Вовсе не особенные

Так или иначе, Гермиона решила не отходить слишком далеко от места, где осталась Эвелина, но и оставаться совсем рядом было нельзя - семикурсница заметит её и непременно постарается скрыться, чтобы не подвергать опасности младшую приятельницу, или вовсе решит выстрелить, как собиралась ранее: это, конечно, вряд ли, но кто знает, что у неё на уме теперь, когда убийство друга или соседа для спасения собственной шкуры стало привычным делом? К тому же неизвестно, что за ядом смазал лезвие своего ножа рейвенкловец, ранивший девушку. В общем, Грейнджер прошла ещё немного - достаточно далеко, и, добравшись до густых, но не слишком высоких кустов с синеватыми ягодами, покрытыми белесым налетом, и, выбрав это место в качестве временного лагеря, остановилась. Заросли голубики давали хорошее укрытие, но даже это место обладало существенным недостатком: чрезмерная сырость, в целом свойственная для болот, и тучи мошкары, также вполне типичные для этой местности, что не делало многочисленные укусы менее болезненными. Время определённо близилось к обеду, и Гермиона, решив, что не стоит такому обилию пищи, пусть однообразной и не самой вкусной, пропадать зря, принялась собирать редкие ягоды, стараясь заполнить ими всё, что только подходило для их сбора. Карманы были уже полны до отказа, даже в ладонях больше не хватало пространства. Тут Гермионе пришла в голову мысль наконец-то посмотреть, что же скрыто в небольшом деревянном ящике, обнаруженном у котла, и, в случае чего, освободить коробочку от содержимого и заполнить голубикой. Бережно опустив уже собранные ягоды на крохотный клочок земли, поросший чахлой травкой, девушка сняла с плеча кожаный ремешок, удерживавший коробок, и, тщательно оглядев находку, решилась осторожно приподнять крышку, но та поддалась не сразу: крошечная серебристая защёлка в форме змеи помешала этому, насторожив тем самым гриффиндорку. Но, наконец, и она поддалась, и девочка смогла приподнять крышку. Сделала она это очень бережно, не теряя бдительности, но это не спасло её. Подобно джинну или злому духу, из заточения в ящике стремительно вырвалось густо-чёрное облако пыли, окутавшее девочку, имевшую неосторожность выпустить его наружу. Гермиона вскрикнула и подалась назад, но куда? Зрение будто изменило ей, или же это такая чернота царила вокруг - неважно. Всё равно девушка понятия не имела, куда бежать. Захлопнув крышку, девушка понадеялась, что всё пройдёт само собой, но, разумеется, зря. Неожиданно она начала различать смазанные золотисто-рыжие всполохи вокруг себя. Они обжигали, девушка чувствовала каждую волну жара, приливающую к её коже. "Интересно, что это они добавили в Перуанский порошок мгновенной тьмы?" - невольно мысленно поинтересовалась Грейнджер, но эта мысль мгновенно улетучилась: обжигающие вспышки причиняли всё более сильную боль, и девочка повалилась на землю, закрывая лицо руками. Вспышек становилось всё больше, да и каждый новый вдох давался с трудом, лёгкие словно горели изнутри. После очередной порции воздуха девочка почувствовала, что это конец. Темнота стала непроницаемой. *** Гермиона пришла в себя. Всё плывёт перед глазами, голова гудит, словно по ней кто-то сильно ударил чем-то ну очень тяжёлым. Место не узнать: чёрные скорченные палки, торчащие из земли, вероятнее всего, являются тем, что осталось от густых зарослей голубики, земля и ошметки травы покрылись толстым слоем чёрного вещества, напоминающего крупную пыль. В воздухе по-прежнему витал дым, чёрный, пугающий. Девушка попробовала пошевелиться, но малейшее прикосновение любой былинки к коже отзывалось жгучей болью. Но встать было просто необходимо, иначе можно стать лёгкой добычей для любого из избранных, ведь даже неизвестно, сколько она пробыла без сознания; солнце, по крайней мере, уже почти скрылось за горизонтом. Грейнджер повернула голову, чтобы оглядеться, но тут же её глаз едва не был выколот сияющим наконечником стрелы: Эвелина Коултер, привлечённая облаком густого чёрного дыма или ещё чем, обнаружила нехитрое укрытие Гермионы. Сейчас семикурсница сидела с заряженным луком в руках, прислонившись к почерневшему стволу дерева, острие стрелы было направлено в землю - Эвелина задремала или вовсе потеряла сознание. Лицо девушки было крайне бледным, измождённым, тёмная полоса раны, нанесённой утром, резко выделялась на фоне кожи. Пользуясь случаем, Гермиона решилась осмотреть рану, нанесённую знакомой в первой бойне у котла, но прежде, конечно, необходимо встать, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, представлялось нелёгким делом. Очень тихо, чтобы не потревожить подругу, но, вместе с тем, не причинить боль себе, девочка попыталась подняться с земли. Превозмогая мучительную боль, ей это удалось, но возникло ощущение, что кто-то прожигает кожу насквозь везде сразу. Грейнджер опустилась на колени перед, в каком-то роде, соратницей, и взгляд сразу выделил довольно широкую резаную дыру на одном из ботинок, обагрённую кровью. Гермиона чертыхнулась про себя: "Ничего не разглядеть!". Удостоверившись, что Эвелина Коултер дышит, но её сон (или обморок) так глубок, что она вряд ли что-нибудь почувствует, девочка аккуратно расслабила шнуровку и стянула обувь с ноги семикурсницы, что было не так-то лекго - нога распухла и с трудом поддалась. Носок, пропитавшийся кровью, снять не вышло, его разве что отдирать нужно было, но гриффиндорка не рискнула это сделать, но и без того всё было ясно. Изначально рана была вовсе не опасной, но из-за яда плоть и кожу разъело, хоть и не так сильно, как того опасалась девушка. Неужели это всё? Гермионе Грейнджер такой урон показался просто мелочью в сравнении с тем, что она ожидала увидеть, гораздо более страшно выглядел тот факт, что у них не было ни капли воды. Но дело шло к вечеру, и девочка решила всё же привести Эвелину в чувство, робко дотронувшись до плеча. Коултер не отреагировала. Гермиона тряхнула её посильнее - снова ноль внимания. Тогда четверокурсница отвесила ей не очень сильную, но ощутимую пощёчину, и только после этого Эвелина пришла в себя. Она моментально вскинула лук, готовясь отразить нападение, но Грейнджер, благоразумно стоявшая чуть позади, успокоительным тоном заверила: - Это я, Гермиона Грейнджер, я не причиню тебе вреда! - Послушай, маленькая всезнайка, - семикурсница была явно недовольна, - Я же велела тебе бежать, понимаешь, бежать? А ты прячешься в соседних кустах, после чего выпускаешь этот порошок, и ещё думаешь, что останешься незамеченной? - А ты чем лучше? - взъерепенилась другая. - Добровольно отказываешься от жизненно необходимой помощи! - От тебя, как я погляжу, помощи было бы немного: угробила бы и себя, и меня. - О, а вы, мисс самостоятельность, собираетесь умирать в гордом одиночестве? - Глядишь, дольше бы продержалась! И за что тебе семь баллов дали? - Чёрт его знает. - мрачно ответила Гермиона. - То есть... - Именно. Я ничего толкового не продемонстрировала, а мне за что-то высший балл поставили. Всё? - Понятно. - на удивление безразлично кивнула Эвелина. Она не сказала ничего о зависти, об утерянных спонсорах, о неловкости, об усердных тренировках. Словом, ей как будто было всё равно. Внезапно успевшее потемнеть небо озарилось зелёными вспышками: одна, другая, третья... Восемь. Восемь избранных лишились своих жизней при "помощи" своих недавних товарищей, и виной тому - Тёмный Лорд и его бесконечная жажда власти. - Дорогие мои избранные! - в ночи прозвенел голос Риты Скитер. - Скучала по тебе. - злобно прошипела Гермиона. - ...сегодня погибли восемь из вас - вы показываете хорошие результаты, и те, кто сумел убить, и те, кому просто удалось выжить! - текст явно подготовлен заранее, что не делает его менее отвратительным. - Сегодня выбыли из состязания... Скитер начала перечислять погибших; среди них была и малютка с Хаффлпаффа в компании ещё двоих мальчишек со своего факультета, но кроме них погибли двое рейвенкловцев - парень и девушка, сразу две девушки-слизеринки и Кристина Брукс - ей не удалось спастись. Сама не замечая, что делает, Гермиона Грейнджер с силой впилась ногтями в землю: - Этого не может быть. Эвелина всё молчала. Гермиона заглянула ей в лицо и замерла, растерявшись: семикурсница всё так же сидела, привалившись спиной к дереву, но на лице девушки больше не было никакого выражения, глаза закатились, а кожа жутко белела в лунном свете. Неужели мертва?