— Хоа! — до уха Чонгука доносится крик-обращение, а после немного взволнованное и тихое: — Чонгук-и, нас спалили.
Хоа заставили раскрыть свои очи не только луч солнца падающий сквозь панорамное окно во весь рост, но и какое-то копошение с бурчанием, как она поняла, Чонгука: — Ну и почему я такой добрый, — а после лёгкое касание одеяла. До её уха доносится мелодия звонка, и её мозг понимает, что, если она сейчас возьмёт трубку, её ждёт нервотрёпка. Причём, большая. Но на свой страх и риск, Лан приоткрыват глаза, видя, как Чон тянется до телефона, принимая вызов: — Здравствуйте, — пауза, за которую Хоа сумела как открыть полностью глаза, поняв, что он её не видит, так и теперь разглядывать его черты, удивляясь. Догадки сами принялись поступать к мозгу, заставляя того работать спросонья. — Хоа спит, я ей скажу, что ты звонил, Джин. — И не дождавшись ответа, сбрасывает, кладя телефон на кофейный столик. А Лан Хоа, посмотрев на свои запястья со следами мужских рук, ещё больше напрягается: Почему он обратился к нему неформально? Пытаясь не зевнуть, стискивает зубы, сжав на долю секунды глаза и пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. Хоа наблюдает за Чонгуком, который, случайно ударившись мизинцем об ножку дивана, старается не покрыть её всеми матерными словами, которые знает, лишь сжимая кулаки и прикусывая губу. Лан же, почувствовав на себе всю эту боль, впивается ногтями в ладони, опять зажмуривая глаза и пытаясь не сказать тихое: «Ой». Наконец открывает она их лишь тогда, когда слышит уже далёкое шебаршение, а после и вовсе тишину. Приподнимается, опираясь руками на поверхность дивана, смотря за своей псевдо защитой — спинкой того самого дивана — и видя, как Чон, опершись о дверной косяк, хмурится, повернув голову в её сторону. Диван издаёт какие-то противные звуки, когда Хоа, облокачиваясь теперь уже на спинку, пытается посмотреть на него. Жмурясь, вглядывается в его закрытые глаза, пытаясь отрицать тот факт, что Чон может быть не зрячим… Не только слепые могут быть неуклюжими. …и понимая, что он уже итак знает — она не спит.***
А Чон стоит как статуя, не двигаясь и ощущая этот пронзительный взгляд, заставляя его чувствовать такое смущение, как будто он вышел голышом в центр города. Стараясь выглядеть серьёзно, хоть и хочется закрыть лицо руками. Чон всё-таки уходит под всё такой же изучающий взгляд Лан.***
Лан же, после недолгих размышлений и складывания всех фактов воедино, всё, к своему сожалению или счастью, поняла, проникнувшись Чон Чонгуку неким сочувствием, хотя никогда и не не сталкивалась с такой ситуации. Однако одного она не знала, какая тогда произошла авария, чтоб так травмировать Чонгука? Она определённо узнает это в будущем. Нельзя торопить события. Через пару минут видит Гука, выходящего из кухни с, видимо, голодным псом, который, не заботясь о «сне» Лан, начинает гавкать. Но Хоа наблюдает, как он замолкает лишь от одного раздражённого рыка-команды со стороны Чонгука, больше не сбивая хозяина с ног, который уже успел зайти в свою комнату, негромко хлопнув дверью. Лан Хоа переводит свой взгляд на обиженного Ричи, выглядевшего как сирота, ждущего своих родителей, не может устоять, резко вставая и игнорируя чёрные пятна в глазах от такого молниеносного подъёма, идёт кормить вмиг повеселевшего пса. Насыпая в миску с подставкой нашедший сухой корм, отстраняется. Под звуки шебаршения, исходящие от увлечённого своим завтраком Ричи, она открывает холодильник, принимаясь изучать содержимое: яйца, куча бананового молока, заставившая её улыбнуться, вспоминая слова Гука, овощи, мясо… Покачиваясь в такт какой-то мелодии, которую вспомнила из песен каких-то довольно знаменитых айдолов, шаманит на кухне, стараясь не сжечь её. Нарезая лук, который в дальнейшем собирается обжаривать на подогретой кастрюле, перед этим приготовив куриный бульон, начинает невольно