Семейные традиции

Мы с батей успели ещё перед сном накатить, так, чисто символически, добили оставшуюся у него после каких-то посиделок треть бутылки коньяка, пока курили на балконе и смотрели на звёзды. Он удивительно спокойно выслушал мои злопыхания в сторону Влада, покивал, а потом, уходя спать, в приказном тоне потребовал больше руку на ВВС не поднимать, что бы ни случилось. Ну а проснулся я вообще шедеврально — ебнулся на пол, потому что отвык уже давным-давно от полуторки. Вот как вернулся из армии, так меня и переселили, практически выгнали в отдельную квартиру с широченной двуспальной кроватью, а вдогонку батя спизданул что-то типа "ебись с кем хочешь, сын мой, и нам не мешай". Нихуя не стесняется, старый пень. Я, конечно, знаю, что не в капусте был найден и не десантирован аистом с неба, но блять! Тихонько собравшись, чтобы не будить ещё спящих родичей, я сжевал котлету из контейнера в холодильнике, закусил огурцом и двинулся на выход. Потом дошло, что надо бы предупредить, а то будет так себе вариант съебаться по-тихому. Я тихо поскребся в слегка приоткрытую дверь родительской спальни, заглянул. Если уж открыто, то можно не бояться получить очередную детскую травму. Спят в обнимку, ишь, милота. — Что падало, сынок? — сонно спросила мама, крепче обнимая здоровенную батину руку, лежащую поперек ее живота. — Одежда, — на автомате соврал я, потому что мамуля всегда переживает, а потом дошло, что о таком можно и сказать, — и я в ней был. — Съебываешь? — широко зевнув, батя подгреб маму под себя и даже ногу на нее закинул, наваливаясь плечом. — Помирились? — Да мы и не ссорились, — неуверенно буркнул я, отводя взгляд, — да, поеду. С ней мы не ссорились. Если, конечно, она не обидится на меня за подбитую папулину морду. Хотя не исключено, что она и сама бы не прочь была ему уебать хорошенько за испорченный праздник. — Нике привет, — вздохнув, мама тоже зевнула в ладошку, как котенок, и прижалась к отцу поближе. Божечки, да пусть у меня будет так же! Вот такая вот любовь, прошедшая через годы. Естественно, не ругаться ни разу, как они, у нас не выйдет, Вероника заводится мгновенно, да и я не из самых спокойных, но разве не прекрасно будет спустя двадцать пять лет после свадьбы продолжать спать в обнимку и целоваться где ни попадя? Уже подъезжая к дому, я осознал, что ключей у меня нет, а киса может ещё спать, устав после вечерних слез. Вполне возможно, что ещё и ночных. Так что я поехал потянуть время в торговый центр, заодно зайду куплю вкусного, чтобы порадовать ее с утра. В итоге, в качестве вкусности были-таки куплены яблочные часы. Хотела она? Хотела. Понадобится ей пара дней, чтобы разобраться, наиграться и нафоткать, и этого времени будет достаточно, чтобы слегка забылся вчерашний инцидент. Господи, что я за идиот? Столько бабла... Ладно, идиот, но идиот счастливый. И стоит признать, что Ника балованная — пусть не избалованная, как Ксюша, но балованная. Подарки должны быть дорогими, красивыми и тщательно выбранными, а ещё, желательно, неожиданными и инициативными. Так что я решил спалить ещё и хату, потратив ещё четыре нуля на охапку алых крупных роз без шипов. По крайней мере, если она на меня и обижалась, после такого я точно буду на полпути к прощению. Киса открыла мне сонная, взъерошенная, в трусах, моей футболке и больше ни в чем — проверено опытным путем. Вжимая ее в стену, я готов был откусить от нее кусочек — на память о покорно подставленной шее и жадно цепляющихся за меня руках. И, когда она застонала, едва не захлебываясь частыми вдохами и впиваясь ногтями мне в спину, я не удержался. Торопливо расстегивая ремень, вцепился зубами в хрупкое плечо, чувствуя, как она напрягается всем телом, прогибаясь, замирая и мелко