***
— Добрый день, Гермиона. — самодовольно поздоровалась Скитер. — Начнём? Спустя час с интервью наконец было покончено. Менять маски одну за другой оказалось гораздо труднее, чем предполагала девушка. Она ужасно устала, хотя день едва успел начаться. В особняке она полностью растворилась в первом занятии по этикету, выучив назначение каждого столового прибора, а теперь стояла в комнате, оглядывая себя в зеркало, ведь совсем скоро начнётся приём в её честь. Белое шёлковое платье мягко переливалось при свете, аккуратно подчёркивая фигуру, которую поддерживал ремень с достаточно интригующей серебряной брошью посередине. Тонкие руки, облачённые в ажурные перчатки, то и дело поправляли незамысловатую прическу. Она волновалась. — Гермиона, нам пора. — Беллатрикс бесшумно вошла в комнату дочери, её фраза в самом буквальном смысле означала скорую встречу Гермионы с забытыми друзьями. — Я готова. Ложь. Она ничуть не была готова к аппарации в Малфой-мэнор, к светскому вечеру, где вероятнее всего уже находились Паркинсон, Забини и самое страшное — Малфой. Ожидание убивало, скручивалось тугим узлом внизу живота, парализуя всё тело. — Я готова.***
Родовой особняк семьи Малфой готовился к празднику с самого утра. Зал для торжеств выглядел изысканно, благодаря неброским украшениям на стенах и мебели. Излишне взволнованный наследник в компании друзей выглядел совсем нелепо на фоне прекрасной комнаты. До её прибытия оставалось всего несколько мгновений. Драко строго решил не попадаться в поле зрения Гермионы, пока Панси не пригласит её на разговор в разгаре празднования. С помощью камина две представительницы семьи Реддл-Лестрейндж прибыли в условленное место. Изящность особняка не казалась Гермионе удивительной в силу разыгравшейся драмы где-то далеко, внутри, возможно, в районе сердца. Когда гости заполнили помещение, на небольшой одинокой сцене, созданной специально для таких приёмов, появилась незнакомая ей ранее волшебница. — Добрый вечер, дамы и господа. Все знают цель нашего собрания, но ввиду искренней радости смею продублировать причину, что кроется в возвращении единственной наследницы семьи Реддл-Лестрейндж! — гости, одетые с изыском, оставались спокойными, однако отвлеклись от бесед и бокалов со спиртными напитками. — Прискорбно, что глава древнего рода отсутствует сейчас, однако с уверенностью заявляю, что он счастлив не меньше собравшихся здесь. Благодарю за внимание, — женщина покинула сцену, вернувшись в компанию на этот вечер. "Отсутствует сейчас? Разве он появится позже?" -- Гермиона быстро отогнала от себя мысли о возможной страшной встрече. "Беллатрикс бы уведомила меня." После вступления к Беллатрикс с дочерью подходили люди и поздравляли их, одаривая аккуратными комплиментами, показывая уважение. В то же время подошли Нарцисса и Люциус Малфой: — Поздравляю с возвращением Вашей дочери, миссис Лестрейндж. — с легкой улыбкой сказала миссис Малфой. — Мы как никто другой рады столь прекрасному событию. — Благодарю вас. — в тон ей ответила Беллатрикс, а Гермиона лишь кивнула, нервно улыбнувшись. От цепкого взгляда мистера Малфой это не укрылось. — Мисс Реддл-Лестрейндж. — он поднял бокал в её честь и слегка пригубил пряного рубинового вина. Пропустив официальную часть, Гермиона отделилась от матери, поспешив уединиться на угловом кресле в тени небольшого цветка. Пока избегать друзей получалось, но счастье длилось недолго. — Гермиона, можно поговорить с тобой вдали от торжества? — Панси долго решалась и выбирала реплику, даже приготовилась