***
Гарри немного опаздывал на начало мероприятия: когда он вышел из туалета и подошёл к двери, про которую говорил Луи, за ней уже во всю гремела музыка и был слышен голос какой-то молодой певицы. Задевая ноги, локти и спины сидящих гостей, Стайлс осторожно пробрался к своему столу, за которым уже расположились Найл, Лиам, Эд и Черри. — Ты где пропадал? — сказал парню на ухо Хоран, стоило ему только усесться за своё место. — Искал туалет, — угрюмо бросил Гарри и сразу же опрокинул в себя половину бокала белого вина, который уже поджидал его на столе. Найл чуть прищурился, наблюдая за действиями друга. — В служебных помещениях? — подозрительно спросил он. — Там тоже, — отрезал Стайлс, залпом допивая остальную половину. — А Луи не видел случайно? — осторожно поинтересовался Найл, заставляя Гарри нахмуриться ещё сильнее и уставиться в одну точку. — Не видел, — он кивнул одному из десятка снующих туда-сюда официантов, и тот беспрекословно наполнил его бокал. Гарри поблагодарил его, и стоило официанту отойти от их стола, жадно припал к алкоголю, за пару секунд почти полностью осушая бокал. — Ты бы так не налегал, — Хоран чувствовал напряжение, лучами исходившее из Гарри, и боялся, что если тот снова будет глушить его выпивкой, инцидентов им не избежать. — А что, боишься, что я снова вытворю хуйню? — шёпотом огрызнулся он. — Я уже натворил достаточно, Найл. Я здесь, на блядском ужине Луи, только что стоял и обнимал его около гримёрки, а ещё… А ещё я сказал ему тогда, по пьяни, что приду сюда с парнем! Ты думаешь, может быть хуже? Ты вообще уверен в том, что можно натворить ещё большей хуйни? Глаза Стайлса горели от злости и возбуждения, рука, обхватившая ножку бокала сжималась всё сильнее и сильнее, а яростный шёпот уже почти переходил на крик, привлекая внимание не только их друзей, сидевших за столом, но и окружающих. — Ребята? У вас всё в порядке? — Черри отвлеклась от наблюдения за певицей на сцене и обеспокоено взглянула на Гарри. — В полном, — заверил её Найл, успокаивающе похлопывая парня по плечу. Стайлс лишь недовольно фыркнул и отпил ещё немного вина. — Ты просто преувеличиваешь проблему, Гарри, — Хоран сжал его колено. — Я тебе так скажу. Луи не глупый, а у тебя всегда получилось очень хреново врать. Он догадался, что у тебя никого нет и сам подошёл ко мне, чтобы поговорить об этом. Брови Стайлса медленно поползли вверх от удивления, но стоило только Найлу закончить говорить, как Гарри тут же опустил голову и несколько раз ударил себя по лбу. — Идиот. Идиот. Идиот! Я выставил себя полным идиотом. — Нет-нет, послушай… — Я самое настоящее посмешище, он сейчас, наверное, просто смеётся надо мной. Не стоило вообще сюда приходить, — возбуждённо забормотал Гарри. — Хей. Успокойся, ты не… — Пойдём отсюда. Пошли отсюда, пожалуйста, Ни, — голос Стайлса дрогнул, и Хоран хмуро посмотрел на разбитого друга. Он бросил быстрый взгляд на Лиама, слушавшего их разговор в пол-уха, и тот активно замотал головой, жестикулируя то, что им нельзя уходить. Найл и сам понимал, что впереди было выступление Луи с его новыми песнями, и что Гарри просто должен был их услышать. Но с другой стороны, видя как тяжело приходится парню, Хоран не желал продолжать этот вечер пыток для его психики. Он наклонился к самому уху Стайлса, негромко шепнул ему что-то и, коротко кивнув Лиаму, Эду и Черри, медленно вышел на улицу вместе с другом. — Так, Гарри, подожди, — Найл схватил за руку парня уже собиравшегося залезать в машину. — Пойдём, пожалуйста, — взмолился Стайлс, пытаясь утащить его за собой. — Нет, прошу, послушай. Я скажу тебе кое-что, а потом можем уезжать. Гарри недоверчиво посмотрел на Найла, оглянулся по сторонам, надеясь, что у запасного выхода их не подстерегут папарацци, и негромко пробормотал. — Говори. Я слушаю. — Я знаю, тебе нелегко быть здесь, и я не хочу переубеждать тебя или заставлять находиться там, где ты не хочешь… Но… Эм, — Найл замялся и отвёл взгляд в сторону. — Не тебе не одному тяжело, поверь мне. Своими попытками показать Луи, что тебе всё равно… — Но я не… — Дай мне договорить, Гарри, — остановил его Хоран. — Ты делаешь хуже не только ему, но и, но и нам с Лиамом, а в первую очередь себе. Мы на самом деле хотим, чтобы вы, парни, перестали ломать комедию, строить из себя королев драмы, и просто уже поговорили, как взрослые люди. И нет, я не заставляю тебя снова сближаться с ним, общаться, дружить и так далее, я искренне хочу прекратить тот негатив, который исходит от вас. И не смей говорить мне, что нет никакого негатива, потому что я всё прекрасно вижу, и ты даже не представляешь, какого это, когда два твоих лучших друга, с которыми ты проводил всё своё время и которым ты доверял, как себе, разом исчезают из твоей жизни, запираясь от всего мира… — Найл замолчал, глядя в глаза нахмурившемуся Гарри. — Я не совсем понимаю, что ты от меня хочешь, — сказал парень после затянувшейся паузы. — Я хочу вернуть своих друзей, Гарри. Я хочу перестать смотреть на то, как вы разрушаете друг друга, как страдаете просто от того, что ни один из вас не решается вытащить другого на разговор. Я хочу, чтобы ты был сильнее всей этой ситуации и перестал бегать, поджав хвост. — Напомню тебе, что это не я тогда сбежал. Не я начал всё это, так почему я должен делать шаги навстречу? Чтобы меня снова отшили, как влюблённую девчонку? Чтобы меня снова