плакать из-за невыносимого жжения в глазах, отчего всё становится очень расплывчатым, а она попадает ножом по пальцу, разрезая его до крови. Мыча, берёт тот в рот, поворачиваясь всем корпусом и вздрагивая, наблюдая там силуэт Чонгука, стоящего все у того же дверного косяка. — Порезалась? Аптечка в нижнем шкафчике, который возле возле духовки, — говорит холодным голосом, заставляя сердце Лан болезненно сжаться до размера хлебной крошки, но она лишь благодарит, приседая и открывая нижний шкафчик, доставая от туда белую коробку с красным крестом. Чонгук же молча сел за стол, стараясь не шевелиться. — Ты говорила, что уйдёшь, когда я засну, — немного с раздражением сказал Чон, пока Лан Хоа, поставив всё на место и кинув лук в кастрюлю, в которой уже находится кунжутное масло, что, к своему удивлению, нашла в холодильнике, прикусывает язык, отвечая со вздохом: — Говорила, — тупит взгляд в пол, отвлекаясь от разглядывания Чона, а после, слыша шипение, переводит своё внимание к луку. — Но я тебе так и ничего не объяснила, а я не уйду, пока не объяснюсь. — Ну что ж… — говорит Гук, а после резко замолкает, вслушиваясь в монолог Хоа, которая из-за внутренних переживаний не услышала мужчину, погрузившись в себя. — Извини меня, пожалуйста, я не могла его заткнуть, он правда хороший, — ставя перед молчащим всё это время Чонгуком тарелку горячего сундубу-чиге*, с горечью заканчивает своё объяснение-оправдание Лан. Чон лишь фыркнул, пытаясь как-то подавить в себе обиду, заставившего его так себя вести, и осознавая, что Лан тогда не пришла, действительно, по определённым и, может быть, как уверял себя в душе Гук, важным причинам. Но… — Приготовила, чтоб я принял извинения? — едко выбрасывает, беря ложку в руки. А после, спустя пару секунд добавляет. — Надеюсь, там не отрава, — начинает есть. Что-то не выходит. Хоа лишь глотает обиду, пытаясь не зареветь от такой грубости, ведь с ней так практически никто не разговаривал, хотя она понимает, какую боль тогда принесла Чону, если его брат вмешался, и отшучивается: — Пока никто не умер, — смотря на поедающего на завтрак суп Чон Чонгука, пытается посмеяться в конце и говорить всё это в веселой манере, но голос надрывается, особенно под конец реплики, заставляя того остановится от трапезы, вытерев рот, и почувствовать неприятное, колющее чувство в груди, разрывающее его грудь изнутри. — Не вкусно? — с волнением спрашивает и тянет руки, чтоб забрать тарелку и с протяжным вздохом поставить всё в раковину, а суп или съесть самой (хотя там трехлитровая кастрюлю, которую она вряд ли осилит сама), или вылить. — Давай уберу, — Чонгук, словно заворожённый, прислушивается к своим чувствам, слушая её голос и видя лишь кромешную темноту, которая его окружает скоро как год. Она знала, что будет сложно и больно, но чтоб настолько… Уже дотрагиваясь до цвета бордо глубокой тарелки с ложкой внутри, хочет потянуть на себя, но её руки зажимают между тарелкой и другими ладонями чоновские руки, сжимая и заставляя Хоа лишь задержать дыхание и в неком страхе от непредвиденных движений со стороны Гука, смотреть, видя, как его большие пальцы касаются основания её пальцев, которыми обычно показывают «класс». — Тебе Сокджин звонил. И… — молчит и, не удержавшись, гладит её кожу, вызывая табун мурашек. — И суп, действительно, вкусный. Почему не ешь? — спрашивает, не отрываясь от своего увлекательного занятия, заставляя испытывать наслаждение от своих действий как Лан, так и себя. — Я не голодна, — говорит вмиг охрипшим голосом, никак не ожидая такой милости от Чонгука. — Если ты не насыплешь себе, то я не только не продолжу есть, но и не прощу тебя, — Лан вынимает свои руки из-под его, чувствуя маленький холодок, ставший после прикосновений Чонгука, молча достаёт тарелку и ложку, насыпая себе суп, а после начиная есть, перед этим сев на стул под победную улыбку Гука. Всё