дрожа. Жёстко и грубо втрахивая ее в стену, я вплел пальцы в мягкие волосы, сжал кулак, заставляя ее откинуть голову сильнее, покусывая длинную шею. Не съем — так покусаю. Кису в посторгазменной прострации пришлось отнести в спальню и уложить на кровать. Она смотрела на меня полностью лишенными осмысленности соловыми глазами, будто не понимала, кто я, кто она, где мы и что за хуйня только что произошла. — Ты что, злишься? — тихо поинтересовалась девушка, трогая кончиками пальцев покусанную сторону шеи. Я опять заволновался. Она же говорила, что ей нравится, когда кусаются, да? Или я переборщил с первым укусом? — Да нет, соскучился просто, — поглаживая ее по мягкому животику, я прикинул, сойдёт ли сегодняшний подарок за извинения сразу за два косяка или надо будет покупать ещё, а то и стоит ли вообще монетизировать наши отношения, — больно? — Скучай почаще, медвежонок, — игриво прищурилась красавица, и у меня отлегло, почти физически облегчение почувствовал, — там ещё цветы были? И ты привез мой телефон? Кому что, а инстаграмщице подавай что фоткать и чем фоткать. Хотя у нее это ещё не в худшей форме проявляется. Надо только не обращать внимание на комменты всяких мачо. В конце концов, сам грешен, дрочил на ее фотки в старшей школе так, что просто поразительно, почему до сих пор не брею ещё и ладони. — Ага, и цветы, да, — улыбнувшись уголком губ, я встал, пошел в прихожую за брошенным рюкзаком и веником, — все твои переписки перечитал и предложку "Подслушано". Естественно, я такой хуйней заниматься не буду. Во-первых, я ей доверяю. Во-вторых, это так унизительно для нас обоих было бы. У всех должно быть право на личное пространство и какие-то секреты, какими бы доверительными и близкими ни были наши отношения. — Пизди больше, — рассеянно хмыкнула Вероника, и я не смог удержать улыбку. Знает меня так хорошо. Разве это не охуенно? — Ваши цветы, — положив букет на постель рядом с ней, я расстегнул рюкзак, — ваш телефон, ваша сумка, ваш подарок на выпускной. Коробку с очередной порцией понтов упаковали в белую бумагу, перевязали красной с золотом ленточкой, так что с первого взгляда не видно, насколько я дебил. — Я думала, что уже получила свой подарок, — мягко улыбаясь, киса пошевелила пальчиками, любуясь кольцом. — Помолвка есть помолвка, — кинув рюкзак с брюками и туфлями к шкафу, я мысленно пообещал сам себе разобраться с ним позже и плюхнулся рядом с невестой, облапил ее и уткнулся носом в теплый бочок, — не путай события. — Кажется, мне повезло, и мой парень сам будет помнить все даты, — хихикнула киса, фоткая сей живописный натюрморт с собой любимой в центре композиции, — а что там?— я демонстративно поджал губы и закрыл глаза, давая понять, что отвечать не намерен даже в присутствии адвоката. Меня погладили по голове, потом зашуршала бумага. — Боже, больной ты ублюдок... — там же, где гладили, несерьёзно пиздыкнули. — Я хотела подождать, пока они подешевеют, только вышли же! Значит, всё-таки хотела. А то перечитала уже о них все, что нашла, то хочукала, то нехочукала, другие варианты смотрела. И меня всегда поражала ее любовь покупать не просто так, а на распродажах — с ее-то папенькой. — Не понял, где моя благодарность? — не открывая глаз, я приподнял брови. Меня почесали за ухом, и довольно закряхтеть вышло как-то само собой. — Засчитано будет, только если ещё чуть левее. — Спасибо, — меня почесали и левее, и правее, и на макушке, и на затылке, оставалось только лежать и наслаждаться, — поедешь со мной, кстати? Не-ет! Я хотел хотя бы сегодня воплотить вчерашний план с винишком, нежностью и обнимашками! Куда это, блин, она намылилась? — Куда? — приподняв голову, я заглянул ей в лицо. — Давай никуда? Давай дома побудем? — Ну ты