Rap Gods

— Егор, мы должны быть вместе.       Крид поднимает брови, замирает, так и не щелкнув металлической зажигалкой, смотрит на Мишу изумленно. Потом вынимает сигарету из пухлых розовых губ, зажимает между пальцами, хмурится. — Та-ак? — выдыхает он, малость охуевше. — Я сейчас объясню. — Ну… давай.       И у Миши правда есть аргументы, они пришли ему в голову буквально секунду назад, и пьяный мозг решил, что их непременно надо озвучить. Секунду назад? Ну, может, он думал над этим иногда и невзначай в те две недели, что прошли с их первой встречи. Просто считал глупой шуткой, настолько локальной, что знали о ней только он и его мозг. Впрочем, это и сейчас было больше шуткой. В смысле вся ситуация: он, Крид, питерский лаунж-бар с выходом на крышу, июньский вечер, пасмурное северное небо. И вот эта вся любовь, витающая в воздухе. А может, это просто кальянный дым с банановым вкусом? Миша не уверен.       Окей, да, тут надо немного отмотать время вспять и рассказать о том, что они продолжили общаться. Потому что Миша увидел мем про асексуалов. И рука сама как-то потянулась скинуть это Егору в Директ. О, храни, Господь, Инстаграм, самую ебнутую и сюрреалистичную соц. сеть, которую только могло придумать человечество. И это было очень маловероятно, но Егор увидел маленькую лодочку мишиного сообщения посреди бушующего океана женских обнаженных фоток. Прислал смешную гифку. Потом зачем-то добавил его в список “лучшие друзья”, так Миша попал в закрытый клуб, престиж которого мог сравнится только с Масонской Ложей. Потом Егор выложил для них сторку о том, что снова в Питере, все встречи отменились, вечер свободен и он грустит в одиночестве (так и написал, с тучкой и чб фильтром). Миша позвал его асексуально выпить, Егор асексуально согласился.       Правда, в бар он пришел с охранником, но, как он сам уверил, это было совершенно никак не связано с самим Мишей, а жаль, ему бы польстило. Два часа беседы пролетели в одно мгновение, и вот они оба стояли на крыше рядом с перилами, украшенными лампочками, потому что Егору хотелось “курить и смотреть на небо”. Миша же по классике жанра смотрел на Егора. Потом зачем-то открыл рот и ляпнул то, что ляпнул.       И вот, возвращаемся в этот момент. Миша стоит, вжав шею в плечи, потому что от питерского летнего ветерочка не спасает даже теплая толстовка. Этот же ветерочек немного покачивает его уже пьяненькое тело, но зато, сука, не трогает ни единого волоса в укладке Крида, бетонирует он свою прическу или что? Егор взирает на него с любопытством, но видно, что глазами он уже нашел охранника, убедившись, что тот неподалеку, чисто на всякий случай, мало ли что. Миша вздыхает. — Ты читал “Пир” Платона? — вот так он решает начать эту беседу: ну, правильно, надо доводить до апогея абсурда. Джигли, Крид и Платон – все как и должно быть.       Егор от неожиданности издает смешок. — Нет, не читал. Что теперь? Приходить на пересдачу? — Не, я тебе сейчас перескажу один момент, — крайне серьезно отвечает Миша, Егор заинтересованно склоняет голову. — Короче, он там пишет про два вида любви: земную и небесную. Земная, она же пошлая, это типа когда любят ради тела, а не ради души. Ну, по сути, ради секса. По Платону, вся любовь к женщинам такая, потому что направлена все равно на инстинкты, репродукцию, а не на духовное развитие. “Любовь ничтожных людей” – так он говорит. А вот небесная любовь, или божественная, – это вот то, что сейчас зовут “асексуальность”. Причем, по Платону, она возможна только между двумя мужчинами. Это типа когда красота и любовь, они… как бы… направляют тебя на духовный мир и на нравстве… встенное со-вер-шенство-ва-ние, — еле-еле договаривает Миша языком, который совсем уже распоясался и лениво обмяк.       Заканчивает, натыкается на распахнутые круглые глаза Егора. Они несколько раз медленно моргают. — Я почти ничего не понял, — честно признается Егор. — Но звучит очень… очень… умно? Только при чем здесь мы? — А очень просто. Смотри, мы с тобой, возможно, два единственных асексуала в мире. То есть мы – два единственных человека, которые могут любить платонической чистой небесной любовью, понимаешь? Поэтому мы должны быть вместе.       