Over Again.

Следующий день. Квартира Луи. Он проснулся со звенящей болью в висках и с пустыней горле. Вчера Луи снова напился до беспамятства, оправдывая это тем, что в его жизни всё летит к чертям. Началось всё так. С утра Луи, бледнея от ужаса и шепча проклятия себе под нос, прочёл в новостях о том, что Гарри официально заявлен как гость его мероприятия на следующей неделе. Продолжился тот злосчастный день долгим разговором на повышенных тонах в офисе лейбла. Луи около двух часов к ряду спорил со своим менеджером о том, что он никогда бы не пригласил Гарри на свой благотворительный ужин. Он с пеной у рта отрицал даже возможность того факта, что он сам мог случайно отправить по почте пригласительное письмо, умоляя менеджера вежливо попросить Стайлса «Нахер не появляться там». — Повторяю сотый раз. Мы НЕ МОЖЕМ просто сказать гостю, чтобы он не приходил, Луи, — не теряя самообладания, продолжал убеждать его Эндрю. — Ты вообще слышишь меня? Я лично разослал приглашения гостям, и его уж точно не было в этом списке! Это просто ошибка. Так и скажи им! — шёл второй час их разговора на повышенных тонах, и Луи чувствовал, как медленно ярость в нём превращается в безнадёжность, а голос из властного и настойчивого в умоляющий. — Может быть ты просто отправил письмо Джеффри? Это его новый… — на этой фразе сердце парня непроизвольно сжалось. — Новый менеджер, вы же знакомы с ним, может ты… «Новый менеджер, как же…», — не без тоски подумал Луи. — Нет, Эндрю! Нет. Я по-твоему похож на идиота? Скажи, ты держишь меня за идиота?! — он, очевидно, терял позиции в этом споре и сейчас пытался надавить на Эндрю любыми способами. — Успокойся, — всё так же безразлично говорил менеджер. — В этом нет ничего такого, он просто послушает новые песни, его поснимают на парочке локаций и всё. Песни. Чёрт. Только не это. — Тогда я там не появлюсь! — отчаянно воскликнул Томлинсон. — Не советую, — Эндрю серьёзно посмотрел на Луи. — Это благотворительный ужин. Бла-го-тво-ри-тель-ный. Ты как его организатор не можешь просто взять и не прийти. — Это просто не справедливо, я планировал всё полгода. Полгода, Эндрю, всё должно было пройти идеально, я не хочу скандалов на таком важном вечере, мы, блять, не вечеринку у бассейна устраиваем! — Если ты не будешь вести себя так, как сейчас, то никаких скандалов не будет, — отрезал менеджер, заставляя Луи ненадолго замолчать. — Тогда ответь мне ещё на один вопрос. Почему я узнаю о том, что он будет на ужине не от тебя, а из грёбаного твиттера? За что я вообще тебе бабки плачу? — беря в обиход последнее оставшееся оружие, снова попытался надавить Луи. — Прошу прощения, но я выслал тебе по почте подтверждение, что все гости, которых ты «лично сам приглашал», дали согласие и будут присутствовать на ужине ещё пару месяцев назад! — возмутился Эндрю. — Нет-нет… Это просто невыносимо… Должен быть выход, ты должен что-то придумать! — Луи, — видя отчаяние парня, чуть смягчился менеджер. — Я переберу все варианты, но никаких гарантий дать не могу, мне нужно будет время. — Сколько? — в голосе парня слышалось нетерпение, и Эндрю угрюмо покачал головой. — Вероятность того, что мы обойдём скандал, если вдруг один из заявленных гостей не будет присутствовать… Особенно такой гость, Луи… Учитывая то, что с выходом альбома Гарри, вокруг вас снова поднялась шумиха. Эта вероятность очень мала. Честно тебе скажу, твоя репутация… Ваша репутация как бывших друзей, которые всё ещё якобы поддерживают хорошие отношения, может конкретно пострадать. Ты сам не хотел, чтобы благотворительность превращалась в аукцион или, тем более, в цирк, поэтому нужно быть предельно осторожными. Мне надо будет переговорить с его менеджерами, с представителями организации, в поддержку которой будет проводиться ужин… — Сколько. Тебе. Понадобится. Времени? — не желая слышать оправдания Эндрю, строго повторил вопрос Луи. — Боюсь, что вплоть до дня мероприятия я ничего не смогу тебе сказать. — Ты сейчас не шутишь? — Томлинсон заметно помрачнел. — Думаю, я не в том положении, чтобы шутить. Ты уже успел обвинить меня в том, что я со своей работой не справляюсь, так что я сделаю всё возможное… — Спасибо, — буркнул Луи и, не прощаясь, вышел из кабинета. Он тут же набрал Лиама и попросил его заехать. Друг без колебаний согласился, и они условились встретиться в квартире Томлинсона в семь вечера. «Чёртов Гарри», — подумал он, садясь в машину и с размаху ударяя руль. Луи совсем недавно вернулся в Лондон, после своего добровольного заточения в Лос-Анджелесе, и с тех самых пор всё пошло наперекосяк. Впервые за долгое время он решился показать людям свою музыку, показать миру то, что творилось у него в душе и голове, но как всегда, словно какое-то проклятие, в его жизнь ворвался Гарри. Луи ведь даже не планировал возвращаться к написанию музыки, после того, как он понял, что их с Гарри отношения не могут больше продолжаться и что он физически не справляется с давлением, которое оказывалось на него со всех сторон. Последний год нахождения в группе парень ощущал себя неспособным больше ни на что, его съедала неуверенность в себе, тоска и одиночество, он перестал получать поддержку со стороны семьи и, самое тяжёлое, со стороны Гарри, который лишь усугублял ситуацию приступами ревности и разговорами о том, что им нужно раскрыться. Стайлс словно с цепи сорвался, устраивая сцены чуть ли не каждый день, проклиная Элеонор, менеджмент и обвиняя во всех проблемах Луи. Проблемы, словно снежный ком, липли на них одна за другой, однако отправной точкой их разлада Луи считал интервью Лиама и Гарри, в котором у второго спросили, общается ли он с девушками ребят из группы. Накануне