чего? — растерялась киса, явно на автомате продолжая чесать мне ёжик. — Мы выпускной же сегодня отмечаем. Почему не поедем? Бля, точно! Она говорила, а я за вчерашними пиздецами совсем забыл. Ну это святое, конечно, куда без выпускного. — Не, ну на это поедем, поедем, — вздохнув, я положил голову на прежнее место, — просто хотел побыть вдвоем, ну, в честь предложения, все такое. — Так мы же беседку сняли только до восьми вечера, в чем проблема, — примиряюще улыбнувшись, девушка кончиком пальца погладила меня по носу, — а потом только ты и я, да? Я только кивнул, довольно жмурясь. Только она, я и мишка на ее безымянном пальце. Может быть, посмотрим какое-нибудь кино, может, просто посидим вместе. Вино есть, вкусный сыр есть, осталось только заехать взять виноград и орехи для полного комплекта. Осталось только решить, на чем поедем, чтобы прикидывать покупки после посиделок. — На чем поедем? — поинтересовался я. Раз уж это на природе и до восьми, то начало будет около полудня, до выезда тоже не получится по-человечески поваляться. — А можно на мотоцикле? — сразу оживилась любительница езды с ветерком. Ну, раз так, то я сегодня безалкогольный. Но, учитывая, как шустро Ника пьянеет, надо бы и ее спросить о планах. — Если ты собираешься пить, то нет, — перекатившись на спину, я потянулся и зевнул, клацнув зубами, — а то начнёшь приставать на сотке, что делать будем? — Не буду я, — со смехом пихнув меня в бок коленкой, киса встала, бережно подняла обеими руками букет, — и пить, и приставать. Усмехнувшись, я заложил руки за голову и прикрыл глаза. Люблю ее. Киса помыла голову, поохала над своими "опухшими" глазами, подправила все это дело незаметным макияжем. Хотя я и до раскрашивания не заметил красноты и припухлости век, про которую она толковала. Красивая — вот и все, что меня интересует. И очаровательная, когда красит ресницы и инстинктивно приоткрывает свой чудный ротик. Кстати, я его хочу. Ну так, в качестве одного из планов на вечер. Я выпил смузи, быстро ополоснулся, натянул футболку и штаны — вот и готов. За это время Вероника только расчесала высушенные волосы. А новая полка оказалась охуенно удобной в качестве стула для обувания и ожидания, надо только кинуть мелкую подушку, чтобы под спину подкладывать. Зато я обнаружил в ленте утреннюю фотку. Цветы, стройные ножки, коробочка с ленточкой, моя лапа и часть спины. Часть спины с нихуевыми такими царапинами. Это что ж за маникюр она такой себе сделала? Потянувшись пощупать пострадавшее место, я нашел маленькие припухлости, отмечающие места царапок. Вот же кошка... Ну и похуй, в принципе. На животе вот побаливают до сих пор, а это хуйня. Кстати, поэтому, наверное, мастер отговорил меня набивать что-нибудь на лопатке. Киса вышла обуваться, и я завис. Первый раз вижу на ней эти облегающие белые брючки, и покорен. Голубая свободная рубашка, заправленная только спереди, прикрывала попку, но я разглядел белые стринги, когда она наклонилась завязать шнурки бежевых кроссовок. Сухо сглотнув, я поднял глаза к потолку. Вот как сейчас я должен оседлать мот со стояком? Что за женщина, господи, что за... Стараясь думать обо всяких малоприятных вещах, я прогулялся вниз по лестнице, а не поехал на лифте. Завел байк, упаковался, уселся — и все это в уже вполне приличном виде. Конечно, плотные джинсы многое скрывают, но не все. Киса замешкалась, связывая волосы в хвостик и пряча его под куртку, потом шустро нацепила шлем и устроилась на своем месте. Я плавно тронулся, с удовольствием вслушиваясь в равномерное бухтение движка. Красавец мой, красавец. За город я ездить люблю, особенно если асфальт относительно свежий. И, судя по адресу, который сказала Вероника, не участвовашая в заказе беседки, ехать