***
POV Элайджа Старший Инспектор с первых минут нашего знакомства показался мне легкомысленным и заносчивым мужчиной с дюжиной зависимостей и весьма извращенным разумом. В некоторых вещах он был также плох, как и все мы — люди. Но чем, же все-таки этот мужчина отличается от большинства других? Теперь я могу ответить на этот вопрос. Если вас грызут пороки и так манят приступить черту, то Джеймс и есть этот самый порок. Он никогда не сопротивляется своим желанием и поступает, как вздумается. Люди видят в нем сильную личность, но лишь приглядевшись, понимаешь, что дело вовсе не характере. Он кажется сильным, потому как давно освободил себя от предрассудков и с легкостью способен на то, что карается законом, или порицается обществом. Не могла признать этого в начале знакомства, но и я не стала исключением. С каждой секундой проведенной рядом с Джеймсом я все больше попадала под его дурное влияние и не могу сказать, что противилась тому. На место аварии я прибыла сразу после скорой помощи и команды спасателей. Автомобиль инспектора съехал с дороги и на полном ходу врезался в фонарный столб. Машину практически разорвало на две части. От одного взгляда на груду металла казалось, у водителя не оставалось никаких шансов. Но, черт, он даже находился в сознании некоторое время после того, как его вынули из кипящего месива, хотя я и могла догадаться, что тому виной его любимое лакомство, а не кошачья живучесть. — Сержант Далтон, старший инспектор ожидает Вас в палате. — юная особа с выбивающимися из-под шапочки рыжими кудрями, потрясла меня за плечо. Оглянувшись по сторонам, я вытянула затекшие ноги и слегка потянулась туловищем: — Хорошо, мэм, не могли бы Вы сопроводить меня до палаты? — госпиталь был выстроен подобно кносскому лабиринту, и заплутать здесь не составит труда. — Никаких проблем, сержант. Вам нужна третья дверь от конца коридора. Не заблудитесь? — сестра явно торопилась и нервно теребила бумаги в руках. — Ну, раз вы говорите, третья дверь с конца коридора, думаю, с этим я справлюсь. Розовощекая девушка тепло улыбнулась и поспешила по своим делам. Скрип ее кроксов становился все тише до тех пор, пока не сник за одной и десятков дверей. Замерев подле палаты, я наблюдала за ним через крохотное окошко в двери. Обе ноги обернуты в гипс, на простреленную руку наложили шину, но больше всего антуража придавала повязка на голове, напоминающая всем своим видом солдатскую каску. — Добрый день, старший инспектор! — поприветствовав, как положено старшего по званию, я прошла вглубь и разместилась в кресле для посетителей, что находилось у окна, напротив койки. — Чего приперлась? — буркнул мужчина и поправил сальные волосы, шипя сквозь зубы от боли. — Что с моей машиной? Надеюсь, ты смогла отбуксировать ее в безопасное место. — Джеймс заерзал на месте, постанывая. — Не знаю, как преподнести Вам истину, — неуверенно заговорила я, — Но от Вашего автомобиля не осталось ровным счет ничего, — мужчина вцепился рукой в кровать, а туловище его напряглось, — Все сгорело до самого «скелета». — Твою мать! — вскрикнул старший инспектор, от чего на лбу выступили ярко синие вены, — Ты уверена, что сгорело все? — попытавшись встать с кровати или хотя бы сесть напротив меня, инспектор вновь разразился матом, — Элайджа, — серьезно, с напором во взгляде говорил он, — Я должен быть уверен, что сгорело все дотла. Я должен знать, что ты тому свидетель, и НИКТО НИЧЕГО не вынимал из машины. Скрестив ноги, я съежилась под его взглядом. Еще никогда разговор не влиял на меня подобным образом. Я теребила собственные пальцы и мамино колечко в руке, опасаясь реакции Джеймса на мой ответ. — Я видела, что автомобиль сгорел. Я видела, как вас вынимали из автомобиля. Но успел кто-либо вынуть что-то из машины до приезда скорой и спасателей я не могу знать. — Блять! — вскричал мужчина, ударив гипсом по койке, — Это конец! — он зашелся в истерическом хохоте, — Понимаешь? — будто опомнившись, инспектор бросил, — Ни черта ты не понимаешь. — махнул рукой, — Откуда тебе знать. — будто беседуя сам с собой бормотал он. — Но на самом деле нам удалось обнаружить нечто интересное в машем автомобиле, — я осеклась, — Если быть точнее, в его останках. — он испытующе смотрел в мои глаза, — Наши эксперты осмелились предположить, что некто проник в ваш автомобиль перед последней поездкой и установил в водительском сидении что-то наподобие шприца. И если верить тем самым экспертам, то сев за руль, игла проникла в ваш организм, а поршень пришел в движение. То бишь в Ваш организм был введен неизвестный препарат, происхождение которого выяснить не возможно, потому как от всей конструкции уцелела лишь игла. Злой змеиный прищур и сжатые в тонкую полоску губы — говорили сами за себя. — Выйди. — голос Джеймса звучал очень низко и ровно от чего по спине пробежал холодок, а я поспешила покинуть его общество дабы не накликать гнева на собственную голову.12
10 августа 2020 г. в 19:06
По темному коридору пустого участка гулял сквозняк. Запах свежей бумаги, и краски для принтера смешались с душком грязных носков и прокисшего хлеба для сэндвичей. Но стоит слега повернуть голову в сторону, как в ноздри бьет едкий запах моющих средств и аммиака. Одно другого не слаще, потому я уткнулся в рукав куртки, и вдыхал терпкий аромат кожи и табака.
