Нежность на минималках

Артём Я, вот, нисколько не поверил в то, что мне сказал Серый. Вот совсем! Дед его заставил — это ёжику пьяному понятно. Поэтому надо этого засранца наказать, да и с Серым попиздеть по душам. В глубине души время от времени появлялась левая мыслишка: «Дед добра хочет! Он столько лет внука искал, нормального пацана, а ты?! Примешь его условия, и жизнь обеспечена будет!». Однако стоило мне только об этом задуматься, как крепкий пацан с глазами цвета молочного шоколада появлялся передо мной. Он ничего не говорил, только смотрел, и я понимал, что даже если завтра дед положит передо мной чемодан, забитый бабками, я не смогу отказаться от Серого. Целый день я был заперт в квартире и слонялся туда-сюда по комнатам, больше похожим на футбольные поля. Дед появился только на следующий вечер. — Внук, завтра я доделаю оставшиеся дела, и мы с тобой улетим в Москву. — Я погулять хочу! — В такое время? — дед явно опешил — на улице, вон, снег скоро пойдёт. — Да, город понравился, вот думаю, может в клуб какой сходить? — и я по-блядски облизываю губы. — С интересными людьми познакомиться. — Ты никуда не пойдёшь! — Да? А в Москве ты меня на цепь посадишь, дедушка? — Этот, пацан тот, ты ему не нужен! Понимаешь?! Ему деньги нужны, всем они нужны! Он такой же, как все! — Нет! — я быстро подскочил к деду и стукнулся лбом с ним. У него такие же серые глаза, как у меня, и вот мы сейчас стоим и пялимся, как два барана друг на друга. — Он — не все! С ним молчать можно! Он меня обнимает сильно-сильно и молчит, и я счастлив! Дед пыхтит, жуёт губами и хочет что-то сказать, но я ухожу, бросив напоследок: — Или я сейчас пойду гулять, или завтра полетишь в Москву один, ну, или меня в гробе повезёшь, потому что я из окна выпрыгну! — я улыбнувшись сунул голову в комнату. — Да, дедуль, да! Твой внук ещё и в дурке лежал, и даже диагноз конкретный имеется, так что привыкай! Бамс! Позолоченный Vertu прилетел в стену. Ну что же, лёд тронулся! — Молчание — знак согласия! Спасибо, дедуль, — и полетел собираться. Конечно же, просто так дед одного меня не отпустил и приставил охранника, этого Сашу. Но я тоже не вчера родился и этот варик предусмотрел. Мы взяли машину, так как я понял, что дед сегодня никуда вроде не собирался выезжать, и выехали со двора по направлению к центру. — Куда едем-то? — В «Арену», — назвал самый известный в этом городе ночной клуб, а сам стал думать, какой приём лучше применить. — В клубы несовершеннолетних не пускают! Может лучше в центр, на Питерскую? — Давай! Через полкилометра движение застопорилось, кажется, впереди кто-то «поцеловался», ну, или очередной «У» выехал на дорогу. Я уже хотел было просто выскочить из машины, а там перебежать дорогу, юркнуть в толпу, но всё же решил по-другому. Это была пиццерия с красивым названием «Aromа». Там я не столько ел, сколько пил, хотя Саша этот сидел рядом и периодически отнимал стакан. Прикол в том, что я только делал вид, что пью, а сам всё выжидал. И вот изображаю страшное недержание и, схватившись за яйца, несусь в сторону сортира. Сашка, конечно, за мной, но убедившись, что я надолго прилип к писсуару, он вышел, предварительно глянув, куда выходит окно из туалета. — Да иди ещё чё-нить закажи, ща я приду! И только он вышел, я быстро подлетел к соседнему писсуару, где делал свои дела молодой парняга в чёрной рубашке с надписью «ПОМОЩНИК». Вижу его округлённые глаза и пока ещё немой вопрос, но у меня нет времени, и я протягиваю ему пятитысячную. — Твоя будет, если покажешь, где чёрный ход! Парень аж чуть молнией мошонку не прищемил от удивления, но пальцы уже схватили купюру. — А тот мужик? — А он, это, извращенец! Хочет меня трахнуть, а я не такой! — Пошли! — бросает чернорубашечник, и через минуту я уже во внутреннем дворе какой-то гостиницы. — Если надо, то я, это, могу там в полицию позвонить, ну, или менеджеру сказать?! Ну ты ж, если сказал, что он извращенец! — парень немного покраснел. — Не, не надо, я сам такой! И я срываюсь с места. Прохладно так-то в одной атласной рубашке, но ради Серого вытерплю и не такой холод. Мелкий снежок тем временем припорашивал улицу. На стоянке машин было не счесть, ну да, народ отдыхает, и тут я сильно пожалел, что нет у меня моего набора отмычек. Эх, я ведь её сам собирал, одно время мне и мать, и Ящик помогали. А у деда, что? Но тут снова умная мысль посещает мою голову. «Зачем угонять