Семейные традиции

Я был готов умереть. Просто лечь на пол и сдохнуть. Ника выбирала платье на выпускной. Мы приехали в ебаный торговый центр к открытию, к десяти. С последним диванчиком в магазине я расстался минут двадцать назад — почти ровно в три. Справедливости ради стоило бы отметить, что перед выпускными привезли реально какое-то говно. Было классное чёрное платье, с мелкими глянцевыми пластиковыми хернюшками, в котором стройная фигурка казалась обтянутой змеиной кожей, но, во-первых, оно прям капец короткое оказалось для такого весьма серьезного мероприятия, во-вторых, они с девчонками договорились быть в светлых тонах. Так что это платье Ника купила для меня, вручила пакет мне в руки и продолжила мучение. Завидев спасительный диванчик, я радостно на него плюхнулся и вытянул гудящие ноги. Как, как она это выносит? Довольная, бодрая, прям вот светится. — Не грусти, медвежонок, сейчас пойдем перекусим, — почесав меня за ухом, красотуля со смехом увернулась от попытки укусить за руку за это дурацкое прозвище и скрылась среди полок и вешалок. Хорошо хоть, что ей нужно только одно платье. Ее попросили выступить на концерте по случаю выпускного, и потому оказался припахан ещё и я. Я часто помогал ей репетировать, да и танец она выбрала несложный, этакий вальс под "Кукушку" в исполнении Гагариной. Ну и, к счастью, платье для этого взяла одно из своих старых сценических, а то два раза такой пиздец я бы не пережил. Листая ленту, я старательно подавлял зевоту и с усмешкой провожал взглядом таких же бедолаг, таскающихся везде за своими девчонками. Мне вот повезло, я должен только смотреть на уже примеренные платья, а до тех пор интерес проявлять не обязательно. О, кто-то начал ссориться. Ох уж эти девочки... Попалась реклама ювелирного, и я аж вскочил. Ника сказала, что хочет предложение на природе, с фотосессией и всем сопутствующим, через пару недель и не позже. А я что, я согласен, но кольцо же купить надо! Она мне даже нужный размер сказала. Сейчас зайду в салон, если ничего не понравится, просмотрю каталог, может, закажу что-то. — Кис, я отойду минут на двадцать, — ну а что, предупредить надо, чтобы не потеряла меня. — Хорошо, я напишу, если что, — рассеянно откликнулась она, придирчиво рассматривая бледно-голубое платье. Далеко идти не надо было, так что уже через пару минут я имел честь уткнуться в витрину и понять, что я вообще не ебу, что взять. Ника не любит крупные камни, считает их выпендрежными, так что надо что-то в меру блестящее. — Вам что-то подсказать? — приветливо улыбнулась консультант. — Кольцо для предложения, — ответил я, задумчиво постукивая пальцами по подбородку, — с небольшими камнями, может быть, с узором каким-то. Пересмотрев все, что тут было, я пришел к выводу, что это хуета. Либо вычурно, либо безвкусно, я же знаю, что ей нравится. На ее чудесный пальчик хочется надеть что-нибудь изящное, красивое, чтобы вот будто она сама выбирала. — Кольца без камней здесь, — меня пригласили к другой витрине, я мельком глянул на другие безделушки и замер, как вкопанный. — А это вот покажите, с красным камнем, — указав в витрину, я отодвинулся, чтобы можно было ее открыть. — Ну, это детские, — с сомнением протянула девушка, но все же достала мне подушечку с искомым кольцом, — какой вам нужен размер? — Пятнадцать с половиной, — взяв крохотное колечко в свои неуклюжие руки, я поднес его к лицу поближе. Золотой ободок, а на нем — слегка выпуклый плюшевый мишка, выложенный прозрачными крохотными камушками и обнимающий всеми четырьмя лапками небольшой красный камень в форме сердечка. Сопливенько, я бы сказал, но без перебора, нежное такое девчачье колечко. — Это последний размер, как раз нужный, — закрыв витрину, консультант ещё раз глянула на бирку, — жёлтое золото, бриллианты и рубин. Херасе, детское, блять, с рубинами и брюликами. Увидев цену, я только вздохнул. Ну пиздец дети нынче дороги! Я б мог чутка добавить и сделать предложение последними яблочными смарт-часами, к которым