время, которое они провели за столом, Хоа лишь сидела на стуле, копаясь ложкой в супе, заставляя себя съест хоть что-то. Оба молчали, из-за этого атмосфера вокруг них летала, мягко говоря, смущающая и давящая. Сидя на стуле и копаясь ложкой в супе, даже не съев ничего, слышит любопытное: — Почему не ешь? — доев, не оставив и капли, спрашивает Чон, не слыша точно такого же звука ложкой, какой издавал сам ранее и оперев щёку рукой, локтем которой опирался о стол. — Не слышал, как ты ешь, — отвечает на следующий вопрос Чонгук, который сразу появился в голове Хоа. — А почему ты не говорил раньше…? — Лан не произносит те слова, сразу же обрываясь, пока Гук лишь хмыкает, отвечая: — Ты и не спрашивала. Хоа замолкает, беря его тарелку и ставя её в раковину, и начинает её мыть, всё обдумывая. Разговор не складывается — не только она чувствует это всё своими фибрами души, выливая на мочалку моющее средство и приступая к тарелке. Чонгук поднимается, привлекая внимание вмиг выключившей воду Лан, которая, с тарелкой в руке, начинает наблюдать за его действиями: как, опираясь одной рукой на стол, второй — на спинку стула, встаёт, а после открывает холодильник, «рассматривая» содержимое — старая привычка из прошлого. Он застыл в такой позе, что, если б он был зрячим, то казался просто мужчиной, разглядывающим содержимое холодильника и не капельки не стесняющегося своего внешнего вида — футболки, достающей немного ниже поясницы, и тёмно-синими боксерами. — Держи, — вмиг оказывается в подле него, доставая картонную, бело-жёлтую коробку, и буквально впихивает ему в руки, наблюдая, как его брови растут вверх. — Я не маленький, Хоа, — говорит не уже обыденное «цветочек», заставляя сердце Лан снова сжаться на пару минут и понять — он её не простил, хотя это более-менее потеплевшее обращение к ней было доказательством обратному. — Да, извини, — неловко шепчет, отступая на несколько шагов от него. — Тебе Намджун звонил, — проговаривает и сразу же слышит рингтон мобильного Гука. Срываясь с места, находит смартфон на тумбе, а после относит уже сидящему Чонгуку, который сразу же принимает вызов. — Привет, Гук, — Чон лишь говорит ответное: «Привет», — а тот сразу же продолжает. — Я не смогу прийти к тебе сегодня, поэтому… — хочет предложить, но останавливается, пока Лан молчит как мышь, так и не осмелившись что-то сказать. — Джун не переживай, — говорит Гук, а Нам, сразу повеселев и поняв всё, выдаёт: — Веселитесь, голубки, — Гук хотел сказать, не смотря на тепло, разлившееся в сердце, что и сам отлично проведет время, и компания Ричи ему в помощь. А Лан нравится это обращение к ним, прям сердце будоражит, заставляя танцевать чечётку, а её — вздрогнуть. Однако он лишь и успевает выговорить: — Мы н… — Намджун сбросил, заставляя Гука начать злиться. — Значит, я с тобой пробуду, — как только Хоа проговаривает, её телефон начал вибрировать, посылая звуки, в то время как на экране мобильного устройства высвечивалось «Сокджин-оппа». Нашедши его во всё той же гостиной, начинает выслушивать не только обеспокоенную лекцию, но и ругань насчёт того, что она так и не предупредила своего старшего брата. — Я не шестнадцатилетней амбициозный подросток, Джин! — раздаётся злой крик по квартире, заставляющий Ричи заползти под стол к ногам хозяина, а самого Чона улыбнуться, перед этим вздрогнув от оглушающего чуть ли не писка. Слышится грозный и тяжёлый топот ног, а у порога появляется злющая и красная как рак, как уже нафантазировал Чон, Хоа, заставляя его немного не сдержаться и посмеяться. — Смешно тебе значит, да? — Лан вмиг оказывается сзади него, тяня пальцы к рёбрами, начиная щекотать. Через пару минут таких пыток и извивается на этом стуле, и просит остановится сквозь смех со слезами. — О-отпусти, Хоа-а, — повышая иногда тональность из-за недостатка кислорода, продолжает заниматься продолжением своей жизни Чон. — А