Глава 15. «Птичьи будни»
Мадара сидел на веранде главного поместья Учиха и, никуда не спеша, потягивал чай. Солнце уже почти не грело, стылый воздух наполнял лёгкие. Было прохладно. Уже как два месяца удача поселилась в его доме. Удивительно, что ошеломляющие результаты она дала ещë в первые дни. У Мадары до сих пор перед внутренним взором стояло ошарашенное лицо Хаширамы. Сенджу точно не ожидали, что Учиха откажутся от постройки селения. Мадара был вынужден спрятать непроизвольную ухмылку в чашке чая. А после этого он продолжил наслаждаться воспоминаниями. Ах, Учиха буквально позволили Сенджу вытянуть из себя два года перемирия, причем на своих условиях. Всё сложилось до неприличия хорошо. За эти два года Учиха смогут поправить свои дела настолько, что и никакого селения не понадобится. — Твою мать! — громогласный крик младшего брата не заставил Мадару даже дернуться. Привык уже. За удачу нужно было платить. И этой платой оказались не очень крепкие нервы младшего Учиха. И если Мадару Шион старался лишний раз не беспокоить, то Изуне доставалось с лихвой. Это была вполне оправданная мстительность за длинный язык братишки, как считал сам Мадара. Шион, сперва ходивший по дому, как по заминированной территории, постепенно смелел и начинал прощупывать границы дозволенного. Первым пострадал сад. Точнее, то, что от него некогда осталось. Точнее, не то чтобы пострадал. Получив разрешение ухаживать за садом, пока Учиха тренируются неподалеку, Шион решил устроить себе там лежанку с гамаком. Учиха не очень понял, что такое гамак, но препятствовать не стал. Посчитал, что Шиону всё-таки не вредно будет немного пообжиться в поместье. В итоге Мадара чуть не лишился руки, пропустив выпад младшего брата. Тот, озадачившись такой реакцией, обернулся в направлении его взгляда. И уставился на происходящее в саду стеклянными глазами. Гребаная птица владела мокутоном! Вырастив с десяток цветущих груш и яблонь, Шион натянул между деревьями непонятно откуда взявшуюся ткань персикового цвета и устроился на ней, подставляясь под солнышко. Как же повезло братьям, что рядом с ними в тот момент не оказалось потенциальных наблюдателей этой сцены! Но дальше интересней. Учиха каждую ночь окутывал «женушку» плотным облаком чакры, заставляя её частицы оседать на коже и лëгких, чтобы днëм четко чувствовать местоположение пернатого создания. Были дела, которые наличие птицы рядом не предусматривали, поэтому в эти моменты Шион просто был в доме где-то поблизости, в соседних комнатах или в саду. Изуну такой расклад мало устраивал. Заметить птицу, не окликнув её при этом, было сложно. Даже если она в итоге оказывалась под ногами. Буквально. Пернатый ком мог спать где ему угодно: на веранде, на полу, на столешнице, где грелись солнечные лучи, и даже в саду под старой сливой. И с завидной регулярностью Изуна наступал птице на хвост, за что получал укусы и царапины, не всегда успевая увернуться. И в итоге эти двое с матами и криками гонялись один за другим по всему дому. На попытку со стороны Изуны применить шаринган, чтобы угомонить разгневанную птицу, Шион, обратившись человеком, отреагировал странно сложенной печатью — сжал руку в кулак и оттопырил средний палец. После этого младший Учиха проходил два дня с голубым цветом волос. На вопрос Изуны, что это за техника, Шион ответил: «Иди нахер но-дзюцу». Расшифровать заковыристое название, явно позаимствованное из другого языка, не удалось. Понять, как птица научилась блокировать шаринган, тоже. Хотя своих техник та не скрывала, выяснить, как они работают, у обоих Учих, не вышло. А ещё феникс оказался на удивление честным. Шион ответственно отнесся к общему соглашению и даже не возмущался по поводу длительного совместного времяпровождения. Даже когда ему становилось скучно. Очень скучно. Оглядываясь по сторонам, тот так и искал для себя хоть что-нибудь интересное. Но, ничего не найдя, обращался в пернатого и, свернувшись