уговаривать, однако этого не потребовалось. — Да. Веди, — коротко ответила разволновавшаяся девушка, покидая своё временное убежище. По дороге в комнату Паркинсон не пыталась завести беседу, за что спутница была ей чрезмерно благодарна. «Лестница. Второй этаж, западное крыло. Комната, комната. Остановка» — экс-Грейнджер проговаривала последовательность действий в голове. Причиной столь странным мыслям поспособствовало желание держать всё под своим контролем. Верная ли тактика была выбрана, сможет показать лишь время. — Готова? — Панси осознавала критичность ситуации, но куда больше её беспокоила подруга. Никто не знает, насколько тяжело ей дался этот путь к забытым друзьям. Получив короткий кивок, Панси отворила дверь, открывая обзору комфортно расположившегося в глубоком кресле Забини. Сердце Гермионы билось с ужасающей скоростью, а ладони покрылись лёгкой испариной. — Мм… ну здравствуй, юноша, спасший мне жизнь в ужасный шторм, — содержание сказанного дошло до девушки лишь через пару секунд. Стало стыдно. Однако парень посмеялся, затем медленно встал, разводя руки в надежде на объятия. — Не стоит, — одна фраза, а его улыбка тотчас угасла. — В чём дело? — с неподдельным удивлением поинтересовалась Паркинсон. — Вы не понимаете? Я вернулась. Окончательно. Моя жизнь бесповоротно перевернулась, мне с трудом удаётся привыкать к этой роскоши, к своим, как оказалось, настоящим родителям. — Гермиона и не заметила, как на некоторое время прекратила дышать. Глубокий вдох, и тирада возобновилась. — Сегодня я просмотрела все воспоминания, оставленные мной в прошлом. Да, тогда вы были частью моей жизни, глотком свежего воздуха, но сейчас… в моей душе теплится надежда, что я смогу вернуться по-настоящему, — она сделала глубокий вдох, стараясь не давать волю чувствам, но голос предательски дрогнул на последнем слове. Она чувствовала ответственность за тех, кого пришлось оставить. Ей оказалось очень больно разбивать им двоим сердца. Как хорошо, что Драко здесь нет. — Мне необходимо время, поймите, — неожиданно серьезно произнесла Гермиона, безуспешно пытаясь скрыть беспомощность и чувство вины, отражавшееся во взгляде. — Эй… не отталкивай нас, прошу, Герм, — стоит признать, что Панси держалась стойко, однако глаза словно назло выдавали тупую боль, расходившуюся волнами по всему телу. — Мы принимаем тебя такой, какая ты есть, — вступил в разговор Блейз, — ты неотъемлемая часть нашего… — он остановился, подбирая слово, — коллектива. Ты можешь злиться, ненавидеть нас, но не забывай, мы рядом. Навсегда, — реплика юноши пролилась приятным бальзамом на душу. Приятно осознавать необременительное присутствие нужных людей в собственной жизни. — Спасибо, — краткая, но такая душевная благодарность немного разрядила обстановку в комнате, и Гермиона поспешила взять себя в руки, вновь стать холодной и непроницаемой. Вдруг дверь отворилась. Гермиона решила не оборачиваться, интуитивно чувствуя, кто присоединился к ним. — Малфой, — отстранённо подумала она, не осознав, что произнесла фразу вслух. А в душе она тихо радовалась возможного побега от встречи с ним. — Грейнджер, — очевидно не ожидая столь холодного приёма, процедил Драко. — Реддл-Лестрейндж, будь добр, — девушка резко развернулась и заглянула в его глаза, и вовремя, ведь увидела мигом скрытую боль. — Спасибо Панси, Блейз… думаю, пришло время уйти, — стремительным шагом покинув помещение, она наконец выдохнула, мысленно представляя как она крушит весь Малфой-мэнор. — Драко… — произнёс Блейз, сжав плечо друга