машину, если решение всех проблем лежит в твоём кармане?» — и верно! Денег на гулянку дед дал немало. Хотя жаль, вон ту «Hyundai Solaris» я бы открыл и погонял! Но я быстро швыряю свой новый яблокофон на капот дедовского Мерина и мчусь на стоянку такси. Ночь уже во всю властвовала. В течение получаса я добрался до больницы, но оказалось, что отец Серёги здесь, а вот самого его — нет! И тут меня ждала совсем неприятная встреча: я уже шёл на выход к лифту, как из туалета появилась женщина лет сорока-пятидесяти, ростом в метр с кепкой в прыжке, а весом, наверное, за центнер; одетая в какое-то безразмерное платье. Она под руки держала парня, который пытался меня убить, которого я сам хотел убить, из-за которого меня чуть не убили, да и просто не недолюбливали мы друг друга — Вовка Каланча. Он сильно похудел, синяков на теле не было видно из-за спортивного костюма. Лицо бледное и какое-то плаксивое. И вот мы посмотрели друг на друга. — Ма-ма-ма, это — он… Он… ОН! — закричал парень, тыкая в меня пальцем, а затем вдруг упал под ноги женщине и, свернувшись калачиком, запричитал: — Я не буду! Не буду! Отпустите меня-я! Из больницы я вылетел так, будто за мной гомофобы всей страны бежали. Над следующим адресом я колебался: куда лучше домой или к психологу? И я сам, не знаю почему, решил ехать в тот самый адрес, где мы так счастливо провели пару дней. Да и не хотелось тревожить психолога ночью. — Ты? — уставился он на меня, будто к нему в гости Дональд Трамп заглянул. — Не ожидал?! — Уходи! — Хуй! Сначала мы во всём разберёмся или я клянусь! Я найду людей, они похитят тебя, свяжут и привезут ко мне, и тогда ты меня по-любасу выслушаешь! — Мы не можем быть вместе! — начал он старую песню о гадком. — Почему? Что? Что, бля, не так? Дед? Да нах мне нужен дед, если тебя долбоёба рядом не будет? А? — Я уже всё решил! Пинаю его в колено. — Решил он, бля?! Меня спросить не хочешь? Чего я решил? А? — Ты про меня кое-что не знаешь! — Так расскажи, ёпт! Давай! А то! Я ведь люблю тебя, ебаната, не могу без тебя! — Я тоже! — тихо ответил он, глядя в пол. — Так в чём дело? Он уставился так, будто собирался в окно прыгнуть. — Я — убийца, Артём! Я убил сегодня человека и ещё одного в детстве. — Меня это не волнует! — стараюсь говорить твёрже. — Меня волнует! Сегодня я… Я не хотел, так получилось, а тогда… — тяжёлый вздох. — Я убил твоего отца, Тём! На секунду я подумал, что Серёга принял какой-то дури и сейчас его накрыло. — Чи-иво? — Не перебивай! Это было когда мне стукнуло двенадцать, я тогда в деревне у бабушки был, там этот мужик появился. Я тогда не знал, кто это. Всё благодаря твоему деду, с той фоткой. Он… он пришёл тогда к бабке. Ну, он и раньше к ней приходил, а её тогда не было и… и… — Что? Серый, скажи, что случилось? Это был не молочный шоколад, это было раненое животное, умирающее, я бы сказал. — Он навалился сзади, едва я повернулся, сказав, что бабушка ушла. Не знаю почему, он так сделал! Помню удар в висок, — и он показал на свой шрам, — помню, что очнулся от боли там… и я умереть хотел! Я потом плакал два часа подряд, успокоиться не мог, бабка самогоном напоила, чтоб уснул. А потом, спустя неделю, я его пьяным встретил на мосту. Ну, узнали друг друга. Он начал говорить: давай повторим, — и вот тогда меня перемкнуло! Да, блядь, меня перемкнуло! — заорал он, брызгая слюной. — Я его камнем уебал по башке, осколок кирпича там валялся, красный такой, с зелёной тиной, а потом, знаешь чё? Я его в воду толкнул, и он упал, и сразу на дно пошёл! Сразу! — теперь глаза настоящего безумца уставились на меня, не моргая. — И я зажил по-новому! Понимаешь? Забыл про него, совсем! На борьбу пошёл, ебашиться начал с каждым встречным, с Вовкой приключения искали постоянно! А сегодня! Сегодня я второго завалил! Мусор тот, помнишь, ты меня сдал? Я лишь кивнул, всё ещё не решаясь поверить в то, что он сказал. — В брюхо ему выстрелил! И да, я сейчас с мамой твоей, там, где всё началось! — он грустно улыбнулся. — Так что, нет у нас с тобой будущего, сероглазое ты чудо! Я пошёл. — он стал обходить меня, но я схватил его за грудки. — Ты всё пиздишь! Так не бывает! Не бывает! Раз! И руки в захвате. — Бывает! Ты этого мне не простишь, и я себя не прощу! Всё, прощай! Иди к деду! — он отпустил мои руки. И вот тут накрыло уже меня. — Нет! — и я зарядил ему в морду. Он ответил мне в живот, я согнулся и впечатал локоть ему в