От автора: на эту главу меня вдохновила музыка Kerry Muzzey – Looking Back, поэтому когда она появится в тексте, включите ее, пожалуйста.
Простояв неизвестно сколько времени перед огромным зеркалом в резной позолоченной раме, Курт, одетый в одни лишь пижамные штаны, все еще разглядывал шафранового цвета кулон, изящно повисший на его алебастровой шее. Он теребил хрупкую фигурку, виртуозно вылитую из уже позеленевшего от времени металла, пропуская её между пальцев и вдыхая холодный аромат мертвого железа, привкус которого она до сих пор в себе хранила.
Уже как десять лет в один и тот же день, девятнадцатого сентября, традиция надевать эту памятную подвеску, высеченную в форме безликого существа с тремя парами крыльев, сохранялась неизменной. И Курт первым делом, проснувшись утром, доставал из нижнего ящика своего прикроватного комода черную бархатную коробочку, в которой бережно хранилась фигурка серафима на тонкой золотой цепочке. Он долго разглядывал кулон, невесомо проводя пальцами по плавным пределам силуэта, будто мог коснуться прошлого так же, как касался материального выражения своей памяти. Когда руки уже согревали холодный металл, он возвращал подвеску обратно на место, чтобы после того, как принять теплый утренний душ, повесить туда, где ей предназначалось быть весь этот день, у него на шее.
Курт отошел от зеркала, отпуская свое отражение, и открыл скрипучие дверцы вместительного шкафа. Его гардероб не любил черных цветов, но именно сегодня руки вытянули темную водолазку с длинным воротом и черные брюки с широким кожаным ремнем. Хаммел надел штаны, но не спешил застегивать их. Через еще влажные волосы он натянул водолазку, заправляя ее за пояс висящих на бедрах брюк, и уже после позволил бляшке ремня звонко брякнуть, закрываясь на последнюю застежку. Он вернулся к зеркалу, где тут же запустил пальцы за воротник, выуживая кулон, потерянный под тонким слоем ткани.
Курт полностью вызволил тонкую золотую нить и задержавшуюся на ней фигуру серафима, перетягивая подвеску через высокий воротник. Его внешний вид принял полную завершенность и только неуложенные волосы выдавали нерасторопность Курта. Сегодня он решил немного помучиться, зачесывая непослушные пряди наверх и заливая их небольшим количеством стойкого лака. Когда борьба с прической закончилась безоговорочной победой Курта, юноша оценил получившийся образ, пристально рассматривая появившееся отражение в зеркале.
Он был подобен черному полотну, ведь все оттенки его одежды умирали в этом цвете, и только изящная работа, поблескивающая золотом на утреннем солнце, оставалась единственным светом среди тьмы. Иногда Курт поражался тому, как прозрачна его кожа, какой молочный оттенок она имеет, но сегодня его лицо было бледнее обычного, принимая контрастирующий цвет с одеждой, и только по-детски широко распахнутые глаза светились какой-то тихой жизнью смирившегося, наполняясь до краев теплым голубым цветом, смешавшимся с оттенками серого грозового неба и малахитового весеннего луга.
Курт был полной копией Элизабет, даже потертые из-за времени цветные снимки не могли извратить их схожести. Те же большие грустные глаза, выглядывающие из-за густых светлых ресниц, очаровательная улыбка с прелестными ямочками, непередаваемый цвет волос, отливающийся рыжим на свету. Ее застывшую красоту успела запечатлеть камера, так же как успел запечатлеть в своей памяти Курт, каждый день видевший её в своем отражении.
Ровно десять лет назад, девятнадцатого сентября, ее не стало. И напоминание о ней дарили Хаммелу лишь старые снимки, детская память, зачастую обманчивая, приукрашивающая или дорисовывающая потерянные детали, ее личный дневник со стихами и заметками, записи старой камеры, искаженные помехами, и отданный при смерти кулон, распустившийся сейчас шафрановым светом на его шее. Именно эту подвеску Курт надевал только в этот день в дань светлой памяти матери.
Чаще всего девятнадцатое сентября означало для него полное уединение с самим собой и собственным прошлым, потому что Берт игнорировал любые его расспросы об Элизабет, предоставляя лишь жалкие крохи, состоящие из слов: «она была прекрасной, самой лучшей». Хаммел не винил отца, внезапно покидающего ужин по «срочным» делам из-за кома воспоминаний и чувств в горле, ведь каждый из них по-своему переживал потерю, и винить в таких способах облегчить уход близкого человека было самой неправильной вещью. За все те годы, что прошли, Курт смирился с реакцией отца, рисуя Элизабет с помощью собственных обрывочных воспоминаний.
Со смерти матери он ни разу не был на её могиле вместе с Бертом. Отец ссылался на работу, лишь бы сын в лишний раз не видел скупых несдержанных слез, поэтому Курт со временем перестал напоминать ему о необходимости пойти на кладбище, зная, что отец все равно откажет ему.
Традиция проживать этот день отдельно друг от друга, наедине с самим собой, сохранилась, потому что, спустившись вниз, Хаммел не обнаружил отца, скорее всего, делающего сейчас вид в своей комнате, что спит. Курт не придал этому значения и не стал будить его, он внес свою лепту в сегодняшнее утро, приготовив традиционный завтрак Элизабет Хаммел.
Когда подрумянившиеся вафли известили о своей готовности к употреблению аппетитным ароматом добавленной к ним ванили, Курт достал их из вафельницы и переложил на широкую тарелку. Он полил их подогретым кленовым сиропом, мгновенно пропитавшим мягкое тесто, после повторил тоже самое, заменив сироп растопленным шоколадом. Он рисовал причудливые узоры, пока темные сладкие струи стекали по пирамидке из вафель, образуя красивые извивы и изломы, затем Курт украсил вафли порезанными кусочками фруктов, одетых в сладкую молочную карамель. Взяв длинный бокал с верхней полки кухонной тумбы, он наполнил его свежевыжатым соком, остатки которого выпил сам. Когда завтрак для отца был готов, Хаммел позволил голосу нарушить тишину:
- Берт Хаммел, завтрак от Элизабет Хаммел готов, прошу на кухню,- он улыбнулся, зная, что наверху отец услышал его и обязательно спустится, может быть, позже, но спустится,- Ладно, пап, мне пора в школу, буду поздно. Люблю тебя, пока,- крикнул он напоследок.
