Семейные традиции

Я проснулся от мягких поглаживаний по затылку. А ручка крохотная, значит, вариант всего один. — Папулечка, вставай, — Арина забралась на кровать и без вопросов пристроилась у меня в объятиях, — мамуля сказала, что уже скоро нужно выезжать. — Встаю, малышка, встаю, — широко зевнув, я потер глаз и действительно встал вместе с ней на руках, хотя очень хотелось забить на все и поспать ещё немного. Вот не понимаю, как Ника может вставать по утрам, если спали мы часа четыре? Вечером уложили мелких, посмотрели кино и выпили по бокалу вина со всеми вытекающими, а она с утра порхает и светится. Видимо, правда очень любит свою работу. А я под утро ещё подрывался, ниндзя из себя изображал, вон, букет уже в вазу она поставила. И сегодня тоже не посплю нормально, потому что вечером батя заберёт мелких, а мы поедем в бар отмечать наши девять лет со дня свадьбы. Решили особо не закатывать праздников, через год всех соберём, а эту не особо круглую дату проведем вдвоем. Но зато завтра выдрыхнусь, ох и выдрыхнусь без этих двух жаворонков. — И тебя тоже с годовщиной, — лучезарно улыбнулась мне любимая жена, нежно поцеловала в уголок губ. Новое кольцо уже красовалось на тонком пальчике. Дарить сервиз на фаянсовую свадьбу я посчитал тупым, вычитал, что это ещё и ромашковая свадьба, и заказал колечко из белой керамики и залитых в эпоксидку крохотных белых цветочков, отдаленно смахивающих на ромашки. Ну и букет ромашек, само собой. Все семейство по утрам я развозил куда надо. Малявок — в садик, кису — в универ, себя — на работу. Дел там не особо много, одно собеседование надо провести для новенького, ну и проверить, как там мой проект. Потом заберу мелких пораньше, а то у них там какой-то ремонт в группе намечается, дождусь батю, сдам их ему с мамулей и поедем праздновать. — Всем здоров, — сказал я на входе в мастерскую, пожал всем руки. У моего кабинета в обществе одного из техников сидел новенький. И этот новенький немало меня повеселил. — Так когда Вадимович приедет? — поинтересовался он после приветствия. — Ну так ещё не девять, — я даже глянул на часы, стараясь скрыть улыбку. Видимо, он ожидает, что Вадимович будет, как стереотипный Петрович, мужиком в годах и в усах. Техник тщательно кашлял в кулак, — ладно, заходи. Отомкнув дверь, я прошел в кабинет сам и оставил ее приглашающе открытой. Эти двое присели в гостевые кресла, претендент на должность обшарил взглядом стол, зацепился за табличку с моими данными, которую Ника подарила на медную свадьбу. Глядя на его выражение лица, я не удержался и в голос заржал. Забрав детвору в четыре, я с уговором строжайшей тайны от мамы купил им одну шаурму на двоих, перекусил и сам, доел потом за Ариной. Дома мы поднялись, собрали им вещи на ночёвку у бабушки с дедушкой и опять спустились во двор. Арина играла с девочками, Кир носился с пацанами, я сидел и отдыхал в тенечке, листая ленту и краем глаза поглядывая за сорванцами. Самое классное было с ними гулять, когда им было до полугода — выкатил коляску, сел рядом и сиди себе, а они спят и воздухом дышат. Попался вчерашний пост Ники, и я только цыкнул. Успела же сфоткать, засранка! Вчера Арина попросила меня накрасить ей ногти. И в посте был текст о том, что мальчик ответил бы, что это дело для девочек, а мужчина... Если судить по фотке, где я крашу принцессе ногти голубым лаком, скрючившись в три погибели над ее крохотной лапкой, а на краю стола лежит нарисованная вывеска салона "Папина принцесса", то мужчины своим дочкам не отказывают. Теша свое самолюбие, я полистал комментарии. Завидуйте, завидуйте, сучки. Просто вы все — не Вероника. Заметив происшествие, я вскочил. Арина столкнулась с кем-то и шлепнулась на попку, сразу же, конечно, заревела. Но меня опередили. Наблюдая, как сосредоточенный Кирилл помогает ей встать, обнимает, отряхивает от пыли платье и вытирает слёзки, я медленно опустился обратно на лавочку. С самого детства я ему внушал, что сестричку надо любить, защищать, беречь, иногда неосознанно цитируя батю, и вот они, плоды моих трудов. Аж чуть слезу не вышиб, поганец. Успокоившись, Арина уже не побежала к девчонкам, а села на бортик песочницы и занялась формочками. Малой повернулся ко мне с очевидным вопросом во взгляде. — Мужик! — тихонько похвалил я, показывая ему большие пальцы. Он улыбнулся и, явно довольный, поскакал к своим пацанам и футбольному мячу. Правда, идиллия длилась недолго. Возмутительная подножка — и мой звездюк растянулся на резиновом покрытии