бросили? — Стайлс начинал не на шутку раздражаться: его голос срывался, а движения стали сумбурными и дёрганными. Гарри скрестил подрагивающие руки на груди и с вызовом посмотрел на Найла. — Прошу, только не заводи старую песню. Он сбежал, потом ты, потом вы оба, но что это меняет? Сначала ему было плохо, потом он сделал плохо тебе, и вот теперь уже который год вы не можете вырваться из этого круга. Ты не перестаёшь твердить о том, что он тебя бросил, что разбил тебе сердце, но никогда не задаёшься вопросом, почему он это сделал, Гарри, — Хоран окинул парня тяжёлым взглядом. — Ты думаешь я не задавал себе этот вопрос, Найл? Ты на самом деле считаешь, что я не думал об этом все эти годы? — Стайлс запустил дрогнувшую руку в волосы и опустил голову. — Да я до сих пор продолжаю спрашивать себя, зачем он так поступил со мной. — Так почему ты не разу не задал этот вопрос Луи? — Хоран сделал шаг вперёд и заглянул ему в глаза. — Что-то мне подсказывает, что только он даст тебе ответ на этот вопрос, Гарри. Стайлс обречённо взглянул на Найла, не зная, что ответить. Он скрестил руки на груди и шумно выдохнул. — Ты этого добивался? Чтобы у меня не осталось выбора? — О чём ты? — парень непонимающе посмотрел на Гарри. — Сейчас ты говоришь всё это и не оставляешь мне выбора. Я ведь не смогу просто взять развернуться и уехать после того, что услышал. — Выбор есть всегда, Гарри, — после недолгой паузы сказал Найл. — Мы всё ещё можем сесть в эту грёбаную машину и вернуться домой, но вот только я слишком хорошо знаю тебя, и я уверен, что ты потом не будешь спокойно спать, зная, что в очередной раз убежал от него. И ведь гордыня не позволит тебе взять телефон и позвонить Луи в другой день. Так что да, можешь считать ситуацию безвыходной, потому что таких условий для вас, придурков, больше не будет. Этот вечер не случайность, а целая блядская череда случайностей, и если ты сейчас просто уедешь, то это всё закончится ничем! Надеюсь, ты понял о чём я. Под конец своего монолога Найл начал немного заговариваться. Он старался сдерживать себя, контролировать громкость голоса и ту информацию, которую он сообщал Гарри, боясь сболтнуть лишнего или же спугнуть итак готового улизнуть в любой момент Гарри. Он замолчал и выразительно посмотрел на парня, желая одним лишь взглядом передать то, что уже не получалось донести словами. Стайлс дослушал его до конца, не переставая хмуро смотреть по сторонам. Он вздохнул, медленно покачал головой и мельком глянул на дверь, светившуюся небольшой табличкой «ВХОД», из которой они вышли несколько минут назад. — Я хочу, чтобы ты знал. Я не держу тебя, Гарри, — тихо буркнул Найл. — Но я не хочу, чтобы ты допустил ошибку, о которой в последствии будешь жалеть. Гарри сжал губы и пристально посмотрел на него. — Пошли, — коротко сказал он. — Я останусь. Но не могу обещать, что это закончится чем-то хорошим.***
Мероприятие, на удивление Луи, проходило без каких-либо эксцессов: он улыбался гостям и камерам, говорил заученный и отрепетированный текст, шутил и старался как можно меньше пересекаться взглядами с сидевшим недалеко от сцены Гарри. Ему показалось, что в какой-то момент Стайлс пропал из виду, но парень не решился выглядывать в зал во время выступления другого артиста, чтобы проверить свои опасения. К счастью, когда Луи вновь вышел на сцену, Гарри, такой же хмурый и серьёзный, сидел за тем же столом и о чём-то переговаривался с Лиамом. Вечер длился и продолжался, и всё ближе и ближе подбиралось время самого важного выступления. Песни Луи должны были прозвучать последними, а затем он должен был произнести речь о важности ментальных проблем и их восприятии обществом. Томлинсон торжественно объявил, что сейчас на сцену выйдет Камилла Кабейо и под аплодисменты и выкрики скрылся с глаз зрителей, направляясь прямиком в гримёрку, где его ожидал новый костюм цвета бычьей крови и всё ещё смущающаяся в его обществе гримёрша. — Дорогуша, скажи кому-нибудь, пусть срочно принесут мне текилы, — буркнул Томлинсон, заваливаясь в кресло перед зеркалом и даже не глядя на девушку. Та растерянно захлопала глазами, но тут же коротко кивнула и скрылась за дверями со словами: — Вы можете пока переодеться, мистер Томлинсон, костюм в чехле. — Спасибо, солнце. И Бога ради, перестань называть меня мистером, я тебя едва ли на несколько лет старше, — бросил Луи, поворачивая голову в сторону вешалки, на которой висел чехол с новеньким дизайнерским костюмом. Девушка смущённо улыбнулась и, молча кивнув, скрылась за дверями. Стоило ей только выйти из комнаты, Томлинсон, не теряя времени, начал переодеваться. Выступление Камиллы должно было занять четыре минуты, её речь ещё минуты три, так что Луи стоило поторопиться. Стараясь не думать о том, что уже так скоро он выйдет на сцену и выступит с собственными песнями перед именитыми гостями и миллионами зрителей, парень осторожно натянул облегающие красные брюки. Да, он ведь переживает из-за всех этих людей, а не из-за одного кудрявого придурка, сидящего прямо перед сценой. Он ведь трясётся и потеет не потому, что он будет петь перед Гарри. Свои песни. Свои песни о Гарри. — Блять… — Луи выдохнул, натягивая пиджак и расправляя плечи. Он знал, что просто пытается обмануть самого себя, понимает, что никакое самовнушение сейчас не поможет преодолеть то, что творится у него в душе, тем не менее усиленно