Activate My Heart

      Единственные мысли, не отпускающие Хаммела уже на протяжении пятнадцати минут, были о Блейне. Единственным желанием, заставляющим его глотать необходимый воздух, распоряжался Андерсон, точнее потребность в том, чтобы он был рядом, держа выдохшегося и уязвимого Курта в своих руках, пока все его тело еще содрогалось от послеоргазменных ощущений, скручивающих вены с бегущей по ним быстрой кровью в узлы. Хаммел бы все отдал, чтобы выменять объятие сквозняка уборной, играющего на раскаленной коже в догонялки, на тепло Андерсона и его успокаивающий шепот или, по меньшей мере, запутаться в мягкие простыни своей согретой постели, а не стоять в одиночестве, облокотившись на холодные края раковины, и ждать, пока дрожь уймется, забыв о себе.       Несколько дней назад Хаммел не смог бы представить, что сам захочет затащить парня в кабинку туалета, чтобы избавиться от ноющего чувства неудовлетворенности, но именно эта мысль еще пять минут назад больно билась в висок, заглушая тихую беседу того, что осталось от Курта, со здравым смыслом. Избегать близости с Блейном становилось сложнее с каждой его попыткой добиться её, и Курт был удивлен тому, что на этот раз у него хватило сил успеть остановиться, пока не стало совсем поздно.       Хаммел решил, что пока в нем самом еще держатся остатки разума, не забывать об их существовании и, взяв сегодняшний день за грудки, встряхнуть в надежде, что он станет хоть на несколько часов менее насыщенным Андерсоном. Достаточно глупо, потому что все оставшееся время Хаммел должен был провести именно с ним. С одной стороны, это не могло не радовать, с другой стороны, рушило все его планы, которыми он тешил свою уверенность, что все под контролем.       Ничего не было под контролем, когда рядом был Блейн и, кажется, Курт сходил с ума от себя нового. Нет, не нового, скорее всего, хорошо припрятанного до этого старого.       В кармане опять завибрировал телефон, оповещая об очередном сообщении, но у Хаммела не было обходимости его открывать и читать, чтобы узнать от кого оно или что там, потому что до этого Блейн забросал его кучей других однотипных СМС. Примерный смысл их всех состоял в следующем: «Детка, ты уже кончил?», «Малыш, ты так стонешь, что окна библиотеки дали новые трещины», «Скажи, где ты, поверь, я лучше знаю, как справиться с твоим членом», «Только не говори, что по пути снял кого-то», «Хаммел, ладонью вверх-вниз, вверх-вниз», «Зая, уже не смешно, ты, что, не можешь найти своего члена? Это та штуковина, что сейчас стоит у тебя в штанах и молится, чтобы ее уже хоть кто-нибудь трахнул. Всему надо вас учить, девственников…». И к каждому сообщению в конце пришиблен стебный смайл, который через электронное выражение прекрасно отражал дебильную ухмылку довольного Андерсона.       Курт знал, что Блейн не упустит возможности поиздеваться над его состоянием, когда он вернется, поэтому, решив, что пока с лица не исчезнет это безумное выражение, а тело не перестанет разрываться на части, словно его, повязав по рукам и ногам, тянут в разные стороны, он отсюда никуда не уйдет.       Когда предательский румянец более-менее сошел, придавая Хаммелу знакомую бледность, а непослушные мышцы возвратили себе привычную напряженность, приземляя чувство равновесия обратно, он решился покинуть туалет. Как Курт и думал, в библиотеке никого не осталось кроме Блейна и нескольких задержавшихся учеников. Почти все работы были уже сданы, и только на заднем ряду дописывал сочинение паренек под диктовку Андерсона, который по-деловому ходил вперед-назад, выстраивая речь в предложения. Руки Блейна были скрещены на груди, а брови задумчиво сведены на переносице, рот же не закрывался ни на секунду, выдавая все новые и новые словесные конструкции, пока школьник старательно записывал все, что он говорил.       Блейн был прекрасен в любых образах, будь то скачущий по сцене мальчишка или источающий из себя секс и желание мужчина, или парень с шумным ветром в голове и безграничной свободой в душе, но образ учителя из них всех был чем-то потрясающе новым и возбуждающим. Сейчас Курт видел перед собой рассудительного мужчину, внимательного наставника, потому что Блейн прекрасно взаимодействовал с учеником, забывая о том, что надо сторониться примитивного общения без привычных ему огрызаний и грубости. Андерсон менялся на глазах, обнажая разные стороны своего состояния, но одно оставалось неизменным, он был холоден. Холоден со всеми, кроме Курта.       За все время, проведенное с ним, Хаммел успел рассмотреть два оттенка его эмоций: огненный – цвет его глаз, ярости и желания, и прозрачный – цвет его безразличия и подавленных чувств, которых, как Блейн думал, и в помине нет. Но так было, пока к последнему не добавились оттенки пастельных цветов, раскрашивающих пустую палитру его души в миллионы нежных переливающихся эмоций, начинающихся с осторожных поцелуев и заканчивающихся долгими разговорами с примешенной к ним каплей того самого огненного цвета его страсти.       