они сильно поругались с Луи из-за того, что их первый выходной за несколько месяцев непрерывной работы Томлинсон должен был провести с его «девушкой», чтобы у папарацци были свежие снимки «влюблённой парочки». Гарри требовал отказаться, послать всех к чёрту, но Луи не мог так рисковать, боясь, что Modest! может предпринять ещё более жестокие меры по отношению к ним, если тот ослушается. — А что насчёт Элеонор? Она кажется довольно милой, — улыбалась интервьюерша, протягивая Стайлсу микрофон. Парень и бровью не повёл, услышав ненавистное имя. — Кто это? — нахально спросил он. Девушка вопросительно подняла брови и глянула на напрягшегося Лиама. — Не обращайте внимания на странноватый юмор Гарри. У них прекрасные отношения. Совсем недавно мы все вместе ездили отдыхать в Майами, Элеонор очень милая и добрая, и да… Она на самом деле делает Луи счастливым, — попытался оправдать его Пейн. — Ах точно, Эль… — Стайлс о чём-то задумался: его лицо было мрачнее тучи, а взглядом можно было резать самые прочные металлы. — Неприятная особа. Никогда она мне не нравилась, — голос Гарри сочился ядом. — Луи бы мог и получше поискать. Девушка смущенно убрала микрофон и взглянула в сторону разъяренных менеджеров группы. Лиам наигранно рассмеялся и больно стукнул Стайлса по плечу. — Твои шутки не доведут до добра, Хаз. Гарри поморщился. — Не трогай меня, — буркнул он. — Ваши фанаты считают, что они смотрятся очень мило вместе, — пыталась сгладить неловкий момент интервьюерша. — Наши фанаты считают, что Зейн и Лиам смотрятся очень мило вместе, но это далеко от правды, — не унимался Гарри, тут же получив от Лиама ещё один пинок. — На самом деле, некоторые считают, что ты и Луи тоже бы выглядели неплохо, будь вы парой, — вежливо улыбнулась девушка. — Подумаю об этом, когда он будет свободен, — угрюмо бросил Стайлс, заставляя Лиама неловко поёрзать на стуле, а менеджеров за кадром начать что-то активно строчить в телефонах. Этому интервью, естественно, не суждено было выйти. Лично Саймон устроил Стайлсу скандал, угрожая, что если ещё хоть раз парень выкинет что-то подобное, Гарри и Луи вообще запретят где-либо появляться вместе. Но то, что случилось дальше, чуть не привело к концу их отношений. Именно этот кусок из всего получасового интервью попал в сеть. Кто слил его, а главное, каким образом он попал в третьи руки, было неизвестно, но факт оставался фактом — вокруг ребят разгорелся нехилый скандал. Элеонор пришлось ненадолго уехать из страны, потому что ей поступали десятки угроз от агрессивно настроенных фанатов, она закрыла комментарии во всех социальных сетях и не отвечала на звонки. Стайлсу пришлось публично заявить, что они с девушкой хорошие друзья, что его слова вырваны из контекста и были лишь невинным стёбом, что он желает им обоим счастья и просит фанатов остановиться. Луи, после случившегося, неделю даже не смотрел в сторону Гарри, абсолютно игнорируя все его попытки оправдаться: он знал, что парень повёл себя глупо и что такое дерзкое поведение может привести к тому, что им придётся согласовывать каждый свой вздох с Modest! , а самое страшное — жить раздельно. Саймон несколько раз пугал их тем, что если что-то будет слито в сеть, то им не поздоровится, и сейчас это была не невинная фотография, которую можно было назвать фотошопом, это был достаточно большой кусок качественно снятого интервью, который даже под слова «Это всё монтаж!» нельзя было подогнать. Но тогда их пронесло. Всё закончилось относительно спокойно, учитывая, что их вполне могли заставить держаться друг от друга как можно дальше. Саймон сделал обоим серьёзный выговор, сказав, что они должны быть благодарны ему за то, что он ещё мягко обходится с неконтролируемой парочкой. И тогда, сидя в машине, и вспоминая этот эпизод, Луи поморщился от резко нахлынувшего на него отвращения к Modest! , Саймону и ко всему с ними связанному. Как уже упоминалось раннее, Томлинсон не хотел заниматься музыкой после своего бегства в Лос-Анджелес. Но несмотря на это, в какой-то момент именно написание песен стало для него отдушиной. Это произошло в тот момент, когда парень окончательно понял и признался самому себе, что он не сможет просто так забыть то, что оставил в Англии. Дом, семью, друзей, которых, после расставания с Гарри, он променял на компанию каких-то малознакомых ему людей, которые, словно рой мух, облепили его. А самое главное, он не сможет забыть самого Гарри. Луи постоянно не хватало тепла и заботы, которую дарил ему парень, не хватало улыбок и смеха, не хватало физического контакта, от которого, как оказалось, Томлинсон был буквально зависим. Луи, особенно в первое время, постоянно хотел вернуться, хотел объясниться перед Гарри, загладить вину и попытаться начать всё заново, но каждый раз что-то его останавливало. Сначала это был собственный страх. «Как я посмотрю ему в глаза, что я скажу ему?» — думал парень, размышляя о встрече с Гарри. Он боялся, что Стайлс будет разбит и опустошён, ведь Луи знал, что он и есть причина его страданий, но гораздо больше он боялся увидеть Гарри освободившимся и наслаждающимся жизнью. Нет, Томлинсон не хотел, чтобы парню было больно, ведь он искренне переживал за него, но видеть его счастливым стало бы для Луи смертельным приговором. Неведение, хоть и смущало его, но уж пусть лучше он ничего не слышит о Гарри, чем снова погрузится в его мир с головой. Потом его остановило неожиданное появление Лиама в его доме. В тот день они долго о чём-то говорили, старательно избегая темы расставания, но когда между ними повисла очередная напряжённая и весьма неловкая пауза, Пейн не выдержал. — Я знаю, что ты хочешь спросить про Гарри, — сказал