Семейные традиции

Влад как с цепи сорвался, так что первый раз мы смогли увидеться только в воскресенье, когда я и батя приехали забирать Нику и ее шмотки. И, только я потянулся обниматься к своей прелести, меня обидно шлёпнули по рукам. — Босс, блять, — поморщился батя, оттесняя его из прихожей в комнату своим широким плечом, — чего ты как долбоеб ведёшь себя, дай обняться мелким. Они там ещё переругивались, крича друг на друга шепотом, потому что, видимо, Настя дома, Влад при ней не матерится. — Он как с ума сошел, — тихонько пожаловалась Вероника, прижимаясь к моей груди и жмурясь. — Просто у него такое первый раз, — поглаживая ее по волосам, я крепко обнял ее и поцеловал в макушку, — свыкнется с этой мыслью и успокоится. До этого момента ни одна из его принцесс не намеревалась жить с кем-то. Несмотря на наличие у каждой квартиры, все три живут с родителями и даже не думают съезжать. Вернее, не думали. — Раньше он так не реагировал на парней, — покачав головой, девушка тяжело вздохнула и отстранилась, — все время повторяет, что, если ты похож на своего отца во всем, то ему придется тебя убить. У меня брови поползли вверх сами собой. Да что ж плохого-то, если я на батю похож? Для него мамуля всегда на первом месте, они друг друга любят до сих пор, целуются-милуются при любом удобном случае, подходящем или не очень. — Он вообще видел, как батя к маме относится? — риторически уточнил я. — Кажется, у него шарики за ролики заехали совсем. Хихикнув в ладошку, Ника предложила нам с отцом чай-кофе, но я покачал головой. Мы, по сути, вот только из-за стола, мамуля приготовила мои любимые сырники на завтрак. Так что мы без промедлений приступили к переноске заранее собранных девчонками вещей. Едва только увидев гору пакетов, сумок и прочих носимых ёмкостей, я поджал губы и медленно почесал затылок. Сдается мне, у мамули за всю жизнь было вещей меньше, чем в этой горе. Батя хохотнул и потёр руки. — Ну нахуй, сам будешь тяжести таскать, — поправив заложенную за ухо сигарету, он взял несколько коробок с обувью, — видимо, это только летний гардероб? — Ника с улыбкой кивнула, взяв небольшой рюкзачок и лёгкий на вид пакет. — У тебя места-то в хате хватит? — Все мое барахло на все сезоны помещается на четырех полках, — отобрав у Вероники эти вещи, я вернул пакет на пол, закинул на плечо рюкзачок, взялся за ручку самого здорового и явно набитого битком чемодана, — ради красоты я готов на все. Влад хмуро наблюдал за процессом. Я отдал ключи от машины бате, так что нагребал полные руки и, если было что, вешал на плечи. Отец ходил за мной, чтобы открывать машину и не скучать там внизу одному, ну ещё брал что-то чисто символическое в виде помощи. В итоге в каждый багажник было уложено по здоровому чемодану, а все остальное группировалось вокруг них и на задних сиденьях. Штук двадцать коробок с обувью я положил на пол, пакеты безжалостно утрамбовывал, рюкзаки и сумки кидал так. Добрый пяток немаленьких пакетов женской бытовой техники и всяких баночек и скляночек пришлось, на всякий случай, класть аккуратно. Духи у Ники очень приятные, немного сладковатые и свежие, но если такое разобьётся и впитается, я сдохну в этой тачке. В первые две ходки я думал, что под конец возненавижу все это шмотье. Но нет, даже раздражение не приходило. Потому что в этих чемоданах стильные и отлично сидящие на стройной фигурке вещи; в этих коробках — милые крохотные кедики и кроссовки тридцать пятого размера, изящные туфли, красивые босоножки и прочие каблуки, благодаря которым длинные ноги и округлая небольшая попка смотрятся ещё лучше; в этих пакетах всякие крема, лосьоны и всякие колдовские приборы, благодаря которым у Ники чистая гладкая кожа, мягкие волосы и нежные руки. Все это барахлище потом будет мне же на пользу — буду смотреть, трогать, снимать, в конце концов. Несмотря на отличные природные данные моей девушки, я прекрасно себе представляю, сколько времени и средств уходит на поддержание этой красоты. Бате попроще, у мамы из всей косметики только крем для рук, для ухода за волосами — фен и несколько резинок. Но мамуля и человек совсем другой. Когда мы были подростками, Вероника тоже не особо заморачивалась и бегала все время в джинсах и с хвостиком. И нравилась мне, да. А потом как-то раз-раз и втянулась, фитнесы, косметологи, походы по магазинам — и все равно нравится мне. Если захочет вернуться к тому образу, я не буду против. Ей всяко идёт, она всегда красивая, как ни одень. Когда я распихал последнюю партию пакетов, сидящий на лавочке батя молча предложил мне открытую