Андерсон так и не заметил, как Курт, наблюдавший за ним, остановился в дверях, оперевшись на косяк, полагая, что он послужит вместо ног надежной опорой. Не заметил Блейн и того, как Хаммел подошел к нему со спины, и его мягкая ладонь легла на плечо. - Надеюсь, это не репетиция перед очередным шоу для взрослых Блейна Андерсона в роли учителя… Строгого учителя,- прошептал Курт, интонационно выделяя последние слова.       Блейн повернулся на знакомый голос, мгновенно находя глаза, в которых черные зрачки, сужаясь и расширяясь, смело игрались с серо-голубой радужкой. Через мгновение они уже остались одни, потому что ученик, закончив сочинение, сдал работу и вышел из библиотеки. - Принцесса все-таки нашла свой член,- наконец произнес Андерсон, убедившись, что кроме них с Куртом никого не было,- Учитель… да ты фантазер, малыш. Уверен, что во второй раз сможешь повторить свой подвиг «кладоискателя»? - Ты сомневаешься?- Хаммел повел бровью, приподнимая уголки рта в насмешке.       Блейн сумел заметить, насколько изменился Курт с их предыдущей встречи. Внешне он казался, как обычно, сдержано прекрасным: безукоризненно сидящая одежда без расстегнутых пуговиц и вытащенных из-под брюк краев рубашки, ухоженные волосы, блестящие едва видимой влагой из-за попытки пригладить их с помощью холодной воды, удобная поза с прижатыми друг к другу ногами и со скрещенными на груди руками, да и стояка больше не намечалось, хотя ширинка на фоне всего выделялась, выявляя выдающийся «потенциал» своего обладателя даже в спокойном состоянии. Но такие детали: как красноватые кончики ушей, искусанные до багрового оттенка губы, ленивая дрожь всего тела и немного охрипший, но летящий, еле уловимый счастливый голос – делали свое дело, выдавая Курта с потрохами. - Ты всегда после оргазма перестаешь быть неженкой и выглядишь как недотрахнутая шлюшка?- поинтересовался Андерсон уже у смутившегося Курта, который тут же сузил глаза, прожигая взглядом лицо напротив. - А ты, верно, никогда не перестаешь быть конченым придурком,- резко развернувшись, Хаммел отошел от Блейна, по пути подбирая свою сумку с пола и вешая ее к себе на плечо. - Нет, показалось… дико сексуальной, но злой шлюшкой,- Блейн мгновенно догнал Курта и грубо схватил его за скрещенные за спиной подтяжки, останавливая. Хаммела пошатнуло назад, но сильные руки успели перехватить его крепче и развернуть к себе. - Убери от меня свои руки,- прошипел сквозь зубы Хаммел, вывернувшись из цепких пальцев Андерсона,- И больше никогда не смей ко мне прикасаться. - Что, агрессируем, красотуля? - Потому что меня бесит это, Блейн… - Уточни,- мужчина включил все свое любопытство. - Я не твоя шлюха, Андерсон, и даже не думай, что собираюсь ей становиться,- зло начал Курт,- Если ты считаешь, что я встану на один уровень с твоими подстилками, то очень ошибаешься, я не лягу под тебя. - Есть много других удобных поз, где ты можешь быть сверху, например, седлая мой член и вдалбливая его в себя,- язвительно заметил Андерсон, игнорируя серьезный тон Курта. - Вот опять,- воскликнул Хаммел,- Опять ты это делаешь! Ты можешь хоть на секунду перестать относиться ко мне как к вещи? Я не хочу быть мальчиком, которого ты поманишь пальцем, и он послушно побежит за тобой, я не хочу быть тем, кого ты можешь зажать в углу и бессмысленно трахнуть. Мы никогда не станем друг другу кем-то большим, пока ты не поменяешь своего отношения ко мне,- закончил он, добивая Блейна, стоящего с непроницаемым видом, своим разгневанным взглядом.       Секунда молчания, и от легкомыслия Андерсона не осталось и следа. Кажется, даже воздух раскалило от ощущения неизбежного разговора.       Ничего хорошего от этого не жди. -Тебе не понять того, что я никогда не буду с тобой таким, каким ты хочешь меня видеть?- в голосе Блейна отчетливо различались раздражение и полнейшее нежелание продолжать то, что он только начинает, давая реакцию на слова Курта.- Я не буду выжимать из себя чувства, которые ты не вызываешь во мне. Того, что ты пытаешься найти - нет, и не думай, что появится. - Почему ты лжешь? Ты уже был со мной…- неуверенно начал Хаммел. - Это был не я,- выпалил Блейн, но тут же закатил глаза от своих слов, попахивающих идиотизмом и ребячеством,- В том смысле, что это был ненастоящий я. - Непривычный, но не ненастоящий, умей видеть разницу. Блейн, прошу прекрати абстрагироваться от другого себя, который хочет любить и быть любимым,- юноша попытался прикоснуться к Андерсону, но тот извернулся и отошел на большее расстояние, чем было прежде. - Ты серьезно? Любовь – это игра наперегонки, кто кому быстрее сделает больно. Проигрыша хватило, чтобы завязать с этим. Я больше не играю, Хаммел. - Проиграв единожды, ты не должен сдаваться,- Курт почувствовал, как вплотную приблизился к самой сути Блейна,- Если тебе сделали больно, то не жди удара снова. Помни, что он может последовать, но не живи каждую секунду, ожидая его. - Легко говорить, малыш, когда живешь в своих ограниченных снах, слепленных из розовых соплей, раздутых примеров экранных отношений и легкомыслия, которое бьет из тебя ключом,- Андерсон презрительно сощурился, но не посмел отослать Хаммелу этот взгляд, потопив его в стене с облупившейся краской.