он, не глядя на Луи. — Не хочу, — слишком быстро возразил тот, выдавая себя с головой. Лиам тяжело выдохнул и безразлично посмотрел на него. — Ты серьёзно думаешь, что я тебе поверю? Луи, да ты уже раз десять, наверное, мысленно узнал у меня, что с ним, — серьёзно сказал он. — И перестань ты, чёрт возьми, так тереть свои руки! Томлинсон перевёл сосредоточенный взгляд на друга и сунул руки в карманы. Он не стал ничего отвечать, наперёд зная, что Лиам итак всё уже понял. — Он… Кхм. Он уехал куда-то. Не так давно. Ничего никому не сообщил и улетел из страны. Мы чертовски испугались сначала, потому что просто были в неведении, но потом его мама сказала нам, что Гарри не в Лондоне и она не знает, когда он вернётся. Луи тяжело выдохнул. Это могло значить одно из двух, либо Стайлс начал всё с чистого листа, либо он, так же, как и Луи, не может отойти от случившегося. Как только захлопнулась дверь за Лиамом, Томлинсон без сил рухнул в кровать, теряя какую-либо надежду на то, что он осмелится вернуться домой в ближайшее время, ведь смысла лететь в Лондон, в котором нет Гарри просто-напросто не было. А потом случились фотографии. В какой-то момент Луи, наплевав на данное себе обещание, не следить за жизнью Гарри, чтобы не зарыть себя еще глубже, начал шерстить интернет в поисках информации о нём. Вот папарацци засняли Гарри на входе в какой-то ночной клуб в Италии, вот он отдыхает на пляже в Тайланде, а вот… Вот он ужинает в компании какого-то парня в Вене. Это окончательно сломало Луи, он в полной мере осознал, что натворил, только когда увидел коротко подстриженного Гарри, улыбающегося какому-то молодому человеку за столиком. Совершенно другого Гарри: возмужавшего, с легкой щетиной на лице, одетого в пёструю прозрачную рубашку и довольно попивающего вино. Уже не его ревнивого маленького мальчика, увлечённо рассказывающего ему о новом сериале, не его Гарри, обнимающего только его, пока никто не видит и шепчущего пошлости на ухо, заставляя Луи заливаться краской. На снимках был взрослый мужчина, наслаждавшийся жизнью. Он приблизил фото и внимательно рассмотрел знакомое до боли лицо. Луи пытался найти отголоски его Гарри, зацепиться за какую-то деталь, которая позволила бы полузавядшей надежде на лучшее воскреснуть. Вот те же ямочки, та же широкая мягкая улыбка, те же едва заметные морщинки у глаз… И всё это было таким родным и одновременно настолько чужим, парень, казалось, был счастлив, но Луи просто отказывался верить в искренность улыбки, что виднелась на лице Гарри. Мучительно долго он рассматривал его лицо, руки и плечи на смазанной вечерней фотографии, с каждой секундой испытывая всё больше и больше отвращения к самому себе. Да, он сотни раз обещал, что не будет следить за бывшим парнем, да, он понимал, что стоит только начать что-то узнавать о его жизни, как остановиться будет уже невозможно. Да, Луи говорил, что начнёт жить так, как захочет, будет двигаться дальше, заведёт новых друзей и забудет Стайлса. И вот, спустя почти год без Гарри, он окончательно осознал, что такая жизнь была ему не по вкусу. И именно в тот тяжелый момент музыка вернулась в его жизнь. Песня «Miss You» родилась в голове парня спонтанно, строки сами приходили на ум и складывались в стихи. Буквально на следующий день текст был готов, и Луи впервые за несколько недель выбрался из дома, чтобы поехать на студию. Изначально он планировал записать лирическую балладу под гитару, но когда начал наигрывать медленную спокойную музыку, понял, что сама песня и тот, о ком она написана не ассоциируется у Луи с умиротворением и тоской. Гарри был лучиком света, комком энергии в его жизни, он заряжал его и мотивировал, поэтому и песня должна быть такой, чтобы слушая её, люди не испытывали грусть, которую остро ощущал Томлинсон. Он хотел вложить в песню силу, но всё же оставить чувство разлуки. Так, спустя неделю, песня была полностью готова. Но увидеть свет ей тогда было не суждено: Луи ещё был слишком подавлен и неуверен в себе, чтобы так откровенно говорить о своих чувствах. Он отправил песню Лиаму и Найлу и те восхищенно хвалили парня. «Ты должен продолжать, чувак, если ты выпустишь альбом, то это будет просто пушка, поверь мне!» — писал ему Хоран. «Это огонь, Томмо, жду следующий трек!» — ответил Лиам. Но что-то мешало Луи поверить им полностью, годы сомнений в собственном таланте давали о себе знать, и он не мог справиться с чувством тревоги, которое с каждым днём всё больше его охватывало. Он пропал из жизни фанатов так же, как и из жизней своих друзей и знакомых, и ответственность, которая возрастала в геометрической прогрессии, давила на парня. И снова на помощь пришла музыка. Луи хотел донести до людей мысль, что он может так же переживать, так же страдать и чувствовать, что ему так же может понадобиться время на осознание важных вещей. «Just Like You» стала его второй довольно откровенной песней, которой, однако, он тоже не спешил делиться с людьми. На протяжении трёх лет Луи записал всего несколько треков, и все они были полны грусти и тоски, однако сохраняли в себе нотки тлевшей надежды на лучшее. Луи долго сомневался в своих возможностях, боролся со страхом и тревожностью, но сейчас он морально был готов. Приняв тот факт, что на каждого, кто захочет безосновательно раскритиковать его, найдётся тысячи человек, которые поддержат, Луи решился. Благотворительный ужин, который должен был привлечь внимание к проблемам ментального здоровья, показался парню отличным местом, чтобы откровенно сказать о своих чувствах. Его радовало то, что он мог помочь не только людям, страдающим от психических расстройств, которых не принимает общество, но и самому