киса все присматривается и не может понять, нужны они ей или нет. Хотя ладно, мне батя на месяц выдает всегда в два раза больше, чем я обычно трачу, заначка имеется шестизначная, так что попрет. Тем более, вряд ли батя и Влад спихнут на нас саму организацию свадьбы в плане "плати за все". — Давайте его, и коробочку еще, — аккуратно положив милипиздрическую и дорогущую безделушку продавцу на ладонь, я потянулся за телефоном, чтобы проверить, хватит ли у меня на привязанной к NFC карте. — Ваша невеста любит плюшевых мишек? — улыбнулась консультант, проходя за прилавок. Если бы... — Моя невеста любит медвежонка, — приложив ладонь к груди, я улыбнулся в ответ. Девушки захихикали, пробили мне кольцо с классической красной бархатной коробочкой и пожелали нам счастья в супружеской жизни. Да уж, за этим я прослежу — чтобы моя котинька была со мной максимально счастлива. Другое дело, что это практически разрешение звать меня этим долбоебическим прозвищем. Ну да ладно, как-нибудь переживу. Если бы я хотя бы три месяца назад подумал, что буду выебываться и перебирать, каким ласковым прозвищем Вероника будет меня звать, то только поржал бы. Посмотрев, что красотуля надыбала в этом магазине, я вместе с ней пришел к выводу, что какое-то оно все херовое. Одно не село нормально на хрупкую фигурку, у второго молния загибалась в некрасивую складку, а третье не подошло по цвету к коже. Так что мы пошли поесть. — Честно говоря, я уже тоже заебалась, — выдала Ника, когда я поставил на столик поднос с заветными коробочками из Мака, — вот правда, если бы завтра не был уже выпускной, забила бы и пошла в другой день ещё раз искать. Она до этого совершала небольшие набеги на магазины одна и с подружками, но так ничего ей и не приглянулось. И, поскольку сегодня последний день, надо убиться, но найти. — Ну, на крайняк, наденешь что-нибудь из того, что есть, — погладив ее по руке, я подбадривающе улыбнулся, — все равно самая красивая будешь ведь. — Никому не нужна твоя грязная лесть, — фыркнула, но явно довольна, вон схватилась сразу за чизбургер, — если что, могу в танцевальном платье остаться, оно не нарядное, но хоть в цвет и по фигуре. Согласно кивнув, я вгрызся в сочный и богоподобный Тейсти. Быстрее поедим — раньше пойдем дальше. Раньше пойдем — раньше окажемся дома. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Наевшаяся Ника сменила торопливый поисковый шаг на размеренный прогулочный. Мы держались за руки, я слегка помахивал пакетом с платьем и чувствовал себя полегче. Не потому, что карту свою облегчил, а потому, что теперь она может в любой момент сказать, что пора, и я хоба, на одно колено. А то метался бы, как она сейчас, в последний день, и, в итоге, купил бы, лишь бы купить. — О, смотри, мы тут были? — заметив в витрине на манекене аккуратное кремовое платье, я указал на него большим пальцем. Красивое, наверху облегающее, с короткими рукавами, а внизу мягкая юбка с крупными складками, Вероника любит такие фасоны. Едва только глянув туда, киса развила скорость света и мгновенно оказалась рядом с продавцом. Что ж, видимо, реально понравилось. Жалко будет, если не подойдёт, очень уж она воодушевилась. Выйдя из примерочной, Ника просто осветила весь зал своей довольной улыбкой. И даже понятно, почему — платье село, как влитое, и длина, и рукава, и цвет, все прям как для нее сшито. — Идеально, — поцеловав ее запястье, я тоже улыбнулся. С одной стороны, я рад, что киса нашла себе платье по вкусу. С другой — господи, я сегодня попаду домой! Ура! Просто, блять, ура! Отвечаю, это из-за кольца, надо было раньше его купить! Уже в машине, прижимая к себе заветный пакет, Вероника сочно чмокнула меня в щеку. — Спасибо, что вытерпел это все, — она так улыбнулась, что я ощутил в себе силы на второй круг, — с меня минет. — О как, — оживился я, поерзал, — а чего это ты все время одна и одна по магазинам ходишь? Давай я с тобой буду ходить. Смеясь, девушка покачала головой и зарылась опять в пакет. Не сказал