продолжал твердить себе, что его абсолютно не волнует мнение Стайлса, и что он даже глазом не поведёт, пока будет пропевать строки из Miss You. Луи мельком глянул на себя в зеркало: неестественная бледность, испуганный взгляд, губы нервно поджаты, плечи сгорблены, пот блестит на лбу. Да уж, неудивительно, что Гарри сам предложил ему объятия: выглядел парень так, словно его только что чуть не сбил автомобиль. Хриплый голос Гарри эхом отозвался в голове, и Луи чуть прикрыл глаза, снова улавливая знакомы сладковатый запах его тела. Томлинсон вздрогнул и непроизвольно оглянулся. «Естественно, его здесь не будет, придурок», — с долей разочарования подумал Луи. Он провёл руками по мягкой ткани пиджака, вспоминая, как буквально пару часов назад он растворялся в объятиях Гарри. С другой стороны, зачем ему нужно было это? Зачем он говорил со мной.? Зачем обнял? Я думал, Гарри будет только рад увидеть, как мне хреново. Боже, ты на самом деле такой придурок? Это же Гарри. Он бы не стал вести себя так… Но тогда зачем он соврал про парня? Луи нахмурился. В его мыслях мелькнуло напуганное лицо Гарри, когда тот говорил, что его парень задерживается. А он точно соврал? Ну конечно соврал! Найл бы знал, будь у Гарри кто-то. А вообще он ведь просто растерялся, не знал как себя вести, я ведь сам виноват, так накинулся на него… Так, секунду, я что сейчас сам же его и оправдываю? Интересно, почему он до сих пор не ушёл? Спор с самим собой и вопросы, ответы на которые парень не мог знать, навели ещё больший беспорядок в его голове. Луи медленно закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем гримёрша вернулась в комнату с бутылкой текилы и парой рюмок. — Прекрасно выглядите, мистер… Эм… Луи, — она замерла на месте, разглядывая парня и словно стесняясь проходить дальше. Томлинсон моментально открыл глаза и безразлично глянул на девушку. — Спасибо, милая. Я не помню твоего имени, прости, — он уселся в кресло перед зеркалом и кивком показал ей, куда поставить поднос. — Джуди, — гримёрша не казалась обиженной тем, что Луи не помнил её имени, она осторожно опустила поднос на стол и наполнила рюмку алкоголем. — Даже лимончику не нашлось? — поинтересовался Томлинсон, бросая взгляд на девушку. — Я… Не знала, но я принесла соль, — она указала на солонку, стоящую рядом с бутылкой. — Итак сойдёт, — бросил Луи. — Угощайся? — Нет-нет, я же на работе, — испуганно пробормотала девушка, когда она поняла, что парень предлагает ей выпить с ним. — Могу уволить тебя на пару секунд, — усмехнулся Томлинсон, когда гримёрша принялась салфетками аккуратно стирать пот с его лба. Девушка улыбнулась и молча продолжила работу. Когда она закончила с лицом, Луи насыпал немного соли себе на руку, слизнул её и одним быстрым движением опрокинул в себя стопку текилы. Он едва заметно поморщился и кивнул гримёрше, позволяя ей заняться своими волосами. Ещё одна рюмка была осушена, когда Джуди закончила с причёской. Крепкий алкоголь смешался с волнением, едва ощутимо притупляя страх. В дверь гримёрки постучались, и снаружи послышался голос ассистента: — Луи, твой выход через две минуты, ты готов? — Бегу, — бодро бросил Томлинсон, в последний раз оглядывая идеально сидевший на нём костюм. Когда Камилла заканчивает свою речь, Луи уже стоит на сцене и приветливо улыбается певице. Он благодарит её за участие в таком важном для всех вечере, и, приобняв девушку, громко объявляет: — С вами была Камилла Кабейо! Зал вновь взрывается аплодисментами, и Камилла, широко улыбнувшись, машет зрителям на прощание. Как только девушка уходит со сцены, наступает время выступления Луи. Он глубоко вздыхает и бросает взгляд на телесуфлер, что висит около камеры, снимающей его крупным планом. Там написан итак наизусть заученный текст, несколько шуток про то, что сейчас выступит его «фаворит», «любимчик из One Direction», «невероятно талантливый, привлекательный и необычайно скромный…». Луи набирает воздух в лёгкие и уже раскрывает рот, чтобы произнести слова, но вдруг чувствует, что что-то мешает ему начать говорить. Томлинсон бросает напуганный взгляд на Лиама, и тот коротко кивает ему, словно говоря, что всё в порядке. — Итак, дамы и господа, сейчас на сцену выйдет мой личный фаворит сегодняшнего вечера, самый талантливый и невероятно обворожительный участник группы One Direction… По залу прокатывается лёгкий смешок — все уже догадались о ком идёт речь. Томлинсон, натянуто улыбаясь, вновь пробегается коротким взглядом по первым рядам — все гости смеются и смотрят на него. Все. Кроме одного. Гарри сидит, сгорбившись и опустив голову, что-то нервно перебирает в руках, и кажется, что ему совершенно неважно, что происходит на сцене. Но Луи знает, что это не так. Парень понимает, что такое поведение может говорить только об одном — Гарри переживает или ему некомфортно. В этом случае, скорее всего всё сразу. Луи замолкает, не договорив начатую фразу до конца, его дыхание сбивается, и он замирает, уставившись на Стайлса. Гарри теребит в руках красную салфетку, его взгляд напряжён и сосредоточен, тонкие брови хмуро сведены на переносице, и, кажется, даже с такого расстояния, Луи может разглядеть, как тяжело вздымается его грудь. Луи едва слышно вздыхает — его язык всё ещё прилип к нёбу, не позволяя ему продолжить речь. Внезапно в его голове что-то щёлкает, что-то переключается в мыслях, и Луи становится