себе, излив душу и освободившись от груза, который он вёз на себе три года. Но как только они договорились обо всём с представителями организации и была назначена дата, всё снова пошло наперекосяк. «Чёртов Гарри Стайлс» неожиданно для всех выпустил альбом. Как раз за пару месяцев до того, как год собиравшийся с силами Луи, решил показать миру свои откровенные песни. Ближайшую неделю твиттер Луи разрывало на части от новостей, связанных с человеком, которого он усиленно, но безуспешно пытался игнорировать. И что поражало больше всего, его собственное имя упоминалось в громких новостях едва ли реже, чем имя самого Гарри. «Гарри Стайлс посвятил несколько песен из своего альбома бывшему участнику One Direction Луи Томлинсону». Фанаты заговора «Ларри Стайлинсон» ликуют!», - прочитал парень заголовок статьи известного музыкального журнала. — Что, чёрт возьми, происходит?! — прошептал он, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Нет, он не собирался слушать альбом Гарри. Только не тогда, когда всё начало постепенно налаживаться. Именно поэтому, проклиная всё и всех на свете, Луи зашёл в iTunes и купил этот грёбаный альбом. Он пробежался быстрым взглядом по названиям песен и наугад ткнул пальцем в середину экрана, включая первую попавшуюся на глаза. Лёгкий перебор гитарных струн послышался из колонок, и Луи прикрыл глаза в ожидании голоса Гарри. «Только, блять, дыши», — скомандовал он себе. Swe-e-et creature Милое создание Низкий хрипловатый голос Стайлса ударил по ушам, и парень зажмурился. Had another talk about where it’s going wrong Мы снова говорили о том, что сделали не так Луи шумно вдохнул и замер. But we-e’re still young Но мы всё ещё молоды Глаза Томлинсона распахнулись, и он, казалось, забыл как дышать. Неужели эта и есть та самая песня о нём? We don’t know where we’re going Мы не знаем, куда нас занесёт судьба But we know where we belong Но знаем, где наш дом Луи осторожно опустился на кресло с своей просторной светлой гостиной, вслушиваясь в каждый звук, издаваемый колонками его аудиосистемы. I knо-o-ow we started Да, мы начали Two hea-аrts in one home Как два сердца под одной крышей Сердце парня на секунду сжалось, а потом в один момент рухнуло куда-то вниз. — Господи, Гарри, — прошептал он, не в силах поверить в то, что слышит. It gets hа-ard when we argue Когда мы ссоримся, мне тяжело We both stu-ubborn I know Мы оба так упрямы, я знаю Луи резко вдохнул и опустил потяжелевшую голову на руки. Он уже хотел остановить песню, чтобы не мучить себя дальше, но тут начался припев, и рука парня, дрогнув, замерла над кнопкой паузы. Swe-et creature, swe-et creature Милое создание, милое создание Whe-re-ver I go, you bring me home Куда бы я ни отправился, рядом с тобой я как дома Swe-et creature, swe-et creature Милое создание, милое создание When I run out of ro-o-oad, you bring me home Когда я сбиваюсь с пути, рядом с тобой я как дома Горячие слёзы скопились в уголках глаз Луи, вокруг задрожали маленькие радуги и все предметы начали расплываться, теряя свою форму. Телефон вывалился у парня из рук, но он не торопился его поднимать, сам медленно съезжая со стула на пол. Эта песня точно была о нём. В памяти всплыли все моменты, когда Гарри говорил ему, что только рядом с ним он по-настоящему чувствует себя как дома, что только он помогает ему расслабиться и забыть о страхах. — Что ты делаешь со мной, Гарри, — тихо всхлипнул Луи, дослушивая второй куплет. I always think about you Я всегда думаю о тебе And how we don’t speak enough И о том, как мало мы говорим Томлинсон вдруг остро ощутил нехватку тепла родного тела. Музыка, слова, каждая строка песни, каждый её звук были пропитаны тем нежным мягким чувством, с которым Гарри прижимал его к себе холодными вечерами, осторожно накручивая взлохмаченные волосы парня на палец и напевая какую-то старую песню. Луи захотелось ворваться в квартиру Гарри, схватить его за руку, притянуть к себе и обнять так крепко, как никогда до этого не обнимал. Томлинсон нащупал одной рукой телефон, второй усиленно вытирая слёзы с щёк и выключил песню. Он сразу же зашёл обратно в твиттер и открыл статью, в которой было написано, какие песни посвятил ему Гарри. Луи быстро пробежал глазами по куче бесполезного текста, пока не наткнулся на длинное предложение, в котором были названия песен. «…Фанаты уверены, что непростая история отношений Луи Томлинсона и Гарри Стайлса рассказана в его альбоме в таком порядке. Sweet creature как начало конца. Чувства еще сильны, но что-то мешает им быть вместе. Они ссорятся и мало говорят друг с другом, но всё ещё держатся друг за друга. Ever Since New York как описание тяжёлого периода в отношениях и их грустный конец. Фанаты уверены, что с этой песне Гарри говорит нам о том, что в какой-то момент они зашли в тупик, что они не двигаются с места, раз за разом повторяясь и повторяясь. Гарри словно хочет услышать от своего партнёра что-то новое, чего он не слышал до этого, возможно, искренности, возможно откровенного признания, мы, к сожалению, можем только догадываться, что имел ввиду мистер Стайлс и строить необычные теории…» Луи снова открыл iTunes и включил нужную песню. Мягкий глубокий голос Гарри разнёсся по пустой квартире парня, отражаясь от стен и заполняя каждый миллиметр свободного пространства. Луи, затаив дыхание, слушал каждое слово, в голове раз за разом прокручивая прочитанный кусок статьи. Когда начался припев, он почувствовал, как внутри всё медленно сжимается, как ему не хватает воздуха. O-o-oh, tell me something I don’t already know О-о-о, скажи мне то, о чём я ещё не знаю Песня невольно возвращала его в те тяжёлые времена, когда Луи с