Миша сам не ебёт, он сейчас шутит или говорит серьезно. Издержки постироничного мышления: когда вся твоя жизнь наполовину реальность и наполовину затянувшийся прикол. В любом случае, какой бы оборот дело сейчас не приобрело, Миша грамотно съедет. А оно приобретает довольно странный, потому что Крид, кажется, вполне серьезно озадачился его пьяной речью. —Гм, — глубокомысленно изрекает он.       Возвращает сигарету в рот, закуривает, совершенно непристойно втягивая щеки, выпускает дым в сторону и возводит глаза к небу. — Гм, — повторяет. — Удивительно, я ведь думал об этом недавно. В смысле о чистой бескорыстной любви и о том, почему у меня она ни с кем не получалась. — Бабы и секс – вот тебе ответ Платона. Правильной может быть только асексуальная любовь между мужчинами, — Джигли авторитетно поднимает указательный палец, тоже тянется за сигаретами в карман, но Егор, поймав глазами его жест, тут же протягивает ему пачку. — Это так странно, — хмурится, говорит, глядя куда-то в пол, стряхивает пепел. — Почему Платона тогда вообще не запрещают за пропаганду гомосексуализма? — Потому что, во-первых, гениям в России прощают гейство, — мудрствует Миша, выпуская дым от сигареты через нос. — А во-вторых, это не гомосексуализм, а асексуальность, – разные вещи. Первое я бы тебе не стал предлагать, все же знают, что ты не гей, это же очевидно.       Крид вообще настолько не гей, что про него даже почти нет гейских фанфиков (не то чтобы Миша хотел их почитать, просто мысль к слову). Кто еще из русских рэперов может этим похвастаться? Так, стоп, "рэперов"?       Егора так впечатляет эта фраза про "не-гея", что он вскидывает голову и заглядывает Мише в глаза проникновенно. Не хватает только фразы: “Ты первый, от кого я это слышу” – и последующего страстного поцелуя. Миша отвечает ему очень спокойным взглядом, потому что у Миши в принципе не бывает другого взгляда. У него вообще всегда настолько флегматично-расслабленное лицо, будто он, как Обеликс, в детстве упал в котел, но только в котел с марихуаной.       Егор все смотрит, смотрит, размышляет о чем-то, вдруг щурится. — Тебе что-то от меня нужно? — Он будто закрывается руками, скрещивая их на груди, отстраняясь как физически, так и ментально. — Я имею в виду деньги, популярность, слава, статус? Хочешь меня использовать?       Миша морщится брезгливо. — Я что, похож на человека, которому это интересно?       Крид задумывается. — Наверное, нет… Вообще-то ты похож на милого медвежонка, — произносит он, но, подумав, добавляет: — медвежонка-наркомана.       Мишу это как-то не слишком вдохновляет. — Остановимся на угрюмом коте-наркомане.       Егор радостно улыбается, обнажая зубы – признанный шедевр руки какого-то анонимного стоматолога. — Ты странный, — говорит весело. — Но мне нравится.       Это Крид только что сказал, что Миша ему нравится?.. Ладно, мироздание, что дальше?       Егор отворачивается, опирается локтями на перила, совсем по-киношному загадочно смотрит вдаль и курит. Миша косится на него, переминаясь с ноги на ногу, потому что уже прохладно, стряхивает аккуратно пепел в пепельницу. — Я хочу сказать тебе кое-что… Я очень часто доверялся не тем людям, — драматически начинает Егор. Так, это точно не нуарное кино? Или шоу “Холостяк”, что, по сути, близкие друг к другу вещи? Миша пытается сделать серьезный вид, понимает, что не умеет делать серьезный вид, и оставляет все как есть. — Но я решил начать жить заново. Я теперь самостоятельный артист, могу делать то, что захочу, общаться с кем захочу. Мой психотерапевт говорит, что для новой жизни нужно новое окружение, так. Люди не из моего старого круга. С другими жизненными установками, что ли. Которые могли бы научить меня чему-то новому. Ты производишь на меня впечатление именно такого человека. Умного…       Умного. Если на него Платон так повлиял, то что будет, если Миша расскажет ему про Гегеля? Надо с этим осторожно, Егор может слишком впечатлиться. — ..и преданного, — Крид поворачивается к нему, заглядывает в его ничего не выражающее сейчас лицо, но, видимо, находит в нем подтверждение своим словам. — Да… По мне, наверное, заметно, что я не слишком хорошо образован. Просто с ранних лет занимался творчеством и карьерой, некогда было читать книжки и вот это все. Да и сейчас некогда, если честно. Иногда даже подумать времени нет, так заебываешься. Мне кажется, у тебя я мог бы научиться чему-нибудь. Вот уже научился про асексуальность и Платона, — он искренне улыбается. — И я бы хотел вот это, как ты сказал, “нравственно совершенствоваться”, так? Личностно расти. Я сейчас чувствую, что не очень понимаю, что мне нужно, не очень понимаю, кто я. А я хотел бы понять. Если небесная любовь может мне с этим помочь… Небесная любовь. Звучит как то, что стоило бы хоть раз попробовать.       