предстоит привычным путем на батину турбазу. Правда, с пассажиром, особенно таким бесценным, как невеста, не погоняешь особо, но это не отменяет кайфа от свободной прямой дороги. Впереди не было ни души, покрытие огонь, так что я взял сто пятьдесят, чтобы побаловать кису и не рисковать ей слишком. И ей нравилось. Она обожает скорость, обожает резкие маневры, обожает мотоциклы. Вообще, по опыту, с девчонками, которые типа любят мотоциклы, случается странная метаморфоза, когда их сажаешь вторым номером. Зовёшь кататься, а они начинают "не хочу, не буду, голова болит". Казалось бы, должны не слазить с мотоциклиста и мотоцикла, если уж убеждают всех вокруг в своей страсти к двум колесам. Наверное, это потому, что они на эту псевдо-страсть цепляют пацанов на мотах, а потом перестают притворяться и затаскивают их домой, подальше от транспорта. Ну, это мое предположение, и многие пацаны с ним вполне согласны. Тем ценнее становятся девушки, которые сами катаются, потому что они не будут бухтеть на общие покатушки, возню в гараже и финансовые вливания в байк, и такие девушки, как Ника — которым правда нравится быть пассажиром. Задумавшись о философском и вечном, я как-то упустил, когда меня стала нагонять черная Рио. Причем нагоняла шустро для такой тачки и явно с не самыми благими намерениями, прям как-то хищно. Полосы две, я занимал левую, чувак вполне мог бы обогнать по правой, но целенаправленно приехал мне в жопу и повис на хвосте. Это уже стрёмно. Номера мне незнакомы, морду водителя в вибрирующем на скорости зеркале не разглядеть. Я перестроился вправо, пропуская его и притормаживая до ста двадцати. Нет, не уехал вперёд, опять пристроился сзади. Варианта два — либо доебывается, либо ему нравится попка Вероники. Оба меня не устраивают. Убегать вперёд от него глупо, не потому, что догонит, а потому, что у меня, между прочим, второй номер тут имеется. Так что будем убегать назад. Резко перестроившись обратно в левую полосу, я плавно, но быстро понизил скорость задним тормозом и двигателем. Чувак сразу не просек маневр, а потом у него загорелись стопы, он примерно сравнялся со мной в скорости, и я по максимуму приготовился к неведомой хуйне. Судя по визгу покрышек, он дёрнул ручник на шестидесяти. Бедная Киа встала практически как вкопанная, развернувшись поперек полутора полос. Тормозить бесполезно, так что я резко наклонил мот, уходя влево, между уебком и двойной сплошной. Запоздало осознал, что он может тронуться немного и подставить крыло прямо мне под вилку, но эта мысль вылетела из головы со скоростью звука, когда я ощутил, как Ника соскальзывает туда же, внутрь поворота. Она совершила одну из главных ошибок пассажира — вцепилась в меня, утягивая следом, и я всем телом рванулся вправо, компенсируя избыточный наклон. Слышал, как чиркнул по асфальту левый нижний слайдер, но успел выровнять. Как раз настолько, чтобы ехать правой ногой на бампер уебка. Благо, ещё немного места оставалось, небольшим движением руля я все же увернулся, жопным чувством понимая, какие считанные там были сантиметры. — Прости, — прошептала киса, судорожно вжимаясь мне в спину. Сама понимает, что сделала, я много раз говорил. Думаю, даже она, слабо понимая принципы управления, почувствовала, как сместила центр масс и выбила меня из маневра. Цепляется за куртку, сжимает бока — явно не может отпустить, боится. — Все нормально, сам дурак, — процедил я, позволяя себе буквально на секунду прикрыть глаза и вздохнуть, стряхивая нервяк, — надо было остановиться. Сейчас остановиться? Страшно? Практически довыебывался. Чуть не угробил Веронику — даже на шестидесяти лечь на бок равно попрощаться с кожей и мясом на ногах. Тем более, учитывая уклон, мы бы упали первыми, а он потом