площадки. Сел, осмотрел разбитую коленку и, крепко сжимая дрожащие губы, опять глянул на меня. Я поманил его, и он встал сам, хромая, побрел ко мне. Вздохнув, я похлопал себя по карманам и в накладном на бедре обнаружил пачку бумажных платочков. Что только не начнёшь с собой носить, когда двое детей, кожаный салон в тачке и "ну купи моро-оженку-у". — Это ничего, это бывает, — я посадил малого рядом с собой и похлопал по плечу, — шрамы украшают мужиков, помнишь? — Помню, — процедил он, хмурясь. А в глазах слезы стоят, явно реально больно. — Знаешь, не стыдно, когда больно, — выудив один платочек, я послюнявил краешек и максимально осторожно стер пыль с содранного места, — даже если не получается терпеть. Можем пойти домой и заклеить. — Я пока телплю, — так же, сквозь зубы ответил он, — и кишки не выпадают. Улыбнувшись, я прилепил ему на ранку этот несчастный платочек, чтобы грязь не попала, и отряхнул от пыли его футболку и шорты. — Ну тогда посиди пока, отдохни, — посоветовал я, создавая видимость, что он рвался опять в бой, а я такой раз и в позу встал, — скоро дед за вами приедет уже, бабушка тебе потом наклеит пластырь. — Опять с лозочкой? — недовольно протянул Кир, шмыгнув носом и утерев кончик запястьем. Обожаю его "р". "Р", которой нет. Ну не выговаривает, что поделать. Киса пока не парится, сказала, если до шести лет это не исправится само, поведет к логопеду, а я просто упражняю силу воли, когда он представляется или называет сестру по имени. И без моего ржача он стесняется, нечестно будет предать его. — Я смотрю, прогулка была эффективной, — усмехнулась совсем рядом Ника. Мне достался поцелуй, Кира чмокнули в макушку. Девушка присела по другую сторону от него, и я залип на ее чудесные бедра в обтягивающих, как винил, матовых кожаных брючках. Обожаю, как она одевается. — Я в футбол иглал, — пробормотал мелкий, но от маминых обнимашек отказываться не стал. Поначалу у Ники была эта мамская паника по поводу каждой царапины, но я убедил ее, что нормальный мужик вырастет только из пацана, который порядком набил шишек и попрыгал по гаражам, так что теперь она очень старается относиться спокойно к незначительным травмам. — Мамочка! — возопила Арина, бросила все и примчалась обниматься. — Ой, Кирюш, что с тобой? — Я иглал в футбол, — терпеливо повторил Кир, даже вздохнул, — и упал, вот. Вероника посадила дочку к себе на коленки, и я залюбовался. Одно лицо, ну вот одно лицо! Только глаза цветом как у меня и волосы тоже, хотя, как по мне, нет лучше волос у девушки, чем каштановые. Но Аринка белокожая и голубоглазая брюнетка, и я уже предвижу, сколько рож придется Киру набить за эту красоту. Благо, он не на маму похож, а на меня, а то такие полные губы и аккуратный маленький носик мужика, может, и украсят, но мужественности поубавят. Дед из бати, как ни крути, получился охренительный. Здоровый, подтянутый и вполне ещё моложавый мужичище в камуфляже, но зато воркует с моей принцессой в розовом платьишке. А Кира строит, как строил меня малого. Со спокойной совестью мы сдали детей на руки бате, помахали им на прощание и в обнимку пошли домой. И мне надо штаны хотя бы на джинсы сменить, и киса хотела переодеться, хотя против этого я собирался протестовать, потому что кожаные брючки прям огонь. Но она только сменила свободную длинную футболку, прикрывавшую чудесную жопку, на полупрозрачную черную блузку, заправленную в брючки. У меня от этого зрелища сразу же пересохло во рту, потому что я просто обожаю ее кружевные лифчики. Неудивительно, что она в таком виде не пошла к студентам... Мы осели в баре Семена, где мне была преподнесена здоровая кружка с надписью "BIG BIG BOSS", неторопливо поужинали, немного выпили, поболтали. Уже довольно давно у нас не было такого вот уединённого вечера, и мне было хорошо. Девушка моей мечты, она же моя жена, она же мать моих детей, она же цверг нидлих кисулькен, улыбалась мне, как девять лет назад, в день нашей свадьбы. И люблю я ее так же сильно, как в тот день. — Ладно, — когда началась какая-то псевдо-танговая музыка, я опрокинул в себя остаток вина и встал, — пожалуй, я уже достаточно выпил. В школе я разучил с ней довольно много танцев, потому что она часто меняла партнёров, а репетировать надо было. И танго в моем послужном списке тоже есть, хоть многого я и не помню. Но киса подстраивалась сама, а потом мы целовались под бурные аплодисменты. И она явно была очень довольна моей инициативой, а это самое главное. Она — самое главное для меня.