сигаретную пачку. Устало приземлившись рядом, я взял одну, немного наклонился, прикуривая из его рук. — Я думал, тебе будут нравиться такие же девочки, как мне, — ухмыльнулся он, все же вынимая из-за уха сигарету. — Скорее всего, дело в том, что это Ника, — пожал плечами я, выдыхая через нос. Посмеиваясь, отец покивал, глубоко затягиваясь, — разве ты был бы против, если бы мама была такой? — Думаю, она бы тогда мне не подошла, — почесав мизинцем кончик носа, он откинулся на спинку и положил на нее локоть, — не люблю, когда девочка слишком много времени уделяет своей внешности. — А чему надо уделять тогда? — хмыкнул я, прокручивая в пальцах брелок сигнализации. — Тебе? — Мне, — твердо кивнул батя, — не заморачивайся вообще, мы с мамой совсем другие и сошлись по-другому. Если тебя в ней все устраивает, это хорошо. Да уж, у мамы все почти свободное от работы время уходит на него. Готовит она, в основном, для него, ходит куда-то с ним, досуг тоже с ним. Но при этом вечер субботы всегда принадлежит ей одной. Батю обычно куда-то приглашают, а она уже решает, хочет пойти с ним, если мероприятие предусматривает, или останется дома и посвятит вечер себе. Всю сознательную жизнь я знал, что вечером субботы нельзя даже пикнуть. Хочешь есть — иди и поешь сам, да так, чтобы мамуля не заметила и не подорвалась готовить или греть. Скучно — займи себя чем-нибудь. А потом я и вовсе стал уходить гулять. Мама любит тишину и обычно по субботам просто валяется на диване с книжкой или смотрит какой-нибудь фильм, а иногда и просто лежит и о чем-то думает. Вот так вот, батя требует полного внимания к себе, но всегда даёт ей личное пространство и время на себя любимую, пусть она и тратит его не на прихорашивания. — Тебя в маме все устраивает? — откинув голову, я прищурился на яркое летнее небо с ватными крупными облаками. Я никогда не слышал никаких ссор, не видел его рассерженным на маму или ее обиженной. "Душа в душу" в самом буквальном проявлении. И самая большая проблема такой идиллии в том, что я теперь тоже так хочу. Но боюсь, что не получится. Да, я знаю Нику, наверное, даже лучше, чем ее сестры, знаю многое о бывших и отношениях с ними. Но есть такие вещи, которые нельзя узнать в статусе лучшего друга. Вдруг найду у нее какую-то немыслимо раздражающую черту? — От и до, — спокойно ответил батя, стряхивая пепел на газон, — иногда меня раздражает ее робость, но только потому, что она из-за нее не может постоять за себя, раньше часто пытались обидеть, — да уж, мамуля очень нерешительная, особенно с незнакомыми людьми, — помню, когда у нее ещё были права, ей куда-то надо было, а у меня на тот момент было все ещё из семидесяти процентов жидкости в организме процентов на тридцать коньяка, — я фыркнул, улыбаясь, но не стал мешать отцу вспоминать седую древность. Я даже не могу вспомнить, видел ли когда-нибудь маму за рулём, — поехала она сама, боялась жутко, типа где будет парковаться, не случится ли чего, но поехала. Тормознули ее, документы, туда-сюда, дали дунуть в трубочку, а там три промилле, — я аж подавился затяжкой. Учитывая, что мама крепче вина ничего никогда не пьет, ей было бы ну очень трудно так упиться, это ж прям в мертвяка надо быть, — ну она в панике, конечно, звонит мне, так и так. Я приехал, спрашиваю ее, как зовут гайца, а она говорит, что он не представился, спрашиваю, где понятые, где видеозапись, она ничего сказать не может. Я его зову, спрашиваю, хуль не представился, где протокол об отстранении от управления, где, нахуй, понятые или камера, где документы прибора, какого хуя трубка вскрыта без свидетелей, а он, сука, стоит, вылупился на меня, — затушив окурок о подошву кроссовка, батя метким щелчком отправил его в урну, — увидел девочку на крутой тачке и решил обуть ее муженька, думал, бля, я ему там уже чемодан денег привез. Максимум, что я ему дал — подзатыльник такой, что фуражка упала нахуй, — смеясь в кулак, я только покачал головой. Когда доходит до любых правоохранителей, у отца выключается борзометр и на полную врубается понторезка, а если уж кто-то задирает его жену, так все, погоны летят только так, — зашугал он ее этим, ни жива, ни мертва была, да так, по-моему, больше за руль и не села с тех пор. Да уж, мамуля вообще любительница дуть на воду. Хотя, если ей так спокойнее, пусть уж лучше на такси или пассажиром, чего лишний раз нервничать. — Гондон, — выкинув и свой окурок, я встал, — бесит, когда они начинают думать, что все можно. — Вот-вот, ага, — тоже поднявшись, батя потянулся и зевнул, — короче, я поеду, ещё за мамой же, а ты забирай