бы, что на минеты ее надо долго и упорно разводить, меня без проблем частенько этим балуют. Но даже сама мысль о минете от Ники мне уже как минет! — Так, маникюр я сделала, — загнув пальчик, она вздохнула, — платье есть, туфли есть, сумка есть, побрякушки подберу, на прическу и макияж записалась. Вроде, все. Ага, а мне надо погладить рубашку и брюки, найти свои туфли и ещё раз повздыхать, что меня с бритой башкой как ни одень, все пугало будет. Возьму с собой штаны, футболку и кроссовки, однозначно, не собираюсь я три часа париться в рубашке. А наш номер в самом начале, все отлично получается, сразу после переоденусь. Цветы я попросил родителей купить, их Ника тоже пригласила, ну и ее семья в полном составе будет, конечно. Ксюша у них первой получала диплом, но синий, а у кисы же с отличием. Едва приехав домой, девушка выставила на туалетный столик все коробочки, шкатулки и прочие ёмкости с украшениями, надела платье, свои любимые бежевые туфельки, и взялась примерять комплекты. Чтобы не мешаться, но при этом быть рядом для оценки, если меня спросят, я взялся гладить рубашку и брюки. Новый утюг ебашил, как боженька, так что с нелюбимым делом я справился довольно быстро. — Как тебе? — Ника повернулась ко мне, поглаживая колье. Ну а что, выреза практически нет, а оно по форме его повторяет, и цветом не особо отличается, какая-то бежевая эмаль. Я даже видел уже эту штуку, она обычно ее с рубашками носит, когда застегивает их на все пуговицы. — Классно, — честно ответил я, повесил рубашку на плечики и хлобысьнулся на кровать. Все, нахуй, никаких больше движений на сегодня. Не то чтобы физически устал, но заебался вусмерть. Ника тщательно погладила платье, приготовила колье и браслетик, потом погладила белое платье для выступления. Ушла в душ, проторчала там реально почти час, а потом в трусах и моей футболке плюхнулась мне поперек живота и полезла в телефон. Охуенно. Я честно пытался играть дальше, но выгодно приподнятая попка в стрингах оттягивала на себя внимание. Слегка сдвинув футболку, чтобы видно было побольше, я положил на теплую булочку свою лапищу и блаженно зажмурился. Красиво смотрится, кстати, загорелое на белом, грубое на нежном. Включив камеру, я напряг пресс, слегка сжал пальцы на упругой ягодице и получил фотку недели. Обычно социоблядством я не страдаю, но что-то захотелось похвастаться. Правда, Ника не особо любит откровенные фотки, так что я сначала скинул это ей с вопросом, можно ли обнародовать священный попец. — Можно, — обернувшись через плечо, она нежно улыбнулась, — у тебя сейчас лицо, как у медвежонка, который лапу в мед запустил. — Ну а кто виноват, что у тебя такая сладкая жопка, — закатил глаза я. Ну и, что закономерно, она первая и лайкнула этот пост. Но мне уже было не так-то просто сосредоточиться на чем-то другом. Поглаживая белую кожу, я все сильнее хотел ее лизнуть, ну или хотя бы поцеловать. А потому, не выдержав, потянул вскрикнувшую от неожиданности Нику за колено, разворачивая ее к себе задом, к лесу передом, и перекидывая это самое колено через грудь. Чудесная попка оказалась прямо у меня перед лицом, и я не преминул зацеловать ее, внутренние части бедер, вжался ртом в горячую киску через ткань. Хватаясь за меня, девушка как-то беспомощно застонала, подалась ближе. Задирая ладонью футболку, я огладил ее спину и нажал между лопаток, опуская пониже и напоминая про обещание награды. Она послушно взялась за пояс шорт, подвинулась туда ближе, мне пришлось приподнять голову, и сразу заныла шея. Продвинувшись повыше на кровати, я подложил под голову подушку, сдвинул в сторону мешающие трусики и широко лизнул раскрытые губы. Ника отозвалась стоном, все же достала член, и от ощущения ее прохладных пальчиков на стволе у меня потемнело в глазах. Ради собственного удовольствия я протолкнул язык как можно глубже, без лишней нежности жадно сжимая напряжённые бедра, провел самым кончиком до клитора, пощекотал его, прижал губами, и она мелко задрожала всем телом, почти