по инерции перекатился через нас, хорошенько придавив, не мопед, всё-таки. — Нет, нормально, — каким-то больным голосом откликнулась киса, переложила руки на бак, но от меня не отодвинулась, — там же немного осталось, да? А мне надо? Мне надо остановиться? Глянув в зеркало на только трогающегося ублюдка, я прикинул. Ехать осталось пару километров, если сейчас хорошенько дерну, уже не догонит, а там поставлю мот на нашу личную стоянку, которая за воротами, чтобы ничего с моей прелестью не случилось. Подняв левую руку, я сжал и разжал кулак пару раз. Не дрожит, сам я в норме, Ника в норме. Доедем. — Да, чуть-чуть осталось, — ответил я, повышая передачу и выкручивая обороты. Сейчас главное думать о дороге перед собой, а не о пункте назначения и не о самом принципе побега. О дороге. О неровностях, ямках, железнодорожном переезде в сотне метров от поворота к турбазе. Не о мудаке сзади, которому трудно с места набрать сотку так же быстро, как мотоциклу. Проехав через полупустую стоянку, я остановился перед воротами, погавкал движком. Сторож, вечно торчащий в будке на парковке, с пульта открыл ворота, и я плавно вкатился на ближнее из трёх место как раз тогда, когда мудак заезжал на общую парковку. Вот и хорошо, всё-таки успел. Киса слезла, а я содрал шлем и сгорбился, практически уткнувшись лбом в бак. Мурашки осознания близости пиздеца побежали по спине только сейчас. — Все нормально? — мягко спросила Ника, поглаживая меня по затылку. — Да, — я потер лицо и сморщился от грубости ткани перчатки, — да, это просто... Небольшой отходняк. Даже не знаю, поеду ли домой сам. Если будет хотя бы малейшее нежелание или сомнение, вызову такси. — Ты охуенно справился, — киса прижалась ко мне, как только я спешился, крепко обняла, потянулась поцеловать, и пришлось наклонить голову, потому что не достанет, — даже исправил мой косяк. — Ну только если ты так думаешь, — хмыкнув, я чмокнул ее в макушку, обнимая свободной рукой за плечи. Охуенно было бы просто не выебываться и остановиться, ну да ладно. Раз уж вывез, можно только порадоваться. Сложив куртки на мот и повесив оба шлема на зеркала, я кинул перчатки под ветровое. Тут никто не тронет, закрыто же, откроют только мне, бате и ВВС. Эти три места вообще отделены на случай ажиотажа, типа майских праздников, чтобы для нас всегда было, где приткнуть машину. Но ключ я, на всякий пожарный, забрал, а ещё раздал вай-фай и скинул с регистратора нужный фрагмент видео. Ебаная Рио обнаружилась на стоянке. Пришлось тщательно подавлять в себе кровожадный порыв оторвать ссаному ублюдку зеркало, а то и оба. В искомой средней беседке, рассчитанной на двадцать человек, пока что обнаружилось только семеро. Двое парней и одногруппницы Вероники, причем один из них ее бывший. Это был краткий эпизод, но все же. — Ну что, обосрался? — весело поинтересовался Рома, кинул в меня зубочисткой. — Я думал, вы наебнетесь. Вот как. Вот и водитель. Вот и мудила собственной персоной, лупи-не хочу. Но, пожалуй, одного мордобоя на празднике Ники уже хватит. — Аж интересно, что бы ты делал, если бы мы правда наебнулись, — максимально ровно ответил я, наступая на чертову зубочистку, — хотя не думаю, что у тебя достаточно мозгов даже для таких простых прогнозов. — Я все ещё могу тебя переехать, — ухмыльнулся мудак, вскочил. И слегка потух, осознав, что почти на голову ниже меня и значительно уже в плечах. — Да что ты, — вежливо улыбнувшись, я отвернулся, пихнув его плечом, сел на другом конце стола и достал телефон. Ника пусть болтает с девчонками, а мне ещё надо видео мото-народу скинуть, пусть вместе со мной пообсирают уебка. — Ну правда, Ром, это был пиздец, — поддакнула Ника, становясь рядом и опираясь локтями мне на плечи. Да, мне сейчас