клубком, дремал у бедра Мадары. Не сказать, что Мадаре это было неприятно, скорее наоборот. Задремавшую пичужку было очень приятно гладить по мягким перышкам, для удобства заранее перетащив ту к себе на колени. А вот, когда сон его уже не брал, феникс начинал придумывать себе занятия. Первым делом тот спросил разрешения петь, пообещав, что заткнëтся по первому требованию. Мадара разрешил. Интереса ради, не более. Заткнуть ему клюв в случае опасности не составило бы труда. Но, вопреки опасениям, под тихое и мелодичное чириканье было неожиданно приятно работать. Оно успокаивало и настраивало на рабочий лад, прогоняя уже ставшую привычной мигрень. Учиха расслабился и потерял бдительность. — Есть ненужные бумаги? — Посмотри в шкафчике... Это стало роковой ошибкой. Маясь от скуки, пернатое создание начало подбирать выброшенные черновики и рисовать на них. Когда черновики закончились — перешел на чистые листы из открытого шкафчика за спиной. Отвлекся от работы Учиха только в тот момент, когда, потянувшись за чистым листом, нащупал там пустоту. Бумага была качественной и дорогой, на ней писали письма важным особам, чаще всего складывая их с помощью оригами. А ещё на них отмечалась статистика по выполненным миссиям. К вечеру было необходимо отправить ответы заказчикам о принятых миссиях и требуемой за них оплате, выслать оружейнику заказы на поставку оружия в этом месяце... то же касалось и продовольствия. К зиме многие ещё были не готовы. И, глядя на абсолютно пустой шкафчик для бумаги, Учиха разрывался между желанием прибить птицу и побиться о стенку самому. Прибить за то, что бумагу сейчас взять было негде. Он покупал три месяца назад далеко не маленький блок в сотню листов. Мадара просто не мог предположить, что этого количества вдруг не хватит. Побиться о стенку хотелось от того, что сам же разрешил туда залезть, не уточнив, что конкретно можно и нельзя брать. Свитки закончились ещё неделю назад. Биджу! Шион же, тихо напевающий что-то себе под нос, прервался и внимательно посмотрел на Мадару. Потом на шкафчик. Потом снова на Мадару. И, явно что-то задумав, отпросился в сад на пару минут. — Иди, — как только сёдзи с тихим шорохом закрылось, Учиха позволил себе тяжело вздохнуть, — Тц. Как не вовремя. Придумать, что делать дальше, Учиха просто не успел. Открыв сёдзи ногой и закрыв также, в комнату вошла сначала метровая стопка бумаги, а потом и сам Шион. Как притащил-то?.. Он положил свою ношу на стол и разделил на две стопки, взяв для себя из каждой понемногу. Учиха секунд пять гипнотизировал две стопки бумаги. Они в таком количестве могли стоить, как две миссии сопровождения! Сроком на неделю каждая! При близком рассмотрении бумага оказалась разной по качеству. В левой стопке она была плотная с желтоватым оттенком. Точно такая же, как и истраченная. Во второй оказались очень тонкие белоснежные листы. Таково качества он ещё не встречал и сомневался, что ещё когда нибудь встретит. Чем тоньше и белее была бумага — тем дороже она обходилась. — Где ты достал её в таком количестве? — М? — явно прослушав, Шион отвлекся от очередных каракуль на новых листах, подняв голову с немым вопросом. — Бумагу, — в голубых глазах мелькнула искра понимания. Почесав кончик носа обратной стороной карандаша, который тоже черт знает откуда взялся, Шион ответил простодушно и коротко. — Сделал из целлюлозы, — потом, ещё немного подумав, добавил, - в саду после сильного ветра много веток наломало, не сжигать же добро. — Ясно, — нихрена Мадаре не было ясно. Причем какая-то целюлоза до деревянных палок? Хотя из контекста и было понятно, что он имеет ввиду древесину, но, насколько Учиха знал, из обломанных палок бумагу не делают. Птица часто употребляла слова, которые были непонятны, с таким видом, будто это и дитё малое знает. От этого понять его было порой непросто. Его привычки, характер поведения и манера речи были... странными? Мадара задумался. Порой