Сумасшествие

Иногда Владу кажется, что он сходит с ума. Когда его окружают толстые, металлические, холодные стены лаборатории, когда он сидит в белоснежном халате, который не даёт его строгому, похоронному костюму запачкаться в крови и эктоплазме, когда в уже давно переставшей дрожать руке работает скальпель. Тогда его мозг скручивает мысленная судорога. И каждый раз эта мысль остаётся неизменной, крутясь вновь и вновь в его голове отвратительной пластинкой. «Ты одинок. Ты несчастен. Они не будут с тобой. Ты их не достоин.» Каждый раз, когда он слышит это, он чувствует, что в который раз умирает и через мгновение воскресает вновь. И вместе с ним воскресает из своего холодного, могильного плена слабая надежда. Уже давно наполовину мёртвая, как и он сам. Что бы не делал Влад, эта мысль, эта надежда не перестают пожирать его изнутри. Ни голограмма, ни клон не способны их заменить. Это лишь повторения. Пародии. Запрограмированные на уничтожение ошибки. Но он не может остановиться от их создания. И когда он видит их перед собой, его сердце пробивает удар и на один единственный момент замирает. Его сын. Его жена. Однажды его руки практически обняли её, практически прикоснулись к её коротким русым волосам. Однажды он почти осмелился поцеловать её. Но стоило его холодным пальцам соприкоснуться с её осиновой талией, голограмма тут же распалась на мельчайшие пиксели, а нежный женский голос монотонно произнёс «ошибка». И тогда Влад впервые понял. Он обезумел. Обезумел от несчастной любви и вечного одиночества. И он останется таким навечно. И до смерти и после неё. Иногда Владу кажется, что он сходит с ума. Ведь в нём ещё теплится надежда…