Миша как-то слегка потерял нить повествования, и концовка его совсем выбила. В смысле “попробовать”? В смысле прям “попробовать”?! Что вообще происходит? Что делать? Кто убил Лору Палмер? Все эти вопросы остаются без ответа. — Охуеть, — едва слышно произносит Миша в сторону пока тушит сигарету, Егор этого не замечает.       Кажется, он только что с помощью Платона убедил Егора Крида в необходимости асексуальных отношений с ним ради личного развития. В этой фразе нет ни одного адекватного слова вообще... — Ладно, значит, асексуальные отношения, — подытоживает Крид. — Но есть две очень принципиальные вещи в отношениях со мной. Первая – мы их не афишируем. В смысле вообще никак и нигде. Лучше даже друзьям не говорить… — Согласен, если я скажу, они все равно не поверят, — кивает Миша. — И вторая: кто ты по гороскопу? — Лев. — А я рак. Хорошая совместимость. Значит, решено.       Не надо, Миша, не задавай вопросы про то, была ли совместимость финальным фактором в принятии решения, не надо. Дареному Криду в идеальные белые зубы не смотрят. Народная мудрость.       Вот так и произошло самое абсурдное, но при этом и охуительное событие в жизни Миши. Так и началась их вселенская большая асексуальная любовь.

***

      Дальше было только лучше.       Четырнадцатилетняя девочка на пике гормонального всплеска не сможет себе представить отношений со своим кумиром идеальнее, чем были у Джигли с Егором Кридом.       Если без скучных бытовых подробностей, то каждый день, который они проводили вместе, был как в песне Лу Рида “Perfect day”, в той самой, где Сангрия в парке, животные в зоопарке и вся эта совершенно неведомая счастливая любовь без страданий и мозгоебства. Таких дней было не слишком много, Егор большую часть времени жил в Москве, вырывался в Питер как только мог. Они читали друг другу книги вслух, слушали “Ежемесячные” на репите. Разговаривали, подолгу молчали. Смотрели сериал "Сплетница", ели клубнику и гуляли ночью по набережной: Мишка, Егорка и его охранник Василий.       Вообще, много всего было. Однажды Егор решил послушать “Rare Gods”, слушал, слушал, потом заплакал на треке “Brokedead”, и Миша целый час успокаивал его по фэйстайму.       Потом Егор начал скидывать ему тексты для новых треков, и Мише они даже заходили. Миша это озвучивал, и Егор радовался, как щеночек, и десять раз переспрашивал: “правда?”. Егор каждый раз извинялся перед ним, когда писал в треках о телках, Миша не знал, как сказать, что ему на этой похуй.       Как-то они были очень пьяны и договорились записать совместный стебный альбом, для которого Егор возьмет псевдоним “егор спид”. Потом оба забыли об этом.       Егор начал больше пить и материться, перестал постоянно равнять бороду и пару раз появился в прямом эфире без укладки – Миша дурно на него влиял. Егор на него тоже: Миша начал загадочно и многозначительно подписывать фотографии и строчить водянистые посты про то, как пришел к успеху.       Однажды между ними состоялся следующий диалог: — Небесная любовь – это, конечно, клево, — говорит Егор в веб-камеру, лежа на подушке и зевая при этом, — но без секса как-то грустно. — Это пройдет, — уверенно кивает Миша. — И вообще, Егор… Ну какой тебе секс? — В смысле? — В смысле секс с тобой – это, наверное… как ебаться с зефиркой. — Ты проверить хочешь? — с вызовом обиженно восклицает Крид.       Миша уклоняется от ответа.       В другой раз Крид пришел к Мише, загадочно щурясь, с вопросом: “О чем ты мечтаешь?”. У него вообще было много таких вопросов из девчачьих анкеток типа: “Какой твой любимый цвет?”, “Какая твоя любимая еда?”, “Какая ты фея?” – и вот еще очередной. А Миша вообще в душе не ебал, что на это отвечать. — Сорок кошек завести, — отмахивается, Егор на это сосредоточенно хмурится и мычит. — А ты? — А я… Я раньше мечтал, чтобы меня все любили. А теперь… О том, чтобы меня больше не ебало, кто ко мне как относится, — выдыхает с грустью. — Психотерапевтическая служба “Антихайп” к твоим услугам, — пожимает плечами Миша. — Да, меня это в вас восхищает. Независимость, — Егор мечтательно поднимает взгляд в небо.       