создавалось ощущение, что Шион и вовсе не от мира сего. Не знал и не умел совершенно обыденных вещей, как той же охоты или искусства стихосложения и каллиграфии. Но при этом откровенно плевал на все мыслимые и немыслимые законы чакры, а порой и логики! У него ее вообще не было! Ни логики, ни чакры. Но, как показала практика, чакра, хоть и в малых количествах, но все же была. А как он ее скрывал, наверное, и сам бог не знал. С Шион нужно было устанавливать более плотный контакт, хотя бы для толкового взаимодействия. После первого месяца Учиха, ведомый этой идеей, предложил птице заняться обязанностями жены, аргументировав своё предложения тем, что заняться Шион порой действительно нечем. Зря. Когда уставшая птица дремала клубком у бедра, Мадара хотя бы знал, что ничего в доме не произойдет, но, когда ознакомившись со своими обязанностями, тот начал наводить порядки по дому в рекордные сроки... И без того немногочисленная прислуга исчезла из поместья окончательно. Не должно в его доме быть посторонних, видите ли. Тем более, если от них толку мало. Младший Учиха тогда схватился за голову. Вездесущее пернатое умудрилось из его любимых черных рубашек сделать белые. Как так нужно стирать, чтоб и краска смылась?! Стирка, уборка, даже пошив одежды и прополка сада выполнялись птицей очень быстро. А вот готовить Шион не умел. По крайней мере, так считал Изуна, категорически отказывающийся принимать непонятное месиво из сорной травы за еду. На что феникс потребовал ознакомить его с запасами провизии, раз Изуна такой умный, и впоследствии развил бурную деятельность неясного пока характера.POV Андрей
Топ! Два месяца я живу в этом дурдоме, и одна патлатая тварь все никак не научиться смотреть под ноги. Кусь! — Твою мать! — Изуна, подпрыгнув на одной ноге, зажал рукой место укуса и кинул в меня влажное после ванны полотенце. Шлёп. Место падения полотенца было прожжено откровенно диким взглядом. Как же, с полуметра промазал. — Бугагашеньки! — мой резкий переливчатый клекот, заменивший смех, отразился от стен. Младший Учиха начал кидать в меня все, что попадалось под руку. И чем больше недоумения было на его лице, тем смешней мне становилось. — Мази-ила-а... — так и бегали по дому. Я подначиваю, последний бесится. 15:16 в мою пользу, чебурек! Веселье закончилось, когда Изуна применил Мангеке и таки попал в меня тапком. Моим тапком. Поскольку в белых носках мне ходить было уже холодно, я умудрился выпросить себе мех и ткань. Целлюлозную основу сделал сам. Это были мои любимые, меховые, мягонькие тапочки! Я не почувствовал особой боли, но чётко ощутил, как возмущение этим безобразием пробрало меня до глубины души! На святое позарился! Стервец. Уже после, сидя в кабинете с Мадарой, пытался доработать амулет рассеянности. Жрал чакру хорошо. В промышленных масштабах прям, как для меня. Но свое дело делал. Пока сам внимания к себе не привлеку, либо меня не заденут, меня не видно и не слышно. Последняя доработка, заставляющая агрессивно настроенный объект промахиваться, сработала только после пятого испытания. И против мангеке оказалась бессильна. Чакру, заложенную в бумагу, выжрало мгновенно. Блин. Куда ни ткнись, всюду чакры не хватает! Рррр. Хорошо ещё, что сделал накопительные для обычной чакры. Мою было вливать бесполезно, а вот чакру Учиха, рассеянную по дому, вполне. Выдыхались правда так же быстро, как и накапливались. Но то уже другая проблема... Если остановиться и хорошенько подумать... Мне здесь нравилось. Конечно, Учиха по ночам все ещё грел как печка, но в последнее время это было только в плюс. Зима на носу. Позволял же Учиха почти всё. Хочешь на рынок? Иди, вот тебе деньги и «гид» по рынку, в роли которого выступала Микото Учиха. Ее дочь до меня в доме главы клана порядок поддерживала. Зачётные дамы, кстати. Знали много интересного про кулинарию и не только. Чаще всего меня с ней сплавливал младший Учиха, чтобы я не издевался над