буквально отвратителен весь этот маскарад, весь этот вечер, собственные глупые шутки. Он чуть приподнимает голову, слушая окружившую его тишину и обводит взглядом зрительный зал. Мурашки тотчас пробегают по коже Луи, он вновь остро ощущает, как сдавило его лёгкие от нехватки или даже от переизбытка воздуха. Томлинсон прикусывает нижнюю губу и медленно начинает: — Нет. Я не могу так. Мне хочется хоть не надолго быть честным с вами, — зал моментально затихает, а звук собственного голоса эхом раздаётся в голове, краем глаза Луи замечает, как резко поднял голову Гарри, но посмотреть в его сторону он не решается. — Я… Меня не было на сцене три года, как вы знаете. И я хочу сказать, что на то была своя причина. Луи видит как операторы удивлённо выглядывают из-за камер, как поворачивают к нему головы, что-то активно обсуждавших гости. — И… Кхм. Этот вечер, чтобы показать людям свои первые песни за эти годы, я тоже выбрал не просто так. Тема… Эм… Тема проблем ментального здоровья хорошо мне знакома: стресс, депрессия, подорванная психика и большие проблемы с самооценкой — вот с таким стартовым набором я ушёл на перерыв. Мне казалось, что никто не понимает меня, давление росло с каждым днём, и я совершенно перестал верить в то, что у моей истории может быть хороший конец. Звёздные гости внимательно слушали его искреннюю речь, операторы и ассистенты всё так же удивленно на него поглядывали, но Луи с каждым словом чувствовал себя всё увереннее и уверенне, желая рассказать всему миру о том, что тревожило его на протяжении такого долгого периода. — Тот образ жизни который я вёл… Я чуть не растерял всех друзей. Я сбежал от себя. От… От… От семьи и л-любимого человека, — Томлинсон с опаской глянул на стол, за которым сидели Лиам, Найл, Эд и Гарри, все они с удивлением и интересом наблюдали за ним. Стайлс перестал теребить в руках салфетку и хмуро слушал импровизационную речь Луи. Он не решился дольше смотреть на Гарри, боясь увидеть неправильную реакцию, на своё искреннее признание. — И справиться со всем, что я пережил, помогла мне музыка. Я не знал, куда я могу выплеснуть то, что накопилось во мне, то что тревожило каждый день, у меня опускались руки, и я совершенно не знал, что делать дальше, как жить, но именно написание текстов, музыки, создание песен помогло мне выбраться из ямы, в которую я всё глубже и глубже проваливался. И сейчас я хочу посвятить песни, которые исполню, не только одному очень важному для меня человеку, но и всем тем, кто так же, как и я, борется со своими проблемами, страхами и болезнями. Голос Луи в конце заметно дрогнул. Он не решился вновь посмотреть в сторону стола, за которым сидели его друзья, не решился посмотреть в глаза сидевшим в зале звёздам, громко аплодировавшим его речи, Томлинсон не отводил взгляда от камеры, пока вокруг не потух свет и не начали загораться огни под цвет обложки его сингла. Луи заткнул уши специальными наушниками, сделал несколько глубоких вздохов и поднёс микрофон к губам. Из огромных колонок раздались первые аккорды песни Miss You, заполняя собой каждый миллиметр свободного пространства, и Луи, вскользь глянув на первые ряды, начал петь.***
Когда отгремела первая половина Miss You, Гарри, кажется, сделал первый вздох за время песни. Он несколько раз моргнул и удивлённо посмотрел на Найла. Тот понимающе похлопал его по плечу и наклонился к уху Гарри. — Мы всё ещё можем уйти, если ты не хочешь оставаться здесь, — перекрикивая громкую музыку, сказал Хоран. — Ты знал? — не найдясь что ответить выдавил из себя Стайлс. — Про песню — да. Про то, что он скажет — нет, — честно сказал парень. — Если тебе некомфортно… — Молчи, — шикнул на него Гарри и перевёл сосредоточенный взгляд на сцену, где, опираясь обоими руками на микрофонную стойку, стоял Луи. Дыхание Гарри снова перехватило, когда он услышал родной голос. Just like that and I’m sober Вот так, и я снова трезв I’m asking myself is it over? Я спрашиваю себя: «Может, всё кончено?» Maybe I was lying when I told ya Может быть я врал тебе, когда говорил Everything is great, everything is fucking great Всё отлично, всё просто охуенно. Парень сжал в руках красную салфетку, которая уже давно превратилась в комок разорванных бумажек, и прикусил нижнюю губу. Луи, мать его, Томлинсон сейчас стоял на сцене, освещённый красным светом софитов в ярко-бордовом костюме с идеально уложенными волосами, лёгкой, почти небрежной, щетиной на подбородке и пел песню о том, что он скучает… Скучает по нему, по Гарри. Всё это казалось каким-то сюрреализмом, сном, в котором Стайлс наблюдал за собой со стороны. Такой родной, мягкий и одновременно чуть хрипловатый голос Луи пробирался под кожу и растворялся в крови, заполняя собой каждую клетку в теле Гарри. Три чёртовых года он старался избегать любой информации, связанной с Томлинсоном, он не заходил в социальные сети, не пересекался с друзьями Луи, он даже в Лос-Анджелес ездил только в крайних случаях, когда того требовали важные дела. Стайлс больше года провёл абсолютно отдалившись от своего прежнего круга общения, лишь бы выкинуть этого парня из головы, он работал над собой, пытался даже завести новые отношения, но стоило только Луи вновь появиться в его жизни, как всё пошло насмарку. Сначала коробка с фотографиями, потом та позорная встреча, теперь грёбаный вечер откровений и объятий, Луи хватило