тоской в душе смотрел на мрачного Гарри, в очередной раз уходя от него к Элеонор по первому требованию менеджеров. «Я делал это для нас, Гарри», — подумал он, и Гарри моментально ответил ему, громко протягивая слова. O-o-oh, tell me something I don’t already kno-ow О-о-о, скажи мне то, о чём я ещё не знаю «Я знаю, знаю, но мне больше нечего сказать тебе», — пронеслась в голове мысль. Луи начинал чувствовать разрастающееся в нём негодование и смущение, ведь Стайлс не мог услышать и понять его, он лишь раз за разом под аккомпанемент гитары повторял, что хочет, чтобы Луи сказал ему что-нибудь новое. После слов Tell me something Скажи мне что-нибудь You don’t know nothing Ты ничего не знаешь он выключил песню, чувствуя, как начинает злиться на Гарри. «Ты говоришь так, будто я виноват во всем», — мысленно спорил с ним Луи, снова открывая статью. Он перемотал текст до того момента, на котором остановился и продолжил читать. «From the Dining Table последняя песня в альбоме, но не последняя в нашем списке. Она описывает состояние Гарри после разрыва. Ему одиноко и тяжело, он скучает по родному человеку и не может перестать ждать его звонка…» Томлинсон нахмурился и вернулся к аудиозаписям. Он быстро включил последнюю песню и, нелепо уставившись на обложку альбома, начал слушать. Woke up alone in this hotel room Проснулся один в гостиничном номере Played with myself, where were you? Ласкал сам себя, где же ты был? Луи напрягся: его возбуждённое сознание сразу представило обнаженного Гарри, лежавшего среди белых простыней большой гостиничной кровати и трогающего себя. Он стиснул зубы и пару раз тряхнул головой, чтобы яркий отчетливый образ испарился. We haven’t spo-oke since you went awa-ay Мы не разговаривали с тех пор как ты ушёл Comfortable si-ilence is so overra-ated Удобное молчание слишком переоценено Лицо парня моментально помрачнело. На мгновение он забыл, что это вообще песня, которую слышали миллионы людей по всему миру, настолько откровенной она была. Луи казалось, что Гарри лично говорит с ним, рассказывает одному ему о том, как нелегко ему приходится. Why won’t you ever be first one to break Почему ты не из тех, кто нарушает тишину первым Even my phone misses your call Даже мой телефон скучает по твоим звонкам By the way Кстати говоря Последние две строки стрелой пронзили виски парня и он без сил опустил голову вниз. «Я хотел, Хазза, я так хотел. Но ты сам знаешь, ты ведь всё понимаешь, я не мог просто… Просто вернуться после того, что сделал с тобой», — Луи мысленно убеждал Гарри, который всё равно не мог его услышать. I saw your friend that you know from work Я видел твоего друга с работы He said you feel just fine Он сказал, что у тебя всё хорошо I see you gave him my old T-shirt Я заметил, ты отдал ему мою старую футболку More of what was once mine И ещё много того, что когда-то было моим — Нет-нет, — замотал головой Томлинсон. — Черт побери, кто тебе сказал это? Ему вдруг стало не по себе от этих строк. Гарри говорил в них о том, что у Луи всё было прекрасно, что у него кто-то есть, и парня это не на шутку вывело из себя. В голове пронеслась мысль о том, чтобы срочно позвонить Стайлсу и рассказать ему о том, что он чувствовал всё это время, что он тоже скучал, что ему тоже было тяжело и что он даже не мог позволить себе даже поцеловать другого человека, не то, что переспать с кем-то. Но Томлинсон остановил себя, предвидя последствия его неосознанных действий. Только не сейчас, только не перед таким важным моментом в его жизни. Тихий голос Гарри продолжал разливаться тоской и болью в груди Луи. Maybe one day you call me and tell me that you sorry too Может быть однажды ты позвонишь мне и скажешь, что тебе тоже жаль But you, you never do Но ты, ты никогда не делаешь этого Томлинсон слушал эти слова и тяжко вздыхал. В глубоком мягком голосе парня не слышалось ни обвинения, ни грусти, он словно просто говорил о том, что было у него на душе, так спокойно и тихо, как говорят о давно забытых ранах. Без особого желания, но и без той боли, которая была раньше, так, словно ничего уже невозможно было вернуть. Этот факт смутил Луи, он вспомнил Miss You, которую написал после того, как увидел фотографии Гарри в обществе какого-то мужчины, и она была совершенно не похожа на то, что он слышал сейчас. В ней была страсть, была энергия, а Стайлс пел так, словно чувства его давно остыли, словно рассказывал о пережитом опыте. Луи тяжело выдохнул и вернулся к статье, где оставалось описание всего к одной песне. «Two Ghosts как завершение грустной истории. Они больше не те, кем были когда-то, и Гарри принимает это — он словно говорит нам, что чувства могут остыть, страсть остаться позади, а влюблённых могут заменить два призрака, всё ещё пытающихся вспомнить забытое чувство настоящей любви…» Томлинсон почитал это короткое предложение и замер. Он не желал слышать такие слова, и даже спустя такое долгое время, подсознательно Луи не хотел верить в то, что Гарри может спокойно обойтись и без него, отпустить их отношения и жить дальше. Несмотря на то, что он активно доказывал всем вокруг и, в первую очередь, самому себе, что желает парню счастья и любви, что он не хочет больше сковывать его, сердце Луи всё еще желало, чтобы Гарри чувствовал то же, что и он. Оно в буквальном смысле разрывалось на кусочки и требовало того же от сердца Гарри. Поэтому, включая эту песню, Томлинсон не ожидал ничего хорошего. Same lips red, same eyes blue Всё те же красные губы, те же голубые глаза Same white shirt, couple more tattoos Та же белая футболка, пара новых татуировок It’s not you and it’s not me-e Но это не ты и не я Луи глянул на свою белую