пригодится тактильный контакт с ней. Потому что, блять, больше меня ничто не удержит от мордобоя. — Пиздец — это то, что ты встречаешься с нищебродом и требуешь с него такие подарки, — вякнула уже моя эпизодическая бывшая, прислоняясь плечом к ебаному мудаку. В группе Ники я встречался с четырьмя девочками. Одна из них давно отчислена, вторая перевелась в другой город, третья обжимается с Ромсиком, четвертая сидит рядом со вторым парнем, которого я где-то уже видел. — Лол, что? — немногословно и совсем не как дипломированный специалист по языку переспросила Вероника. Ебать, ну это типичный стереотип. Ну да, выгляжу я не намного лучше среднестатистического бомжа, но езжу на дорогом байке, куда более дорогой тачке, на меня давно оформлена двушка в центре города. Где же это я нищеброд? И она же в курсе, кто мой батя и что он мне надарил, что за хуйню несёт? Напомню ей, пожалуй. — Ты сейчас в моей беседке, — подперев голову кулаком, я улыбнулся, — сядешь за мой стол, и тебя будут обслуживать мои официантки. Ещё вопросы? Попритихла. Но, судя по хитрому прищуру, сейчас этот пидар что-то спизданет. Он протянул мне окурок, видимо, заготовленный заранее. Я только приподнял брови, не совсем понимая, хуль тут происходит такое интересное. — Ну, любишь же за другими подбирать, можешь докурить, раз уж встречаешься с моей бывшей, — с гаденькой улыбкой пояснил великий, блять, стендапер. Закатив глаза, я шлёпнул ладонью по лбу. Во-первых, блять, если он гондон и Ника от него свалила через два свидания, или если люди просто не подошли друг другу, это не значит, что они не могут встречаться с другими людьми. Или она должна была посыпать голову пеплом после их расставания и хранить целибат остаток жизни? Во-вторых... — Ну тогда погоди, пока я покурю, за мной докуришь, ну или могу тебе огрызок яблока отдать, не знаю прям, — вздохнув, я погладил ладошку девушки на плече, — потому что ты тоже встречаешься с моей бывшей. Такого ответа он, кажется, не ждал. — Ебать, этот наезд выглядел как нечто тщательно отрепетированное, — фыркнул второй чувак, сидящая рядом с ним Диана согласно хихикнула, — не знаю, нахера тебе это, но не удалось, признай. Вот честно, я бы после такого фиаско просто уехал бы и больше никогда не появлялся в этой компании. Но у Ромы хватило силы воли удержаться от этого. К счастью, хоть больше не вякал, сидел смирно за столом, как и положено прилюдно опущенному. Когда подтянулись ещё пяток девчонок, официантки начали накрывать стол, я отпустил мангальщика и сам занялся углями и мясом-рыбой, ко мне присоединился и парень, оказавшийся Данилом. Мы с ним душевно трепались ни о чем, он периодически задавал вопросы про мотоциклы и вздыхал. Я даже предложил ему номер моего братана, хорошего, толкового инструктора, но он отказался. Киса явно себя прекрасно чувствовала. Конечно, выпускницы опять разделились на группки, болтали между собой и иногда шипели на других, но ее явно все устраивало. Она то и дело закапывалась в новые часы, что-то там настраивала, листала — осваивала, в общем. И радовалась, как ребенок, получивший новую игрушку. Ради такого стоит купить что угодно и по любой цене, хоть за почку. Вполне закономерно, что ближе к четырем часам враждующие группки переводчиц разосрались, поорали друг на друга и разделились на два лагеря вместо трёх, рассевшись по разным концам стола. Кто-то кого-то обвинил в списывании, кого-то в подлизывании, кису вообще в папулиных ассигнованиях в ее красный диплом. Я не лез, потому что не мое дело, собственно говоря, но, когда одна из дамочек начала уж очень серьезно наезжать, пересадил Нику к себе на колени, обнял и спокойно посоветовал агрессорше заткнуться, хотя и Веронике явно было, что ответить. Несмотря