- Не умеешь любить - не суйся, умеешь – тоже не суйся, потому что никто не оценит, вытоптав все то, что ты так бережно нес в своем сердце, грубой подошвой. - Боже, кто же сделал тебе так больно?- смягчая голос до невообразимого, спросил Курт, заботливо обводя теплым взглядом лицо Блейна.       Кажется, Блейну это не понравилось, потому что теперь его глаза яростно блеснули и навели прицел, находя свою жертву, глаза напротив, светящиеся солнечными бликами в голубом океане посреди бездонных зрачков. - Не надо меня жалеть,- выгравировав каждое слово на языке, выпрыснул Андерсон,- Мне нахер не сдалась твоя жалость!       Все вернулось на круги своя: Блейн вновь спрятался в оболочку, принявшую форму агрессии, а чувства Курта вновь были пережеваны и выплюнуты. Хаммел ощутил сумасшедшее желание выплеснуть из себя все признания, накопившиеся за то время, пока они с Андерсоном были вместе, острое желание противопоставить его гневу свою любовь. - Ты мне важен,- невесомо произнес он, избегая любой встречи взглядов. - Что?- переспросил Блейн, но после секундного молчания до него дошел смысл трех слов, вырвавшихся из груди Курта. - Ты значишь для меня намного больше, чем я думал раньше…- Хаммел поднял глаза, на этот раз смотря прямо перед собой. - Курт, не надо… - приказал Андерсон, уже зная, что он попытается сказать, поэтому отрезвляюще грубый тон был лучшим способом избежать признания, которое поведет за собой череду других.       Но Курт, не придав значения словам Блейна, продолжил: - Я думаю, что... - Остановись, я сказал!- вновь потребовал мужчина. - Нет, Блейн… - Хаммел, заткнись. Не говори того, о чем пожалеешь,- теперь в голосе читалась мольба с примешенной к ней каплей обессиленной ярости. - Я думаю, что влюбляюсь в тебя,- как скороговорку выговорил Курт, хлопая глазами, похожими по размерам на глаза Бемби. - Хаммел… - Я влюбляюсь в тебя,- вновь повторил он, и на этот раз признание прозвучало как приговор. Четко, уверено, разрезая любое сомнение на нет.       Блейн был уверен, что Курт не сможет этого произнести, но у него, кажется, нашлось на это больше сил, чем попытался бы когда-нибудь найти в себе Андерсон. Он удивлялся решимости этого молодого ангела, который долетает до глубины души, но не может задержаться там, потому что крылья слишком слабы, чтобы провести вечность у закрытых створок. - Ты так и будешь молчать?- Курта уже начало трясти, но он боролся с этим до последнего, сводя скулы в напряжение и сжимая дрожащие пальцы рук в кулаки. - Глупо… Очень глупо,- хватило дыхания Блейна лишь на пару слов. - И это все?! - У тебя будет время, чтобы осознать насколько ты ошибаешься,- мысленно взвешивая все сказанное, ответил Андерсон,- Я буду с тобой до тех пор, пока ты не поймешь, что сморозил сейчас глупость. - Заставишь меня разувериться в своих чувствах? - Разочарование – лучшее, что я могу предложить, поэтому тебе не придется долго ждать.       Курт застонал от того, насколько Блейн увяз в своей уверенности, что он бесполезен и непригоден для любви. - Пожалуйста, не говори так. Я верю в тебя, Блейн, я верю в твою искренность, в то, что ты можешь снова полюбить. - Как тебе не понять, Хаммел!- взорвался Андерсон, и Курт смог заметить, как боль приземисто забилась в его груди, выдавая дикое волнение в бешеном ритме сердца, пульсация которого затерялась в районе горла.- Если ты думаешь, что у меня когда-нибудь появится человек, с которым я буду делить радость семейной жизни, то очень ошибаешься. Все это не для меня. Нет… - голос Блейна сорвался, но он продолжил, повышая грубый тон.- Я никогда не проснусь утром, захлебываясь слюной от того, насколько мило мой любимый сопит в подушку, случайно не отравлю его приготовленным завтраком, который сжег на новой сковородке, купленной только вчера, не буду ждать его с работы, не находя себе место как ревнивая домохозяйка в потрепанном халате. У меня никогда не будет дома из типичной американской мечты: с огромным бассейном и лужайкой во дворе, с бешеной псиной, слюнявящей мои вещи, и кудрявыми карапузами, превращающими мои ушные перепонки в хлам, но делающими самым сумасшедшим папашей на свете. Ничего из этого у меня никогда не будет.       Такого отчаяния, такого глубокого потаенного желания иметь то, что тебе не должно быть предназначено из-за собственных убеждений, Курт давно не видел. Блейн хотел семью, он хотел дышать полной грудью, захватывая вместе с воздухом простые минуты обыденного счастья, но не позволял себе признаться в этом. Кто-то сделал ему больно, из-за кого-то Андерсон стал другим человеком, отрицающим такую истину как чувства. Даже работа порноактером жирной чертой подчеркнула жалкую ценность любви в его понимании. Курт никогда не знал человека, подобного Блейну, пугающего своей холодностью и противоречивостью, вечно ходящего по бесконечному лезвию своих острых эмоций, врезаясь в них глубже с каждым шагом и безжалостно убивая себя этим. Когда-нибудь Блейн перегорит, когда-нибудь он выстрелит последний раз, дай бог, это не будет реальный выстрел в висок. Его будущее так же предсказуемо как дождь осенью, но теперь, когда в его жизни появился Хаммел, появился и тот, кто способен перепутать времена года и разнообразить жару лета снегом.       