всхлипнула. Когда Вероника все же обхватила губами головку, я и сам готов был застонать. Наскоро облизнув пальцы, я начал с одного, чтобы подразнить, но приглушённые членом стоны сводили с ума, и, чтобы не затягивать, почти сразу добавил второй. В такой позе это оказалось жутко неудобно, но удовольствие кисы того стоило. Правда, минет стал практически угрожающим, потому что она явно теряла контроль над своими милыми кроличьими зубками. Чтобы не было членовредительства, я потянул ее за влажные волосы, практически вручную снимая со своего достоинства. Сполз пониже, откидывая голову, и Ника оказалась, фактически, сидящей у меня на лице. С другой даже подумать об этом было бы стрёмно. С Никой я готов кончить только от этого и прямо сейчас. — Господи, — выстонала она, вжимаясь сильнее и потираясь сама о мой язык, — господи, Жень... Я потянулся к ее груди, к лицу, протолкнул два пальца в горячий мокрый рот, чтобы распробовала сама себя. Вцепившись мне в запястье, киса с таким жаром приняла их, что второй рукой пришлось сжать член, чтобы ещё хоть немного насладиться этим чувством и ей. Боже мой, как же мне мало. Вылизать ее, трахнуть, а потом по кругу и все одновременно — хотелось всю ее. С жадностью нализывая, я гладил ее, как получалось, мягко ласкал вставшие соски и куда грубее стискивал дрожащие бедра. Ника подставлялась, прогибалась, упираясь ладошками мне в живот, и практически скулила, срываясь в громкие вскрики. О том, что она сейчас кончит, я узнал чуть заранее — когда свежий маникюр, по ощущениям, пропорол мне брюхо по самые кишки. Практически свалившись с меня и едва не прописав коленом в нос, девушка обессиленно распласталась на спине и раскинула руки, тяжело дыша. Мой пыл слегка поугас, так что я поправил шорты, рассчитывая просто успокоиться, стёр капли крови с живота и сел, наклонился над ней. — У тебя весь рот мокрый, — как-то рассеянно заметила она. Судя по ощущениям, не то что рот — подбородок и даже нос, не говоря уже о части щек. — Ну так потому, что ты течешь, — усмехнулся я, утираясь предплечьем. Она приоткрыла было рот, собираясь что-то сказать, и вдруг стремительно покраснела, да так сильно, прямо как рак, вместе с ушами и шеей, — го-осподи, прелесть какая! Смеясь, я наклонился, ласково касаясь смущённо поджатых губ. Сначала лихо объездила мое лицо, а потом покраснела, как девственная малолетка, вот это я понимаю — разносторонняя личность. — Иди ты! — огрызнулась киса, отпихнула меня локтем и отвернулась, пряча пылающее лицо в ладошках. Застеснялась, божечки. Ну какая же милая! Никакой стояк не выдержит такой милотени! — За такое зрелище я согласен быть медвежонком, — целуя ее в плечо, я честно постарался не ржать, — вот прям всю неделю. — Две, — глухо донеслось из-под рук. Таки папулина предпринимательская жилка ей точно досталась. — Неделю и схожу в магазин за твоим любимым, — внёс встречное предложение я. Знаю же, что не откажется, когда предлагают, потому что сама себе всегда отказывает. — Со сметанкой только, — вздохнула Вероника. — Есть со сметанкой, товарищ киса, — чмокнув ее в щеку, я встал. В принципе, не сильно взмок, сойдёт до магаза сгонять, тупо дом обойти надо. Так что я натянул джинсы, футболку, наскоро умылся, прихватил телефон, даже кроссовки на босу ногу обул. Когда я вернулся с пакетом, Ника опять была в ванной. Надеюсь, в этот раз не на час. Не теряя времени, я поставил воду, кинул туда соль, универсальную приправу, лист лаврушки и зубчик чеснока. Вообще, надо всегда иметь в морозилке запас на случай ее плохого настроения, но любой запас будет уничтожен и в хорошем настроении, как только попадется на глаза. Купальщица выползла, как раз когда я закинул ее любимое вариться. И, пока тикал таймер, мы спокойно и неторопливо целовались. А потом прекрасно поужинали пельменями со сметаной и бокалом красного вина. Ника утром умчалась причесываться сама, попросила только в одиннадцать забрать ее. Я кое-как выгребся из койки в десять, выпил смузи, собрался и поехал