на эти не слишком положительные моменты, все, кажется, остались довольны тем, как прошел день. Кисуля-то точно, по крайней мере, большую часть времени она искренне улыбалась. Искренне, открыто и очень, очень красиво. В половину восьмого она уже засобиралась. Я-то что, я существо подневольное, так что тоже попрощался со всеми, пожал Данилу руку, демонстративно проигнорировал дважды пытавшегося самоутвердиться за мой счёт Романа и потопал с невестой к стоянке. Внимательно прислушался к себе — ничего. Никакого мандража, нервозности, предчувствий или опасений. Значит, можно ехать, спокойно и без торопливости. — Заедем за вкусненьким? — предложила явно совершенно не волнующаяся Вероника, натягивая куртку. — Если хочешь, — пожав плечами, я подал ей шлем, натянул свой, — только учитывай формат рюкзака. Конечно, можно доехать до дома и прогуляться уже пешком до супермаркета, но это отдельные затраты времени и сил, а второго вот у меня уже не так много осталось, вымотался на день вперед буквально за те пару минут, что тренировал безаварийное вождение. Назад мы прокатились с ветерком, без напрягов и происшествий. Я даже побаловал кису стантом на одном из свободных участков, с удовлетворением слушая ее радостный смех. Прикатив ко входу в супермаркет, я поставил ноги на землю, чтобы пассажирка спешилась, и рядом притормозил Дэн, тоже со своей. Мы с ним стукнулись кулаками, я помахал его девушке. Удивительно, как такая милашка терпит его даже не слегка говнистый характер, но, судя по его рассказам, она сама тоже далеко не белая и пушистая. — Давай я тогда схожу сама, а ты поболтаешь, — улыбнулась Ника, когда Дениса начало прорывать ещё и вслух впечатлениями от дневного видео. Я только пожал плечами, принял ее шлем и повесил на зеркало, свой пристроил на баке. Вот что реально прекрасно в девушке — так это понимание. Понимание, что попиздеть с друганом, покататься с друганами, побухать с друганами — святые дела. Девчонки пошли в магаз, я проводил охуительные белые брючки взглядом. Снять их нужно, вот что. — Фу, блять, Вадимыч! — Дэн толкнул меня в плечо, я напряг ногу, на всякий случай, чтобы не ебнуться позорно на бок на месте. — Чё ты, бля? — пихнув его в ответ, я потер слегка занывшее место. — Ты так похабно облизнулся, аж противно, — передернув плечами, он сморщил нос, — держи себя в руках, епта. Облизнулся? Смотрел на Нику и облизнулся? Ну все, блять. Финита. — Я не спецом, — ткнувшись лбом в макушку шлема, я тяжело вздохнул, — блять, вот всегда батя на маму облизывался, а я думал, что это мерзко. "Фу", думал я, "какая гадость", думал я. А теперь делаю то же самое, даже не замечая. Видимо, права мамуля, мы с ним очень похожи. Больше, чем мне бы того хотелось. — Яблочко от яблоньки, — гоготнул Дэн, выключил зажигание. Движки-то мы давно потушили, а тут он вдруг решил побыть бережливым, — что-то аккум херово заряжается, ну или менять пора, вечно половина заряда. Я лично предпочитаю при остановке оставлять зажигание, чтобы иллюминация не гасла. А то вот мы стоим на обочине, уже смеркается, фонари ещё выключены, а мы с мотом черные и матовые, хер заметишь без ходовых огней. — Сначала на зарядку от розетки поставь, — посоветовал я, выуживая из набедренного кармана сигареты, — сколько ему? — Да год, епта, — угостившись сигаретой, он прикурил своей зажигалкой, пока я прикуривал своей, — рано, как бы. — У тебя, мать твою, палёный ксенон, — усмехнулся я, зажав фильтр в зубах, — бедному аккуму надо памятник ебануть. Понаставят всякого китайского говна через такие же китайские реле, а потом страдают. Уж в тюнинге лучше доплатить, но взять родное. Помню, батя хотел мне, как себе, прикрутить к моту, ещё нейкеду, сигнал от "Волги", мощный такой, чтобы слышали