кухней. Но, как мне кажется, он тупо перепрятывал свои заначки в виде пряников и втихаря купленных данго. Хочешь заниматься своими «странными» делами? Вот тебе необходимое: ткань, металл, продукты, сад — сиди занимайся. Читать? Любая книга из общего доступа. Прогулка в столицу? Не вопрос — меня в кимоно и на прием с заказчиками на пару с Мадарой. В гости? Вон родственников сколько, любого выбирай. От такой вседозволенности я даже растерялся. Думал, возьмут за бубенцы и фигушки мне, а вон оно как вышло. В итоге, когда я наконец успокоился и перестал шарахаться по углам, то начал менять территорию под себя. Организовал себе рабочее место возле рабочего стола Учиха, он один хрен не понимал русский язык, на котором все писалось. Амулеты оказались самыми эффективными предметами воздействия на окружающий мир. Хоть и временными. В саду организовал себе лежанку, для которой уже, правда, слишком прохладно. Нужно было видеть их лица, когда я заявил, что мокутоном не владею. И вообще, мол, не в курсе, что так нельзя было. А после я начал налаживать быт. Кто же не любит комфорт? Я люблю. И даже очень. Поэтому в доме появились вполне человеческие сковородки и кастрюли, столовые приборы и тарелки из разбитого стекла и старого металлолома. Круги алхимиков рулят! Есть материал? Делай из него что хочешь. Главное с формулировкой не напутать, а то и чакра впустую, и результат не тот. Потом пошли швабры и тряпочки. Пластик здесь хоть и был, но пока популярностью не пользовался. А вот вырастить хлопок или купить ткань проблем не было. Ну и дальше пошло-поехало: пледы, тапочки, коврики, подушечки, ловцы снов, плодоносные деревья в саду и цветы. Когда не хотелось ни спать, ни заниматься делом — занимался хернёй. Те же ловцы снов. «Плохие сны лови, да хорошие впусти...» Незатейливая вязь по ободку придавала украшению вид красивой гравировки. Наделал с воодушевления штук пятнадцать, а потом по соседям пораспихивал. Жалко, чтобы просто так лежали, не выкинешь. А вот с подарками к соседям ходить не возбранялось, даже наоборот. Подарки, хоть и мелкие, были обычным делом, и, что примечательно, повод для него был не нужен. Хочешь подарить? Дари. Главное знакомому или родне, а то не поймут. С удивлением обнаружил, что уже через несколько недель эти же соседи с какой-то непонятной мне благодарностью дарили ответные подарки. Кто лося припрет Мадаре на мясо, мол, жене вашей за подарок, а кто и канзаши с тканями. Примелькался я на рынке со своими запросами, мдя. Внимания особо не обратил, все не как у русских. А вот когда меня приперли к стенке и спросили, какого хрена происходит, брови мои едва домиком не сложились. Так это не норма? — Да сам не знаю, с чего такие благодарности, я просто ловцы снов дарил при знакомстве. Не с пустыми же руками мне было к ним в гости идти? — Что за ловцы снов? — Вот, — я достал из внутреннего кармана последний ловец, который хотел себе оставить, и протянул Мадаре. Круг был маленьким, размером с браслет, из салатового стекла. Уже его оплетала паутинка шелковой нити с бирюзовыми и изумрудными бусинками. Снизу на таких же нитях с бусинами висели три алмазных пёрышка из моего хохолка, кончики которых я покрасил в изумрудный. Линять начал просто жесть. Зато всю одежду наоборот обработал. Повертев в руках странный для него предмет, Учиха удалился на очередное совещание клана. Спасибо, что хоть в этот раз без меня за пазухой. Нельзя жен туда водить, видите ли. Не шиноби — значит не положено. Фи. Когда он меня туда первый раз запихивал, ну, за пазуху, я аж чуть кондратий не словил. Думал, в штаны запихнет, честно. Но, как оказалось, Учиха тогда просто не хотел оставлять меня, добытого с таким трудом, одного. Кто меня знал, может, я убегу? Поэтому все подробности о перемирии я получил из первого ряда. Вип зоны, так сказать. Из места между жёстким доспехом и теплым хаппури. Нужно ли говорить, что я, пока крутился, пытаясь выпутать защемивший хвост, издавал когтями по металлу весьма странные звуки? Меня чакрой чуть не прожарили в собственном соку, когда Хаширама поинтересовался, все ли в порядке у Учихи с желудком. Уже после, по прибытии домой, меня взъерошенного вытащили из-за пазухи. На мой комментарий себе под нос, что с такой камасутрой и никакой первой брачной ночи не нужно, Изуна, сидящий с метре от меня, подавился чаем. Попробуй, блин, раскорячиться так, чтобы удобно было! Ну, раз муженек в этот раз на собрании без меня, то можно и делом заняться. Где тут кладовая?Некоторое время спустя...