Курт взял два зеленых яблока, которые собирался съесть по пути в школу, и вышел на улицу, где его уже ожидала машина с Мерседес. По пути он натянул воротник водолазки выше, пряча засосы, оставленные Блейном вчера.
Несмотря на то, что он потратил сегодня много времени, скрывая алые метки от жадных губ Андерсона, проклятые следы все равно просвечивали под слоем тонального крема. В надежде, что никто не заметит их или не обратит особого внимания на шею, он решил закончить мучения по маскировке и в течение всего дня следить, чтобы воротник не соскальзывал вниз, открывая вид на вчерашнюю слабость, ведь его кожа горела, словно губы Андерсона и сейчас не отпускали её, умело лаская ненасытными манипуляциями.
Блейн был невыносим. Невыносим во всем. За три дня Курт пережил столько, сколько не мог бы пережить, если рядом не было бы именно Блейна: он в первый раз проснулся в одной постели с мужчиной, целовался с ним по-настоящему… Ну ладно, принимал поцелуи, потому что их губы так и не соприкоснулись из-за непонятно чего, ведь Андерсон вскочил как ужаленный и просто так наорал на него.
Но даже после всего этого Курт умирал от постоянных мыслей о нем, и в такой важный для себя день, когда он пытался обособиться от всего лишнего, Блейн все равно находил путь к его мыслям, весело прыгая в его бестолковой черепушке по остаткам разума, сотрясая их в нужном ему опошленном направлении.
Невозможно представить, что совершенно посторонний человек так быстро мог вписаться в запертую на тяжелый проржавевший замок жизнь Хаммела, но Андерсон это сделал, неизвестно как, но Курт был готов признать, что сделал. И как он ни отрицал зачатки еще не родившихся чувств, ничего не менялось, его неотвратимо влекло к мужчине с вселенской болью в глазах и с беззаботными чертиками на губах, тянущими изо всех сил уголки рта к верху в усмешке. Хоть Курт и послал его вчера, прося держаться подальше, сегодня он с грустью признавал, что не увидит его, потому что дополнительных занятий не было, а на случай надеяться было нельзя, потому что Блейн вряд ли мог появиться в «Бредстиксе».
Наивно ли было так полагать? Он не знал.
Хаммел распахнул дверь темно-синего Volvo подруги и сел на переднее сиденье, перетягивая тонкую талию ремнем безопасности.
- Привет, детка,- он чмокнул Мерседес в щеку.
- О, Хаммел, ты сегодня без опозданий? Неужели, встал в четыре утра, чтобы навести сегодняшний марафет?- девушка открыла рот, обнажая искреннюю улыбку белоснежных зуб и с восхищением рассматривая Курта. Наконец, ее взгляд остановился, упав на подвеску, и Джонс, погрустнев, спросила,- Сколько уже?
- Ровно десять лет,- поджав губы, ответил Хаммел, и его пальцы мгновенно нашли фигурку, согревая металл пальцами.
- Мистер Хаммел все так же не говорит с тобой о ней?- Мерседес была единственной из друзей Курта, кому он доверился, рассказав о матери, об отце и о традициях, связанных с этой датой.
- Он не спустился на завтрак… Думаю, все так же,- горько ухмыльнувшись, констатировал Курт,- И, скорее всего, он не появится на ужин.
- Не расстраивайся,- Джонс положила руку к нему на плечо, бережно поглаживая.
- Просто мне надоело, Мерс. В этот день мы должны быть вместе, а не бегать друг от друга. Я устал чувствовать себя так… так… словно я один,- Курт отвернулся от подруги, рассматривая влажными глазами закорючки, которые старательно вырисовывали тонкие пальцы на стекле,- Мне больно от того, что он игнорирует этот день. Мы семья, но именно сегодня я не чувствую этого.
- Ты не одинок. У тебя есть я, ты всегда можешь поговорить о ней со мной.
- Спасибо,- Курт тяжело вздохнул, загоняя сдержанные слезы обратно, и повернулся к Мерседес,- Спасибо, но не надо. Разводить лишнюю влагу… Я просто привыкну.
- Я понимаю, что не так близка тебе, как Берт, что знаю об Элизабет меньше, чем ты, но, Курт, ты должен знать, я выслушаю тебя в любом случае.
- Я знаю,- Хаммел благодарно кивнул,- Может, мы уже поедем в школу?- ему хотелось закончить этот разговор, чтобы не травить и так затравленную душу.
- Да, детка. Устраивай свою сексуальную попку поудобнее и готовься к скорости Мерседес Джонс,- девушка подняла указательный палец вверх и игриво покачала плечами.
Курт усмехнулся, меняя настроение на 180 градусов.
- Боже, почему я забыл заправить вчера свою машину?- он в ужасе закатил глаза.
Большая часть дороги прошла под мотивы RNB и хруст яблок, которые Курт с удовольствием поглощал, запивая водой. Первые уроки, как и последние, у них с Джонс не совпадали, поэтому они договорились, что встретятся после и посидят перед работой в «Бредстиксе».
Распрощавшись на парковке, они побрели каждый на свой предмет. Хаммел не мог назвать себя везунчиком, потому что все уроки у него сошлись с Рейчел, которая не замолкала ни на секунду, оживлено болтая о их годовщине с Финном. На любые попытки Курта уйти от разговора, сослаться на плохое настроение или на головную боль, она еще больше заваливала его предположениями о том, чем можно порадовать Хадсона в этот день. Так и не добившись от Курта связных ответов, которые надеялась получить, Берри решила, что присоединится к нему и Мерседес после школы, чтобы обсудить все еще раз. Курт на это лишь закатил глаза, но поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы сдержаться, когда Рейчел в сотый раз будет повторять свои «гениальные» идеи перед Джонс.
Кое-как вытерпев весь этот день, Хаммел с облегчением выдохнул. Теперь оставалось перенести обед под сопровождение нескончаемой болтовни и смену на работе. Черт, Хаммел был готов проклясть себя за то, что не успеет на кладбище, потому что смена заканчивалась в восемь, а ехать ночью на такси было не лучшим вариантом для неуравновешенной психики Курта.