футболку, на руки, на которых действительно появилось несколько новых татуировок, и горько усмехнулся. «Как всегда в точку», — подумал он. Taste so sweet, look so real Так сладок на вкус, выглядит так реально Sounds like something that I used to feel Словно то, что я раньше чувствовал But I can’t touch what I se-e-e Но я не могу дотронуться до того, что я вижу Луи хотелось закричать: «Как я тебя понимаю! Ты словно читаешь мои мысли!», но тот факт, что слова песни итак были предназначены ему, заставлял парня лишь угрюмо хмуриться и мысленно проклинать Гарри. Как? Как он мог так точно передать его состояние, находясь за тысячи миль от него? Быть может работала их странная связь, в силе которой парни не раз лично убеждались. Быть может у Стайлса были нераскрытые способности ясновидца или же просто сильная интуиция? Хотя что-то подсказывало Луи, что ни один из этих вариантов не был верным. Томлинсону казалось, что Гарри так верно описал его расстроенные чувства только потому что сам испытывал подобное. We’re not who we used to be Мы не те, кем были раньше We’re not who we used to be Мы не те, кем были раньше We’re just two ghosts standing in the place of you and me-e-e Вместо нас двоих всего лишь два призрака Trying to remember how it feels to have a heartbeat Которые пытаются вспомнить, каково это, когда бьётся твоё сердце Луи коротко вздохнул, и дослушал остальную часть песни, замерев на одном месте. Его голова немного кружилась от роя мыслей, что сейчас бушевали в ней, парня слегка поташнивало, и всё, что ему сейчас хотелось — это увидеть Гарри. Он будто снова вернулся на три года назад, когда каждый раз вздрагивал, слыша знакомое имя, когда он беспросветно бухал, пытаясь забыть, что такое постоянно находиться в обществе любимого человека, когда просыпался ночью, дрожа всем телом и начиная рыдать, проклиная себя за то, что сбежал. Старые раны снова вскрылись острым ножом по имени Гарри, и парень словно заново переживал их разрыв. В памяти всплыл яркий образ: хмурое лицо Стайлса, его тяжёлый взгляд, сжатые кулаки… И собственный тихий голос раз за разом повторяющий: «Малыш, солнце, ты знаешь, что я люблю тебя, но я не могу так… Это всё давит на меня, я должен уйти, так будет лучше, так правда будет лучше…» Воспоминания переметнулись на другой временной промежуток, и вот уже он увидел себя, нервно наматывающего круги по огромному пустому дому в Лос-Анджелесе. — Ему хреново, Лу. Ты не понимаешь… — Найл, я всё понимаю, правда, но так будет лучше, я знаю, просто поверь мне, скоро станет лучше. — Я не всё понимаю, Луи! Что на тебя нашло, что вообще происходит между вами? — Я… Не могу сказать, просто… Это тяжело, очень тяжело, но лучше пусть сейчас Гарри будет хреново, чем он будет страдать со мной всю жизнь. — С чего ты вообще вз… — Мне надо идти, — Луи бросил трубку и закусил губу. Он сжал телефон в руках и швырнул его о стену, зажмуриваясь от звука бьющегося стекла. И сейчас, выпивая залпом уже второй стакан воды и мучаясь от сильнейшего похмелья, Луи чувствовал себя почти так же, как в тот день, когда Гарри бесцеремонно ворвался в его жизнь после практически трёхлетней тишины. «Зачем он принял чёртово приглашение?» — думал Томлинсон, стоя в душе и лениво намыливая голову. «И как я, чёрт возьми, буду петь эти песни перед ним?» — задавал себе вопрос Луи, на который сам не смог бы найти ответ. «Что я скажу ему, когда встречу? Привет, как поживаешь?» — продолжал самобичевание парень, выбирая футболку и натягивая вчерашние джинсы. «Стоит ли мне спросить у него что-нибудь про альбом?» «Или может сказать: «Мне понравился твой новый альбом». Чтобы он знал, что я слышал. Или ничего не говорить? Блять…» — по дороге в заведение, в котором должен был пройти ужин, Луи всё так же не переставал думать о его самом важном госте. «Нет, он вообще не важный, он такой же как и все. Там будут мировые звёзды, вплоть до Мадонны, а ты переживаешь из-за того, что встретишься со своим бывшим, Боже, это позор!» «Я подойду к нему, протяну руку и скажу: «Привет, Гарри. Отлично выглядишь». Боже, я сто лет не называл его Гарри… Практически никогда. И что вообще значит эта идиотская фраза «Отлично выглядишь», звучит как издёвка», — Томлинсон уже успел утвердить обстановку и декорации предстоящего вечера, осталось лишь договориться насчёт меню и музыки. В голове всё так же творилась каша, и парень действовал так, будто его поставили на автопилот. Мысли его, как бы он ни старался сосредоточиться, улетали куда-то далеко, время от времени подбрасывая воспоминания о месяцах, проведённых в Лондоне с Гарри, о ночах, проведённых в квартире Гарри, о песнях Гарри, о Гарри-Гарри-Гарри… — Вот же сука, — прошептал он, поджигая очередную сигарету и втягивая горький дым. «Может быть я вернулся слишком рано», — послышался в голове тихий шёпот, но Луи тут же постарался отогнать его. Нет. Дольше ждать он не мог, и если уж вернулся, то будет держаться достойно и, не колыхнувшись, споёт эти чёртовы песни перед толпой именитых гостей, перед своими друзьями и перед Стайлсом, или, возможно, даже для него. «Я могу просто ничего не говорить и спеть песни. Он услышит и сам сделает выводы» Луи уже успел заехать на студию, отрепетировать своё выступление и возвращался домой, всё так же не переставая думать о предстоящей встрече с Гарри, когда у него зазвонил телефон. — Да, Ли, привет, — быстро бросил Томлинсон. — Хей, как ты там? — послышался веселый голос парня на другом конце провода. — Пара кружек кофе, очень много воды и я как новенький, — усмехнулся Луи. — Рад слышать, что ты в норме. Я как раз хотел тебе предложить кое-что. — Никогда такие твои предложения ничем хорошим не