своей рукой, но тот без колебаний скинул её, уставившись в одну точку. Взгляд насквозь пропитался ужасной пустотой. — Ей нужно время, прекрати быть эгоистом, Малфой! — закричала Панси. — Ты не представляешь, НАСКОЛЬКО ей сейчас тяжело! — кинулась защищать подругу она. — Я чувствую себя не лучше, Панси, не вопи, прошу. — холодно отмахнулся блондин. — Сегодня вам придётся остаться здесь. — Что-то случилось? — поинтересовался Забини. — Сейчас она будет вынуждена принять чёрную метку. Лорд здесь, — он яростно выплюнул эту фразу, с трудом сдерживаясь не пуститься на помощь Гермионе. — А ещё мне так… дерьмово на душе, что вам лучше не оставлять меня одного. — Но она же… — тихо промолвила девушка, вперившись взглядом в пол. — Да, Панс. Возможно, отцу придётся её инициировать, чтобы она смогла выжить. — Драко бесцеремонно достал из небольшого навесного шкафа огневиски и пачку сигарет. Затем громко звякнул тремя стаканами, наполнив их алкоголем. — Чёрт! — выругался Забини. Дела действительно шли хуже некуда. Каждый из компании залпом осушил низкий стеклянный сосуд, Панси чуть поморщилась, а юноши лишь прикрыли глаза. — Покурим? — предложил Малфой. В эту ночь опустошились две пачки сигарет, удивительно, но даже Блейз курил вместе с ними. Балкон стал их маленьким местом, олицетворяющим свободу. Там они смогли перетереть все кости лорду, окатили вёдрами жалости и негодования Гермиону. Никто не сомкнул глаз за восемь часов. Алкоголь и табачные изделия облегчили ношу друзей, но полностью от неё избавить, к сожалению, не смогли.***
Девушка спустилась в зал, и разыгравшаяся сцена показалась ей детским лепетом. Дом был пуст, а в центре комнаты стоял никто иной, как Тот-кого-нельзя-называть. — Девочка моя… — самодовольно протянул лорд. — Почему ты замерла? Неприлично так встречать родного отца, — его голос казался шипением змеи, был полон яда. Гермиона начала медленно приближаться к одиноко стоящей фигуре, а к горлу подступила тошнота. Колени беспощадно сгибались, отчего идти оказалось гораздо труднее. Наконец оказавшись напротив отца, она замерла, давая себя рассмотреть. — Из тебя вышел хороший лидер, мисс Реддл-Лестрейндж. Теперь я хочу, чтобы ты стала идентично прекрасным манипулятором. — Ты должен, Всех обмануть, желая, стать, как все: Придать любезность взорам, жестам, речи, Цветком невинным выглядеть и быть Змеёй под ним.У.Шекспир
— Верно, девочка моя. А теперь, подай мне свою руку и прими честь стать моим ближним последователем. — лишь договорив, лорд схватил руку дочери, разорвав дорогую перчатку. Она попыталась отдёрнуть кисть, но лорд держал её, словно в тисках. Направив палочку, он быстро прошептал длинное заклинание, слов в котором разобрать не удалось. Чёрная метка сильным жжением растянулась от предплечья, чуть не доставая до запястья. Кожа пульсировала, а сама Гермиона впала в ступор. Стало наплевать, кто она, где она, с кем она, а особенно на факт того, что она в данную секунду стала пожирательницей смерти. Сеанс завершился. Страх парализовал её. — Мне пора, дела зовут. Увидимся нескоро. — Волан-де-Морт поцеловал её в лоб и исчез. Тело пробил озноб, а температура по ощущениям повысилась до сорока градусов. Она упала на колени, больно ударившись о мраморный пол чашечками, прижала ужаленную левую руку к сердцу, бесшумно роняя слёзы. Какое-то время девушка провела в бреду, казалось, словно метка шипит, разговаривая с новообретённой хозяйкой, пока её аккуратно не подняли крепкие руки, принадлежащие Люциусу Малфою. — Ах… где я? — слова с трудом