День складывался дерьмово, потому что перед тем, как свалить из школы, Хаммел наткнулся на Карофски. Он не обратил на него особого внимания, хотя Дейв рассматривал его так, что Курт, невольно перехватив сумку крепче и нервно затеребив кулон, ускорил шаг в направлении своего шкафчика. Когда он выложил ненужные учебники и закрыл дверцу, то почувствовал, как сильные руки перевернули его к себе. У него перехватило дыхание от грубости, с которой это произошло, и от боли, с которой его ровная спина познакомилась с ребристыми выступами поверхности шкафчика.
- Дейв, какого черта?- оглядевшись по сторонам, Курт с ужасом понял, что кроме них в коридоре никого не было.
- Что, Хаммел, завел себе подружку?- сжав зубы, выплюнул Карофски.
- Не понимаю о чем ты,- Хаммел пытался держать себя в руках, хотя ноги уже подкашивались.
- Все ты понимаешь, педик!- Дейв рванул его за ворот, полностью открывая вид на багровые метки.
Хаммел рвано выдохнул, на секунду ему показалось, что он абсолютно голый, потому что засосов было не один и даже не два, а намного больше, и сомнений об истоках их появления не возникало. Его целовали, целовали так страстно, что кожа предательски выдавала весь творившийся вчера ад. Только сейчас Курт понял, что так долго рассматривал Карофски, и почему его глаза блестели таким бешенством, которое усилилось сейчас стократно. Видно, все-таки воротник водолазки сполз, хотя кроме Дейва за весь день этого никто и не заметил.
Это и смущало…
- Это тебя не касается,- выдавил из себя Хаммел и натянул ткань повыше.
- Еще как касается… Кто это сделал?- огрызнувшись, спросил футболист, но тут же запнулся, словно сморозил лишнего.
Курт непонимающе вскинул одну бровь.
- В смысле…- Карофски снова заговорил,- Если появился еще один такой же педик как ты, то я должен знать…
Теперь к одной поднятой брови прибавилась и другая.
- В смысле, в школе… чтобы вы не разводились…- глаза Дейва забегали из стороны в сторону,- Блять, Хаммел, к черту тебя и твою ебанную голубизну,- отчаянно прорычал он и со всей силы долбанул кулаком по какому-то шкафчику, так что дверца распахнулась, и оттуда повалились учебники.
Он пропал так же неожиданно, как появился, оставляя Курта в полнейшем замешательстве. Теперь Хаммелу по-настоящему стало страшно, чем было секунду ранее, поэтому он быстро запихнул чьи-то книги обратно в шкафчик и поспешил убраться подальше, благо Мерседес с Рейчел все еще ждали его на парковке. Курт попытался сделать лицо более-менее беспристрастным, но ничего не получалось: скулы были сведены до предела, а руки до сих пор дрожали. Он попросил у подруг сесть на заднее сиденье, сославшись, что съел в столовой что-то несвежее, из-за чего его тошнит. Мерседес сразу обеспокоено засуетилась вокруг него, на что Курт потребовал, чтобы она оставила его на некоторое время в покое, пока он не придет в себя. И пока девушки болтали всю дорогу до кафе, Хаммел, молча, приводил мысли в порядок.
Стычек с Карофски становилось больше, и они все меньше напоминали прошлые - с обычными толчками и привычными оскорблениями. В последнее время футболист подгонял время так, чтобы они оставались наедине, и он мог спокойно вытрясти из Курта всю душу, и этого никто бы не заметил. Хаммел стал замечать такие животные взгляды, от которых мурашки по коже гнались со скоростью обезумевшего стада антилоп, а в голове прерывисто бился пульс. Но сегодня Карофски перешел все границы, его руки побывали там, где их никогда не должно было быть, и от этого Хаммелу хотелось принять душ, как минимум, пять раз. Мыслями он пришел к тому, что будет стараться меньше попадаться Дейву на глаза, дабы избежать набирающего обороты урагана его ненависти.
Курт надеялся, что хотя бы обед пройдет без происшествий, как и дальнейшая смена в кафе. И пока все было в порядке, потому что они сделали заказ и сидели за столиком, оживленно болтая и, как обычно, перебивая друг друга.
- Берри, ты с ума сошла? Спой ему песню, как сильно любишь, и успокойся,- Мерседес искренне недоумевала, когда Рейчел высказала свое желание сделать тату с именем Финна на копчике.
- Скучно, Мерседес, это я уже делала, когда у нас было два месяца. А сегодня восемь, милая, и я не могу просто ему спеть.
- Детка, ты недооцениваешь силу своего таланта?- Джонс недоверчиво подняла бровь.
- Боже, конечно, нет,- Берри рассержено надула губы,- Курт, ну что ты молчишь?
- Мне кажется, что Мерседес права. Тату на всю жизнь, это серьезно, тем более, с твоей мечтой о Бродвее рисовать на теле не лучший вариант,- Курт заговорил одновременно с тем, как зазвучала живая музыка,- Я бы на твоем месте подарил то, что имеет для него значение. А о том, что имеет для него значение, я думаю тебе лучше знать, чем нам с Мерс. Но ты можешь ему подарить…- Хаммел не успел закончить, потому что подруги обратили все свое внимание на сцену, откуда раздавался до боли знакомый голос…
- И с каких пор в «Бредстиксе» поют песни Бритни Спирс про групповуху?- челюсть Берри стукнулась об пол.
Glee Cast – 3 (Britney Spears Cover)
Курт не поверил свои ушам, с трудом узнавая песню Спирс «3» в гитарных струнах и в двух голосах. В одном - хорошо знакомом, потому что все время пока он работал, эта девушка пела легкий ненавязчивый джаз, а в другом - тоже знакомом, потому что этот глубокий бархат, услышав однажды, было невозможно забыть никогда. Хаммел повернул голову в сторону сцены, чтобы подтвердить предположение слуха глазами.
- С тех пор как здесь поет Блейн Андерсон, Рейчел,- выдал ошарашено Курт, когда взгляд схватился с медовой темнотой.