заканчивались. — Пусть это будет исключением, — рассмеялся Пейн. — Сегодня приходи к Найлу, посидим, выпьем пива, как в старые времена, соберёмся командой мечты, что думаешь? — Я только за! — согласился Луи, но тут же насторожился и спросил. — А кто будет? — Луи. Не переживай, Гарри не будет, мы ж не самоубийцы, чтобы сталкивать вас лбами, — ответил Лиам, тут же правильно расшифровавший настороженность Томлинсона. — Эм… Я не это имел… — В девять у Найла. Надеюсь, ещё помнишь адрес? — перебил его парень, не желая слышать оправдания друга. — Ещё помню, — негромко ответил Луи и, попрощавшись с Лиамом, повесил трубку. До девяти оставалось довольно много времени, но у Томлинсона в расписании была ещё фотосессия для нового выпуска популярного британского журнала о музыке, поэтому сразу после того, как Луи заехал домой, он отправился прямиком в студию. Сегодняшний день тянулся для парня почему-то невероятно долго, и уже под вечер, сидя в квартире и изнывая от скуки, Луи лениво листал ленту в твиттере. Он не заходил в социальные сети несколько дней, не желая напороться на какие-нибудь новости о Гарри, которые сейчас были повсюду — ведь парень спустя пару месяцев после выхода альбома впервые дал короткое интервью для какого-то вечернего шоу. Но, видимо, несколько дней — недостаточный срок для того, чтобы шумиха немного улеглась, потому что уже спустя пару минут Гарри стал появляться в его ленте чуть ли не через каждый пост. Вырезки из его интервью, статьи, громкие названия, и снова, как в тот грёбаный раз, когда Луи сидел на полу в квартире в Лос-Анджелесе и ревел над песнями Стайлса, его собственное имя встречается чуть ли не в каждом заголовке. Луи вдруг стало интересно, что мог Гарри сказать такого, чтобы фанаты в очередной подняли тревогу под названием #LARRYISREAL. Он отмотал пару твитов назад и увидел один интересный, в котором был отмечен он сам и Гарри. Это был короткий смонтированный кусок из интервью с заголовком: «Когда рядом нет Луи, который сказал бы, что это «ОЧЕВИДНО» неправда». Луи ткнул на видео и сделал звук погромче. На экране всплыло довольное лицо идеально выбритого улыбчивого интервьюера, который задавал Гарри вопрос: — Правда ли то, что песни Sweet Creature, Ever Since New York, From the Dining Table и Two Ghosts были написаны о твоих отношениях с бывшим участником One Direction Луи Томплисоном? Кадр резко переключился на озадаченное и растерянное лицо парня, и Луи мог уже даже не досматривать видео, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Гарри никогда не умел врать, поэтому на всех интервью за отрицание их отношений отвечал старший. Но тем не менее он продолжил смотреть на заикания и попытки Гарри сгладить ответ. В какой-то момент ему даже стало жалко парня, настолько нелепо он смотрелся. А ещё Луи понял, что это вообще первое видео со Стайлсом, которое он смотрит за три года, ведь Томлинсон буквально запретил себе искать какую-то информацию о Гарри, пересматривать старые фото и видео. Обещание, конечно, в последствии он нарушил, разглядывая снимки папарацци чуть ли не ежедневно, но дальше них дело не заходило. И вот сейчас он видит практически живого Гарри, неловко пытающегося отвязаться от вопроса об их отношениях. И да, «чёртов Гарри Стайлс» выглядит просто шикарно. Короткая стрижка открыла светлое пропорциональное лицо, взгляд парня стал более серьёзным и осмысленным, многочисленные кольца на тонких пальцах придавали ему грациозности, а совсем не изменившийся глубокий голос заставлял стаю мурашек пробегать по спине Луи. Видео вскоре закончилось, и Томлинсон, не удержавшись, включил его ещё раз. И ещё раз. «Значит вот такого Гарри я увижу через неделю. Боже…» — подумал он, блокируя телефон, дабы не провести весь вечер, рассматривая в экране лицо бывшего парня. Луи сунул его в карман и решил выехать к Найлу прямо сейчас. На часах было восемь вечера, когда он хлопнул дверью своего внедорожника и не спеша покатил по улицам Лондона. Квартира Хорана находилась не так далеко от его собственной, так что уже через двадцать минут Луи припарковал машину у входа в дом и направился к другу. Томлинсон поднялся на этаж, в котором находилось жильё Найла и несколько раз позвонил в дверь. Внутри послышался голос парня. «Лиам, видимо, уже приехал», — подумал Луи. Как только дверь отворилась и Томлинсон увидел друга, он растянулся в довольной улыбке и весело прокричал: — Найло-о-о! Хоран, держащий у уха телефон, на секунду замялся и, быстро бросив: «Я перезвоню», тоже поприветствовал Луи: — Какие люди! Неужели, чтобы заставить тебя заехать ко мне, нужно на самом деле было попросить Лиама! — О-о, не начинай, Найлер, — рассмеялся Томлинсон, крепко сжимая Хорана в объятиях. — Ничего, что я так рано, ты вроде говорил с кем-то? — Да это так, по поводу э-эм… Нового трека, мы сейчас работаем кое-над чем. Ты заходи, пиво в холодильнике, я сейчас. Найл кивнул в сторону дивана и, ничего не объяснив, скрылся в одной из комнат. Луи поведение друга показалось слегка подозрительным, но он решил не заострять внимание на этом моменте, и прошёл внутрь. Всё в уютно обставленной квартире Найла напоминало о былых временах, когда они с парнями собирались здесь, играли в приставку, пили пиво, ели всякую дрянь и абсолютно ни о чем не думали. Этот период для них был, возможно, самым беззаботным и счастливым. Гарри и Луи буквально были одним целым, не отходя друг от друга ни на шаг, хотя, казалось, спустя почти два года отношений они могли бы и поумерить свой пыл. Тогда они только официально съехались в новой квартире в Лондоне, которую купил Гарри, и остальные ребята не переставали шутить о том, что им осталось теперь только