Тонкий протяжный свист ветерка доносился из глубины кабинета констебля. Вереницей проносились одна за другой мысли, от чего я все больше путался в собственных догадках, касаемо последних событий. Неужели кому-то вздумалось копать под Клиффорда через меня или же, наоборот — на меня через него? Никто и никогда бы не стал колотить бизнес с таким партнером, как Клиффорд — старый неугомонный придурок. Его вечные нотации и противный голосок успевали довести мой мозг до кульминации еще в рабочее время, и я далеко не единственный кого выворачивает наизнанку от одного его сморщенного вида.
Сейчас все же не время поминать старого упыря. Если мои догадки насчет всей этой заварушки верны, ребяток ждал конкретный облом, потому как в участке на меня точно нет никакого компромата. В Китае для хранения «важных цифр» использую живую карту памяти. Но где в Лондоне я найду умного азиата, который согласится сотрудничать с полицией. Я ухмыльнулся. Видимо, эти люди считают меня достаточно примитивным в логике, и отталкиваются от моего внешнего вида, нежели о внутреннего содержания. Черт, чем же нам все это грозит. Моя задница мечтает облюбовать кожаное кресло в Сктоленд-Ярде, а не металлическую койку в Дэрхэме.
Дверь тихонько распахнулась, и уже умело ориентируясь в родных стенах и кромешной темноте, я побрел к выходу. «Боб» все также сидел в своем облупленном кресле, и пялился в старый ящик с кривыми антеннами.
— Уже уходите? — отозвался он, смачно пережевывая хот-дог, который судя по его грязному рту, состоял из одного лишь кетчупа.
— Да-а-а, — протянул я, — Ну, знаешь, на полупути вспомнил, что забыл документы дома, а не в участке. — это я подметил на тот случай, если «черный капюшон» неким образом связан со стариной Бобом.
Мужик утер перепачканный рот тряпичной клетчатой салфеткой и отложил булку на телевизор:
— Пересматриваю легендарные моменты в бейсболе. — будто это меня волнует, сообщил парнишка, — Представляете, был в отпуске у матери в Чикаго и она откапала в моем барахле любимую кассету. Сейчас как раз будет самый крутой момент с единственным в истории МВЗ грэнд-слэмом от Фреда Линна. Чувак в восемьдесят третьем реально открыл новую главу в истории бейсбола и страны. — он так увлеченно рассказывал о бейсболе, что блевать захотелось.
— Да уже, могу себе представить, чувак. — я повторил его уродское обращение, — Лучше этого может быть только тот стрит от Мухаммеда Али. — сочинял на ходу, — Второй по величине момент в истории бейсбола, — крикнул я, усаживаясь в свою тачку.
Блять, видел бы «Боб» сейчас свое лицо. Примерно так я представляю себя после дюжины синеньких экстази и бутылки краденого виски.
Я завел малышку, из бардачка вынул старую затвердевшую арбузную жвачку и закинул пластинку в рот. Обманутый желудок протяжно заурчал. Не, братан, нам сейчас не до еды, но может, удастся украсть что-то от ужина моей соседушки.
Правой рукой нащупал в кармане куртки смартфон и портмоне, нервный вздох разрядил немоту в автомобиле. Тошнота то накатывала, то вновь отступала, и я не понимал, стоит ли мне поспешить домой или все же проблеваться перед поездкой. Вот такие они — побочные эффекты от моих коктейлей.
С другой стороны, я бы мог заночевать тут или позвонить Элайдже, чтобы та забрала меня отсюда, но не думаю, что наши отношения позволяют просить о подобном одолжении. В очередной раз услышу в свой адрес тысячу и один комплимент, а то и схлопочу по роже. Мерзкая ухмылочка обозначилась на моем лице.
Сейчас бы прижаться к ее упругим сиськам и отрубиться на пару часиков… Мысли в слух, а второе дыхание во мне таки открылось.
Кажется, половина бака опустела, пока я плавал в раздумьях.
Дорога все никак не кончалась, а повороты казались таким крутыми, что пару раз меня чуть было, не вывернуло на приборную панель. К середине поездки я наплевал на разметку и светофоры, получил немало намеков от других воителей, что те крайне недовольны моей ездой. Но попробуй хоть один из них остановить меня. Мой зад буквально затек от гребаной езды.
Цветные зазывные вывески стекались в одно нечеткое горящее пятно и оно будто бельмо на глазу не оставляло последней возможности следить за дорогой.
Буйство красок, а в основном ядовитый красно-розовый цвет пивнушек неподалеку от моей квартирки сработал триггером для организма. И вся скудность палитры, что томилась в глубине моего желудка — обозначилась на лобовом стекле. В миг все вокруг сникло, и белый шум заполнил образовавшуюся пустоту. Конечности не слушались меня, руки ослабли и безвольно свалились с руля, а нога отнюдь налилась свинцом и с силой вжала педаль газа в пол.
Оглушительные визг мотора и шин, запах жженой резины и бензина, звон стекла и хруст костей, в оду секунду сознание очистилось, и я мог различить все, что происходило вокруг. Все ощущалось гораздо острее обычного, но не дольше пары секунд длилось прозрение, как вдруг череп обожгло, словно сотней игл, а глаза залило чем-то горячим. Я все еще не мог совладать со своим телом, язык онемел и, в момент, когда мир вокруг стал вращаться, я почувствовал, как собственный язык запал в глотку не оставив возможности дышать. И все, о чем я мог думать в этот миг это то — как мою смерть и некоторые вскрывшиеся после нее факты уже через пару часов будут форсироваться в СМИ.