недели, чтобы разрушить к чертям надёжную баррикаду, которую Гарри выстраивал три года. Да что уж там недели, ему понадобилось несколько секунд грустного взгляда и пара слов неуверенным дрожащим голосом, чтобы включить в парне «режим заботы». А ведь Стайлс окончательно убедил себя в том, что Луи больше не будет частью его жизни, когда закончил писать Two Ghosts, когда закончил рассказывать через свой дебютный альбом несчастную, почти трагичную любовную историю. Он посвятил ему почти половину альбома, сам того не осознавая. И когда Гарри наконец закончил его и выпустил, он надеялся лишь на одно: Луи услышит эти песни и поймёт, что я отпускаю его. Но вот только, судя по всему, Луи понял всё совсем не так, или же не собирался так рано отпускать Гарри. «Да что же творится в твоей голове?» — подумал Стайлс, следя за каждым движением, происходившем на сцене. Now I’m asking my friends how to say I’m sorry Сейчас я спрашиваю друзей о том, как мне лучше извиниться They say, lad, give it time there’s no need to worry Они говорят: «Парень, просто подожди, перестань нервничать» And I can’t even be on the phone now И я даже не могу сейчас быть на связи And I can’t even be alone now И я даже не могу сейчас побыть с тобой наедине Гарри поймал на себе обеспокоенный взгляд Лиама, который уже несколько раз порывался что-то сказать ему, но, видимо, так и не решился. Стайлс на самом деле был только рад этому: парню сейчас было далеко не до разговоров. Он снова посмотрел на сцену, на Луи, допевающего последние слова песни, на яркие красные огни, освещавшие его, на алый костюм, уложенные волосы и серьёзный взгляд. Что-то шевельнулось в груди Гарри, какое-то чувство подступило к горлу и тут же заполнило парня, он ощутил прилив сил впервые за вечер, Стайлс даже и не заметил, как на его лице вдруг расплылась довольная улыбка. Гордость. Только что он почувствовал гордость за Луи. Гарри вспомнил, как тяжело парню было раньше выходить на сцену, выступать перед людьми, как он стеснялся своего голоса, как убирал микрофон или просил фанатов допеть его части песен, и Стайлс ненавидел это. Он долгие годы пытался привить Луи любовь к себе, повысить его самооценку, они оба работали над этим. Да, пусть сейчас Томлинсон уже был не его парнем, пусть между ними сейчас творится непонятно что, пусть у Гарри остались десятки риторических вопросов к песне Луи, но всё это сейчас отошло на второй план, ведь на глазах Стайлса происходит о чём он и подумать не мог. Луи стоит один на сцене и выступает с собственными песнями перед огромным количеством человек. Горькое чувство обиды и боли вытеснялось из его груди. Нервно сжатая челюсть расслабилась, позволяя парню улыбаться ещё шире. Гарри, сам того не осознавая, под стать Найлу, Лиаму, Эду и Черри поднялся на ноги и начал громко аплодировать вместе со всем залом, когда песня закончилась. — Да-а, Луи! — послышался выкрик Пейна, и Луи тут же посмотрел в их сторону. В глазах Томлинсона моментально погасла уверенность, с которой он пел песню и держался всё выступление, стоило ему только пересечься взглядом с Гарри. Он удивлённо приподнял брови, видя стоящего на ногах и аплодирующего ему парня, и слабо улыбнулся в ответ. Стайлс, на секунду забыв о том, что пообещал себе вести себя холодно и неприступно, поднял большие пальцы вверх, глядя Луи прямо в глаза. Тот, казалось, удивился ещё больше, но спустя секунду улыбка на его лице стала ещё шире, и Томлинсон, задержав взгляд на Гарри ещё на пару секунд, громко объявил в микрофон: — Спасибо! Спасибо вам огромное за поддержку, это на самом деле много значит для меня. Зал продолжал аплодировать, когда Луи снова поблагодарил всех присутствующих. — Я… Спасибо, этот вечер много значит для меня. Я отчасти до сих пор в небольшом шоке от того, что наконец осмелился показать миру эту песню, но… — Гарри заметил, как Томлинсон запнулся и бросил короткий взгляд в сторону их стола. Стайлс вздохнул и чуть прикусил нижнюю губу. Его руки всё ещё дрожали, а в голове творилась полная неразбериха, но почему-то собственные переживания отходили на задний план, когда он видел волнующегося Луи. Старые и, казалось, забытые чувства тревожили сердце парня — он искренне переживал за Томлинсона, про себя шепча ему, что всё будет хорошо. Возможно, отчасти Гарри говорил это сам себе, возможно, это было странного рода самовнушение, однако это сейчас не заботило его. Все мысли Стайлса были заполнены одним единственным человеком в алом костюме, который только что спел ему песню. — Кхм… Я не планировал этого. И, может быть, я зря тороплю события, но я хочу исполнить для вас сегодня ещё одну песню, которую я написал относительно недавно. Могу я попросить сюда мою гитару? — Томлинсон посмотрел куда-то за сцену, где тут же засуетились ассистенты в чёрных футболках. — Эм… Да. Сейчас мне принесут гитару. А пока я бы хотел сказать пару слов. Кхм… Я написал её относительно недавно и даже не планировал исполнять сегодня, буквально пару минут назад я бы не решился на это, но… — Луи вновь посмотрел в сторону Гарри, заставляя его сердце сделать кульбит. — Я устал от нерешительности. Все мы боимся говорить откровенно, и я тоже довольно долго боялся… Боялся упасть в глазах людей, ведь каждый мой шаг был под прицелом камер, а личная жизнь в какой-то момент настолько перестала быть личной, что я начал превращаться в