В это время песня только набирала обороты, потому что сидевший ранее Блейн встал, не прекращая петь и играть на гитаре. Он бесстрашно соскочил со сцены и направился прямиком к Курту, не освобождая его от своего настойчивого взгляда. Приблизившись к нему, он отпустил гитару и поставил ее на пол, но музыка продолжилась, потому что ее подхватили другие музыканты на подпевке. Блейн ритмично захлопал в ладоши в нужный такт, крутясь вокруг Хаммела словно волчок. Он поднимал голову и задирал одну ногу, как настоящая рок-звезда, когда брал высокие ноты, но ни на секунду не отходил от юноши. Рейчел и Мерседес лишь ошарашено наблюдали, как Андерсон изгаляется перед Куртом, предлагая ему руку, чтобы потанцевать.
Настойчивость Блейна убивала Хаммела, но он принял его предложение и поднялся с места. Они оказались друг напротив друга, хлопая в ладоши и двигая бедрами в такт хлопкам. Это было по-настоящему весело, потому что они забыли обо всех вокруг, сполна принимая необходимость друг в другу. Андерсон взял его за талию одной рукой, слегка поглаживая, другой продолжил отбивать ладонью по бедру ритм, следуя резким аккордам струн. Руки Курта взлетели к нему на шею, свободно обхватывая ее, и продолжили прежнее занятие, хлопанье в такт уже за его спиной. Когда началось соло девушки, Блейн перестал петь и обнял Хаммела уже двумя руками, прижимая его к себе и продолжая энергично покачиваться. Они смотрели друг на друга безотрывно, забывая обо всем на свете. Курт захлебывался в глазах напротив, бережно топивших его своей мягкостью, но он был согласен тонуть, лишь бы чувствовать, как Андерсон осторожно гладит спину, заботливо ограждая от всего сильным кольцом рук.
- Может, ты будешь хлопать в такт или совсем перестанешь?- Андерсон уткнулся ему в шею, невесомо шепча.
- Может, ты просто заткнешься и позволишь мне делать то, что я хочу?- парировал Хаммел и коснулся глуповатой улыбкой обнаженного участка кожи плеча Блейна.
- Я подумал о вчерашнем…- так же тихо продолжил Андерсон,- Решил, что не буду портить твою жизнь, по крайней мере, не так открыто.
- Мне было достаточно трех дней, чтобы понять одно: тебе нельзя доверять. Поэтому замолчи и обними меня крепче.
Курт чувствовал себя так, словно его держали не ноги, а выросшие крылья. Он влюблялся до беспамятства, и ничего не мог поделать с этим, послушно плетясь по неистоптанной тропе чувств. Глупо влюбляться в мужчину, который никогда тебе не достанется, для которого на первом месте будет он сам и его животные потребности. Хаммел был согласен на это, но позволял себе лишь короткие моменты теплоты, такие как сейчас.
Слишком много Блейна, и он бы умер от передозировки, поэтому расстояние было лучшим решением, чтобы не полюбить. Серьезно. Окончательно. Так как умел любить Курт.
Андерсон отстранился от него, чтобы продолжить петь, взяв свою партию. Курт послушно выпал из его объятий и сел обратно к подругам, не сводивших до этого удивленного взгляда на парочку. Блейн забрал обратно гитару и поднялся на сцену, не прекращая подчинять голос, вливая его в трепет тугих струн.
Когда он вернулся на сцену, девушка уже стояла, покачивая бедрами. Блейн обошел ее вокруг, игриво сопровождая свое движение похолодевшим взглядом. В Курте кольнула ревность, но она остыла, когда глаза Андерсона снова нашли его и наполнились жаром, о котором все окружающие только могли мечтать.
Когда песня закончилась, рука Мерседес упала к нему на плечо.
- Что это было, Курт?- спросила девушка.
- Без понятия,- глухо отозвался Хаммел.
- Боже, Курт, кто это был?- Берри была в шоке от голосового диапазона парня, от силы его связок и харизмы.
Хаммел не успел ничего ответить, потому что голос Блейна раздался около уха.
- Привет, леди,- Андерсон ослепительно улыбнулся и сел к ним за столик. Он наполнил бокал водой из кувшина и осушил его,- Ну как вам песня? Не очень вызывающе?
- Это было потрясно,- открылся рот Рейчел от восхищения,- То, что ты делаешь со своим голосом, божественно. Мы просто обязаны спеть дуэтом. Ты ведь любишь мюзиклы? Только не говори, что любишь «Вестсайдскую историю» и «Злую» точно так же как я? Иначе тебе цены не будет,- захлебываясь восторгом, протараторила она.
- Кажется, у меня появились первые поклонники,- Блейн приподнял бровь, удивляясь скорости речи брюнетки.
- Я Рейчел Берри, подруга этих двоих и будущая звезда Бродвея,- девушка протянула руку Андерсону, интенсивно трясся ее изо всех сил и не отпуская.
- Приятно познакомиться, Рейчел,- Блейн посмотрел на неё как на умалишенную и выдернул руку,- Блейн Андерсон.
- Боже, у тебя даже имя волшебное,- девушка глупо хихикнула.
Блейн приблизился к Курту и прошептал ему на ухо:
- С ней все в порядке? Она какая-то странная.
Хаммел толкнул его локтем, прося заткнуться.
- Почему ты поешь здесь?- спросил он.
- Потому что работаю. Что за глупые вопросы, карамелька?
- Как работаешь?- удивился Курт.
- Так и работаю, прихожу к трем, пою песни из топ-40, получаю деньги и ухожу.
- Я не об этом,- Хаммел недовольно поджал губы,- В смысле, кто тебе позволил вылезти на сцену? Собственная инициатива или официально?
- Обижаешь, малыш, все официально, договор с моей подписью лежит у босса,- Блейн взял вторую вилку и отломил небольшой кусочек от десерта Курта.
- Боюсь спросить, в какие дни ты работаешь,- поинтересовался Хаммел.
- Вторник, четверг и пятницу,- не выпуская с лица ухмылки, ответил Андерсон.
- Ожидаемо,- юноша покачал головой.
- А что?- с набитым ртом и довольной улыбкой спросил Блейн.
- А ты не знаешь?- ядовито огрызнулся Курт,- Скажи, что это случайность, что мой график работы совпадает с твоим.
- Правда?- брови Блейна взлетели вверх, как два воздушных шара, наполненные гелием, ввысь в прозрачное безоблачное небо.
