Кто-нибудь вспомнит нас (продолжение)

Год спустя — Для кого, черт возьми, они шьют эти шапки? — спросила Эмма. Глупая черная шапочка соскользнула с ее головы, и она попыталась ее пристроить в десятый раз. — Ничей череп не может быть столь большим. Они их делают по индивидуальному заказу для Мадам Максим? Реджина закатила глаза и потянулась к ней с горстью булавок.  — Когда ты заказывала мантию, они спросили твой размер головы. И ты ответила, цитирую «Голова — это голова, верно? Просто напишите — средний». — У меня голова среднего размера, — раздраженно сказала Эмма. — Они измеряют ее в дюймах, глупое создание. «Средний» ничего не значит. Эмма ерзала в своей мантии, потому что как бы она ни пыталась за последние пару недель притвориться, что ей совсем плевать на выпускной, она переживала. Было жарко, вокруг бродили сотни людей, и она уже видела, что они рассматривают их. — Перестань нервничать, — сказала Реджина, вставляя еще одну булавку, чтобы попытаться удержать шапочку на месте. — Они ничего не могут сделать. — Я знаю, — ответила Эмма, и ее взгляд переместился на еще одну группу людей, которые с любопытством наблюдали за ней и Реджиной. — Я просто за этот год привыкла к тому, что не нужно ничего скрывать. Теперь вдруг люди снова знают, и… — Ты параноик, — мягко прервала Реджина. — Никто даже не смотрит. В ответ на молчание Эммы она повернула голову и обнаружила как минимум четырех человек. Она сделала паузу. — Ладно, ладно, — уступила она, разворачиваясь к Эмме. — Несколько человек. Но меня они не волнуют, и тебя не должны. У тебя выпускной, помнишь? Это счастливый день. — Я знаю, — кивнула Эмма. — Ты права. Извини. — Тебе не нужно извиняться, — Реджина сделала шаг назад и восхитилась своей работой. — Я была в ужасе от своих выпускных церемоний. — От всех двенадцати из них, — ответила Эмма, стараясь аккуратно расположить длинные завитые локоны на груди. — Хорошо. Как я выгляжу? Реджина уже улыбалась ей в ответ, и в ее глазах было столько любви, что Эмма почувствовала, что восемьдесят процентов ее нервов исчезли. Эмма надела платье по этому случаю — темно-серое и слишком плотное для такой жаркой погоды — и невысокие каблуки, которые уже утопали в траве. Она чувствовала себя сильно не в своей тарелке, но знала, что надеть джинсы для официального фотографирования точно не подойдет, поэтому она позволила Реджине заставить ее купить что-нибудь дорогое, что она, вероятно, сможет надеть еще раз, когда Мэри Маргарет и Дэвид наконец-то поженятся. — Ты прекрасно выглядишь, — сказала Реджина. Ее собственное платье было темно-красного цвета в тон помаде, и она выделялась из остальной толпы, как маяк. — И я так горжусь тобой за то, что ты здесь. И Эмма тоже гордилась собой — конечно, это были непростые несколько лет, но она боролась, и теперь у нее наконец-то было впереди реальное будущее. Она была одной из немногих выпускников, которые уже нашли работу, и она встречалась с невероятно красивой женщиной, у которой за плечами был год чтения лекций по ранней греческой литературе в Гарварде. У нее также был дом, куда можно было вернуться в конце дня — дом Реджины, конечно, но Эмма переехала в самом начале выпускного курса, и они на самом деле они даже не обсуждали это. Первый раз в жизни, насколько она могла вспомнить, ей было где-то по-настоящему комфортно. Она возвращалась домой к своей девушке, и они вместе готовили или читали, и все еще пускались в невообразимо долгие споры о том, был ли Софокл просто большим ноющим ребенком, и все было замечательно. Все было намного лучше, чем она заслуживала. — Эмма? — спросила Реджина, и ее нежный голос вырвал Эмму из ее мыслей. — Ты в порядке? — Ага, — ответила Эмма. Она слегка потрясла головой. — Просто… синдром самозванца. — Ммм. Могу понять, — ответила Реджина, поглаживая Эмму по щеке. Эмма была с ней за неделю до того, как она начала работать в Гарварде, и она отговорила ее от бесчисленных попыток сброситься с подоконника, поскольку Реджина паниковала, как она некомпетентна, как недостаточно подготовлена, как она обманывала себя, если думала, что сможет продержаться даже семестр в лучшем университете в стране. Теперь, когда Эмма была близка к тому, чтобы сама начать работать, Реджина была более чем рада вернуть услугу. — Но что я тебе сказала? Эмма вздохнула.  — Что я умная и сильная, и я многого добьюсь. — Верно. И что женщина из проекта по ликвидации неграмотности сказала тебе, когда она позвонила, чтобы предложить работу? — То, что я была создана для этого, — ответила Эмма, и ее грудь расслабилась. Подать заявку на эту работу, конечно же, было идеей Реджины. Однажды вечером Эмма наткнулась на вакансию, и как только она прочитала описание, ее сердце остановилось. — Реджина? — спросила она. — Как ты думаешь, это будет слишком стереотипно, если я отправлю резюме в фонд по распространению грамотности для взрослых? Реджина практически наложила запрет на секс в их отношениях, пока Эмма наконец не написала им письмо по электронной почте. А теперь она смотрела на Эмму с поднятыми бровями. — А еще что она сказала? — Если кто-то и может вдохновить людей проявить смелость и впервые открыть книгу, то это буду я, — сказала Эмма, краснея, потому что даже сейчас эти слова казались ей незаслуженными. — И она была права, — твердо сказала Реджина. — Посмотри на все, чего ты достигла. Ты выпускница университета, и ты можешь помочь многим людям своей историей. Эмма улыбнулась. Реджина всегда знала, какие правильные слова сказать, даже если формально Эмма об этом не просила. — Ну, тебе полагается так говорить. — Конечно, но женщина из фонда тоже это сказала. И у нее нет причин обманывать тебя, потому что она с тобой не спит. Эмма засмеялась, затем наклонилась и поцеловала Реджину в щеку.  — Глупая! Но спасибо. Затем она посмотрела через плечо Реджины и поморщилась.  — Ой, беда на 11 часов. Реджина обернулась и обнаружила, что на них смотрит мистер Голд. На нем был пышный костюм декана, и он практически утопал в нем. С радостным порывом Реджина воскликнула: — Добрый день, мистер Голд! Так здорово снова вас увидеть. Но он даже не отреагировал. Он просто развернулся и захромал прочь с кислым выражением лица. — Реджина, — простонала Эмма.  — Ты не могла бы подождать, пока я не получу свой диплом, прежде чем ты начнешь специально его бесить? — Он не будет его рвать. — Он может. — Ладно. Но если мне придется сдерживаться сейчас, можно я сломаю ему трость попозже? Эмма фыркнула, соединяя их руки и медленно ведя Реджину в направлении огромного зала, где должна была проходить выпускная церемония.  — Если ты обязана. Я не собираюсь участвовать в этом — то есть, если хочешь мучить калеку, делай это сама. — Тебе не весело, — ответила Реджина. Они вместе двигались к залу, замолчав на время, потому что вокруг них происходило так много всего, что невозможно было все это воспринять. Еще один нервный порыв заставил Эмму задрожать, и она почувствовала, как Реджина медленно разомкнула их пальцы, чтобы она смогла сжать ее руку. — Я собираюсь напиться сегодня за ужином, — сказала наконец Эмма. Реджина засмеялась. — Как обычно? — Не каждый же раз, — ответила Эмма. Внезапно она вспомнила еще одну причину, по которой так нервничала. Со всем этим выпускным дерьмом, угрожающим ей нервным срывом, она почти забыла об этом.  — Ну ладно. Буду держать себя в руках. Она повернула голову как раз вовремя, чтобы поймать усмешку на лице Реджины. Это было ее любимое выражение лица — то, которое говорило, я так рада, что нашла тебя, хотя ты и смешная. — Я думаю, ты можешь взять небольшой перерыв от того, чтобы держать себя в руках, — сказала Реджина, поворачиваясь и ловя взгляд Эммы. Она улыбнулась.  — В конце концов, это особенная ночь. Под мантией Эммы впивалась в бедро маленькая черная коробочка, которую она прятала в кармане своего платья. Цвет помады Реджины идеально подходил к двум рубинам, которые располагались по обе стороны от алмаза, на который она копила весь год. — Да, — сказала Эмма, и ее нервы на секунду перестали плясать. — Думаю, так и есть. Они достигли зала и остановились. Эмма глубоко вздохнула. — Готова? — спросила Реджина, все еще держа ее за руку. Эмма посмотрела на огромную арку, через которую они собирались пройти, и внезапно поняла, что это происходит на самом деле. Это было началом ее жизни. Вместе с счастьем и ужасом, которые угрожали задушить ее, она сжала пальцы Реджины в ответ. — Ага, — сказала она, расправляя плечи. — Еще как.

КОНЕЦ