грудак, потом ещё раз. Он ответил, и не маленький такой кулак прилетел мне в нос. Я сделал подсечку, и мы оба упали на пол. Пытаюсь зажать его шею в тиски, но он крепкий, и выворачивает мне руку. Я бью его ногой. Не знаю, сколько мы так месили друг друга, но сдаваться я был не намерен. И вот он всё-таки вывернулся и огрел меня чем-то. — Прости! — услышал я прежде, чем сознание убежало от меня. Очнулся я от резкого запаха, схватился за голову и первым делом ринулся к двери, но меня вовремя затормозили сильные руки. Евгений Сергеевич вместе с Элей колдовали надо мной. Девчонка, вон, даже компресс сделала. Мужчина переводил задумчивый взгляд то на разгром в квартире, то на мой физиономию, и наконец спросил: — Ну, и где он? — Не знаю! — Вот и мы не знаем! Пропал как в воду канул. — Смотрите, это Серёжин телефон! — Эля держала в руках мобилу Серого. — Что он тебе сказал? — снова набросился на меня психолог, но озарение уже пришло, едва я услышал про воду. — Евгений Сергеевич, вы на машине? — Да, а что?! — Я знаю где он! Поехали! — надеюсь мысль о воде правильная. Небольшой домик, а рядом здоровый такой сарай. Полицейские окружили всё кругом. Мы стояли возле машины психолога, невдалеке на пригорке. Уж не знаю как, но психолог уговорил их нас не выгонять. Впрочем, чего это я? Вон ходит тот, кому сразу после моего рассказа, позвонил Евгений Сергеевич. Сам приехал, хотя следователь. Ходит, вон, с СОБРовцами переговаривается. Человек со смешной фамилией Семашко. Я честно не знал, что делать. Понимал, что мать и Ящика должны закрыть, но там ведь Серёга! А следователь, подходя к нам, обмолвился, что похоже это они застрелили двух сотрудников вневедомственной охраны и похитили оружие, а это значит, что церемониться с ними не будут. Я хотел спасти Серёгу, но я не знал, ЧТО мне делать. Да, ещё думал я постоянно над его словами. Он убил моего отца! А я его люблю! Люблю? Или? И пока я, как дурак, смотрел на дом, сзади подошла Эля. — Тём, я знаю, сейчас не лучшее время, но Серёжа тогда это записал для тебя, — и она сунула мне в руки его телефон. Странное название для видеофайла «Для А.» Серёга настраивал камеру, а потом, глядя в объектив, сказал: — Подарок мой ты не принял, а больше мне тебе подарить нечего, поэтому вот, — он прокашлялся и, посмотрев своими красивыми глазами, казалось, прямо мне в душу, начал: Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть — счастье. Подойду и скажу: «Здравствуй, Я люблю тебя». Это сложно… Нет, не сложно, а трудно Очень трудно любить, веришь? * Я стоял и слушал и, казалось, сердце у меня сейчас разорвётся — лучшего для меня не делал никто. И я в одну секунду понял, что НА ВСЁ пойду ради него. Тем временем спецназовцы уже встали у всех дверей и окон, и я понял, что должен их остановить. Машина Константина Михайловича стояла недалеко, какой-то оперативник, видно его товарищ, не отличающийся расторопностью и телосложением, напяливал на себя бронежилет, положив автомат на капот, и я решился. Бегу со всех ног, хватаю «Калаш» и несусь к дому, на ходу щёлкаю предохранителем с безопасного на АВ, и передёргиваю затвор. Сзади шум, крики, мат, но я подбегаю на сколько могу к дому и, уперев ствол в небо, кричу изо всех сил: — БЕГИ-ИИИ!!! Серый, беги-иии! — и нажимаю на спуск. Грохот автоматной очереди, казалось, слышен на весь мир, я, кажется, оглох, но вижу, что СОБР уже ворвался в дом, там тоже стрельба. И тут замечаю фигуру человека, который, пользуясь тем, что на меня отвлеклись полицаи из оцепления, бежит прочь к мосту. Это Серый, точно. Он, оказывается, в сарае был. Ничего не слыша и не видя, я несусь к первой попавшейся машине. Раз — и я за рулём. Нет времени даже радоваться, что ключи в замке зажигания, я просто давлю газ в пол и уже мчусь наперерез парню. — Падай! Он как обезумел: глаза шальные, руки трясутся, но влетает он в салон в долю секунды. — Ты? Как… я там, они… — Потом! Всё потом! Мы уже выехали на мост, как снова раздалась стрельба, и по машине будто крупный дождь или град стал стучать. Что-то обожгло меня в левую ногу, но я продолжал рулить. Немного осталось, совсем немного! — Спасибо! — говорит он трясущимися губами. — Но ты не должен был! — Мне никто нужен, если тебя не будет рядом! — и он улыбается от моих слов, а я ему в ответ. Ба-бах! Стекло сзади разлетелось на мелкие осколки, Серый вскрикнул, а машину повело, и она стукнулась об ограждение, пробив его.