вылетали изо рта Гермионы, а в глазах плясали чёрные вспышки. Головная боль пульсировала, как вдруг что-то тёплое и вязкое начало капать на пол. Во рту появился металлический привкус. Из носа пошла кровь. — Люциус, клади её сюда! — последним голосом, услышанным ею перед потерей сознания, стал взволнованный тон Нарциссы Малфой. Жар нагло распространился по всему телу, она ненадолго пришла в себя. Пересохшее горло долго не позволяло произнести ни единого слова, но спустя десяток попыток ей всё же удалось сказать одну фразу: — П…ить… — Нарцисса, быстрее, воду! — крикнул Люциус, а Гермиона вновь провалилась в беспамятство, так и не узнав, принесли ли ей воды. Через несколько мгновений приятная прохлада окатила лицо — кто-то заботливо прикладывал мокрое полотенце к горящим векам, скулам… — Состояние ухудшается, боюсь, придётся инициировать её! Позже она услышала пронзительные крики, однако это не вызвало ничего кроме раздражения. Кто-то наглым образом мешал ей спать. Крики длились целую вечность, когда она резко пришла в себя, словно вынырнув из кипящей лавы. — Кто-то… кричал… — прошептала она после того, как с жадностью опустошила любезно поданный стакан холодной воды. — Ты кричала. — сказала Нарцисса. — Не бойся, теперь, с тобой всё будет в порядке. Мы все через это прошли. — Где Беллатрикс? — поспешила узнать Гермиона, ведь её мать так и не появилась за всё время, пока она находилась словно в преисподней. — В вашей резиденции. Тебе лучше? — женщина пыталась казаться сдержанной, но, откровенно говоря, получалось плохо. — Ужасно болит всё тело, в остальном, кажется, всё в порядке. Могу я задать вопрос? Пока я находилась в бреду, я слышала, что если мне станет хуже, то придётся инициировать… — она попыталась сесть на кожаном диване, на котором провела неизвестное количество времени. — Остановись. — резко сказал вошедший в помещение Люциус. — Я отнесу тебя в комнату Драко, ибо оставаться в одиночестве ближайшую неделю далеко не самая лучшая идея. — Не слышала, как Вы вошли. Неделю? Так долго? — и вновь те же руки легко подняли её в воздух. — Спасибо, мистер и миссис Малфой, но у меня нет желания продолжать обременять вашу семью собственным самочувствием, — в глазах после сказанного появилась рябь, мигрень вновь набрала обороты. — После прибытия колдомедика я лично доставлю тебя домой. Мисс Реддл-Лестрейндж, пока волноваться стоит о другом. — О чём? — с угасающим интересом спросила она. — Ваше состояние до сих пор оставляет желать лучшего, а я не могу разобраться в чём причина, соответственно, понятия не имею, как облегчить Вашу участь. — ответил Люциус, поджав губы. Девушка обмякла, тихо надеясь на смерть. Она устала терпеть постоянную боль и мучения. Когда мистер Малфой с Гермионой на руках оказался в пределах нужной комнаты, его сын с друзьями стояли молча в разных частях помещения, а в глазах каждого блуждало удивление. — Акт второй. Те же и Малфой старший. Немая сцена, — посмеялась девушка, оказавшись в тёмной комнате на большой мягкой кровати. — Её нельзя оставлять одну, поэтому вам необходимо позаботиться о ней до прибытия колдомедика. Ты понял, Драко? — мужчина вкрадчиво посмотрел ему в глаза, ожидая реакции, но её не последовало. — Мы сделаем всё, что потребуется, мистер Малфой. — первой прервала тишину Панси. — Благодарю, мисс Паркинсон. А сейчас я должен покинуть вас. Я голоден. — произнёс он и поспешил уйти из комнаты. — Я осведомлена о вашем увлечении пагубной привычкой… — Гермиона, превозмогая сильнейшую боль и потемнение в глазах, смогла