— Ля-ля-ля, Ля-ля-ля, Будет в доме колбаса... Увидев запасы провизии в погребе, я, конечно же, сначала обрадовался. Такого количества и разнообразия могло хватить надолго. Здесь хранились рис, орехи, желуди, которые перемалывали в муку и из которых делали клецки, моточек копченой рыбы разных видов, пшено и яйца. Что примечательно, чаще всего яйца были не куриные, а диких птиц, проживающих в окрестных лесах. Мясо было либо свежим или копченым, либо его не было вовсе. Холодильники здесь ещё не были в общем доступе, и их заменяли погреба. И, поскольку температура там была хоть и достаточно низкой, чтобы подхватить какую-нибудь хворь от слишком долгого пребывания, но всё-таки недостаточно низкой, чтобы подолгу хранить всякую скоропортящуюся дичь, продукты пропадали довольно быстро, как по мне. А потом я вспомнил, сколько всего эти, мать их, шиноби уплетают только за сутки. Особенно после миссий или тренировок. Мне стало плохо. Метаболизм у них, конечно, бешеный. — Хоть бы на месяц хватило, емойе, — с этими шиноби не напасёшься не только еды, но и воздуха, мне кажется, столько протяжно вздыхать вредно для здоровья. — Ладно, так... — я уже было хотел переключиться с одной мысли на другую, как понял, что ощущаю глубоко внутри себя жажду справедливости, — Стоп, — как же это так? Дом ведь и мой тоже? Мой. Я вкусно покушать люблю? Люблю... А вот продуктов для этого как раз и нету. — Чтож, значит, будем исправлять... В последнее время начал ловить себя за разговорами с самим собой. Тц. К Микото в гости что ли заглянуть? Ну да ладно. Сейчас продукты — потом гости. Поскольку из доступного земельного участка у меня был только сад и полигон, выбрал я последнее. Сад жалко, а полигон восстановить и позже можно. — Сею, сею засеваю-ю... — а ещё мне было жалко, что никто не смог насладиться моим прекрасным пением. Эх. Ну, в общем, посеял я картошку. Прорастил, вскопал и отправил в погреб. Удобная штука этот голос. Ещё бы не пропадал. Подобным образом я корячился, мать его, месяц, пока не пришлось увеличивать погреб уже в третий раз. Несмотря на то, что все это время я ходил как молчаливый уставший зомби, мой внутренний хомяк был доволен и радостно попискивал, сворачиваясь довольным клубочком, когда я осматривал результаты трудов своих. Аппетиты шиноби я учел, поэтому всего было с избытком. Картошка, кукуруза, зерно, мука, гречка, сахар, грецкие и лесные орехи, а ещё грибы и ягоды. В банках стояли компоты и закатки с огурцами и помидорами. Яблоки, груши, апельсины, хурма, мандарины, даже бананы здесь были. Сколько извращался я для пополнения запасов яиц, молока и мяса даже вспоминать не хочется. А как я намудохался с созданием печати консервации для продуктов, чтобы не портились, - кто бы только знал! Сложнее всего было ставить звуковые барьеры, пока делом занимался. А занимался я этим под вечер, когда старший Учиха работал с бумагами. Изуна, кстати, ещё за неделю до этого свалил на долгосрочную миссию. На миссию... А, ладно. Продукты есть, предметы для собственно удобства есть, Учиха в доме есть. Причём ещё и в количестве «одна штука». Сказка. Закрыв сёдзи, ведущие на улицу, я перекрыл доступ прохладному ветру. Холодный воздух заставлял ежится и покрываться гусиной кожей, накинутый плед и мягкие тапочки сейчас мало помогали. Дом ещё не прогрелся как следует. Пожалуй, единственное достаточно теплое