Нет, Мише однозначно никто бы не поверил, если бы он это рассказал. Поэтому он никому и не рассказывал. Друзья иногда косо поглядывали на него, Миша объяснял свои странности тем, что посмотрел документальный фильм "Секрет" и очень впечатлился, вроде, на какое-то время это объяснение всех устроило.       Теперь у Миши было два постоянных ночных кошмара. Первый – он превращается в Джубили. Второй – Егор от него уходит.       И конечно, когда где-то звучит что-то подобное, далее следует вполне предсказуемый сюжетный поворот. Так у них и вышло.       Было так. Приятный барчик, пустой в вечер понедельника. Только какая-то девочка сидит напротив и печатает что-то в ноуте, и рядом с ней сюскается парочка. Никто из них не смотрит пристально на Егора, как это обычно бывало. Вообще, если Мише казалось, что популярность Славы заебывает, то это только пока он не узнал, что такое популярность Егора, с которым даже бабушки на пленочный фотик пытались сфоткаться. У Миши возникло подозрение, что узнаваемость Крида намного превышает узнаваемость Путина.       В общем, Егор предложил сыграть в какую-то настолку, Миша согласился. Там выпадали карточки, надо было отвечать на вопросы или делать всякую хуйню. — Так-так-так, — тянется за карточкой Егор, пьяненько поблескивает глазами, облизывает губы по своей привычке. — Ну, тут написано поцеловать соседа слева.       Миша нарочно поворачивается налево, потом направо, разводит руками. — Кажется, из соседей я ближе всех.       Егор смеется. — И что? Мне целовать тебя? — Там так написано. — Но тут люди, — оглядывается Крид. — Ой, да им на нас похуй. — Ты серьезно? — весело восклицает Егор. — А похоже, что я шучу? — По тебе никогда не понятно, шутишь ли ты. — Хм, и то правда. — Ладно, смотри потом. Сам сказал, — улыбается Егор, привстает, тянется через стол.       Поцелуй от Крида – это примерно как если бы вас лизнул радужный единорог, только немного колется. Егор смущенно краснеет, возвращается на свое место, доигрывает ход, потом откладывает карточки и уходит в уборную. Миша провожает его взглядом, замечает, что почему-то не может перестать улыбаться. Потом откидывается назад, решает проверить телефон. Вот, блядь, не надо было этого делать.       Отметочка в Инстаграме. И видосик, в конце которого Крид очень мило тянется через стол и чмокает его в губы, и сердечки, а главное – качество–то какое славное. Миша поворачивается, паре на него по-прежнему насрать, а вот девочка с ноутом исчезла. Пиздец. Но да похуй, на это никто даже внимания не обратит. Да ведь?       Егор выходит из двери, отряхивает влажные руки, ловит взгляд Миши, счастливо улыбается. Потом морщится, достает из кармана вибрирующий телефон. У Миши хуевое предчувствие, ему хочется вскочить и с протяжным “не-е-е-е-е-ет” выхватить телефон из его рук в эпичном полете. Егор смотрит в экран, хмурится. Потом резко бледнеет. Так и стоит на месте, глядя в телефон. Уставшим жестом трет лоб.       Миша приподнимается, хочет подойти к нему, но Крид замечает его движение. Глядя ему прямо в глаза, несколько раз очень отчетливо мотает головой. “Нет”. Что “нет”? Поджимает губы с болезненным выражением, резко отворачивается и уходит к выходу. Миша остается один, смотрит неотрывно в тот угол, за которым исчез Егор.       Через десять минут понимает: все. Он не вернется. Вот так.       Инстаграм дал, Инстаграм взял. Идеальная формула с точки зрения вселенского баланса. Любая сказка ведь приходит к концу. Так или иначе, Мише просто было хуево оттого, что его закончилась так глупо и внезапно.       Хотя в тот вечер ему казалось, что ничего страшного не произошло. Но это он просто еще не знал, какого уровня скандал они вдвоем подняли. Буквально информационную “Катрину” из слухов, домыслов и говна. Но Мишу это все очень мало ебало.       У него ведь было разбито сердечко. И, что хуже всего, он даже не мог слушать песни Егор Крида, чтобы заглушить боль. От автора. АХАХАХА, новая часть, в которой снова не было ебли! Вот вы и попались! Ох, мы, наверное, умрем от смеха, пока будем ее писать и редачить :с