сесть. — У вас должны быть сигареты, угостите? — Идём с нами, — сказал Блейз, помогая подруге встать. Балкон Малфоя, в отличие от её собственного, не был украшен ни цветами, ни виноградными лозами — обычное, отделанное белым мрамором помещение, что красиво переливалось в утренних лучах солнца. Бабочка-монарх села на ограждение рядом с Гермионой, расправив крылья. Девушка аккуратно коснулась насекомого семейства нимфалид, которое тут же упорхнуло в сторону огромного сада. Закурив первую сигарету, Гермиона почувствовала, что дышать стало легче, неприятные импульсы, разрывающие тело, слегка утихли. — Я только попала в эту безжалостную реальность, а уже стала пожирательницей смерти. Говорят, что выбор есть всегда. Ложь. — cлова беспристрастно стекали с её губ, словно она сидела у камина, читая ежедневную газету. — Был ли выбор у меня? — риторический вопрос. — Мои родители оказались приёмными, Гарри и Рон стали лишь прикрытием козыря в рукаве лорда. А моя мать… за всю ночь она так и не появилась. Мне помогла чета Малфой, — плакать не хотелось, а вернее, отсутствовали силы для истерики. Друзья не прерывали её, чувствуя необходимость девушки выговориться. — Я запуталась, где правда, не осознаю, где настоящая жизнь, не понимаю, где настоящая я. Меня кидали, как ненужную игрушку, между реальностями, званиями, чистотой крови. Да я бы с удовольствием прожила этот век дочерью дантистов, грязнокровкой Гермионой Грейнджер. За первой сигаретой последовала вторая, а затем и третья. На балконе вновь воцарилась тишина, а слов поддержки и не требовалось. Гермионе было уютно вот так просто стоять с ними в молчании, медленно убивая себя табаком. Каждый думал о своём.***
/Несколькими часами ранее…/ — Белла, что он с тобой сделал?! — стараясь не срываться на крик, спросила Нарцисса. Беллатрикс действительно выглядела ужасно. Синяки украшали открытые части тела, кровь была размазана чуть ли не по всему лицу. Бьет — значит любит? — Я пыталась отговорить его от ужасной идеи… я не хотела… — женщина расплакалась. Слёзы больно щипали свежие раны, но это мелочь, по сравнению с неудавшимися переговорами. — Сегодня он будет здесь, ставить черную метку Гермионе… она совсем юна, её организм… — тело прошиб озноб, она обняла себя руками. — он… он может не вынести последствий… — Тише, тише… — миссис Малфой трясущимися руками взяла графин с водой. Наполнив стакан, она подала его Лестрейндж. — Думаю, в ваше поместье он вернётся не скоро, поэтому иди домой. Залечи раны, попытайся успокоиться. — Твою дочь я возьму на себя. — сказал Люциус, бесшумно появившийся в кабинете. — Если дела совсем будут плохи, я сделаю это. — местоимение он выделил особенным тоном так, что все находящиеся в кабинете поняли, о чём конкретно идёт речь. — Спасибо, и… не говорите Гермионе о случившемся. Люциус, помни, что это ты можешь сделать только в самом крайнем случае. — сделав пару маленьких глотков из стакана, женщина поспешила покинуть помещение с помощью камина. Мир рушился.***
Наконец сон Гермионы был спокойным, дал ей необходимый отдых, восстановил силы. Последние минуты перед сном она помнила смутно, но мерзкий привкус во рту любезно помог восстановить в памяти эти фрагменты. — Проснулась? — холодно осведомился Малфой. — Тогда освобождай мне постель, ибо спать в кресле не очень-то удобно. — Знаешь, начинать разговор с претензий — не лучшая идея. Ты мог лечь рядом, кровать просто огромнейшая, это во-первых. Или попросить домовика разместить ещё одну кровать, во-вторых. И в-третьих, — она заглянула