Дитя природы.

Мы долго сидели и пили чай. Чай был крепчайшим, такой какой любит Корреа. Значит и я полюблю. Неожиданно зашел разговор о… семейном положении. «А у вас есть какая нибудь тайная любовь, скажем?» Вот это был и вопрос. Ах, Корреа, ах, маленький извращенец… Кхем, что это я? «Ну, предположим… Есть.» Корреа немного покраснел и провел рукой по волосам. «У вас?» На этот вопрос он отреагировал еще спокойнее чем я. «У меня много таких, пассий!» Рафаэль немножечко хихикнул. Я покрылся густым слоем красной краски, потому что даже когда он смеялся он был обжигающе сексуальным. Нечаянно из меня вылетел другой вопрос в адрес Рафаэля. «Корреа, кого Вы считаете самым лучшим другом для Вас среди президентов?» «Вы мне задали очень трудный вопрос, пожалуй, не смогу на него ответить…» «А есть тот, кого вы любите?» Корреа сделал блюдовидные глаза. Я понял что сморозил чушь. «Простите. Я не хотел…» Корреа прервал мою речь своей. «Ничего страшного. Правда ничего.» Я тогда не смог сдержаться. Мной управляло всего одно животное желание утоления страсти, которая забурлила во мне через столько долгих лет. Меня неожиданно потянуло на него. На мужчину. Да, это не правильно. Но он, он идеален. Если вы интересовались мной, то скорее всего должны знать, что я болел серьезной, угрожающей мужскому здоровью болезнью. Но я смог, трудами но смог, реабилитироваться. Корреа все смотрел на меня, и даже не подозревал о замысле. «Вы хотели бы выпить чего-нибудь? Может в том шкафчике… есть?» Я кивнул, потому что почувствовал что смогу испытать удачу. Мой прекрасный друг повернулся ко мне спиной, и я разглядел его прекрасное тело сзади… Да, уже представляя как буду гладить его спину, и даже ниже. «Тут есть… ликёр.» - распахнул глаза Корреа, который, видно, давно не пил. «Я не буду.» - отказался я не только рад коварства, но и потому что знал что бывает со мной после вот таких, веселых посиделок. «Ну, нельзя мне пить, друг дорогой.» После трех стаканов (Корреа не умел совмещать посуду и алкоголь) Рафаэль видно, медленно поплыл. Это было до жути смешное зрелище, я думал, сейчас перехвачу пьяного в стельку Корреа, раздену, ну и вы поняли, кхем. Неожиданно я почувствовал что кто-то, дыша мне в спину запахом свежего алкоголя, посмеивается противным тоном. Я вздохнул от глупости сзади сидящего человека. «Сантоооооооооос, может поиграе «ик!» ем?» - услышал я. Я понял, что попал в беду. Вместо нежного, в одной рубашечке, поджимающего стыдливо под себя ножки Рафи, попался в руки пьяного «банкира» Дельгадо. Мне стало страшно. Я представил, что эта мерзость сейчас меня уложит ударом в голову, и, если я умру, закопает меня в парке поблизости. Но я ошибся. Я почувствовал что холодная волосатая рука заползает ко мне в штаны. Я уке? Кааак? Такого никогда со мной не было. Почувствовав беспомощность, страшный стыд и понимание того, что сейчас бежать некуда, я почему то забился в истерики, умоляя пьянь отойти от меня. Это на него не подействовало. Мимолетно он схватил меня за талию , и, забросив на плечо понес к выходу. Я понял, он несет меня в специальную комнату для долгих посетителей. К несчастью, она не была занята. Тварь, повалившая меня на кровать говорила всякую откровенную чушь, о какой то моей супер женственности, и даже, девственном и чистом лице. Я уже и без этого корчился от отвращения, вспоминая, о чем я думал час назад. Фу, он еще пел какие-то песенки о любви. Нет, казалось, я этого не выдержу. Неожиданно он сорвал с меня рубашку одним махом, при этом буркнув своим пьянейшем голосом: «- Ху, ты ведь хочешь этого? Я знаю, хочешь… Я это еще тогда, на саммите заметил.» Самым отвратительным было то, что от Корреа шмонило. Всячески сопротивляясь этой пьяной оргии, я ничего не достиг. Корреа, настолько не романтично, на счет «раз, два, три» вошел в меня. Судорожно глотнув ртом воздух, я представил всю нежность наших отношений без этого, будь он проклят, ликёра. Но отвлекшись от раздумий я почувствовал Корреа в себе, и это уже было приятно. Его теплое тело опиралось на мой живот, приятно двигавшись и скользив по нему. Я вспотел, простонав: «Ко… рре…а.» Он как будто уже не был пьян, и все понимал. Да, он был вполне адекватен. До того времени как ему не припекло меня поцеловать. Он замер, пощурился и наклонился к моему испуганному лицу. Сначала он просто провел мне по губам пальцем. Увидев, что я вздрогнул, он втянул меня сразу. Его губы были горячими, с привкусом того самого ликёра, но несравненно мягкие. Корреа по-дурацки улыбнулся, и решив довести дело до ума, снова обвив руками и наклонив голову на мою слегка покрытую растительностью грудь, продолжил то, что делал где-то 5 минут назад. Я кричал: «Рафи, прошу, замедлись, если хочешь знать, это чуточку больно, ты же не хочешь, чтобы я остался не доволен?...» Рафаэль бесполезно останавливался, и продолжал снова. Я пытался отвлечься, но в голову лезло только одно – боль, причиняемая мне Корреа. Наконец, после долгих мучений я почувствовал что сейчас кончу. И кажется, все тогда дошло до конца. «Раны затянулись». Но я сразу вырубился. Я вырубился на очень долгое время. Когда я проснулся, я был в негодовании от того, что моя невинная жертва сама же изнасиловала меня, да еще, так больно, что у меня до сих пор одно место ноет. «Король» лежал рядом, глупо улыбаясь и говоривши что то во сне. Я прислушался. «Сантос такой миииииииилый…» - все еще живший тем моментом бубнил Рафаэль. Я покраснел, и оделся. «Придется браться за кого-то другого. Этот слишком прыткий, даже не по своей воле.» Собравшись уходить, я не успел сделать и шага. Меня, за длинный рукав схватила до боли знакомая горячая рука. И он смеялся. Мне показалось это не романтичным. «Корреа, пьянь, иди к зеленым чертям!» Он засмеялся еще больше. Но этот смех был уже не таким раздражающим. «Останься, ик, уйдем вм…месте.» - с трудом проговорил мой пьяный друг. Я сделал одолжение. Я остался. И не пожалел. Он протрезвел где-то через час. Сначала он не понял, что это с ним и со мной, истерил и проклинал себя за измену жене, и за неадекватное похмельное поведение. Вот это уже было мило. Он завернувшись в полотенце, прижался ко мне и умолял чтобы я приехал к нему в Эквадор на следующей неделе. Я долго думал, отпустит ли меня жена. Отложив этот вопрос на потом, мы оделись и ушли. «Я позвоню.» - отговорился я. На нас конечно, смотрели не с умилением, но мне было все равно. Абсолютно все равно. Дитя природы вообще думало непонятно о чем. Смешно, дитя природы.