеров, что они проводили вместе, вспоминая детство. Не будет тех вечеров, когда Сокджин всё время болтал о том, какой Намджун дурак, потому что не согласился пойти с ним на прогулку. Не будет тех булочек, что старший всегда пек исключительно для Чимина, называя их Чи-булочками. Уже не будет ничего. Но, если таким образом его любимый хён будет счастлив, то Чимин вовсе не против пожертвовать всем этим.***
Как и ожидалось, следующим утром все были очень взволнованы. Сокджина нигде не было, как, в прочем, и Намджуна. Их деревня, наверно, последний раз была настолько оживленной в Праздник Весны, что довольно сильно удивило Чимина, ведь пропажа сына старейшины, конечно, довольно большое потрясение, однако им ведь нужно заботиться, в первую очередь, о пострадавших, которым сейчас требовалась помощь, но кого волнует его мнение? — Чимин? — женщина лет тридцати окликнула юношу, быстрым шагом направляясь в его сторону. — Да? — на лице блондина тут же расцвела легкая улыбка. Он всегда считал, что если будет дарить людям улыбки, то в ответ будет получать то же, однако... Однако ему никто ещё искренне не улыбался, кроме Сокджина и Намджуна. — Старейшина сказал, что сейчас же хочет видеть тебя у себя, — сказала та, хлопая юношу по плечу. Ему не послышалось? Сам старейшина хочет видеть его? Тот, кто всегда говорил Чимину не попадаться ему на глаза? Осознав, что это и правда так, Пак быстро сорвался с места, не забыв поблагодарить женщину, и бегом направился в сторону хижины отца, если его можно было так назвать.***
Сердце бешено стучало, норовя вот-вот вырваться из груди от волнения. Сколько Чимин уже стоит около двери? Две? Три? Или может быть, пять минут? Он точно не знает, однако, если он не поторопится, то точно знает, что хорошего из этого ничего не выйдет. Набрав в легкие побольше воздуха, тот сделал два неуверенных стука по деревянной двери и замер, ожидая ответа. — Войди, — грубый голос пустил волну мурашек по спине юноши, однако, не смотря на волнение и страх, он всё же неуверенно открыл дверь, входя внутрь. — Вы звали меня, отец? — тихо спросил блондин, всё так же стоя у порога. — Я просил не называть меня так, — спокойно сказал тот, однако в его голосе Чимин смог уловить нотки призрения. — Прошу прощения, — сразу же извинился тот и дождавшись, когда старший позволит, неуверенно сел напротив него. — Ты ведь знаешь, что Сокджин пропал? — Да, до меня дошли слухи, — Чимин старался говорить, как можно правдоподобнее, дабы не раскрыть их маленькую аферу, а хранить секреты он умел очень плохо. — Как бы я не переживал за него, через два дня он должен быть в поместье Мин и я не удивлюсь, если ты уже знаешь об этом, — тот даже не смотрел в сторону Чимина, начиная что-то записывать на листе бумаги. — Искать моего сына времени нет, однако есть другой выход. — И какой же? — Чимин чувствовал. Он чувствовал, что ничем хорошим этот разговор для него не закончится, однако и прервать его он был не в состоянии. Услышав вопрос юноши, старший лишь тихо рассмеялся, ставя перо обратно в чернильницу. — Твоя мать всегда говорила, что когда-то ты принесешь пользу своему дому, — начал тот, оценивающим взглядом блуждая по телу и лицу Пака. — Видимо, пришло то самое время. — Что Вы имеете в виду? - голос стал предательски дрожать и Чимин готов был поклясться, что его сердце точно остановится через пару секунд. — Мин не знает, как именно выглядит Сокджин и это только нам на руку. Поэтому вместо Сокджина в поместье поедешь ты. И запомни, тебя зовут Ким Сокджин, понял? Никакого Пак Чимина больше не существует. Теперь ты свободен, — с этими словами он вновь начал что-то записывать, совсем не обращая внимания на Чимина. Это как, не существует? То есть, Чимин должен просто взять и убить себя настоящего, притворяясь Сокджином? Но... Но он ведь не сможет это сделать... В голове сразу же стали проноситься воспоминания того злополучного вечера: как били тревогу, как все начали прятаться в своих домах, запираясь на все замки. Он вспомнил те крики, мольбы о помощи; вспомнил, как кого-то убили прямо возле дома, где прятались Сокджин и Чимин. Нет. Он просто не может поехать в дом тирана. Просто напросто не может. — Я... Никуда не поеду... — тихо сказал тот, сжимая ладошки в небольшие кулачки. — Это не обсуждается, Чимин. Сейчас тобой начнут заниматься и следующим утром ты отправишься туда, чтобы спасти свою деревню, а теперь иди. Ты мне мешаешь. Чимин уже и не помнит, как его забрали женщины, как отправили в купальню, как примеряли на него одни из лучших нарядов, что были сделаны из шелка, а этого добра в их селении было довольно мало. Как женщины обсуждали странные наклонности Мина, раз он захотел себе Сокджина, а не красивых женщин, которых здесь было в избытке. Как девушки рассказывали ему секреты ублажения и соблазнения мужчин, однако Чимин до сих пор не понимал, зачем ему это. Но он хорошо помнил, как каждый человек в этой деревне, он готов поклясться, что это было так, напоминал ему о том, что никакого Пак Чимина больше не существует. Теперь он — Ким Сокджин, и что бы не случилось, он не должен рассказывать кому-либо правду.