параноика. Внутри Гарри всё похолодело, он вцепился в колено Найла и прошипел ему на ухо: — Что он творит?! — Я… Я не знаю, я не знал, — судя по тому, как испуганно пробормотал это Хоран, было заметно, что парень сам не понимал, что происходит. Луи, уже не глядя в их сторону, продолжал говорить: — Моя неуверенность в себе смешалась с постоянным давлением, и в какой-то момент я просто не выдержал. Да, мне и сейчас нелегко говорить о том опыте, о трудных временах, которые я пережил, но понимаете, в этом весь смысл. Не бояться открыто говорить о своих уязвимостях и проблемах, признать, что они есть у всех, побороть свой страх и идти вперёд с гордо поднятой головой. Моя песня будет не об этом, но… — Луи посмотрел Гарри прямо в глаза, и дыхание младшего участилось вместе с сердцебиением, — но пусть каждый сам решит, о чём она, — парень в форме выбежал на сцену и вручил Луи гитару. — Too Young. — Гарри. Отпусти, — прошептал Найл, чуть дёрнув ногой. — Блять, Гарри, мне больно. — А… — Стайлс не услышал его с первого раза и сначала даже не понял, о чём тот говорит, но, вспомнив, что минутой ранее, не зная куда деть дрожащие руки, он схватил Найла за ногу, тут же разжал пальцы. — Прости… Я просто… — Ничего… — Я не понимаю, зачем всё это, — тихо прошептал парень и взглянул на сцену. Гарри слышал, как вокруг гремели аплодисменты, видел, как один за одним потухали софиты, но волнение, охватившее его с головой, не давало парню сосредоточиться на чём-то одном, он хватался за какие-то крошечные детали, о которых наверняка будет вспоминать ночами. Они сидели во втором ряду, но даже отсюда Стайлс зачем-то заметил, как дрожат руки Луи, вот Черри что-то шепчет Эду на ухо, обеспокоенно поглядывая в его сторону, нахмурившийся Лиам, не отводя взгляда ни на миллиметр в сторону, следит за Томлинсоном, люди вокруг переговариваются, хлопая всё тише и тише по мере наступления темноты в зале, и короткие фразы из их диалогов врываются в голову Гарри. «Интересный пиар-ход» «Если он выпустит песню в ближайшие пару дней, то она будет на вершинах всех чартов» «Да нет, конечно, это спланировано» Стайлс скривился и едва удержался от того, чтобы закрыть уши ладонями. Ему захотелось встать и плеснуть этим умникам что-нибудь в лицо. Гарри едва сдержался, чтобы не возмутиться и не заорать на них что-нибудь из разряда «Да вы хоть знаете, как ему сложно стоять здесь перед вами и говорить всё это?!», но остатки здравого смысла удерживали его от глупых поступков, поэтому Стайлс залпом выпил ещё один бокал вина и покрепче стиснул зубы, готовясь услышать ещё одну песню Луи, которая наверняка заставит его понервничать. С самого начала она отличалась от Miss You, и Гарри понял это, как только услышал мягкий голос Луи, пропевающий первые строки. We were too young Мы были слишком молоды To know we had everything Чтобы понимать, что у нас было всё Too young Слишком молоды I wish I could've seen it all along Как бы я хотел понимать это всё время I’m sorry that I hurt you, darling, no oh Прости меня за то, что я причинил тебе боль, дорогой We were too young Мы были слишком молоды — Господи… — сердце парня ушло в пятки. Гарри не знал, что его больше поразило, абсолютно прозрачный текст, не прикрытый метафорами и намёками, к которым они оба привыкли, или же громкость и чистота высокого голоса Луи. Он напрямую пел о них двоих, и Стайлс даже не удивился бы, если бы где-то промелькнуло его имя. Гарри с широко распахнутыми глазами слушал лёгкий перебор струн, мягкую вибрацию голоса парня, и в какой-то момент ему показалось, что Луи поёт только для него, что зал пуст, никто не слышит их, а десятки камер вокруг не транслируют песню на весь мир. I've been looking back a lot of ways Я часто оглядываюсь назад You and me is all I've ever known Ты и я — всё, что я когда-либо знал It’s hard to think you could ever hate me Тяжело думать о том, что ты можешь ненавидеть меня But everything's really different now Но сейчас всё совсем по-другому — Нет-нет, — шёпотом запротестовал Гарри. — Нет-нет-нет… — Ты в порядке? — Найл повернулся к нему и окинул парня обеспокоенным взглядом. — Почему он говорит это? Почему он поёт эту песню? Что всё это значит? — затараторил Стайлс, стоило только начаться проигрышу. — Гарри, я не в меньшем шоке, чем ты, я тоже слышу эту песню впервые. Лиам тоже не знал… Лиам? — Хоран повернулся к мрачному Лиаму, который так же хмуро смотрел на сцену. — Лиам? — неуверенно проговорил Гарри, чуть касаясь его плеча. — Между вами что-то было? — бросил Пейн едва повернувшись к Стайлсу. — Ч-что? — запнулся Гарри. — С тех пор как Луи вернулся, между вами что-то было? Гарри широко распахнул глаза и удивлённо посмотрел сначала на Найла, потом на Лиама. — Нет. Я не знаю. Мы виделись один раз до этого, но тогда я был пьян. А сегодня мы просто говорили, я просто… Что ты вообще имеешь ввиду? — сбивчиво забормотал Стайлс. — Ничего. Ничего, Гарри. Я… Кхм, я просто немного удивлён, что Луи решил спеть эту песню сейчас. Гарри и Найл озадаченно переглянулись, и за их столиком вновь воцарилась тишина. Голос Луи продолжал разливаться по залу, заставляя сердце Стайлса всё сильнее и сильнее сжиматься от нахлынувшей на него тоски и ностальгии. Oh, I can't believe I gave into the pressure О, я не могу поверить, что я поддался давлению They said a love like this would never last Люди говорили, что