- Правда,- передразнил его Хаммел и выхватил тарелку,- И оставь мой десерт в покое!
- Я берегу твою фигуру, дюймовочка.
- Боже, просто заткнись,- он отпустил тарелку, возвращая ее обратно к Блейну.
- Так-то лучше,- Андерсон снова запустил вилку в десерт и отправил его в рот.
Все время, пока двое болтали между собой, не обращая ни на кого внимания, Мерседес и Рейчел продолжили обсуждение подарка Финну, изредка подслушивая, о чем шепчутся Курт и Блейн.
- Может быть, вы двое уже обратите на нас внимание,- недовольно проворчала Джонс,- Больше двух, говорят вслух или хотя бы так, чтобы мы вас слышали.
- Прости,- Хаммел извинился и взял свою вилку, поглощая уже потрепанный Андерсоном десерт,- Мы вас слушаем, на чем вы остановились?
- Я делаю тату с его именем на копчике, и, когда у нас будет … ну вы понимаете, он об этом узнает лично,- Берри немного покраснела от излишней откровенности.
- Так у вас еще не было?- Курт не поверил своим ушам.
- Ну да, мы не торопимся,- девушка потопила взгляд в чашке с кофе.
- Я так понимаю, ты встречаешься с парнем и хочешь сделать тату,- Блейн вступил в разговор, и Рейчел сразу обратила на него все внимание, как на опытного в таких делах парня, принявшего въевшиеся в кожу чернила на всю жизнь,- Рейчел, так ведь?- девушка кивнула.- Послушай сюда, Рейчел, тату это круто, когда тебе есть, что сказать, а милипиздрическое по размерам имя своего парня в зоне бикини, поверь мне, не покажет ничего большего, чем односторонность твоего отношения к нему. Тем более, не будем долго разглагольствовать о любви, он может оставить тебя, предположим, когда ты решишь смотаться в Нью-Йорк, поближе к Бродвею. И что ты тогда будешь делать с его именем, когда на тебя позариться какой-нибудь парень, похожий на осла и имеющий темные делишки на стороне? Рейчел, тату, это как способ оставить на себе след, с которым ты готова будешь идти по жизни. Ну, если этот парень для тебя так много значит, то я посоветую сделать временную татуировку. Ему будет приятно, а ты не испачкаешь свою еврейскую кожу писульками, которые не выскоблишь даже железной мочалкой. Поверь мне на слово,- Андерсон грустно улыбнулся, и Курт поставил в голове галочку, чтобы не забыть спросить, что значила последняя фраза.
- То есть ты думаешь, что мне не стоит?- Берри немного разочарованно вздохнула.
- Думаю, что нет,- Блейн уверенно кивнул,- По своему опыту знаю, что тату это не всегда удачная идея, особенно в качестве бесплатного приложения к сексу. У каждого разные вкусы, и не все могут оценить смысл, который ты хотел вложить, набивая что-то. У меня был секс с парнем,- Андерсон проигнорировал реакцию девушек, в том числе и Курта, на откровенность своих слов,- у которого была татуировка на всю спину с изображением матери. Не знаю, почему он ее набил, но поверьте мне, трахаться, когда на тебя смотрят глаза, скрытые морщинами, не самое лучшее о чем, я мог мечтать в этот вечер.
- Да уж, это странно,- немного смущенно выдала Рейчел.
Блейн кивнул головой и уставился на Курта, игриво сощурив глаза:
- Карамелька, надеюсь, ты не будешь набивать себе тату с изображением матери? А то второго такого раза я не выдержу, пока ты будешь оттачивать свои способности подо мной,- он подмигнул ему.
Курт моментально изменился в лице. Время, на которое он позволил себе забыть об одиночестве, с новой волной захлестнуло его, посмеиваясь и напоминая о себе. Кулон обжег кожу через тонкий слой ткани, становясь тяжелее на тонну. Хаммел сглотнул ком приступивших к глазам слез.
Черт, он не хотел срываться именно сейчас, но резкий контраст того, как он чувствовал себя минуту назад рядом с Блейном, и того, как он быстро отнял эту видимость защищенности, больно ударил его под дых.
Курт натянуто улыбнулся в надежде, что его лицо хотя бы немного примет прежний вид, но ничего не получалось, потому что Блейн все также непонимающе с толикой испуга смотрел на него, а Мерседес жалостливо окинула его мимолетным взглядом, шепча одними губами: «Все нормально». За столом закралась тишина, заряженная на девяносто девять процентов неловкостью и одним процентом несдержанного всхлипа Хаммела.
Уже почувствовав, как истерика топчется на берегах его глаз, он резко встал из-за стола и, кинув: «Я в туалет», убежал подальше от свидетелей своей слабости.
Когда Хаммел ушел, Андерсон бросил потемневший взгляд, наполненный безграничной заботой, к Мерседес:
- Что это было? Что с Куртом? Я сказал что-то не то?- он пытался выровнять голос, но он то и дело скакал, выдавая волнение за ангела.
- Блейн, сегодня десять лет, как не стало его матери. Это важная для него дата, и он очень трепетно относится к этому. Даже мне не позволяет ничего говорить, потому что хочет оградить себя от любых напоминаний о ней. Он очень одинок, а в этот день это усиливается в тысячу раз. Поэтому то, что ты сделал, обидело его… Да что там обидело, разбило ему сердце, Блейн,- Мерседес осуждающе покачала головой.
- Упс,- Андерсон скривил рот, но попробовал придать себе безразличный вид,- Ну ничего, я разбил, я и соберу,- уверенно выдал он,- Пойду, успокою барышню.
- Только будь с ним мягче,- попросила Джонс.
- Спасибо за совет, милая, сам знаю как лучше,- огрызнулся Андерсон и поспешил разбить одиночество Курта в хлам.
~***~
Хаммел стоял около зеркала, долго всматриваясь в глаза, которые стали почти прозрачными. Он уже прошел первую стадию, остановить слезы, и пытался осилить второю, показать мыслям нужное направление: «Смирись. Ничего не изменить».
Теперь к бесконечной тоске по матери прибавилась жестокая правда, как всегда вовремя крутящаяся на кончике языка Андерсона, которую он и не подумал придержать и выдал как на духу. Курт нужен ему лишь для секса, он не важен ему как человек, который чувствует, которого могут обидеть такие резкие необдуманные слова. На этом все, потребность в нем срывается в бездну.