волшебные слова? — улыбаясь, продолжает щекотать Лан. — По-ожалуйста-а-а, цве-е-еточек, — Лан Хоа вмиг останавливается, давая тому отдышаться, вдыхая ртом воздух и им же выдыхая, схватившись за живот, но всё равно продолжает озарять улыбку. — Вот и всё, улыбашка, — теребит его по волосам, чувствуя, как теплеет между ними, а той смущенности уже нет. — Скоро пойдём гулять. — Теперь она уже улыбается, гладя Чона по плечу, который старается не выдать, что ему это нравится, немного дёргая ногами. — Ладно, — отдышавшись наконец, отвечает, поглаживая шёрстку Ричи, вылезшего из-под укрытия и пристроившись у меж расставленных колен Лан. — Ты ему понравилась, — говорит, когда чувствует случайное соприкосновение их рук на макушке пса. Лан Хоа же мило улыбается, чеша пса за ухом. — Я — собираться, одежда как раз должна была высохнуть, — встав, Хоа направляется к тому месту, где и оставила свою уже не мокрую одежду. Находя её, оценивает взглядом и, к её сожалению, понимает, что пригодные только джинсы и мокасины, в то время как тельняшка уж совсем в плохом состоянии: даже дырка есть на предплечье — наверное, зацепилась вчера, когда спешила, да и не заметила. — Чонгук-и! — зовёт его, находясь в другой комнате и слыша ответное: — Что? — также отвечая на повышенном тоне из другой комнаты, Чонгук встаёт, а Лан слышит топот ног, улыбаясь и ощущая себя так, будто она в прекрасном сне, в котором принц — тот самый Чон Чонгук, который выдержал весь словесный понос с её стороны, пусть и незрячий. — Можно мне надеть твою футболку? — Лан спрашивает лишь для формальности и из-за своей вежливости, появившейся из-за хорошего воспитания, ведь все равно её возьмёт, если не учитывать то, что она и так в его футболке. Слышит его шаги совсем рядом, однако старается игнорировать их, всё также увлечённо рассматривая свою побитую и жизнью, и дождём тельняшку. Чувствует его ладони на своих плечах, а губы — на правом ухе. — Ты ведь не спрашивала, когда брала мою футболку, которая, кстати, сейчас на тебе, — проходится руками по телу Лан: плечи, ребра, талия, невзначай касается ягодиц, останавливаясь у плотно сжатых бёдер и держа двумя пальцами конец. Ухмыляется, чувствуя реакцию на его прикосновения, пока Лан, пытаясь сдержать стон, хрипло откашливается. — Сейчас не время для домогательств, — с осевшим голосом отстраняется, видя, как Чон невинно улыбается, оголяя свои белые зубы. — Ещё б чуть-чуть, и мы с тобой так и не погуляли б, — говорит, вмиг натягивая штаны и слыша лукавое и шаловливое: — А я был бы не против, — облокачиваясь плечом о стену и скрещивания руки, улыбается Чон, предполагая, что Хоа борется не только со смущением, но и с возбуждением, накатившего на неё так, будто на саму Лан вылили целое ведро не холодной воды, а кипятка. — Что будешь надевать? — спрашивает Лан Хоа, пытаясь снизить между ними вдруг появившийся благодаря действиям Чонгука накал. — Не знаю, — отталкиваясь, проходит в свою комнату, пока Хоа тихими шажками идёт за ним. — Я думаю это было б лучше всего, — беря его за запястье, показывает на светлые джинсы с чёрным ремнём и белую футболку. — Хм, послушаюсь тебя, пожалуй, — улыбаясь, вмиг снимает футболку, открывая ей вид на свою рельефную спину. — Чонгук-и, я поражаюсь твоей… — Лан обводит ногтем татуировку в виде фразы «Flutter like a butterfly» на левой лопатке, видя, как его кожа покрывается мурашками. — Непредсказуемости? — продолжает за ней Чон, вмиг натягивая футболку, а после и сразу штаны, ни капельки не стесняясь, пока Лан Хоа, отвернувшись, старается не смотреть. — Пойдём? — берёт её за запястье, так и не осмелившись взять её за ладонь, и слышит ойк, начиная хмурится. — Ничего, пройдёт потом, — вытаскивая запястье из его тисков, молчит. — Давай возьмём банановое молоко и Ричи, м? — спрашивает, сама беря того за руку. — Извини, — с сожалением голосом говорит он и замолкает, пока