Сумасшествие

Странные существа призраки. Вроде, как люди, а всё в них как-то не так. Каждая деталька в их внешности какая-то не такая. Будто, как кофту, вывернули человека наизнанку. А если говорить о Битлджусе — так это вообще отдельная тема. С кожей цвета алоэ и в извечном (судя по виду, буквально) костюме в черно-белую полоску, он выглядит так странно нелепо, что это пугает и притягивает одновременно. Почему именно полоска? Мода его века? Неординарный вкус на вещи? Может, просто единственное, что ему выдали в опустевшем из-за кучи заболевших чумой гардеробе по ту сторону? Или куда там приведений отправляют… Будто нарочно распатланные волосы меняются так, будто у Битлджуса идёт неостанавливающаяся менструация. Потому что, если не связывать перелив из зелёного в фиолетовый с переменами его настроения, то иначе эту причуду демонического хамелеона объяснить не предъявляется возможным. У Битлджуса холодное тело… когда тело у него вообще есть. Особенно холодны пальцы, которые обжигают кожу так, что по ощущениям каждый раз будто пробивает легким электрическим зарядом. Каждая последняя фаланга заканчивается фиолетовым окрасом. Ощущение, будто призрак специально поочередно обмокнул их в краску, чтобы потом оставить на горячей коже отчётливый и долго несмываемый след. Может, это — причина нескольких веков, но желтоглазая зараза совершенно не знает, что такое приличное поведение. Личные границы рассыпаются быстрее любого песочного замка во время прилива. Задирать хорошенькие юбки и разглядывать размер члена через штаны уже давно стало для него нормой. Битлджус не скрывает свои пахабные пристрастия. В конце концов, смысл ухаживать за здоровьем, когда ты уже несколько столетий болтаешься с температурой ниже градуса в Антарктике? Поэтому крайне глупо пытаться делать удивлённый вид, обнаружив несколько пакетиков кокса и курево в карманах драного пиджака. Для поцелуев или секса Битлджусу не нужно чувствовать ничего кроме хорошего стояка. В остальном ни то, ни другое, кроме неплохого способа повеселиться, ничего для него не значит. Намного значимее для него оказываются, казалось бы, гораздо менее интимные вещи: когда чья-то ладонь мягко хлопает по спине или поглаживает растопыренную шевелюру, руки обвивают призрачное тело и пальцами сцепляются на спине. Объятия становятся сакральнее любой горячей ночи. Кто знает, может, подобного ему не доставало и при жизни?.. Пахабные шутки назойливого демона, как ничто другое, вписываются в его подгнивающий образ: он сыплет ими впопад и невпопад, в любом удобном и не очень случае. Напоминание о появлении на этот чудный свет новообращенного некрофила становится его любимым номером с нагромождённой на него почётной золотой короной. Зато не менее почётное второе место занимает подкол про родителей, которые определённо будут до смерти жаждать познакомиться с ним вживую. Иногда после секса Битлджус садится на краю кровати. Сутулится. Закуривает прямо в комнате. В темноте едва видно, как у него изредка подрагивают лопатки. А он всё молчит. Молчит и курит, раз за разом потирая шею с отчётливым тёмным следом, помявшим кожу. Возможно, о чём-то думает. Возможно, что-то вспоминает. А потом затушит сигарету и ляжет обратно, всем своим видом говоря, что этого кота вполне можно начинать гладить. Всё-таки призраки — это странные существа…