Смерть за мной

Парк резко распахивает глаза и смотрит перед собой, всё ещё не осознавая реальности. Только что он находился в Маунт Мэссив, Эдди хотел сделать его своей невестой и чуть ли не силой взял, а теперь... Теперь Вэйлон... на старой работе? Слушай, Парк, хватит дрыхнуть, тебе сдавать отчётность сегодня, не забыл? - доносится забытый голос справа, и там оказывается бывший сотрудник Вэйлона. Или уже не бывший?.. - Да-да, конечно, - на автомате выдыхает Парк и смотрит прямо перед собой, протирая руками лицо. Что-то. Определённо. Не. Так. - Какого чёрта? - потрясённо шепчет мужчина, который, моргая, видит лечебницу и свой безостановочный бег по ней. Ещё десять минут уходит у Вэйлона, чтобы окончательно убедить себя в том, что весь этот кошмар просто один большой сон, и после этого мужчина оглядывает рабочий стол, постепенно вспоминая, где и что лежит. - Слушай, Парк, у нас, кстати, новенький сотрудник, ты знал? - говорит Чак - Вэйлон вспомнил его имя - и загадочно глядит на товарища. - Он будет работать с тобой в команде. Ну, вроде как. Во всяком случае, я это услышал на обеде. Вся столовая жужжала. Так что смотри: скоро у тебя будет верный помощник. - Чак подмигнул и вновь упёрся взглядом в монитор своего компьютера. Парк моргнул пару раз и покачал головой. У него никогда не было напарника, так что решение босса вполне очевидно. Хотя, это не факт, может, никакого «помощника» и не будет. Слухами земля полнится, не так ли? - Это Эдди Глускин, твой новый напарник, - доносится до отключенного - из-за увиденного - сознания Вэйлона, и он моргает просто потому, что так нужно организму. Перед ним стоял Глускин, тоже в костюме, но вместо жилета пиджак, а бабочку заменил чёрный галстук. Опрятен и чист, аккуратно причёсан, с вежливой улыбкой на губах, без крови в глазницах, и шрамы проглядывают незаметно, словно отголосок прошлого. Ну просто красавец-мужчина. Эдди Глускин, серийный убийца, психопат, пациент из Маунт Мэссив и... напарник Вэйлона. - Блядь, - выдыхает Парк, глядя на ушедшего из отделения босса. - Сука, - не успокаивается мужчина, мозг которого окончательно вышел из строя. - А я Эдди, - мило улыбается... кто? Кто это, блядь, такой?! - Я сошёл с ума, - стонет Вэйлон и взъерошивает волосы. - Эй, с тобой всё нормально? Выглядишь измученным. Что-то случилось? - участливо интересуется Глускин, словно ему и правда безумно важно знать, как себя чувствует Парк. - Я... я... Это не... - шепчет Вэйлон, отказываясь понимать действительность. Сломанное воображение пририсовывает этому Эдди кровь, хищный оскал и протяжное «Дорогая!» От этого хочется сдохнуть. - Просто устал, - наконец отвечает Парк и смотрит на Глускина, ожидая реакции. Тот лишь понятливо улыбается, говорит, что до конца работы осталась пара часов, и в это время Парк пока может просветить напарника. Вэйлон согласно кивает и все эти два часа действительно пытается пояснить всё Эдди, который, к слову, внимательно слушал, задавал наводящие вопросы и мягко улыбался, когда товарищ сбивался с мысли. В общем, идиллия. Правда, в мозгу Вэйлона словно отрубили электричество: все системы отключены, рассказывал он на автомате. - Может, пойдём поужинаем вместе? Я только вчера приехал в этот город и совсем ничего не знаю, - неуверенно улыбается Глускин, и от этой робости Парку хочется истерично смеяться, но он сдерживается и даже соглашается на ужин. Почему? Ясное дело: электричество в мозг так и не подали. Вечер прошёл слишком хорошо: Эдди рассказывал интересные истории как из своей личной жизни, так и просто услышанные ранее. Глускин улыбался, улыбался и ещё раз улыбался, шутил, помогал Парку, когда тот не мог налить вино в бокал из-за трясущихся рук. Неплохой такой романтический ужин. На пару с маньяком и серийным убийцей. Мужчиной. С Эдди. - Слушай, я думаю, мне пора... - промямлил Вэйлон, глянув на экран телефона: с момента его пробуждения на работе прошло уже девять часов, а он так ничего и не понял. Сон? Сон с человеком, которого он в этой реальности даже не знал? Такое вообще возможно? - Парк, стой, нет, не уходи, - подорвался с места Глускин, с тревогой глядя на Вэйлона. - Я не... У нас не так много времени, чтобы пообщаться, - снова робко улыбнулся Эдди, принимая свой вежливо-нежный вид. - Почему? Мы ведь теперь напарники по работе, - нахмурившись, сказал Парк, окончательно теряя связь. - Это... Пошли ко мне? Я всё объясню. Обещаю, что не трону, я не тот... Я не Жених, - шепнул Глускин, и Вэйлон перестал дышать на мгновение. Парк рывком поднялся с места и посмотрел в глаза Эдди. Слишком искренние, чтобы в них нельзя было поверить. Слишком