окружающие, а то пикалка была несерьёзная. Несмотря на то, что ставили на родное реле, пришлось менять предохранитель, хотя это ещё легко отделались. — А чё сразу ксенон, — огрызнулся любитель слепить всех встречных и злобно хихикать, — приебались все к моему ксенончику! — Ути-пути! — потянувшись потискать его за щеку, я получил по руке и ржал дальше без рукоприкладства. Подозрительно быстро показалась в дверях магазина Вероника, прижимая к груди не шибко-то и полный пакет. Я подождал, пока она засунет покупки мне в рюкзак, наденет шлем, натянет перчатки и устроится на своей жердочке. — Ладно, давайте, — махнул ладонью Денис, — завтра вечером го прохватим? Сегодня среда, так что нет, увы и ах. — Не, мы к моим на ужин, — ответил я, застегивая шлем, — на выходных предлагаю по максимуму народ собрать, чтобы толпой покататься. Он кивнул, я запустил движок, еще, естественно, теплый, и плавно тронулся. Ну нет у меня сегодня настроения рвать и дергать, нет. — А я и забыла, что нас приглашали, — с улыбкой в голосе поделилась Ника, без какого бы то ни было страха наклоняясь со мной в поворот. — Думаю, это будет ещё и способ отметить помолвку, — хмыкнул я, включая поворотник и медленно проезжая вдоль забитой полосы на левый поворот в надежде на добрую душу или хорошую дырку, — кстати, а что там с твоей стороны по поводу вчерашнего? Напоминать не хочется, но интересно же, как это Влад ещё не прискакал с утра. — Папа у меня в черном списке, — с наигранной беспечностью ответила киса, — передавал через маму извинения, но я пока не хочу с ним разговаривать. О, как. Нехило он огребает. Чтобы его любимые принцессы с ним не разговаривали — такое на моей памяти впервые. Извелся весь, наверное. И так ему и надо, будет знать, как праздник портить. — Ну и хуй с ним, — я помахал только трогающемуся седану, чтобы пропустил в ряд под загоревшуюся стрелку, и он притормозил, за что я поблагодарил аварийкой, — дома есть вкусное вино, смекаешь? — Думаю о возможности напиться весь ебаный день, — довольно вздохнула киса, прижимаясь ко мне крепче, — напиться и пообниматься. Ну, думаю, она понимает, что будет ещё третий пункт, потому что развязная пьяная Ника, я и обнимашки — взрывоопасное сочетание. Другое дело, что она выпьет два раза по полбокала и будет готова, а мне за это время надо большую часть бутылки уговорить, потому что я всей душой ненавижу вино, которое стояло больше пары часов открытым. Кто бы что ни говорил, выдыхается оно и очень быстро, даже если не игристое. Оказывается, Вероника приобрела хороший темный шоколад и упаковку сыра-косички. Самое то к вину, да и к коньяку, и к виски, к чему угодно. Но напитки крепче двадцати пяти градусов ей можно только нюхать, не более, и то язык начнет заплетаться от одних паров. Я открыл вино и ополоснул бокалы, пока она ломала шоколадку и резала сыр — и косичку, и имевшиеся в холодильнике маасдам и ещё какой-то, вечно забываю название. Меня всегда умиляло, как дочка ресторатора и любителя всякой выебонской еды может любить такие простые продукты — венские сосиски, сыр-косичку, пельмешки. Любит — и все тут. Хотя и он сам готов душу продать, если она у него есть, за жареную курицу и пюре, которые готовит Настя, но тут, думаю, дело не в самих блюдах. После первых же ста пятидесяти грамм Ника забралась ко мне на колени, прижалась так крепко, обняла, поглаживая по шее. Я убрал вино подальше от ее охуенных белых брюк, погладил стройное бедро, мягко поцеловал в шею. Потянулся целовать в губы и только вздохнул — спит. Улыбается, обнимает меня и тихонько посапывает, как крольчонок. Посмотрев вниз, на стояк, я ещё раз вздохнул. Придется нам с тобой, дружище, сегодня обойтись своими силами, из трёх раз за день два обломали.