детей завести и купить собаку, чтобы выглядеть, как семья из рекламы сухих завтраков. — Ты вообще видел их пластиковые лица? Они выглядят так, как будто их в заложниках держат! — возмутился тогда Луи. — Не хочу показаться грубым, но вы и под эту категорию подходите, — не без грусти в голосе сказал Найл, заставляя всех неловко замолчать. Луи вспомнил об этом маленьком эпизоде, и сердце его сжалось от тоски. «Сейчас мы скорее похожи на семью из какой-нибудь социальной драмы», — подумал он, доставая пиво из холодильника и плюхаясь с ним на диван. — Нет! — послышался приглушенный стенами крик Найла из дальней комнаты, и Луи немного напрягся, приподнявшись на локтях. Через минуту дверь громко хлопнула и из коридора показался не на шутку раздражённый парень. Он держал телефон в руке, так, словно хотел швырнуть его о стену, его ноздри раздувались, будто он пробежал марафон и никак не мог отдышаться, а челюсть с силой сжималась. — Всё в порядке? — задал бессмысленный вопрос Луи. — Мне надо ехать. Давай в другой раз, ты извини, что так получается, — пытаясь успокоиться, проговорил Найл. — Что случилось? — нахмурившись, спросил Томлинсон. — Это… По работе. Мне правда нужно ехать, Луи. — Найл, если я могу чем-то помочь… — Чёрт побери, Луи, мне правда нужно ехать! — вскипел Хоран. Луи, смутившись вспышкой агрессии друга, поставил пиво на журнальный столик и поднялся. — Ты можешь сказать, что происходит? — серьёзно спросил он, подходя к входной двери. По неизвестной причине Луи чувствовал, что друг врёт ему. И быть может в любой другой ситуации парень бы пропустил эту ложь мимо ушей, но в этот раз какое-то шестое чувство заставляло его докапываться до правды. — Я же сказал по работе, — огрызнулся Найл, явно что-то скрывая от Луи. — Какая у тебя нервная работа, — не удержался от колкости парень. — Тебе ли не знать. — Найл! — возмутился Томлинсон. — Что это за херня? — Луи, — выдохнул Хоран. — Не начинай, я не на блядском допросе. — Если ты сейчас не скажешь, что происходит и с кем ты только что говорил, я никуда не уеду! — Прекрасно, подождёшь под дверью, — заходя в лифт, бросил Найл. Луи, не желая отпускать друга без ответа на свой вопрос, придержал дверь лифта, и зашёл следом. — Я слушаю, — сказал он, поворачиваясь к Хорану и скрещивая руки на груди. — Ты не хочешь этого слышать. И я не могу сказать тебе, — чуть успокоившись, ответил Найл, всё ещё избегая тяжёлого взгляда Луи. — Я не дам тебе уехать, я, блять, клянусь! — теряя самообладание, почти что прокричал Томлинсон. — Да что вам двоим вечно от меня нужно! — взвыл парень. Луи вопросительно посмотрел на Найла, дожидаясь ответа. — Это Гарри. Всё? — наконец сказал Хоран, когда они уже вышли из лифта. — Что с ним? — серьёзно спросил Томлинсон. Интуиция подсказывала ему, что это может быть что-то связанное со Стайлсом, по крайней мере события последних дней так или иначе приводили Луи к нему. — Серьёзно? Ты сейчас серьёзно? — возмутился Найл. — Абсолютно, — коротко ответил парень. — Три года ты не задавался этим вопросом и вот сейчас… — Найл, не время для этого. — Вот именно, что не время, Луи. Езжай домой, — бросил Найл, стоя посреди подземного гаража. — Я могу, блять, узнать что с ним случилось, я не чужой человек в конце концов! — А ты уверен в этом? — ядовито спросил Хоран, повергая Луи этим вопросом в шок. — Что, прости?! — Ты уверен, что ты ему уже не чужой человек? — совершенно серьёзно спросил Найл. — Да как ты… — Томлинсон задохнулся от возмущения. — Всё, хватит, я не хочу сейчас выслушивать это, Луи. Мне хватает одной проблемы в лице Гарри. — Найл. Что с ним случилось? — в очередной раз спросил парень, проглотив обиду. — Знаешь, Томмо. Ему итак было хреново, а с твоим приездом всё стало только хуже. На кой-чёрт, скажи мне ты пригласил его на этот ужин? И ещё, блять, заявил публично, не давая возможности отказаться? Тебе что веселья не хватает? — Я… Да я… Я сам не знал, клянусь, Найл, я бы не поступил так! Я сам узнал вчера. Лиам. Он знает. Я сам был в шоке. Я узнал из новостей, — начал сбивчиво оправдываться Луи. — Что это вообще значит? — удивленно проговорил Хоран. — Я клянусь тебе! — взмолился Луи. — Я просил менеджеров договориться с представителями организации, чтобы отказаться от его присутствия, но они сказали, что это может вызвать скандал, потому что… Сам понимаешь, почему. Я… Я не знал, — Томлинсон опустил голову, он почувствовал себя провинившимся ребёнком, оправдывающимся перед родителями. — Это чертовски странно, — прошептал сам себе Найл, на секунду задумавшись о чём-то. — Можно я тоже поеду? — неожиданно сам для себя предложил Луи. — Куда? — удивлённо спросил Найл. — Туда, куда ты едешь. Ну… К Гарри. Может, я смогу объяснить… — Ты с ума сошёл? — вздёрнул брови парень. — Нет, Найл… Я смогу подобрать слова. Уже давно пора было наведаться к нему, — в Томлинсоне вдруг начала расцветать уверенность, из ниоткуда взявшаяся целеустремлённость заставляла его действовать так, как в любое другое время он бы точно не поступил. — Луи… Он пьян, — попытался отговорить его друг, но Луи не отступался. — Мне не впервой. Я хочу поехать. — Он… Эм… — Найл нахмурился. — Он был не один. — Оу… — в горле встал ком, а на языке появилась неприятная горечь. — Езжай домой, Лу, — похлопал его по плечу Хоран. — Нет, — стараясь сохранить твёрдость в голосе, отказался Луи. — Садись в машину. Он уверенно подошёл к автомобилю и серьёзно посмотрел на Найла, взглядом убеждая его в том, что отступаться он не намерен. Хоран, выдержав долгую напряженную паузу и несколько раз прошептав себе под нос всевозможные проклятия, наконец сдался, и разблокировал двери машины, позволяя Луи сесть.