Лан буквально тащит его в прихожую, оставляя там вместе с Ричи, говоря, надеть ему все подходящее, уходит на кухню, беря из холодильника две упаковки бананового молока и кладя их пакет. Быстрым шагом направляется в прихожую, наблюдая обутого Чонгука и экипированного пса, который радостно завилял хвостом, увидев её на горизонте. — Если что, мы там, где должны были вчера встретиться, — невзначай кидает Лан, попивая банановое молоко и смотря на уже расслабившегося Чона. — Это типа возрождение нашего вчерашнего недосвидания? — со смешком спрашивает Чонгук и в тот же миг чувствует дыхание особы напротив на своих губах. Гук отставляет упаковку от себя в сторону, шепча. — А э… — Стой, там мои однокурсники, те самые, — держа его за воротник, чувствует, как его руки обвивают её талию. — И сколько нам так ещё…? — спрашивает Чонгук, а Лан, видя, что Чимин, кинув молниеносный взгляд на них, уходит вместе с Тэхёном куда-то. Когда они окончательно скрываются, она подаёт голос: — Всё, они ушли, — пауза. — Чонгук-и, можешь отпускать, — сказав это, чувствует, как его руки разжимаются, оставляя её талию. — А где Ричи? — испуганно спрашивает, пока Чон, облокотившись локтем о спинку лавки, подпирает рукой голову. — А если он потеряется? — обеспокоенно снова спрашивает, кусая губу. — Он потеряется с такой же вероятностью, как и то, что все жители Корее пропадут сейчас, — расслаблено произносит, слыша лай рядом, а после чувствует шерсть и слышит: «Напугал», — со стороны Лан. — Хоа! — до уха Чонгука доносится крик-обращение, а после немного взволнованное и тихое: — Чонгук-и, нас спалили. Гук лишь выдохнул, набираясь терпения для последующего разговора. — З-здравствуйте, — немного заикаясь, Ким Тэхён сразу здоровается своим низким баритоном, чувствуя в ту же секунду прилившее чувство стыда. После того случая он надеялся, что не встретит больше его, но, видимо, не судьба. И сейчас Ким, стоя возле Чимина перед сидящей парочкой, смотрит на них, мысленно подтверждая то, что они встречаются. — И тебе привет, Тэхён, — брови ничего не знающего Пака растут вверх. — А вы знаете, кто я? — с боязнью любопытсвуется Чимин, смотря то на улыбчивую Хоа, странно держащую руки за спиной, то на парня, сидящего возле неё, то на пса, которого с разрешения Хоа и хозяина Тэхён гладит. — Знаю, — кивает, делая паузу. — Чиминушка. — После этого пытается не прыснуть со смеха в кулак, представляя удивлённое лицо парня напротив. — Откуда вы знаете? — так и не до конца понимая, кто этот парень, под действием эффекта задаёт достаточно глупый вопрос, ведь Хоа могла рассказать ему о них. — Не беспокойся, мне есть, чем заняться, а не рыть на тебя информацию. Мне цветочек рассказала, — кивая на Хоа, отвечает насмешливо он, пока шестерёнки Чимина начинают работать, и он наконец-то понимает, что этот парень — «Чонгук-и», тот самый. — Ну да, Чонгук? — неуверенно отвечает, на что тот лишь кивает. — Ну мы, наверное, пойдём. И, Хоа, завтра поговорим, — беря друга под локоть, они кланяются и быстро убегают куда-то. — Что это было? — смотря им вслед, задаётся вопросом Лан. — У парней дела появились или они не хотят нам мешать, — спокойной произносит Чонгук, кладя руки на бёдра. — Да они чуть в штаны не наложили только от одного твоего вида, — Лан чувствует голову Чона на своём плече. — Что они о нас подумают? Я ж ещё в твоей футболке… — Не имеет значения, что думают эти двое о нас — поскольку они в любом случае что-нибудь подумают. Так что расслабься. — На выдохе произносит Чонгук, успокаивая Лан — Ты прав, — выдыхает Лан.***