черт-те куда через весь город. На каждом углу ебаные парикмахерские и салоны, вот хуль надо было аж туда забраться? В пути прилетела просьба купить что-нибудь на перекус, пришлось зарулить в Мак и взять нам по роллу с колой. Девушка вышла из салона со сложным переплетением локонов, спадающим за спину, это даже на косу не походило, но выглядело очень женственно и нежно, прям вот руки тянулись потрогать. Правда, из-за этого сидела она на краешке сиденья, чтобы не испортить все. — Очень красиво, — ну а как же, она должна знать, что мне нравится, — сделаешь такую же на свадьбу? — Сделаю, — смущённо улыбнулась Ника, потянулась поправить мелкий локон. Глаза ей подвели, это да, но вот все остальное выглядит, как обычно. У нее чистая гладкая кожа, как фарфоровая, и она не красится практически. — Тебя тут мазали? — показав себе на щеку, я завел машину. — Нет, только глаза, а что? — сосредоточенно распечатывая ролл, киса явно не ожидала, что я наклонюсь и поцелую ее в щёчку. — Ну Жень... — А что не так, — усмехаясь под нос, я все же уделил внимание дороге. Сейчас надо так же хорошо, как сюда, за полчаса доехать домой. Переодеться нам обоим, упаковать в чехол второе платье Ники и поехать уже в универ, потому что начало в час. А ещё надо взять воды, потому что где мы там найдем работающий буфет, а после танца явно захочется пить. Да и сидеть там дохуя. В рубашке и брюках я нервничал. В основном потому, что оно все явно помялось в машине, а мятые вещи я терпеть не могу. Но Ника сказала, что все нормуль, так что я как-то успокоился. Лишь бы в туфлях не поскользнуться на сцене. Ну, вернее, не на сцене, а на полу самой большой аудитории универа, где у нас типа актовый зал, хотя освещение и акустика огонь. На входе я пропустил красавицу вперёд, держа в одной руке чехол с платьем для вручения и рюкзак со своими сменными шмотками. Видимо, придется все же потерпеть и не переодеваться сразу, потому что Ника уже мне успела во дворе рассказать, под каким кустом она хочет сфоткаться со мной и своим красным дипломом. Я на ходу поправлял чехол, слегка перекосившийся на вешалке, но что делала та курица — кто знает. Видимо, пиздела с подружкой, потому что столкнулась со мной прям на полном ходу. Как оказалось, буфет все же работает, потому что её кофе, выплеснувшийся мне на грудь и живот, оказался неебически горячим. Хорошо хоть, что платью не досталось. — Ой-ой, простите! — сжав зубы, чтобы не взвыть, я глубоко вдохнул. Убью ее, блять. — Что же ты не смотришь, куда идешь? Боже, кажется, у меня кожа плавится... Особенно жжет в местах вчерашних царапок. Ещё и течет вниз, блядство, прямо в брюки. — Жень? — видимо, забив на одежду, Ника обратила внимание на выражение моего лица. — Жень, ты чего? — Горячо-то как, — прошептал я, жмурясь. Ладно, ладно, уже остывает. Так ещё и моя благодетельница чуть оттянула рубашку, стало получше. — И как теперь быть? — киса посмотрела на меня такими грустными глазами, что я решил забить на боль. — Ща все будет, — пообещал я, помахал ладонью у живота, чтобы быстрее остывало, и достал телефон. Времени мало, но, может, успеем, — бать, ты где? — Вот только выезжаем, ровно к началу приедем, форс-мажор, — лаконично откликнулся он, — чё такое? — Рубашку возьми мне какую-нибудь, по-братски, — услышав это, Ника дрожаще вздохнула и все же улыбнулась, — белую, если есть. — Есть, но она типа на мне, — ого, нихерасе, да чтобы он и надел рубашку? Раньше такого удостаивались только свадьбы, — ну я возьму футболку, переоденешься. Ну да, ну да, рубашка у него в единственном экземпляре. И никогда, ну вот никогда он не задаёт лишних вопросов. — Отлично, жду, — сунув телефон обратно в карман, я подбадривающе улыбнулся девушке и перевел взгляд на виновницу кутерьмы, — курица, блять, безглазая, хотя бы иногда по назначению голову используй, а не чтобы хуи в нее совать! Переступив через кофейную лужу, я подхватил свою девушку под локоток и увел от оторопевшей мадемуазель. Для выступающих открыли одну из