такая любовь не продлится долго So I cut you off Поэтому я отказался от тебя ‘Cause I didn't know no better Потому что я не видел лучшего варианта I realize, yeah, I realize Теперь я понимаю, я понимаю Гарри чувствовал, как во рту пересохло, а на глаза наоборот начали наворачиваться слёзы. Он шумно сглотнул и несколько раз моргнул, чтобы окружающие ничего не заметили. It's been two years since I’ve seen your face Прошло два года, с тех пор как я видел тебя Tryin' to find some better words to say Пытаясь найти более подходящие слова Before I let this moment slip away Прежде чем я позволю этому моменту ускользнуть 'Cause now I realize… Потому что сейчас я понимаю Сердце Гарри выделывало сумасшедший трюки, подстраиваясь под голос Луи, который заполнил собой воздух и теперь, с каждым глубоким вдохом, всё больше и больше проникал парню в лёгкие. — Господи, Луи, что ты со мной делаешь, — беззвучно прошептал Гарри, чувствуя, как его голова от напряжения и стресса начинает кружиться. Он выпивает ещё полбокала вина и с силой сжимает челюсть, которая предательски подрагивала. O-oh we were too young…***
— И что это ты сегодня устроил? — возмущению Лиама не было предела. Официальная часть вечера завершилась буквально пятнадцать минут назад, и Пейн, едва попрощавшись в ребятами, сразу бросился в гримёрку Луи. Тот, бледный и растерянный, сидел в своём кресле, оперевшись руками о стол. Когда Томлинсон закончил исполнять песни, он всё ещё подрагивающим от волнения голосом поблагодарил присутствующих, отговорил заученный и сто раз отрепетированный текст о важности проблем ментального здоровья, призвал людей принимать участие в благотворительности и тут же скрылся со сцены. Найл, Эд и Черри тут же порывались пойти к нему и выразить свои восхищения новой музыкой, но Лиам остановил их и сказал, что они итак увидятся на закрытой вечеринке несколькими часами позже, так что спешка ни к чему. На Гарри ему было просто физически тяжело смотреть, тот молчал, постоянно нервно теребил свои кольца и бегал глазами из стороны в сторону, словно ища укрытия. Пейн понимал, что именно вызвало у него такую реакцию, ведь сейчас, стоя на сцене на виду у сотни знаменитостей и миллионов зрителей по всему миру Луи сказал ему больше, чем лично за все три года. Странные вопросы лезли в голову Лиама, и он хотел получить на них ответы, поэтому сейчас он сидел на небольшом кожаном диванчике в гримёрке Луи и с вызовом смотрел на парня. — Ты будешь играть со мной в молчанку? Ты обещал исполнить эту песню, если вы снова сойдётесь, Луи. Что. Это. Сейчас. Было?! — Я не обязан отчитываться, Пейно, — бросил Томлинсон, приглаживая волосы и стирая выступивший на висках пот. — Да ты, видимо, совсем кукухой поехал, Луи. Что ты за цирк устроил? — Я всё сказал, — хмуро буркнул Луи. — Ну уж нет. Ты сказал не всё. Будь добр, объясни мне, что вообще с тобой творится с тех пор, как ты вернулся сюда?! Сначала ты пишешь эту чёртову песню и обещаешь выпустить её только в том случае, если вы с Гарри будете вместе, потом напиваешься и проклинаешь его, потом сам лично едешь к нему домой, болтаешь с ним, а сейчас вообще ни с того ни с сего поёшь Too Young. Ты вообще со своей головой в каких отношениях, приятель?! — Лиам, я сделал то, что сделал. Я не хочу оправдываться и объясняться перед тобой, словно ты моя мамочка. У меня и без того проблем хватает, — отрезал Луи и отвернулся от друга, взглядом упираясь в сероватую стену гримёрки. — Я просто иногда хочу залезть тебе в мозг и посмотреть, что там творится. Ты хоть представляешь, что с Гарри было, пока он сидел и слушал тебя?! Я удивлён, как он в обморок не грохнулся прямо со своего стула. Луи моментально повернулся к Лиаму и хмуро посмотрел на него: — Что ты имеешь ввиду? — Действительно, — фыркнул Пейн. — Действительно, что я имею ввиду, это же я стоял там и на весь мир рассказывал о своих к нему чувствах! Вам же не пять лет, зачем нужно было устраивать из своих отношений реалити-шоу? — Не смей так говорить, — холодно начал Луи. — Я сказал только то, что считаю нужным, и всё до единого слова было правдой. Я хотел на своём примере показать людям, что не нужно бояться говорить напрямую о проблемах! — Да уж. Герой, — Лиам отвернулся в сторону. — Был бы ты такой смелый хотя бы по отношению к тому, о ком ты сегодня говорил, не было бы никаких проблем. — Лиам, замолчи, пока не наговорил глупостей. Ты же знаешь, что он не стал бы меня слушать. Ты же знаешь, что наш разговор один на один закончился бы ничем. Я хочу сделать хотя бы первый шаг, показать, что мне тоже было тяжело, но я готов идти дальше! — Тяжело-тяжело-тяжело! Всё, что я слышу от тебя в последнее время — это то, как тебе тяжело. Может ты хоть раз перестанешь строить из себя несчастную принцессу и скажешь уже Гарри: «Всё. Всё кончено. Давай разойдёмся раз и навсегда. Как друзья, как взрослые умные люди и перестанем наконец ебать мозг себе и нашему окружению?» — А что, если я не хочу этого?! — в гневе бросил Луи и с вызовом посмотрел на удивлённого Пейна. Между ними повисла неловкая тишина, прервать которую Лиам решился только спустя пару минут напряжённого молчания. — Что ты сказал? — неуверенно спросил он. — Я… Эм. Я не знаю, Ли. Я совсем запутался, — Луи в бессилии опустил голову на руки и тяжело вдохнул. — Я боюсь, что я не хочу, чтобы между нами всё совсем кончилось… Я чертовски