— Я не знал, что они встречаются, — обескураженно произносит Чимин, смотря на то, как Чон положил голову на её плечо. — Я был удивлён, узнав, что вы друг друга знаете. — Пауза. — Как вы познакомились? — Я предполагал, но его футболка на ней всё подтвердила, — отвечает ему Тэхён. — Не очень хорошо: я был в магазине — за кофе ходила, а он там с собакой и… Он же слепой, а я… — Слепой?! — Пак выпучивает глаза, перебивая друга. — А ты что думал? С закрытыми глазами к нам обращался потому, что напротив солнца стояли? — поворачивает голову к своему другу, стуча указательным пальцем по своему виску. — Никогда б не подумал, что он незрячий. — Так вот я тоже не подумал и на просьбу сказать, был ли то чай, ответил ему посмотреть. А потом пришел Намджун, как я понял, он его друг. — Воу-воу-воу, вот это поворот, — всё также сидя на лавочке, удивлённо говорит он. — Я на него, кстати, справки искал — интереса ради. Нашёл — оказывается, Хосок — его родной младший брат, но они, мягко говоря, не в лучших отношениях. — Чимин лишь кивает, уставая удивляться, а после говорит: — Это не наше дело, Тэхён, думаю, нам лучше уйти, — поднимается, последний раз взглянув на них.***
Хоа, насладившись днём по полной, а после проведав Куён, с которой даже толком и не поболтала из-за скоро закрытия приёмного часа, открывает дверь в квартиру. Пытаясь зайти как можно тише, закрывает её, но видит перед собой грозный силуэт Сокджина. — Ты где была? — скрестив руки, включает свет, а Лан видит его плотно сжатые губы. — Ну извини, я была у Куён, — ластится к нему, обвивая его руку своими, наблюдая, как Джин вмиг подобрел. — Я тоже был у Куён, но тебя там не было, — обижено проговаривает. — Так ты к ней ходил… — задумчиво с ухмылкой говорит, а в уме продолжает: «Вот почему она была такой счастливой». Ким же, услышав такую реплику, старается не смущаться, лишь отводя взгляд на миллисекунду. — Сейчас не об этом. — Пауза. — И почему… — увидев следы на запястьях сестры, сразу возникли в голове страшные предположения событий, но Лан его перебивает. — Я была у Чонгука. — Она разворачивается и уходит в свою комнату, отвечая на немой вопрос брата. — Слишком устала, давай завтра поговорим, — захлопывает дверь, оставляя его одного. — Я всё равно узнаю, — идя есть свой приготовленный ужин один, шепчет ей вслед Джин, а также думая, что именно завтра подарит ей труд работы его и Сохи.***
Чонгук же, как только попрощался с Хоа, пошёл домой с неким чувством опустошенности в душе, будто чего не хватало ему в тот момент для полного счастья. Спокойно добравшись домой, он отправился сразу в душ, выйдя из которого, услышал телефонный звонок. Ответив на него, слышит голос старого друга, очень радостного старого друга: — Как погуляли? — интересуется он, даже не поприветствовав, копоша бумагами. — И тебе привет, Хён, — стоя где-то в спальне в одном полотенце, отвечает, ухмыляясь, Гук и слышит глубокие вдохи-выдохи по ту сторону. — Да нормально. — Ища трусы, отвечает Чон. — Я рассчитывал на подробности, — огорчённо произносит его собеседник, куда-то топая. — Фиг тебе, а не подробности, — с улыбкой на лице находит какие-то боксёры и, разматывая полотенце, надевает их, держа телефон между щекой и плечом. — Сколько времени? — [23:30], — пауза. — Что делать будешь? — слышится его голос отдалённо, видимо, на громкую связь поставил. Гук же, убрав полотенце, опять отправляется в свою комнату. — Спать, наверное, — зевая и прикрывая по привычке нос*, говорит он. — Завидую, тут, кстати, новенький переводится, прямо на одном потоке с Хоа и Куён, — Намджун, что-то пеша, знает, за какие ниточки нужно дёргать, чтоб увлечь друга. — Кто? — немного взбудораженный ложится в кровать, укрываясь. — Да не знаю, говорят, что не очень хороший, родители богатенькие, вот и он… — специальная пауза, за которую Чонгук всё понимает. — Спокойной ночи, кстати. — Ты же знаешь, что я буду думать об этом. — На серьёзе произносит Гук, добавляя. — Спокойной ночи, гад. — Чон готов поклясться, что видит, как его собеседник торжественно и злорадно ухмыляется, ненадолго отстраняясь от своей писанины. — Месть, — Намджун отключился, оставляя Гука одного с многочисленными мыслями по поводу новенького.