Похоже, Курт был «счастливчиком», влюбляясь исключительно в натуралов или мужчин с разбитым сердцем и плохой репутацией.       Блейн же был в большей степени разгневан и раздражен. Опять этому чертову мальчишке удалось вывести его на эмоции, из-за которых теперь он перешел с медленного шага на быстрый бег, удаляющий его от необходимости забытых чувств. Андерсон больше не находил, что сказать, да и Хаммел замолчал, уткнувшись взглядом в пол, поэтому первыми нарушили тишину шаги Блейна, направившегося подальше от Курта и его влюбленности, которая нахер не сдалась ни Блейну, ни самому ему. Он целенаправленно прошел мимо Хаммела, не задевая его плечом и не смотря на него, и только тонкий голосок, изящно вырвавшийся с губ, заставил остановиться у самого выхода: - Ты ошибаешься,- произнес Курт, поворачиваясь к Андерсону, стоящему к нему спиной.       Хаммел не надеялся, что Блейн ответит, но мужчина решил по-своему, открывая рот для новой реплики, сквозящей безразличием: - Я ошибся всего лишь один раз…       Курт ждал, когда он продолжит, но Андерсон опять все решил по-своему, замолчав и опустив голову вниз, оголяя вид на затылок. Поэтому Хаммел решил закончить за него: - Когда полюбил?       Блейн судорожно прикрыл глаза и до крови прикусил нижнюю губу, сдерживая искреннее желание убить Курта за то, что он вновь заставляет проходить ту боль, что красиво замаскировалась под пустоту. - Я буду ждать тебя внизу,- Андерсон проигнорировал вопрос Хаммела,- Если через пять минут тебя не будет, на работу дойдешь пешим или вызовешь такси. Поторопись, если хочешь прокатиться с ветерком,- он договорил, но из голоса испарилась прежняя легкость.       Курт не заставил себя долго ждать, приходя на парковку через несколько минут, где Андерсон уже сидел на своем байке и курил, выпуская в прохладный воздух ровные кольца плотного дыма. Заметив его, он выбросил окурок и втоптал его тонкой подошвой конверсов в землю. Когда Хаммел сел, случайно касаясь его, Блейн передернул плечами от дрожи, прошедшей легким разрядом по всему телу. Всё усугубилось, когда руки Курта перелегли на его талию, бережно прижимая к себе, а подбородок коснулся плеча. Андерсон изо всех сил попытался сдержаться, чтобы не оттолкнуть от себя Курта, потому что его дико пугало все, что сейчас происходило. В его планы точно не входили ни самокопание, ни влюбленность наивного ангела, который за километр не хочет замечать его недостатков, и уж точно не то чувство, которое сейчас пробуждалось в нем самом. Странно признавать, но Курт его цеплял как никто другой. Цеплял своими разговорами, вечно сводимыми к тому, что Блейн не такой уж плохой, каким хочет казаться, своим сформировавшимся виденьем жизни, совмещающим в себе одновременно молодость и некую мудрость, и в конечном итоге просто цеплял на эмоциональном и физическом уровне, сочетая в себе внешнюю изящность и силу духа. Адская смесь, точнее ангельская для не привыкшего ко всему ниже сорока градусов Блейна.       Курт казался уж каким-то слишком идеальным, и Андерсон не мог просто так поверить в это. В нем должно было быть что-то такое, что больно бьет, не оставляя никого в живых, и это не могла быть просто его искренность, потому что она не оружие, она никогда его не защитит… возможно, только тогда, когда будет направлена на указание чьих-то пороков.       Истина может убить, но может ли она это сделать, когда лежит в руках Курта? Время еще было, чтобы проверить это. Страшно подставлять собственную шкуру, но Блейну хотелось самому разгадать этого мальчишку, чтобы уверенно записать его имя к тысяче имен других использованных парней, которые были интересны первый час и то только тогда, когда, талантливо корчась под Блейном, слабо выстанывали из себя что-то.       Неожиданно для Курта, уже уткнувшегося носом в его шею, Андерсон сорвался с места. Все время поездки они молчали в такт редкому дыханию друг друга. Хаммел чувствовал, как Блейн напряжен, как все его мышцы сведены в тугую пружину, а нервы оголены до предела. Андерсон был сосредоточен даже не на дороге, потому что они неслись по трассе с бешеной скоростью, и он даже ни разу не обратил внимания ни на светофор, ни на сплошную, обгоняя медленно плывущие машины, даже если шли встречные автомобили. Курт молился, чтобы они доехали быстрее, а главное - живыми, но Блейн, кажется, выбирал объездные пути, лишь бы только чувствовать дольше ветер в ушах и мнимую свободу, которую давала стрелка спидометра, зависшая на двухсот. Хаммел не поверил своим ощущениям, когда Блейн сбросил скорость до минимума и остановился.       