Потому что Курт никому не нужен. Он не нужен отцу, который игнорирует его, он не нужен матери, которая покинула его в детстве, он не нужен никому из своих друзей, он не нужен Блейну.
Курт один.
И это не ограничится чертовым девятнадцатым днем сентября. Потому что одиночество как приговор. Как насмешка всего мира, что и дальше ты никому не будешь нужен. Это больно, и первая стадия провалена, потому что слезы уже предательски очерчивали холодными лезвиями соленые дорожки.
- Соскучился?- знакомый голос прошелестел около уха, а теплые руки обняли его со спины.
- Блейн, уйди, пожалуйста,- Хаммел не попытался вырваться, но все же спрятал ладонями лицо, чтобы он не видел, что он плачет.
- Глупо получилось, прости,- Андерсон еще крепче обнял Курта и поцеловал его в шею,- Прости, малыш,- еще несколько поцелуев, и губы остановились, накрывая предыдущие поцелуи.
- Блейн, не надо всего этого, просто уйди,- попросил его Курт, уже зная наперед, что после будет больно, потому что Блейн не может по-другому,- Уйди.
- Карамелька, ты идиот, если думаешь, что я сейчас возьму и уйду, поэтому, если ты еще хоть раз попросишь об этом, то я тебя тресну. Неужели трех дней мало, чтобы понять: мы оба влипли. Мы пытаемся с этим смириться, жить прошлым, но признайся, что чувствуешь, что все изменилось. Не говори, что это не так.
- Я тебя не понимаю,- Курт отнял ладони от глаз и уставился в зеркало, где на него смотрел Блейн.
- Мы нужны друг другу, Курт, я не знаю зачем, но нужны.
- Я не нужен тебе. Никому не нужен,- отчаянно произнес он.
- Ты глупый, все-таки первое впечатление самое правильное, даже твое совершенное знание Шекспира не может этого скрыть,- Блейн улыбнулся в надежде на скорую улыбку Курта, которая не заставила себя ждать.
- Иди ты,- сквозь слезы Хаммел подавил смешок.
- Повернись ко мне,- Блейн бережно отпустил его, и Курт повернулся.
Андерсон коснулся щеки, вытирая ненужную влагу, и посмотрел на него.
- Расскажи мне о ней,- попросил он, перехватив руки Хаммела и заключив их в свои.
- Блейн, прошу…
- Я хочу знать,- настойчиво повторил Блейн,- Расскажи мне о ней.
- Я не знаю, что тебе рассказать.
- Все что хочешь, можешь хоть от первого дня, когда ты испачкал пеленки, до последнего. Расскажи все, что хочешь мне рассказать. Просто доверься мне.
- Блейн,- Хаммел невесомо выдернул одну свою руку и затеребил кулончик, который повис на шее,- Это сложно…
- Это от неё?- Андерсон обратил внимание, как бережно его пальцы прокатились по гладкой фигурке серафима.
- Да,- Курт кивнул головой,- Она подарила его мне за день до смерти. Сказала, чтобы я носил его, как оберег.
- Что он значит?- Андерсон с интересом рассматривал символ, выплавленный из четких и плавных линий.
- Это серафим. Воплощение силы духа и стойкости, выражение глубокой преданности и любви подарившего. Она сказала, что он поможет мне в самые трудные моменты моей жизни.
- Почему его не было на тебе вчера?
- Потому что самый трудный момент в моей жизни уже произошел. И только в этот день он мне действительно необходим. Потому что я со всем смогу справиться сам, но только не с этим,- Курт не смотрел на Блейна, опустив взгляд на его руки, что бережно держали запястье.
- И он помогает?
- Когда я его ношу, мне, кажется, легче пережить этот день.
- Разве ты не чувствуешь тоску по ней в другие дни?- Блейн решил взять инициативу в свои руки, чтобы Хаммел не стушевался и не молчал. Тонкий психологический прием воздействия на человека, которым Андерсон мастерски умел пользоваться.
- Конечно, скучаю, но в этот день особенно остро. Я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что я выбираю день её смерти, чтобы вылить все, что накопилось за год, всю боль, всю тоску по ней… Я срываюсь, позволяю себе стать слабым на один день. Потому что на большее я не способен. Поэтому мне и нужен этот чертов кулон, он придает мне силы, чтобы просто пережить эти двадцать четыре часа.
- Когда она умерла?
- Когда мне было семь… Блейн, только не говори, что я должен смириться, потому что прошло столько времени, и я должен забыть и не терзать себя этим,- взмолился Хаммел, обращая высохшие от слез глаза на Андерсона.
- Я и не собирался… Со смертью нельзя смириться. Это, наверное, единственное, что вызывает во всех людях страх, потому что они не знают, как это остановить. Смерть не лечится, человек не воскресает. Это приводит всех в ужас…
- Тебя нет?- Курт недоверчиво повел бровью.
- Нет,- Блейн покачал головой.
- Почему?
- Потому что она неизбежна. Она как концовка фильма, только хеппи энда никогда не бывает. К кому приходит она раньше, к кому позже, смысл не меняется, мы все в конце умираем. Зачем бояться такой истины как смерть, мы знаем о ней все, лучше опасаться того, о чем не знаешь, а не того, что встречаешь в своей жизни и каждый день в вечерних новостях.
- Но смерть – это естественный страх,- возразил Хаммел.
- Нет, малыш, смерть – это не страх, в этом вся ошибка людей. Смерть – это всего лишь толчок к настоящему страху, страху перед собой, как ты справишься со смертью близкого, как ты переживешь потерю. Страх перед чувствами, в какие бы оттенки они не были окрашены – вот естественный страх.
- Так вот чего ты боишься? Чувств?
- Я ничего не боялся, потому что забыл, как чувствовать.
- А сейчас…- Курт хотел услышать, что ответит на это Блейн.
- Так было.
- То есть?
- Так было, пока я не встретил тебя,- Блейну далось это признание тяжелее, чем он проговаривал его себе в голове.
- Каких чувств, которые испытываешь ко мне, ты боишься?- Курт поднял его голову за подбородок, прося посмотреть прямо в глаза.