аудиторий, так что я там и повесил платье, стянул рубашку и запихал во всегда имеющийся пустой пакет, натянул футболку. Брюки, конечно, слегка испачкались, но они черные, на них не видно толком. — А если не отстирается? — как-то отстраненно и будто в пространство поинтересовалась Вероника, колупая ноготь. Есть у нее такая черта — если что-то идёт не по плану, она начинает паниковать, что вообще все сорвётся. И лучше бы мне ее отвлечь. — Выкину и к свадьбе куплю другую, — вздрогнув на заветном слове, она сфокусировалась на мне, — когда поженимся, кстати? Пусть будет тепло, а? Неохота вот это ебаться с утеплением, да и белые туфельки на снегу хорошо будут только смотреться, а я вот помру от этого вида. — Хочу весной, — слегка оживилась киса, взяла меня за руку, — когда уже все зеленое будет. — Как скажешь, — чмокнув ее в уголок губ, чтобы не смазать помаду, я улыбнулся и сжал ее крохотную ладошку в своих. Обнял бы, но платье и прическа, м-да, — люблю тебя. — И я тебя, — просияла девушка. И как раз в этот момент из кармана донеслись звуки Рамсов. — Тут пиздец пробка, мы не успеваем, — недовольно проворчал батя, — сильно горит рубашка? Блять. Да уже сгорела. Нам выступать первыми, через пять минут после начала, и ради нас грымза-организаторша вряд ли что-то будет задерживать или менять, хотя, блять, можно попросить поменять порядок номеров, всего лишь первый и второй. — Нет, нормально, — спокойно ответил я, сбросил, — пойду попробую договориться, а то они задерживаются. Только не расстраивайся, ладно? — Попробую, — натянуто улыбнулась киса. Естественно, эта старая мразь меня послала и сказала, чтобы хоть в трусах и майке, но выходили танцевать. А я что, я уловил в этом идею. Ника начинала паниковать, предлагала вообще не выходить, но я поведал ей свой план, мы разочек прогнали, и она решила, что сойдёт. Слегка наигранно, но реально попрет. Пришлось опять переодеваться. Я видел, что она нервничает, и сильно, видел, что пришла ее семья, видел, что она порывалась просто уйти, пока ведущие зачитывали вступление. Мы стояли по разные стороны сцены за ширмами, и я до боли сжимал пальцы на шкатулке в кармане, благодаря свое распиздяйство за то, что вчера не выложил ее дома. Не проебаться бы, ох не проебаться бы. Когда заиграла музыка, свет слегка приглушили, все, как на репетиции. Как на репетиции, Ника в луче прожектора выплыла, как лебёдушка, танцуя одна. Я должен был на "солнце мое, взгляни на меня" подойти и предложить ей руку, но вместо этого разбежался и подъехал к ней на коленях. Типичный сюжет — девушка в белом платье и гопарь с сигаретой за ухом. И дворовая песня голосом нормальной певицы тут подходит идеально. Она заносчиво отвернулась, я выбросил сигарету, через голову натянул галстук, обежал ее, снова предлагая себя. Все же соблаговолив подать мне руку, Ника успела как раз вовремя положить ладонь мне на плечо и дать обнять себя за талию. На втором куплете, энергичном, мы быстро закружились в вальсе под аплодисменты. Уж что-что, а это она меня давно научила. Во время припева я ухватил ее за бока, поднял на вытянутых руках, продолжая кружиться, потом снова вальс. Когда темп песни стих, мы тоже замедлились, а потом на припеве она поджала ноги, и я кружился уже за двоих, понимая, что ещё немного — и упаду нахуй, потому что голова уже все. Как на репетиции, я отпустил ее, она закружилась. И, вместо того, чтобы поймать в объятия, я на предпоследнем "вот так" встал на одно колено, доставая и открывая коробочку. Дрожащими пальцами чуть не уронил, но удержал. Долбоеб за пультом выключил музыку, настала просто гробовая тишина. Ника повернулась ко мне, явно не понимая, почему все стихло. У нее расширились глаза, она закрыла лицо руками, кто-то захлопал, но на него зашикали. И зааплодировали все только тогда, когда Вероника закивала, как китайский болванчик. Я встал, принимая ее в объятия, от избытка чувств закружил, расцеловал в губы и щеки. Таки хоть что-то в наших отношениях я успел первым сделать.