место сейчас было рядом с Учихой. Хм. Сделав горячий чай, я дотопал до его кабинета и, прежде чем зайти, сначала заглянул в приоткрытые створки помещения. С глубокими тенями под глазами Мадара склонялся над очередным отчетом, выписывая из него только ему понятные цифры на соседний лист. Давно уже не видел его настолько уставшим. Свет от свечи, казалось, только углублял уже имеющиеся тени, держа углы комнаты в полумраке. Тихонько проскользнув в помещение, я плотно прикрыл за собой сёдзи и с тихим стуком поставил горячую чашку у края стола. Дальше, обернувшись пернатым, уже привычно свернулся пушистым от холода клубочком у его бедра. На задумчивый черный взгляд я только приподнял голову и вопросительно курлыкнул. Покачав головой, Учиха коротко усмехнулся чему-то своему, едва приподнимая уголки губ, и вернулся к работе. Это уже становилось традицией. В последнее время я сам шёл к нему вечером. Тупо чтобы погреться. Человеком так вести себя было откровенно стремно, а вот птичкой как-то, не знаю, естественно что ли? По крайней мере меня никто не гнал и, засыпая, я мог почувствовать, как сильные руки перетаскивают меня к себе на колени. Сам я на колени, конечно, никогда не просился, и лезть даже не пытался, потому что были бы у меня пернатого уши — полыхать им алым цветом. В отличие от меня ни Мадара, ни Изуна подобным явно не страдали. Ощущение были... странные. Другие обычаи. Другие привычки. Все такое чужое и, тем не менее, просто до безобразия естественное. Так непривычно было слышать, когда к родному человеку обращаются на «вы», а уважительный суффикс «-сан» вроде так и переводился на русский. И в то же время в этом «-сан» было легкое тепло, как от углей у камина. Не ярко, но так тепло и уютно, что ушам не верилось. И таким естественным был образ братьев, сидящих на веранде после тренировки. Усталые и довольные они могли обсуждать как важные дела, так и стебаться над очередным казусом из повседневной жизни. В какой то мере, самой маленькой, мне было завидно. А в другой безразмерно одиноко. Все мои знакомые и родные остались там, в другом мире. Бабушка, родители, друзья, да даже Денис, чтоб ему икалось, анимешнику. Все там. А здесь... Здесь не было никого и ничего. Воспоминания и только. Меня холили и лелеяли. Выполняли мои капризы. Все, что хочешь, есть. Господи, что за паскудная психика. Я дернул в раздражении головой. Вроде вот, все, что хотел, держи на блюдечке с голубой каёмочкой. Но стоило только привыкнуть, как этого резко стало мало. Губы мысленно кривятся сами собой в едкой гримасе. Горечь оседает на языке. Гадство. Я жмурюсь от неприятного чувства и расслабляюсь на теплых коленях Учихи. К черту. Все, что я могу сделать, так это попытаться стать хотя бы другом, а не пернатым недоразумением, от которого только «удача» и нужна.Конец POV Андрея
Устало перечеркнув выписанные таблицы, Мадара помассировал переносицу. Цифры расплывались. Торговцы продали им последнее за довольно небольшую цену, но этого все равно не хватало, а продовольствия в складах хорошо бы хватило до середины зимы. И денег хватало, как и миссий. Товара не было. В последнее время создавалось стойкое ощущение, что под клан Учиха кто-то копает и настраивает против него знать. Если бы не феникс, он мог бы и не услышать людских оговорок и разговоров за неудачно поставленными заглушками. Этого с лихвой хватило, чтобы понять очевидную сейчас истину. Их с Сенджу самым натуральным образом стравливали, как вшивых собак за кусок мяса. Подобное било не столько по самолюбию, сколько по гордости. Их, Учиха, десятки лет водили за нос! Кто бы это ни был, он пожалеет, что на свет родился, Мадара был в этом уверен. Лично переломает хребет и выпотрошит, пока тот ещё жив! Шурх. Учиха опустил голову, фокусируя взгляд на птице, так внезапно и беспокойно дернувшей головой. Все чаще он замечал феникса сонным и сильно уставшим. Последний месяц он даже давал ему все больше и