- Не проси меня отвечать на этот вопрос, потому что я не знаю,- Блейн сдался, смотря на Хаммела так беззащитно, что тот не вытерпел и взял его лицо в ладони.
- Мы разберемся с этим. Можем попытаться. Я обещаю.
- Не обещай того, в чем не уверен, карамелька.
- Иди к черту,- Курт обнял его за шею, прижавшись к нему всем телом.
- Как ты думаешь, туалет подходящее место для важных разговоров? – Блейн усмехнулся, в ответ поглаживая его спину руками.
- Это единственное место, где меня не увидят с таким придурком, как ты,- Хаммел зарылся пальцами в его кудряшки, играя со смоляными завитками волос.
- Черт, Хаммел, этот момент мог бы стать самым романтичным за все время, что мы знакомы, но ты его испоганил,- недовольно пробурчал Андерсон.
- А ты романтик?
- Об этом ты уже никогда не узнаешь,- Блейн игриво хлопнул его по заднице.
- Руки при себе держи,- тут же выдал возмущенный Курт.
- Принцесса, знала бы ты как это тяжело,- улыбнулся Андерсон,- Ладно отпусти меня, иначе задушишь, и оставь мои волосы в покое, знаешь, сколько я кондиционера на них трачу, чтобы они так лежали.
- Как?- Курт выпустил его,- Так?- он взъерошил кудряшки, создавая больший хаос, чем сейчас уже творился,- Или так?- под веселый смех Хаммел со всей своей инициативностью еще раз взлохматил волосы так, что отовсюду торчали локоны.
- Так, Хаммел!- Андерсон без труда поднял его на руки, чем вызвал громкий прилив смеха. Он кружил его, пока у обоих не начала кружиться голова, а Курт, громко взвизгнув, попросил отпустить.
- Ладно, согласен, что переборщил,- он зарылся пальцами в его волосы, приглаживая непослушные кудряшки, которые создавали полнейший хаос на голове Андерсона.
- Курт, давай уедем? – неожиданно для самого себя предложил Блейн. Эта просьба стала отчаяннее порыва сбежать одному.
- Прости, Блейн. У меня смена, да и у тебя первый рабочий день. Я не могу даже поехать на кладбище, потому что не успеваю.
- Нет, можешь. Я отвезу тебя к матери, а потом сразу домой,- настоял Андерсон,- Не бойся, я не перепутаю свою квартиру с твоим домом.
- Я не боюсь, просто если нас заметят, то уволят.
- Не заметят, мы по-быстрому смоемся… Ну давай же, Курт,- не сдавался Андерсон.
Хаммел задумался, они бы действительно могли незаметно убежать, тем более, Митчелла не было на месте.
- Ладно, только не бери этого в привычку,- шатен согласился.
- Окей, малыш,- Блейн расплылся в довольной улыбке.
Они вышли из туалета и уже подошли к выходу, когда Андерсон остановился.
- Курт, у тебя есть цветы?
- В смысле?- не понял шатен,- А… Нет, я не думал, что успею, поэтому не покупал.
- Хорошо, тогда жди,- Блейн оставил его одного.
Курт непонимающе скривил лицо, наблюдая, как Андерсон завилял между столиками, вытаскивая по одной розе из каждой вазы, даже там, где сидели посетители, непонимающе уставившиеся на него. Он что-то говорил им, и Хаммел только успевал выловить: «Прошу прощение… Администрация кафе… Смена цветов…». Когда в руках уже красовался букет, он вернулся к дверям, выталкивая Курта наружу.
- Боже, Блейн, мы не могли уйти по-тихому без твоего представления,- они направились к стоянке, где оставил свой мотоцикл Андерсон.
- Мы же не должны ехать на кладбище без цветов,- отозвался он.
- Но мы могли бы заехать и купить,- усмехнулся Курт.
- Зачем, если можно просто взять.
- Ты невыносим,- Курт игриво толкнул его бедром в бок.
Они дошли до стоянки, где Блейн, запрыгнув на свой байк, завел резвый мотор и ожидал, пока Курт решится сесть.
- Блейн, я не могу, мне страшно,- Хаммел еле перекрикивал рев мотоцикла.
- Не бойся, доверься мне.
- Если я пострадаю, то тебе не жить,- он перекинул ногу, усаживаясь на заднее сиденье, и обхватил Блейна руками.
- Держись крепче, малыш,- предупредил его Андерсон, срываясь с места.
Kerry Muzzey – Looking Back
Они неслись по ровной трассе со скоростью света, принимая тонну давящего воздуха, подгоняемого шумным ветром. Курт крепко прижимался к Блейну, зарываясь носом в его бархатистую шею. Андерсон пах невероятно, и Хаммел поклялся, что не забудет этот аромат, потому что каждый вдох приносил с собой восхитительный запах, забивающийся в нос и не отпускающий ни на секунду. Кожаная куртка Блейна холодила кожу шеи и приятно скрипела, когда руки глубже зарывались, обнимая талию, скрытую тонкой тканью белой футболки.
Курт решил, что не будет смотреть, с какой скоростью они летят, чтобы не получить преждевременный инсульт, даже долгие уговоры Андерсона не смогли его убедить. Иногда Блейн пугал его, отпуская руль и виляя мотоциклом по зигзагообразной. В такие моменты Хаммел больно щипал кожу его накаченного пресса и орал, чтобы он остановился, на что слышал его заливистый смех.
Когда они доехали до кладбища, Курт попросил оставить его одного, потому что привычка проводить важную часть этого дня в одиночестве крепко засела в поведении. Андерсон лишь отмахнулся от него и, переплетя свои пальцы с его, потащил вглубь. Они не спеша шли по ровному газону, ища могилу с именем Элизабет Хаммел. Потратив на поиски немного времени, Курт неожиданно выпустил свою руку и убыстрил шаг, целенаправленно двигаясь в сторону могилы, так похожей на все остальные.
Андерсон догнал Хаммела, пройдя еще несколько метров, и остановился около него, кладя руку на его талию.
- Она прекрасна. Вы с ней похожи,- он всматривался в потертое изображение женщины.
- Как две капли воды,- согласился Курт, положив цветы на изогнутую поверхность холодного камня, и в ответ обнял Блейна, ища защиты в его теплых руках.