скучаю и… Блять, какой же я слабак! — Томлинсон резко встал, опрокинув кресло, и отвернулся к стене. — Луи, успокойся. Скажи мне что ты имеешь в виду. — Всё… Всё это. Я просто… Блять, я просто тряпка, — Луи с размаху ударил кулаком о стену. — Я не могу без него, чёрт побери. Я ненавижу себя за это. И его я тоже ненавижу за то, что он делает со мной. То, как смотрит, как говорит, как выглядит, двигается, дышит, да за всё я его просто ненавижу, — Томлинсон снова впечатал кулак в стену, не боясь разбить костяшки в кровь — физическая боль помогала чуть усмирить разбушевавшиеся чувства. — Так… Так почему ты не скажешь ему об этом? — Лиам нахмурился и посмотрел на напряжённую спину Луи. — Да потому что. Потому что… — Томлинсон повернулся, и Лиам заметил, что в уголках глаз парня блестели слёзы. — Потому что у него новая жизнь. Он другой человек. У него есть парень или что-то наподобие. Он… Он смог отойти от этого. От меня, от того, что у нас было, и я просто не хочу утягивать его обратно в свою яму. — Какую яму, Луи, что ты городишь?! — Пейн встал и сделал пару шагов в сторону Луи. — Да это же Гарри, неужели ты не понимаешь. Это же Гарри! Блядское солнце, которое любит всё вокруг. Ему нравится внимание. Когда его держат за руку, обнимают, целуют. Когда гладят его волосы и делают комплименты! Ему было недостаточно той любви, которая была у нас. Ему недостаточно тишины и покоя за закрытыми дверями. И я не виню его, потому что я сам всё проебал. Ты же знаешь, что я не могу прилюдно пойти с ним в ресторан, приобняв его за талию, не могу на публике сказать ему, что он пиздецки горячо выглядит в своём нелепом костюме. Я не могу быть таким открытым, как он. Я не могу дать ему то, чего он заслуживает, потому что всё, что я блять могу, это раз за разом проёбываться и разбивать его сердце! Луи отчаянно прокричал последнюю фразу, глядя Лиаму прямо в глаза, и сильно сжав кулаки. Тот в ответ лишь покачал головой и снова уселся на диван. — Что мешает сделать это сейчас? Когда нет Модеста, когда нет контракта и менеджеров, которые будут рассаживать вас друг от друга как можно дальше. — Я сам… — голос Луи стал в разы тише. — Я не могу, Ли. Мне тяжело, и я морально не готов к такому. Я не хочу обсуждать свою ориентацию в каждом втором интервью, рассказывать о парне мечты, размахивать радужным флагом и толкать мотивационные речи. Я просто не создан для этого, потому что всё это пугает до чёртиков. — Да ты звучишь, как старый гомофобный придурок, — усмехнулся Пейн. — Никто не заставляет тебя делать это, Луи. Просто нужно быть собой, и люди примут тебя. Сейчас, вроде как, не семнадцатый век. — Я знаю, знаю… Мне просто нужно время. Но Гарри не понимал меня, когда у нас ещё были отношения. Он злился на то, что я был не готов раскрыться, каждый день у нас были скандалы. Да что я тебе рассказываю, ты и сам помнишь… — Много времени прошло с тех пор, Луи. Он изменился, мир изменился. Не пора бы уже перестать хвататься за прошлое? — Проблема в том, что я не поменялся. Думаю, что с тех пор всё стало только хуже. И… Если Гарри тогда не хотел ждать, то я сомневаюсь, что спустя три года он согласится на это. — Не узнаешь, пока не поговоришь. — И вот мы вернулись к началу, — устало вздохнул Луи, поднимая опрокинутое кресло и усаживаясь на него. — Томмо. Послушай хоть раз своего старого друга. Гарри был без ума от тебя все пять лет. Да, он вспыльчивый и ревнивый до ужаса, но сделай ему скидку, парню было семнадцать, когда над вами установили тоталитарный контроль. С его то характером сидеть в этой клетке такое долгое время — уже героизм, но сейчас он взрослый парень, которым не ведёт слепая влюблённость. Просто объяснись ему. Не в песне. Не на публике. Лично и, желательно, на трезвую голову. Зная, как ему было нелегко всё это время, разговор не будет лишним. Луи долго молча смотрел в сторону, обдумывая сказанные Лиамом слова. Действительно, что может пойти не так? Гарри не захочет слушать его? Но тогда у Луи будет веская причина не продолжать свои попытки наладить контакт. Скажет, что между ними больше никогда ничего не может быть и он больше его не любит? Ну да, Луи будет больно. Возможно, очень больно. Но ведь тогда прекратится вся эта непонятная гнетущая атмосфера между ними, и они смогут продолжить жить дальше. Может быть, в словах Лиама есть смысл. Томлинсон закусывает нижнюю губу и спустя пару секунд быстро говорит: — Я поговорю с ним. В понедельник. — Вот это я понимаю, — Пейн улыбается и хлопает себя по колену. Они ненадолго замолкают, каждый погружаясь в собственные мысли. Луи думает о том, что может произойти на закрытой вечеринке, куда Гарри тоже приглашён и от которой он вроде бы не отказывался. Он начинает представлять себе предстоящий разговор, и мурашки стайкой пробегают по его телу от одной мысли о том, что он снова пересечётся с Гарри. Луи тяжело вздыхает и ловит на себе серьёзный взгляд Лиама. Тот выжидающе смотрит на него, и, чуть откашлявшись, негромко говорит: — Луи. Ты можешь ответить мне на один вопрос. — Валяй, я уже на всё готов, — устало отвечает Томлинсон. — Ты ведь всё ещё любишь его? Воздух в лёгких Луи становится твёрже камня, а язык превращается в вату. Он хмуро смотрит на Лиама и без сил качает головой. — Люблю, — Луи отводит серьёзный взгляд в сторону, и опускает потяжелевшую от напряжения голову вниз. — Чертовски сильно.