больше свободы, не только беспокоясь о его самочувствии, но и проверяя, что он будет делать в таком случае. Но, к его удивлению, сделав свои дела, будь то готовка или «тренировка голоса» на полигоне, как тот выразился, феникс неизменно возвращался к нему под бок. В буквальном смысле. У Мадары даже возникли подозрения, что Шион подсел на его чакру, но нет. Когда он оставлял его ночью одного, феникс, покрутившись на футоне до полуночи, отправлялся на кухню. Похоже, привычка Изуны опустошать закрома по ночам была заразна. Последний мог сколько угодно говорить, что Шион не умеет готовить, но Мадара его застал и за подчищением оставшихся голубцов в кастрюле. «Сходить поесть, что ли?» — легкий спазм в животе развеял оставшиеся сомнения. Ужин пропускать не стоило. Подхватив уже пустую чашку и переложив спящего феникса на плечи, Учиха проложил свой маршрут на кухню. Абсолютно чистая посуда встретила его темно-синим стеклянным блеском. Она сушилась на подстеленном полотенце. Туда же отправилась и вымытая чашка. Мадара мог поклясться, ещё позавчера ни этой стеклянной посуды с точечным рисунком мона его клана, ни пушистого полотенца черного цвета с тем же моном не было. Отрезав себе яблочного пирога, посыпанного сахарной пудрой, Учиха огляделся в поисках чая. Баночка, в которой хранились засушенные листья, оказалась пустой. Флегматично отправив её в мусорку, Мадара отправился в погреб за новой, взяв восковую свечу для освещения. «Мне кажется, или погреб стал больше?» — алые глаза мазнули по многочисленным полкам в поисках заветной баночки. После уборки Шион найти что-либо можно было исключительно шаринганом. Ну. Баночки не было. Был широкий лестничный спуск метров на двадцать в глубину. На стенах и полу при шагах Мадары разгорался светло-голубым светом мох. Его освещения вполне себе хватало, так что можно было потушить уже бесполезную свечку. Мадара прошёл до конца лестницы. И взору Учиха открылись многочисленные полки и глубокие ящики из камня. Большинство таких ящиков было закрыто стеклянными панелями с вязью непонятных символов разной длинны. — Какого биджу? Это походило на склад. Огромный, мать его, склад продовольствия на десяток лет вперед. Шокировано проходясь между стеллажей Учиха замечал, что не все продукты ему вообще знакомы. — Курлык? — сонно моргая глазами, феникс вопросительно приподнял голову. — Что это? — на этот вопрос птица лишь пофигистично осмотрела помещение и зевнула. — Гуль-курлык-лык, — на это весьма информативное заявление Учиха стянул феникса с плеч и взял под крылья. — А теперь по-человечески, — испустив страдальческий вздох, Шион обернулся прямо у него на руках. — Погреб это, — ответ Мадару явно не устроил, о чем свидетельствовали слегка нахмуренные брови. Вот только, кажется, висевшему на его руках, разомлевшему от тепла юноше было на данный факт глубоко пофигу. — Вижу, что не поле, откуда это все? — уже на это Шион отреагировал активней. — Вырастил. — Зимой? — скептицизм из Мадары так и сочился. Сборы скудного урожая в этом году давно прошли. Учиха откровенно сомневался, что даже мокутоном такое можно провернуть. Но у этой птицы в плане техник вообще никаких тормозов и логики не было. То плодовые деревья выращивает, то металл на глазах плавит в сковородки, со стеклом работает, с тканью, и даже воду себе для ванны подогревает его же, Учиха, чакрой! Как он её собрал и использовал одному богу известно, но Учиха готов был биться об заклад — чакра была точно его. Если эта пичужка ещё и продукты выращивает, у него наверное крыша поедет. Есть хоть что-нибудь, что этот пернатый не умеет? — Зимой, — флегматично подтвердил его опасения юноша, — А если конкретней, то поздней осенью. Зимой же надо что-то кушать? — Не многовато ли для тебя? Здесь запасов лет на десять. — Да? — как будто только проснувшись, Шион обвел помещение внимательным взглядом, явно в чем-то сомневаясь, — Ну, так я же не один. К тому же я хотел хурму. У