- Замерз?- спросил Андерсон, уже снимая куртку и накидывая ее на хрупкие плечи юноши.
- Спасибо,- Хаммел уткнулся носом в мягкие складки его футболки, забывая обо всем на свете.
- Уверен, что у нее был такой же восхитительный голос как у тебя.
- Я помню, как она пела мне колыбельную. Я специально старался не заснуть, чтобы она не останавливалась. Ее голос был похож на нежные переливы пианино, которое стояло у нас в холле на первом этаже. Она садилась за него и играла. Не было и дня, чтобы в нашем доме не звучала музыка.
- Ты тоже поешь?
- Да, я состою в хоре,- Курт улыбнулся,- Можешь смеяться, это же еще один повод для остроумной шутки.
- Я не хочу, Курт… Но не думай, что мне нечего сказать, просто сейчас я не хочу этого. Но завтра обещаю, что отыграюсь на тебе,- предупредил Блейн.
- Хорошо, я согласен,- Хаммел поджал губки, все так же согреваясь в объятиях мужчины.
- И почему я еще не слышал, как ты поешь?
- Может, потому что был не достоин,- Курт щипнул его, и Андерсон недовольно рыкнул.
- Запрещенный прием, Хаммел.
- А кто-то устанавливал правила?- он усмехнулся.
- Не дразни меня, карапуз,- попросил его Блейн,- Лучше расскажи мне больше об Элизабет.
Курт тяжело вздохнул. Он мечтал открыться Блейну, поделить частью своей души, призывая на взаимность. Он знал, что Блейн не высмеет. Ему можно было довериться, поэтому Хаммел решился, выпуская голос, наполненный нежностью к двум любимым людям, которые были сейчас с ним рядом, только один лежал глубоко под землей, а другой бережно прижимал к себе.
- Папа говорит, что она была лучшей. Самой лучшей…
~***~
Они вернулись к дому Курта только за полночь. Долгие рассказы о матери, горячий кофе, украденный у сторожевого кладбища, сидение на траве под невидимыми лучами заката, долгая прогулка на мотоцикле под веселый смех Курта, поддавшегося уговорам Блейна посмотреть и вскинуть руки вверх – все это перед расставанием, которое оба оттягивали, как могли.
- Блейн, мне надо идти,- Курт упирался руками в его плечи, пока голова Блейна, сидевшего на байке, утыкалась в его плоский живот.
- Неа,- пробурчал Андерсон.
- Берт меня убьет за отключенный мобильный. Уже полночь, если он увидит нас вместе, я не смогу избежать его вопросов.
- Еще минуту,- мужчина поцеловал его в живот через ткань водолазки.
Курт уткнулся носом в его макушку, заполняя легкие запахом шампуня.
- Спасибо тебе, Блейн,- прошептал он так тихо, что Андерсон еле уловил,- Спасибо, что был рядом.
- Иди,- Блейн отпустил его, но руки не находили себе место, пытаясь снова прикоснуться к нему.
- Пока,- Курт отошел всего на шаг, как Андерсон снова схватил его за запястье, третий раз уже,- Подожди секунду.
- Хорошо,- Хаммел улыбнулся, находя в Блейне такой трепет, такую чувственность, что у него невольно задрожали уголки губ.
Андерсон выудил из-под футболки шнурок, на котором висело множество всяких амулетов и безделушек, так значимых для него. Он снял один лишь символ в форме скрипичного ключа и протянул его Курту.
- Я хочу, чтобы он был у тебя... Можешь повесить его к серафиму. Пусть он будет напоминанием, что в этот день я был с тобой,- Андерсон не сводил с Хаммела глаз,- И раз в год, надевая этот кулон, ты вспомнишь обо мне,- он поджал губы, чувствуя себя сейчас самым глупым человеком.
Курт задохнулся от того, что только что сделал Блейн. Он растопил его сердце. Окончательно. Бесповоротно.
- Ты даже не представляешь, как это много значит для меня. Я ошибался в тебе… Мы можем стать друзьями,- Хаммел, на секунду замешкавшись,бросился к нему на шею и едва коснулся губами его скул.
Он принял символ, вылитый в форме ноты, и отошел от Блейна, на прощанье погладив его по щеке. Блейн уже завел мотор, но после несдержанной улыбки заглушил его и выкрикнул имя Хаммела.
Курт обернулся на знакомый голос.
- Что, Блейн?- тихо спросил он, чтобы не перепугать соседских собак.
- Дружба - это последнее, что мне от тебя нужно,- ухмыльнулся Блейн, но Хаммел заметил, что глаза трепетно обласкали его лицо в мягком свете луны,- Я рассчитываю на небольшой минет,- подмигнул он.
- Почему-то другого я от тебя и не ожидал,- еле сдержал смех Курт,- Уже полночь, значит, другой день. Ровно двадцать четыре часа, ты верен себе.
- Спокойной ночи, принцесса, сладких снов,- пропел Андерсон, и рев мотора заглушил все в округе. Он сорвался с места и исчез, оставляя после себя приятный запах бензинного масла.
Курт буквально долетел до порога. Он бесшумно снял ботинки и прошел по скрипучему полу гостиной, когда неожиданно услышал голос отца.
- Курт, присядь,- Берт похлопал по мягкой обивке дивана,- Я хочу поговорить с тобой.
- Я был у Мерседес,- мгновенно соврал Курт, присаживаясь к отцу.
- Знаю, я звонил ей,- покачивая головой, произнес Хаммел старший,- Я хочу поговорить с тобой об Элизабет.
Курт не поверил своим ушам.
- О маме?- переспросил он, сжимая крепче кулак, в котором до сих пор лежал подарок Блейна.
- Да, о ней,- отец опустил глаза перед тем, как поднять их на сына, выражая все сожаление,- Прости, что был глупцом, избегая твоих вопросов. Ты имеешь право знать все о ней.
- Я счастлив, что ты пришел к этому сам,- Хаммел в нетерпении поерзал на месте, устроившись удобнее,- Ты не представляешь, как я долго этого ждал,- он воодушевленно вздохнул, и сон, закравшись на краю сознания, отступил.
- Тогда слушай, Курт…- наконец решившись, начал свой длинный рассказ Берт,- Она была лучшей, самой лучшей. Мы познакомились с ней на концерте местной рок-группы…