В голове резко утих шум, сменяясь на ровный голос: - Слезай, приехали.       Курт только сейчас позволил себе открыть судорожно зажмуренные глаза и расцепить пальцы, впившиеся в свитер Блейна как в единственную опору. Он слетел с мотоцикла, еле удерживаясь на своих двоих, и тут же поклялся себе, что больше никогда не сядет по доброй воле на подобный транспорт. Пока Блейн ставил байк на парковку, Курт вошел в кафе и переоделся, накидывая форму официанта и цепляя бейдж на левую сторону груди. Он приступил к своим обязанностям, разнося меню и принимая заказы, когда Андерсон вернулся в кафе и тоже принялся за работу, настраивая инструменты и оповещая музыкантов о сегодняшней программе. За три часа работы они ни разу не пересеклись, потому что Блейн спускался к бару, промочить горло только тогда, когда Курт уходил относить заказ.       Все песни Андерсона были сосредоточены на акустической обработке рок-композиций, которые требовали невероятного усилия связок и стирания мягких подушечек пальцев в кровь, если бы не медиатор, незаметно покоящийся между большим и указательным. Все слова из песен сводились к единому смыслу, завуалированному лишь разнообразием образов и ситуаций. Странно было видеть Блейна лишь несколько раз за все четыре часа, но еще страннее было всегда ощущать его прожигающий взгляд на своей спине и слышать голос, который, кажется, был обращен к единственному слушателю, потому что слова так и отскакивали от тела Курта, каждый раз вырезая на нем громкие фразы.       Андерсон пел о любви, точнее об ошибочности любви, всякий раз становящейся для героя песни мукой. И в каждой строке, слетевшей с губ, в каждом аккорде было столько боли и чувственности, что Курт еле сдерживал порыв броситься на сцену и отнять гитару у Блейна, больше никогда не позволяя ему чувствовать и пропускать через себя каждую композицию, на которую падал его выбор.       Уже к концу рабочего дня Андерсон настолько устал, что ему в помощь пришли музыканты, играя песни, в которых по большей части были мелодия и голос, не требующий срыва связок. Хаммел же к окончанию своей смены тоже выдохся, но не срывался на посетителях, держа свою усталость и раздраженность в узде. У него уже плыло все перед глазами, да и подниматься с места становилось тяжелее каждый раз, но, замечая новых посетителей, он мгновенно брал меню и направлялся к столику с ожидающими.       Курт едва подавил стон разочарования, когда в дверях появилась пара футболистов и, заняв свободный столик, подозвала к себе официанта. Ему ничего не оставалось, как, крепко вцепившись в красную книжицу и возвратив походке уверенность и высокомерность, направиться прямиком к унижению.       Блейн же, взяв передышку, допивал воду, пока музыка только начинала играть. Он настроил гитару на новую тональность и обратил взгляд в зал, где мгновенно нашел Курта. Хаммел двигался спокойно, вымеряя каждый шаг, в руках у него лежало меню, а в глазах задержались решимость и холод. Андерсон непонимающе огляделся, пытаясь найти цель ангела, которая через минуту могла стать полноценной жертвой. Когда к глазам присоединилось понимание, Блейн неслышно матюгнулся, сверля взглядом парочку живой массы в красно-бежевых куртках. Ему хотелось отругать Курта за то, что он добровольно пошел к ним, а не послал другого официанта, но пока Андерсон решил подождать, не спуская глаз с развернувшейся картины и готовясь в любую минуту прекратить еще не начавшееся представление.       Хаммел в это время уже положил меню на стол и холодно вывел губами посредственную фразу: - Добро пожаловать в «Бредстикс», делайте свой заказ.       Он не нашел в своих словах ничего смешного, но футболисты переглянулись и рассмеялись в голос. Не обращая на это внимания, Курт поднес ручку к блокноту, готовясь записать очередной заказ, который должен был следовать сразу после здоровой порции тупых подколов и несмешных шуток. - Хаммел, неужто денег, которые ты насосал у того педика, с которым был утром, не хватает? Поэтому подрабатываешь?... или потому что не даешь ему оседлать себя?- спросил громила, не сводя ненавидящего прищура с Курта.       Хаммел проигнорировал слова футболиста, вслушиваясь в голос Андерсона, который совершенно не подходил для этой песни, потому что там, где должно было идти смягчение голоса, он выжимал из себя грубые звуки, пропитанные насквозь угрозой. - Вы будете делать заказ, или мне подойти позже?- Курт не проявлял ни одной эмоции на лице, хотя на языке разгорался пожар из множества ответов, которые могли еще больше раззадорить футболистов на новые оскорбления. - Может, сначала педик поднимет меню,- прошипел второй футболист, высокомерно глядя на Курта и улыбаясь самой паршивой улыбкой на свете.       Хаммел непонимающе посмотрел на меню, которое лежало под рукой у парня. В следующую секунду неловким, но продуманным движением оно с грохотом рухнуло на пол. На сцене же Блейн не попал в ноты, пропевая строчку с неподходящей интонацией, из которой так и слышался приказ: «Не поднимай». - Ну, Хаммел, оно так и будет там лежать? Или мне написать все, что я думаю о тебе, в жалобную книгу? - Не уверен, что получится, для этого надо хотя бы знать, как пишутся буквы,- сквозь зубы выпрыснул Курт, но его никто не услышал из-за громкого смеха. - Ты что-то сказал, неженка?