свою девочку и тоже езжай давай. Я вдруг занервничал. Там прибабахнутый Влад, да и вообще, этот ебучий новый этап в жизни надвигается неумолимо, даже пугает. Если что-то будет не так, я же, блять, всю жизнь буду мучиться, но не смогу обидеть Нику и расстаться с ней. — Я... — ухватив отца за запястье, я сглотнул. — Я не знаю, правильно ли это. Как понять, что она мне подходит? Вздохнув, он с силой потёр ёжик и опустился обратно на лавочку. — Ну, могу только сказать, как у меня с мамой было, — почесав небритую щеку, он улыбнулся, — до нее даже мысли не было с кем-то жить, даже с клевыми девочками, а с ней все как-то само вышло, понимаешь? Я плыл по течению и только осознавал — о, влюбился, о, она ночует у меня, о, уже шмотки перетащила. Понимаешь? Само собой все происходит, а ты и рад — видимо, вот тогда все как надо, — почесывая затылок, я кусал губы. Ну да, вроде, все само собой, а мне и хорошо. Наверное, все правильно, — и насчёт босса. Ну-ка, сделай так, — он чуть оскалился, и я неуверенно повторил, не понимая, что за хуйня, — вот, зубы есть. Так не стесняйся ими клацать. Похлопав меня по плечу, батя подмигнул и потопал к машине. Проводив его взглядом, я хмыкнул и пошел в противоположном направлении, в подъезд. Раньше "клацать" на ВВС мне воспрещалось. Да и Влад сам безапелляционно пресекал излишнее панибратство. Видимо, теперь он сменил статус с моего крестного отца на отца моей девушки, так что получено официальное разрешение огрызаться, это хорошо. В конце концов, мне же надо как-то защищать нашу личную жизнь. Расставание с родителями сгладило присутствие Насти, она мешала Владу выбеситься и все нахер отменить. Ника явно понимала, что надо бы быстрее свалить, пока чудесное влияние мадам Владлен не иссякло, так что быстренько всех обняла, подхватила сумочку и выскочила из родного гнезда. Как будто, блять, не двадцать минут до меня ехать отсюда, а двое суток на поезде, блять, прощание славянки устроили. Она же явно будет периодически наведываться сюда — к сестрам, к маме, даже к отцу. — Вадим уже уехал? — удивилась Ника, но без лишнего промедления села в машину, когда я открыл ей дверь. — Он за мамой поехал, она поможет тебе все разложить, — сообщил я. Господи, блять, мне теперь это все ещё вытаскивать и к себе носить, су-ука... Когда мы приехали, батя с огромным удовольствием и широкой лыбой сообщил мне, что оба лифта не работают, а лифтеры приедут только через пару часов. Пришлось чисто символически поплевать на ладони и воплощать пресловутое "на все готов", благо, на четвертом этаже живу, а не на девятом. Батя сидел на лавочке и угорал надо мной, даже не думая помогать, но тут он в своем праве, моя же девушка. Для своей он носит все, включая ее полупустые рюкзаки с двумя тетрадками. Дамы обосновались в спальне, что-то раскладывали, что-то сразу гладили и вешали. Я старался поменьше туда к ним заглядывать, потому что сразу начинал взглядом искать в ворохах пакетов белое пятно. Макс обожал с ними играться, да и со всем шуршащим, или прятаться там и вероломно нападать на ноги. Спустя полтора часа я чувствовал себя, как после хорошей такой силовой тренировки, но зато все было затащено. Мама привезла с собой обед на всех, пока они возились на кухне, я заглянул в ванную помыть руки и присвистнул. Все горизонтальные поверхности оказались плотно заставлены баночками и флакончиками, включая широкие бортики ванны. — Надо ещё полочки повесить, — пробормотал я под нос, с трудом отыскав среди пришельцев свое несчастное жидкое мыло. После обеда родичи откланялись. Пока батя шнуровал кроссовки, я обхватил Нику поперек живота и закинул на плечо. — Пойду это вот тоже на место положу, в спальне как раз, — поделился планами я. Хорошо хоть, что Влада тут нет, он бы мне точно ещё раз прописал. — Он точно твоя копия, — с улыбкой покачала головой мама, но ее было почти не слышно за батиным гоготом. Я прекрасно знал, что они и сами могут захлопнуть дверь, так что понес смеющуюся Веронику в комнату, бережно сгрузил на кровать. Дождался тихого щелчка замка и набросился с поцелуями. Все тело за сегодня отработало, плечи и руки ныли, так что я малодушно порадовался ее месячным. Сил ещё и трахаться у меня сейчас точно нет. А вот лежать, обнимаясь, и глубоко целовать ее, перебирая мягонькие волосы — самое то. — Ну что, начинаем новую жизнь с понедельника, — прошептала девушка, поглаживая меня по затылку. Я кивнул, улыбаясь в поцелуй. Разве мог я мечтать, что когда-нибудь буду жить с ней? Целовать, обнимать, трахнуть — всегда мечтал. Но чтобы вместе жить? Наверное, я сплю.