Ты для меня. Я для тебя

***

      В аудитории царила звенящая тишина. Если прислушаться — можно было запросто услышать мысли сидящих за партами второкурсников, которые усердно строчили ответы на вытянутые билеты. На чьих-то лицах отражалась уверенность в собственных знаниях, на каких-то других — растерянность или даже бессилие, когда они поняли, что не знают практически ничего из спрашиваемого. Мамору неслышно вздохнул, скрестив руки на груди и откидываясь на спинку стула. Неудов ставить не хотелось, поэтому придётся вспомнить, с какими презентациями выступали ребята на прошлом семинаре, чтобы хотя бы дополнительными вопросами вытянуть их на тройку.       Спустя пятнадцать минут на стуле перед Мамору сидел первый из зашедших в аудиторию студентов и бодро вещал ответ на первый вопрос. Чиба его практически не слушал, рассеянно пролистывая журнал успеваемости: Гурио Умино был одним из тех, кто знал больше всех в группе, и шарил если не во всех предметах, то хотя бы в большей их половине.       — До свидания, — Гурио, довольный аки слон, скрылся в коридоре, сжимая зачётку с заветным «отлично» по общей и экспериментальной физике.       — Всего доброго, — кинул ему вслед Мамору и сосредоточил внимание на студентке, решившейся отвечать следующей, чем его невообразимо удивила.       — Тринадцатый билет, — улыбнулась кончиками губ Цукино Усаги, протягивая Мамору зачётку.       — Начинай…те, — кивнул он, приготовившись слушать.       С этой забавной девчонкой Мамору познакомился несколько лет назад, когда он сам ещё ходил в университет, а Усаги — посещала среднюю школу. День, когда листок со злополучными тридцатью баллами, от упоминания которых Уса всегда покрывалась красными пятнами, стоило было только упомянуть о них, изящно приземлился на голову Мамору, стал для них с Цукино роковым. Это сейчас воспоминания о прошлом вызывали у него улыбку, а вот тогда они с Усаги цапались почём зря, стоило только пересечься на одной улице. Но время шло, измазанная в шоколаде и с плохими отметками по английскому и физике девчушка превратилась в хорошенькую девушку, а студент с вечным скепсисом на лице перестал смотреть на жизнь волком и даже решил пойти работать туда, где светлые умы делились своими знаниями с молодёжью.       По иронии судьбы Мамору прикрепили куратором именно к той группе первокурсников, в списке которой числилась и Цукино Усаги. После новогоднего бала в честь Рождества, на который были приглашены и студенты, и преподаватели, их отношение друг к другу поменялось, причём на крайне противоположное: на данный момент прошло уже полтора года, как они втайне ото всех встречались. И всё было бы хорошо, если бы не одно «но»: какого чёрта Оданго сегодня нацепила эту ультра-короткую чёрную юбку, сводящую с ума всех парней в радиусе тридцати метров?!       — Я могу переходить к следующему вопросу, мистер Чиба? — невинно поинтересовалась она, покручивая в руках ручку.       Мамору кивнул, стараясь не особо пристально смотреть на Усаги и не «палиться», как любит говорить молодёжь. Это было даже смешно — он ведь и сам не был древним стариком, чтобы так говорить. Однако разницу между ними всё же прекрасно видел.       — Да, мисс Цукино, — немного хриплым голосом отозвался Мамору, что не укрылось от слуха Усаги. Она усмехнулась, но говорить продолжила.       Их усиленная совместная подготовка не прошла даром: Усаги знала материал, и знала его очень даже хорошо, несмотря на то, что ещё в начале учебного года буквально «плавала» в самых элементарных понятиях. Мамору это несказанно радовало: ещё бы, заставить эту маленькую лентяйку учить хоть что-то было неимоверно трудно. Однако он нашёл подход, и экзамен Усаги сегодня точно сдаст. Это не могло не радовать. Усаги точно не была дурочкой, как бы ни старалась это доказать, и Мамору был рад, что смог разглядеть в ней не только очаровательную девушку, но и особу с чрезвычайно острым умом и интересными суждениями.       — «Отлично», — довольно кивнул Мамору, выводя в зачётке заветные иероглифы. — Всегда бы так, — усмехнулся он, намекая на слабенькое «удовлетворительно» за практику по физике в прошлом году.       — Стараюсь, — буркнула покрасневшая Усаги и, забрав свой документ, ласточкой выскочила за дверь.       Последний студент вышел из кабинета только спустя три часа. Закрывая дверь аудитории, Мамору проклинал всех недалёких ребят, которые поступить-то — поступили, а за ум так никак взяться были не в силах.       Он уже спускался по лестнице, когда услышал чьи-то знакомые голоса на этаже ниже. Замедлив шаг, Мамору невольно прислушивался к каждому слову.       — …взял билеты в кино — не хочешь сходить? — закончил ранее начатую фразу мужской голос.       — Ох, Алмаз, мне сегодня некогда, мы с девчонками договорились провести этот день в луна-парке — мы так давно не виделись, — а это уже была Усаги: Мамору даже среди тысячи голосов узнал бы родные любимые нотки.       — Тогда давай перед этим прогуляемся, я провожу, — бодро предложил третий голос. Это был Сейя Коу с четвёртого курса — один из лучших студентов у Мамору, которые сейчас корпели над научными работами под руководством Чиба.       — Сейя, я же сказала, я занята, — недовольно вздохнула Усаги. — В другой раз как-нибудь, — голос её стал отдаляться, как и цоканье каблучков.       — Уса-чан, а может… — звенел ей вслед третий голос, обладателя которого Мамору не знал.       — Нет! — сквозь промежуток между лестницами Чиба увидел, как мелькнули вдалеке золотистые хвостики.       Поправив пиджак, Мамору закинул сумку на плечо и бодро спустился вниз, где стояли кружком расстроенные и отвергнутые студенты. Паренёк с длинными волосами, первым обернувшийся на звук приближающихся шагов, шмыгнул носом и, кинув негромкое «Здрасьте», поспешил ретироваться. Мамору вспомнил его — первокурсник Сейджуро любил подольше поспать, из-за чего вечно опаздывал на занятия.       — О, Сейя, добрый день. Как дела с научной работой? — поинтересовался Мамору, кивнув студентам. На лице его царило спокойствие, хотя в глубине души буйствовал шторм.       — Я сегодня закончил оформлять графики, правда, там кое-что не сходится, не могу понять, что именно.       — Пришли мне на почту, я посмотрю, что да как.       — Хорошо, сенсей, — Сейя удовлетворённо кивнул.       — Всего доброго тогда, — поскорее попрощался Мамору и продолжил свой путь на первый этаж, чтобы отдать вахтёру ключи и поскорее отправиться домой. Хотелось обнять Усаги и забыть про этих недалёких парней, которые положили глаз на его Оданго.       На улице его ждал приятный сюрприз: на одной из скамеек сидела Усаги и болтала ногами. Туфельки грозили слететь на асфальт, но Усаги вовремя поддевала их носочком и возвращала на законное место. Стоило ей только поднять голову и увидеть замершего на ступеньках Мамору, как её губы тронула задорная улыбка.       — Мамо-чан! — махнула она и вскочила с места.       Мамору словно отмер и спустился к ней. Не дав и слова сказать в ответ, Усаги крепко его обняла, с наслаждением вдыхая мужской одеколон.       — Ты что-то так долго, — недовольно промурлыкала она, глядя на Мамору снизу вверх.       Этот заискивающий взор голубых глаз, обрамлённых густыми ресницами, заставил его на мгновение позабыть о собственном недовольстве относительно того, что его любимая была слишком прекрасной не только в его глазах, но и в прочих тоже. Буря в душе стала медленно затихать, хотя буквально пару минут назад Чиба хотелось что-нибудь сломать в срочном порядке.       — Кроме тебя некому было больше поражать меня своими знаниями, — усмехнулся Мамору и приобнял Усаги за талию.       Медленно, не торопясь, они пошли к главным воротам. Светило солнце, и настроение продолжало стремительно подниматься вверх.       — Да ну тебя, — рассмеялась Усаги. — Я ведь только благодаря тебе и смогла сдать весь этот тихий ужас.       — Сама выбрала эту специальность, никто не заставлял.       — Я просто хотела утереть тебе нос, — важно произнесла она, крепче прижимаясь к нему.       — Кстати, не расскажешь, кто это там был, белобрысый такой? — вдруг вспомнил Мамору, случайно заметив пробегавшую мимо белую собачонку.       — Ммм, Алмаз, он учится вместе с твоим младшим братом и Ами на медицинском. Мы иногда пересекались, когда я заносила Петсайт лекции… — Усаги задумчиво нахмурилась, словно размышляла над чем-то очень важным, и покосилась на Мамору. — Ты что, ревнуешь? — поинтересовалась она, хитро сверкая глазами.       — Не то чтобы, — негромко проворчал Чиба. — Но немного неприятно слышать, как какие-то левые парни пристают к твоей любимой девушке.       — Ты же знаешь — я люблю только тебя одного, бака ты, — Усаги довольно хихикнула, чувствуя, как мужская ладонь скользнула ниже по спине и ближе притянула её за талию.       Они были уже довольно далеко от университета, поэтому Усаги позволила себе заставить Мамору остановиться. Приподнявшись на цыпочки, она крепко поцеловала его, а когда отстранилась — обхватила ладонями родное лицо и с жаром прошептала:       — Никто, никто, никто на свете не сможет заставить меня разлюбить тебя, слышишь? Ты — для меня, как и я — только для тебя, — это была их заветная фраза после близости на то самое Рождество, после которого началась их совместная жизнь. И, кажется, она останется их мантрой на всю жизнь.       Мамору улыбнулся и ласково прижался губами к её губам. Кто бы только знал, как сильно он любил её; ни за что на свете, ни за какие сокровища он не был готов отказаться от Усаги, от любви к ней, такой светлой и доброй девочке. Любовь к Усаги напрочь засела у него в сердце, в голове — да везде, что не так-то просто было бы вырвать её оттуда. Проще говоря — невозможно. И он знал — чувствовал — что Усаги ощущала тоже самое.       — Я знаю, Усако. Я знаю.