- спросил первый футболист, отсмеявшись.       Юноша покачал головой и опустился на корточки, чтобы поднять упавшее меню. В этот момент он мог поклясться, что чувствует на горле руки Блейна, готовые придушить, и его голос, выливающий весь скопившийся гнев. Андерсон никогда не встречался с чем-то подобным, поэтому не мог знать, что равнодушие - иногда лучший выход, и агрессии никогда не хватит, чтобы переполнить чашу терпения Курта.       Хаммел протянул красную книжицу ухмыляющемуся футболисту и вновь заглянул в блокнот, ожидая заказа. - Так-то лучше, педик… Значит так: две большие порции картошки фри, кока-кола средняя и четыре гамбургера,- произнес футболист, даже не открыв меню,- Все ясно, голубок? - Когда вы уже поймете, что Макдональдс через дорогу?- небрежно выплюнул Курт, разворачиваясь на каблуках и вырывая книжицу из рук парня.       Он вернулся к барной стойке, где отдал заказ повару, предупреждая, что он не совсем соответствует привычному меню, но шеф пообещал что-нибудь придумать.       Хаммел еще ощущал на себе тяжелый взгляд Блейна, но не ожидал, что его голос в следующий раз раздастся не со сцены, а прямо над ухом: - И долго ты еще будешь стелиться перед этими животными?- чуть хрипловато спросил Андерсон, садясь рядом с Куртом на высокий барный стул. - Блейн, ты ничего не понимаешь…- юноша развернулся к нему, смотря в немного суженные и блестящие яростью глаза. - Конечно, куда же мне….- недовольно разразился Блейн,- Когда ты покажешь, что выше всего этого, их всех, вместе взятых? Хаммел, не позволяй себя унижать,- голос сорвался, и мужина окончательно охрип. - Я сделаю тебе кофе…       Курт встал за барную стойку и включил кофеварку. Он достал из-за прилавка белую чашку и закинул в неё несколько ложек сахара, затем приставил ее к машинке, откуда полился кипяток, заряженный крепким ароматом зерен.       Курт протянул напиток Блейну и перекинулся через стойку, облокачиваясь на неё. Андерсон сделал аккуратный глоток и прочистил горло. - Может, не стояло так напрягать связки?- заботливо окидывая взглядом Блейна, спросил Курт. - Не переводи темы, принцесса. Какого черта, ты только что унижался перед этими ублюдками? - Я всего лишь выполнял свою работу… - В твои чертовы обязанности не входит терпеть уебанов?- громко прервал его Андерсон,- Твое дело разносить гребанные заказы, а не выслушивать оскорбления. - И что мне надо было сделать? - Как минимум, послать нахуй. - Умно… А что потом, Блейн? - В смысле? - Как потом - в школе? - Не имеет значения, главное, что сейчас ты постоял бы за себя. - Имеет значение, Блейн. Еще какое…- Курт попытался найти применение рукам, вычерчивая на плоской поверхности столешницы круги,- Тебя когда-нибудь обливали ледяным слашем, который, попадая в глаза, вызывает раздражение слизистой? Когда-нибудь кидали в мусорные баки, где только остатки испорченной еды, чья-то блевотина и отбросы? Толкали на шкафчики так, что ни один из тех синяков, поставленных ранее, не успевает заживать, сменяясь новым? Над тобой глумилась толпа громил, называя шлюхой и пидарасом, оскорбляя последними словами родителей? Когда-нибудь находил в школьном туалете рисунки, где ты поставлен раком, или фразы, где самое безобидное слово – педик?       Блейн покачал головой, а его глаза еще больше наполнились гневом с примешанным к нему сожалением. - Тогда ты не знаешь, что такое жизнь Курта Хаммела,- грустно заключил юноша. - Эти двое проделывали все это дерьмо с тобой?- сквозь зубы поинтересовался Андерсон, мимолетом кинув на них взгляд. - Не один раз,- коротко ответил Курт и потопил взгляд в глазах Блейна.       Они замолчали, каждый обдумывая свое. Теперь Блейн знал, куда вылить свою ярость, справедливо подкрепленную тем, что рассказал ему Курт. Андерсон сейчас больше всего ненавидел этих тварей, делающих больно его ангелу. Поэтому, не раздумывая и секунды, когда повар известил о заказе, он опередил Курта, выхватив у него поднос. - Блейн, что ты делаешь?- Хаммел подозрительно сощурил глаза, рассматривая Блейна, вскочившего со своего места и взявшего заказ,- Ты же не собираешься подсыпать туда яд? - Нет, всего лишь отнесу его мальчишкам,- весело присвистнул мужчина и направился к «уважаемым» посетителям «Бредстикса».       Его тело еще немного пружинилось, наливаясь холодным свинцом, пока уверенная походка целенаправленно несла его к двум ожидающим. По пути Андерсон в одну руку взял стаканчик с охлажденной колой, в другой руке оставил поднос, который через секунду приземлился на стол, извещая о выполненном заказе. На Блейна мгновенно поднялись две пары презрительно сощуренных глаз, и не успел рот одного парня возмущенно открыться, как ловкое запястье Блейна сделало резкий выпад, выливая содержимое стаканчика на лицо существа в бежево-красной куртке. - Какого черта ты творишь, ублюдок?