честные, чтобы обвинить во лжи. Слишком синие, чтобы не сравнить их с океаном. - Откуда... Что, блядь, происходит, а? - жалобно спрашивает Вэйлон, готовый расплакаться. Это всё слишком сложно для него одного. - Пойдём, у нас осталось всего три часа, даже чуть меньше, - быстро протараторил Эдди и потянул напарника за собой. Парк помчался следом, не забыв кинуть на стол пару купюр, хотя Глускин, пока Вэйлон не видел, оплатил заказ с чаевыми. Мужчины шли по улице с бешеной скоростью, а Парк просто смотрел на редкие снежинки, срывающиеся с неба, и с видом ребёнка наслаждался атмосферой. Ни бега по лечебнице, ни поджидающей за каждым углом смерти, ни Вальридера, ни пси... Хотя, тут можно поспорить - Эдди рядом. Через десять минут они зашли в просторную, но скудно обставленную квартиру. Диван, телевизор на тумбочке, и столик - это всё, что было в зале, где напарники и расположились. - Этот мир, он... Он выдумка. Вся магия в том газе, что я распылил на тебя, по сути всё это плод именно твоего воображения, ты просто пытаешься представить более радостный мир, а вещества в том газе способствуют этому, - стал пояснять Глускин, взяв Парка за руку. - Прости меня за того, Жениха, что гоняется за тобой по всей больнице. Я не хотел, не хочу причинить тебе вред. Я просто... У всех ведь ведь есть право на счастье? - тихо спросил Эдди и продолжил: - Я просто хочу, чтобы у меня была семья, настоящая семья, а не как мои родители... Впрочем, неважно. - отмахнулся Глускин, заглядывая в глаза Парку. - Да-да, всё звучит невероятно, но, прошу тебя, поверь мне! У нас было всего двенадцать часов, а сейчас осталось чуть больше двух. Я так много хочу сказать тебе, Вэйлон. Ты сильный и храбрый, ты безумно красивый и умный парень. Я влюбился в тебя, и я, Жених, захотел стать с тобой чем-то большим, обрести семью. В этой реальности я абсолютно нормально реагирую на любовь к тебе, я понимаю, что не хочу делать из тебя женщину и заставлять рожать детей. Боже, как это глупо... - усмехнулся Эдди, и Парку очень захотелось верить, что это правда. Вот так, неожиданно. Ему захотелось быть любимым этим нормальным Глускиным. Да, у него есть Лиза, у него есть дети, но когда-то, будучи студентом, Вэйлон влюбился в парня из параллели. Да, у Парка была своя детская травма, если её можно таковой назвать. Чувства к тому парню были сильными, но ответом на них были лишь оскорбления и походы к психологу каждую пятницу. После этого Вэйлон твёрдо решил влюбиться в девушку. Так ведь можно? Просто убедить себя в любви к кому-то? - Я бы хотел искупить свою вину. Хотел бы пожить с тобой здесь, в этой реальности, без опасности для тебя. Я ничего не могу поделать с собой в Маунт Мэссив, мне промыли мозги, я не управляю собой. Я хочу обнять тебя, а вместо этого бью головой об пол. Чёртов доктор... Да все они чёртовы! Ненавижу. Почему у них есть право рушить чужое счастье? Я мог бы быть нормальным, многие могли бы быть нормальными, но сейчас они, потеряв рассудок, бегают по больнице. Какая ирония судьбы. Доктора, что должны спасать пациентов, уничтожают их. Вэйлон, я знаю, это трудно, но давай проведём оставшееся время так, словно нет никакого Жениха? Есть просто Эдди Глускин, влюблённый в тебя напарник и безнадёжный романтик. В жизни Парка слишком много дерьма и сумасшествия, так почему бы не согласиться? Два часа пролетели быстро. Вэйлон со злостью отметил, что они пролетели слишком быстро. Эдди, не пытающийся его превратить в женщину, - прекрасный собеседник. Парк подумал, что, будь у них немного больше времени, он мог бы вполне полюбить Глускина, а так... А так просто симпатия. Да. Ему нравится этот Эдди. Очень нравится. - Вэйлон, мы... мы... - держа за руку, говорит Глускин, потерявший счёт времени, и понимающий, что его не осталось вовсе, а Парк постепенно просыпается. - Мы... - повторяет Эдди, но не успевает договорить, и вместо него перед Вэйлоном висит проткнутый в живот Жених, истекающий кровью, но при этом улыбающийся, почти так же нежно, как тот Глускин, хрипящий: - Мы могли бы быть идеальной парой... И его изуродованное тело вздёргивается вверх, оставаясь под потолком, ровно посередине, в окружении трупов, которые не смогли стать его жёнами и матерями его детей. Парк не сразу замечает, что плачет то ли от сожаления, то ли от отчаяния, то ли от радости, что убил Жениха, и, вытирая ладонью глаза, поднимает камеру вверх, чтобы запечатлеть труп Эдди, а затем идёт дальше, в темноту, и за спиной раздаётся нежный и такой тёплый голос Глускина из нереально прекрасной и светлой реальности: "Прости меня. Я влюбился в тебя..." И Парк ещё долго не может остановить слёзы.