вас на рынке ее не было. Где растет — тоже непонятно. Вот и увлекся... малость, — Шион оставалось только смущенно шаркнуть ножкой, как смущенной невинной деве, но он все ещё висел на вытянутых руках Мадары, — Кстати, зачем сюда спускался-то? Поразительно. «Хурмы он захотел...» — Чай закончился, — задумавшись, юноша легко соскочил на пол и потопал к крайнему стелажу, с правой стороны усеянному разномастными баночками и колбочками со специями, выбирая коричневую коробочку из явно полсотни таких же. — Вот, — протянув Мадаре коробочку и увидев, как тот осматривает содержание полок, решил пояснить, — Лист с перечнем всех продуктов могу составить завтра. Все нескоропортящиеся в больших контейнерах, — тонкая рука указала на каменные углубления с бортиками. Только в ширину длина одного такого «контейнера» достигала пяти метров. Их глубину Учиха даже прогнозировать не брался, — Зерно, мука, картошка, гречка, пшено, кукуруза и орехи. В последнем три отсека на лесные, грецкие и арахис. Закатки с помидорами и огурцами в первом ряду стеллажей. Там же березовый сок, варенье, подсолнечное масло, сахар и соль. Последний стеллаж на специи и чай, по мелочи, — это его «по мелочи» занимало только на чай по две метровые коробки, — скоропортящиеся в противоположной стороне, в контейнерах с крышками, — эти «контейнеры» оказались меньше. По три метра, — В основном овощи и фрукты. Отдельно яйца и молоко в банках. В морозильных камерах, — рука указала на стеклянные непрозрачные панели, — мясо. Его немного, но на зиму должно хватить. Учиха, открыв одну из таких панелей, на глаз оценил количество этого «немного». Всего панелей было пять. А в одной панели хранилось примерно по четыре сотни кило, что соответствовало двум средним свинкам на рынке. Уже этого могло хватить на полгода, но рядом ещё обнаружилось и куриное мясо, тушек по двадцать... Откуда набрал столько? Учиха знал, что неделю назад Шион купил сотню яиц и даже готовился к омлетной диете в течение месяца. И в итоге яиц на столе Мадара так и не увидел... Но в контейнере же было явно больше трех сотен. Намного больше. А живых кур у них не продавали, не держал никто. Откуда тот достал такое количество мяса, Учиха даже спрашивать уже не хотел. Вот только... Чего-то не хватало. Внимательно осмотревшись и пройдясь вдоль контейнеров с крупами, Учиха поинтересовался: «А где рис?» — А. Ой. Упс... — юноша отчетливо смутился и, неловко засмеявшись, почесал затылок, — забыл. Могу вырастить, если нужно. Только погреб опять расширять придется. «Сходил за чаем, твою мать.» По крайней мере, вопрос с продовольствием решен. Работы предстояло много. Опасения вызывало только то, что, толком не наблюдая за птицей, он умудрился пропустить настолько эпохальное событие, как продовольственный склад под домом. Погребом назвать это помещение просто язык не поворачивался. Однако, глядя на идущего за ним по лестнице юношу, хотелось улыбаться. Феникс явно не только для себя старался. Он заявил, что не один в этом доме, явно имея ввиду и Мадару с Изуной тоже. Мадара на подобное даже не рассчитывал. Ведь он обещал ему дом и защиту, а не семью. Но похоже, пернатому на это было глубоко наплевать, он просто заботился, не требуя ничего взамен, явно не подавая признаков какого-либо дискомфорта. А ведь и вправду. Учиха даже остановился посреди лестницы. На готовку, уборку и пополнение провизии Шион мог просто забить и был бы в своём праве. Но вместо этого он сворачивался пушистым клубком у бедра, тихим чириканье снимая головную боль. Похоже, Учиха зря боялся. Шион не чувствовал себя запертым в клетке и сбегать не хотел. Он был уверен, что это его дом. «И был чертовски прав,» — лёгкая улыбка всё же выползла на лицо. Учиха обернулся. Забавно сопя, Шион нес для себя явно тяжеловатую для него коробочку с фруктами. Не став дожидаться, пока феникс подойдёт, Учиха забрал коробочку и понес фрукты сам. Вот уж и вправду, счастье привалило.