- спросил футболист, пока холодные липкие капли стекали по его подбородку, пачкая одежду. - Прошу прощения…- язвительно выдавил Андерсон, откидывая пустой стаканчик в сторону,- Пойдем, я покажу, где туалет… - Что? - Я сказал, пойдем,- Блейн схватил парня за грудки и потащил его в нужном направлении.       Футболист оказался не таким тяжелым, поэтому Андерсон без труда довел его до туалета за шкирку. Выйдя из обеденного зала, он со всей дури вмазал лицо упирающегося парня в закрытую дверь так, что табличка с буквой «М» пошатнулась. - Извини, забыл открыть дверь,- прошипел Блейн на ухо обмякшего футболиста.       Он распахнул дверь и втолкнул тело, не уступавшее по его размерам, вглубь. Парень споткнулся и грохнулся на пол. Блейн моментально его поднял, открывая ногой одну из кабинок туалета. Он дотащил парня до унитаза, хватаясь сильной рукой за его волосы, и поставил на карачки так, что его подбородок завис над грязным стульчаком. - Ну, сука, хочешь искупаться?- прорычал Андерсон, с силой давя ладонью на голову футболиста, становившуюся с каждым усилием ближе к унитазу. - Какого черта ты творишь?- жалобно простонал парень, пытаясь извернуться и рассмотреть лицо Блейна. - Как ты себя чувствуешь, ублюдок? Каково тебе от того, что твоя голова через минуту будет в унитазе? Пахнет унижением… Не думаешь, что пора начать просить?- Андерсон еще крепче схватил его за волосы. - Прошу, не надо. Возьми мои деньги… Чего ты хочешь? - Курт Хаммел… - Этот педик?- боязливо уточнил футболист, и тут сердце Андерсона не выдержало.       Блейн без труда окунул голову парня в туалет, наслаждаясь, как пузырьки, выпущенные ртом, из-за неполученного запаса воздуха весело волнуют воду. Блейн держал футболиста в таком положении, пока не увидел, что он начинает захлебываться, а его мышцы напрягаются до предела. Андерсон вытащил его голову из толчка, позволяя отдышаться. - Еще раз назовешь Курта педиком? Я тебя спрашиваю, гомофобная свинья?       Парень замотал головой так, что с волос в разные стороны полетели брызги. - Я не слышу,- заорал Блейн и, не дав школьнику даже одуматься, еще раз погрузил его голову в унитаз, одновременно спуская воду в туалете.       Когда он высунул ее, парень попытался заговорить, но Блейн прервал его, повышая свой тон на децибелы выше: - Что, тварь, приятно чувствовать себя дерьмом? Знаешь, что бы я сейчас сделал?- футболист пожал плечами и негромко всхлипнул слово «нет»,- Я бы выебал тебя без подготовки, я бы разорвал всего тебя, чтобы ты чувствовал себя никчемной оттраханной шлюхой. Чтобы ты не смог смотреть на себя в зеркало, не видя меня за спиной, - Блейн наполнил голос всей обидой за Курта и ненавистью к подобному отбросу общества. Он знал, что самое сильное унижение - это не физическое, а моральное, поэтому и убивал эту мразь морально,- Ну же хочешь стать тем, кого травил все эти годы. Пидарасом?... или как ты там сказал… Педиком?       Футболист попытался вырваться, но Блейн не позволил, возвращая его голову туда, где ей было самое место – в толчок. Парень уже не вырывался, ожидая, что Андерсон вот-вот поднимет его, но Блейн решал все по-своему, считая мысленно секунды, когда запасы кислорода должны были сойти на нет. От паники футболист терял необходимый воздух, но Андерсон не собирался ему это прощать и вызволял его из воды по истечению тридцати секунд. Дав отдышаться школьнику, он продолжил словесно уничтожать его: - Я бы трахнул тебя, но не ебу парней, которых можно спутать с гориллой. Ну, придурок, как душ? Бодрит?       На этот раз голоса парня хватило на внятное предложение из обрывков слов «Я его не трону».       Блейн решил, что пора заканчивать обучение манерам и поговорить как адекватные люди… почти адекватные, потому футболиста трясло мелкой дрожью, и он еще заглатывал жадно кислород, готовясь снова познакомиться с уже сроднившейся ему водичкой. - Значит так, урод, если ты и твои дружки еще раз обидят Хаммела, назовут его как-нибудь или тронут пальцем, или косо посмотрят, можешь не сомневаться, что каждого из вас ждет эта процедура. Кто знает, может, из вас всех попадется какой-нибудь смазливенький, и мне захочется развлечься… Но я одно знаю точно: Курт больше никогда не будет чувствовать себя униженным из-за таких тварей как вы. Ясно?       Футболист кивнул, но, вовремя опомнившись, подтвердил свое согласие словесно. - Так-то лучше,- Андерсон грубо оттолкнул его от себя, разворачиваясь к выходу,- И думаю, тебе лучше не распространяться о том, что сейчас произошло, насмешки ведь никому не нужны? И вытри слезы и слюни, мужчину они не красят. И кстати на заметку: Курт ни разу не позволил себе распустить нюни, когда вы над ним издевались… Задумайся, кто из вас педик в смысле, не определяющем ориентацию.       Блейн вышел из туалета, напоследок сплевывая горький привкус расплаты на влажный пол. Он вернулся к Курту, беспокойно ищущему взглядом его появление, и успокоил своим целым видом и бесподобной улыбкой. - Куколка, наша смена закончилась. Айда домой. Я устал, да и папаша твой, наверное, беспокоится.       