под одеяло и обнаружила на себе пижаму, вместо вечернего платья. — кто меня… переодел? — Ох, чего я там не видел? — неуместная реплика вызвала пассивно-агрессивный взгляд со стороны девушки, и он поспешил оправдаться. — Это сделала Панси перед их с Блейзом отъездом, пока я отсутствовал в комнате. А теперь… я жду собственную кровать. Фыркнув, Гермиона медленно встала, не обнаружив ни одного признака былых мучений. — Сколько я спала? — Около двух дней. Колдомедик поспособствовал твоему хорошему самочувствию. — Где… я могу принять ванну? — поспешила осведомиться она, разминая затёкшие конечности. — Крайняя к выходу из комнаты дверь. Одежду найдёшь там же. — во время разговора Малфой без всякого стеснения принялся снимать одежду. Девушка усмехнулась и ушла приводить себя в порядок, попутно признавая, что его тело чертовски сексуально. В ванной на неё нахлынули неприятные воспоминания. Увидев чёрную метку, не осознавая, что она делает, Гермиона принялась соскребать ногтями кожу, как раз на уродливо зияющем черепе. — Фу, грязная, надо стереть… плевать, что больно… — то и дело повторяла она, пока в комнату не ворвался Малфой и не встряхнул её за плечи. — Что ты делаешь?! — вскрикнул он. — Приводи себя в порядок, но дверь закрывать не смей, иначе я буду мыть тебя самостоятельно. —уУбедившись, что Гермиона пришла в себя, он быстро вышел из помещения, вновь оставив её в одиночестве. К счастью, припадков больше не случилось. После освежающего душа, разбавленного парой десятков солёных капель, она надела красивое белое белье, скромное платье с длинным рукавом и белоснежным воротничком, оставив пижаму там же, где ранее располагались чистые вещи, после чего обнаружила спящего Драко и спустилась вниз. Хотелось есть. С трудом найдя столовую, девушка наткнулась на Малфоя старшего, который наслаждался кофе в просторном помещении. Девушка подсела к нему. — Как себя чувствуете, мисс Реддл-Лестрейндж? — сухо поинтересовался он. — Гораздо лучше, благодарю. Прошу прощения, но я жутко голодна… не могли бы Вы… — девушке не дали договорить. — Да, конечно. Карст! — мужчина хлопнул в ладоши и перед ним появился домовик, облачённый в белую, подвязанную простынь. — Распорядись о завтраке для мисс Гермионы. — Будет сделано, хозяин. — спокойно выслушав требование, Карст исчез также быстро, как и появился. — Мистер Малфой, хочу ещё раз выразить огромную благодарность Вашей семье. После завтрака я хотела бы отправиться домой, — к этому моменту появились три домовика и принялись расставлять разнообразные блюда. От изобилия вкусных ароматов живот заурчал, заставив её покраснеть. — Ты уверена в своём решении? — на секунду мужчина посмотрел в глаза собеседнице, пытаясь отговорить её. — Да. Вы и так потратили на меня кучу времени. — Тогда оповести, когда будешь готова. — ответил он перед уходом из столовой. Спокойно завтракать после того, как она примкнула к самой опасной группировке волшебной Англии, казалось Гермионе в корне неправильным. Чувство вины перед Гарри и Роном чувствовалось особенно ясно. Ещё и это чудовищное интервью усугубляло ситуацию. Всё вокруг представлялось затянувшимся сном — хотелось поскорее проснуться. Гермиона больше не хозяйка своей судьбы, хотя и до событий последних дней похвастаться этим она не могла, ведь её специально поместили в семью магглов, точно зная, что она сможет стать частью золотой троицы. Аппетит исчез, однако трапеза была необходима. Через силу насытившись, она вскоре прибыла домой. Одиночество больно кольнуло душу. Она осталась одна.