Хаммел моментально очутился около него, бережно рассматривая на наличие крови или синяков. - Что он с тобой сделал, Блейн?- испуганно прошептал юноша, взяв лицо Андерсона в ладони. - Все хорошо, карамелька, расскажу по пути. Снимай этот ужасный фартук и выходи на улицу, я буду ждать тебя там, только пригоню байк,- он щелкнул пальцем по его носику и вышел из кафе.       Хаммел быстро направился в подсобку, краем глаза замечая, как футболист вышел из туалета весь мокрый и испуганный. И, кажется, его надо было рассматривать на наличие увечий, потому что победителем этой схватки вряд ли был жалкий парнишка с прилипшими ко лбу волосами и сзади плетущимся чувством достоинства. Скорее всего, выиграл тот мужчина, что появился раньше с ухмылкой на губах и безграничной, но еще незажженной искрой любви в глазах.       Курт, наконец, позволил появиться довольной улыбке, ставшей самой искренней за последние часы. Все-таки Блейн был не так уж и безнадежен.

~***~

      Они подъехали к дому Курта ближе к девяти. Не было необходимости мириться после того разговора в библиотеке, потому что злость Блейна улетучилась ровно в тот момент, когда началась вся эта возня в кафе. Хаммел уже решил ничего не напоминать ему о своем признании, дожидаясь более подходящего момента, чтобы обсудить все еще раз на свежую голову. А пока они сидели на мотоцикле лицом к лицу: Блейн, облокотившись спиной на руль, а Хаммел, удобно устроившись на его груди - и ловили лучи заходящего солнца. - Может, ты признаешься мне, почему он был весь мокрым?- Хаммел уткнулся подбородком в его грудь, наблюдая, как весело взлетают ресницы Блейна с каждым морганием век. - Не знаю, возможно, решил остудиться. - Не обманывай меня, хоббит,- возмутился Хаммел, рассмеявшись, когда Блейн удивленно посмотрел на него, поражаясь чему-то. - Как ты назвал меня, карамелька? - Хоббит,- Курт приподнялся на уровень его глаз. - Еще раз назовешь так – убью,- рассерженно прошептал Андерсон. - Если не скажешь, что сделал с ним, только так и буду звать. - Ладно… Я окунул его головой в туалет,- сдался мужчина. - Что ты сделал?- Курт чуть не подавился,- Ты засунул его в толчок? Андерсон, ты не врешь? - Окей, малыш, начинай выносить мне мозг, насколько я не сдержан. Я готов, только знай, что никогда не пожалею, что проучил этого ублюдка. - Я и не собирался… Просто скажу, что ты самый сумасшедший из всех людей, кого я знал,- Хаммел обратно спрятал лицо на грудь Блейна, гортанно посмеиваясь и ощущая ответную вибрацию смеха, вырвавшеюся из его горла,- Мне так хорошо с тобой, Блейн… - Я знаю, киса,- Андерсон приблизил его, прижимая к себе настойчивым объятием рук,- Что насчет субботы? Какие планы? - Еженедельная субботняя проверка тетрадей,- отозвался юноша. - Помощь нужна? - Это же теперь и твои обязанности, поэтому нужна,- хитро улыбнувшись, ответил Курт. - Окей, завтра у тебя,- согласился Блейн. - Какой ты шустрый. - Что, отец - дома? - Нет, он завтра на вегетарианском барбекю, устроенном родителями мальчика, у которого я веду скрипку. - Так ты еще и скрипач? - Ага. - Боже, Хаммел, только не говори, что ты и в церковь каждое воскресенье ходишь. Иначе я убьюсь от одной мысли, что пытаюсь соблазнить не только девственника, но и праведника. - Ты пытаешься меня соблазнить?- Курт повел одной бровью, приподнимая уголки губ к верху. - А ты и не очень сопротивляешься. - Андерсон, не начинай, если не хочешь, чтобы я вместо того, чтобы сейчас мерзнуть с тобой, пошел домой в свою кроватку. - А она у тебя большая?- Блейн подмигнул, лаская скулы ангела. - Ты даже не представляешь насколько,- воодушевленно вспыхнул Хаммел и громко рассмеялся. - Лучше не дразни меня,- попросил Андерсон, забираясь руками под рубашку, вытащенную из брюк и освободившуюся из-под подтяжек. - Боже, да ты мерзляк, Блейн,- руки Курта перелетели к нему на плечи, прячась за воротник свитера со стороны спины.       Андерсон счастливо улыбнулся, зная, что ангел, которого он сейчас держит в руках, принадлежит ему, и так будет всегда, потому что Андерсон, черт возьми, счастлив.       Да, Блейн Девон Андерсон сегодня по-настоящему счастлив, и этому никто не помешает, потому что рядом Курт, мальчик, который запал глубоко в сердце. И Блейн себе когда-нибудь в этом признается, главное подождать, ведь душевные раны не так просто залечить.       Они провели еще несколько прекрасных мгновений в объятиях друг друга, молча наслаждаясь ночной прохладой и теплом чужого тела. Им пришлось расстаться только потому, что Берт возвращался с работы с минуты на минуту.       Но они были совсем не против и ни о чем не сожалели, потому что одна мысль грела души обоих: они будут вместе… завтра.       Завтра их день, и они не потратят его впустую.       Жаль, что субботу нельзя продлить на несколько часов, а работу Андерсона вместе с Нью-Йорком взорвать ко всем чертям.       Но они разберутся с этим, ведь у них есть завтра.