Together forever (Вместе навсегда)

      Я потерялась.       Кажется, я окончательно и бесповоротно потерялась в толпе безразличных и безучастных лиц. Навстречу мне шли какие-то погружённые в свои мысли люди, а я брела наперекор течению этой бесформенной человеческой реки, бездумно и бесцельно вглядываясь вдаль. Я не знаю, сколько прошло времени с того момента, как память окончательно вернулась ко мне; однако я совершенно точно осознаю, что после этого злополучного мгновения во мне что-то лопнуло, с надрывом ухнув, и затихло.       Часть меня умерла вместе с оглушающей пустотой.       Полгода я не знала, что мне делать. Полгода металась от одной идеи к другой, цепляясь за абсолютно бредовые идеи и неподписанные открытки, оправдывающие Мамо-чана и его затянувшееся загадочное молчание. Полгода я хоть и переживала, гадая, что с ним, как у него дела, но, по крайней мере, я была уверена, что он жив. Сейчас же…       Я судорожно вздохнула, зажмурившись, и пошла чуть быстрее.       Всё это время, все эти чёртовых шесть месяцев мои письма, мои звонки, мои неозвученные мольбы… уходили в пустоту. Он уже был мёртв. С самого начала. С самого чёртового начала, когда мы ещё ничего не знали, когда пламя войны против Галаксии ещё не разгорелось окончательно!..       Словно слепой котёнок я натыкалась на людей, бормотала какие-то извинения и бесцельно шагала дальше. Внутри было пусто; оглушительно и бесповоротно, словно сердце вырвали раскалёнными щипцами и бросили умирать куда-то в глубины беспросветного океана боли и отчаяния.       Хотелось спрятаться в самый дальний угол, закрыться, запереться ото всех и закричать, что есть мочи, чтобы избавиться от этих мучений.       А ещё хотелось взорваться — и взорвать окружающий мир искрами белой равнодушной магии серебряного кристалла; выплеснуть наружу весь гнев и уничтожить ту, которая посмела украсть у меня моё дорогое бесценное сердце.       Но, пожалуй, больше всего мне хотелось снова увидеть его…       Я остановилась посреди улицы.       Человеческий поток схлынул, оставляя меня в мрачном одиночестве; небеса же разверзлись и рыдали вместе с ливнями моей души, затапливая чёрную дыру в груди и заставляя кончики пальцев холодеть. Они уже посинели, кажется — я не знаю, сколько уже стояла под дождём.       Подняв голову и подставив лицо под тугие струи небесной воды, я стояла и всматривалась в серые облака, кучерявой толпой ползущие столь медленно и столь бесповоротно, словно они были разжиревшими овцами, упрямыми в своей безнадёжной надежде добраться-таки до дома.       Дома…       Обхватив себя руками, я мелко задрожала. Я бы всё отдала, чтобы оказаться сейчас дома. Не в своём, разумеется — в его доме. Прошлёпать туфлями, полными воды, от входной двери до гостиной, тихонько шмыгнуть носом и сесть рядом с Мамору, который, нахмурив брови, что-то печатал бы в своём компьютере. Ощутив моё присутствие, он бы улыбнулся мне, но, заметив мой внешний вид, удивлённо — и немного раздражённо — поднял бы брови и тут же отправил бы в душ: греться, как можно скорее.       «Не хватало тебе ещё заболеть», — ругалася бы он, растирая мою спину до красноты колючей мочалкой, а потом ласково — в противовес ворчливому голосу — прикоснулся губами к обнажённому плечу и… и…       Не выдержав, я зарыдала в голос и рухнула на колени прямо в лужу воды, натёкшую с моих густых волос. Мне было всё равно. Хотелось умереть, завыть волком, вычеркнуть из памяти жестокие слова, холодно разрезавшие воздух. А ещё: выжечь из головы образ рассыпающегося в пепел любимого человека!..       Но магия всегда была жестокой. И нахлынувшие воспоминания снова затопили моё сознание с новой силой.       Мамо-чан даже не успел сесть в самолёт, когда всё произошло. Не успел понять, что же случилось на самом деле!.. Он просто… растворился, исчез, превратился в дымку, оставив лишь свой золотой кристалл слабо мерцать в надвигающейся тьме осквернённой воительницы.       И…       …это ведь были даже не его открытки…       …не знаю, сколько я просидела, скрючившись в одном положении. Горло сдавил спазм, глаза покраснели, а веки опухли — дрожащая вода в луже подо мной была такой же беспристраной, как пелена дождя вокруг меня и как магия, разрушившая все границы, установленные мною самой.       Я не хочу ничего знать. Просто исчезнуть, испариться из этого вслед за ним.       — Неужели? — раздался вкрадчивый ехидный голос у меня в голове. — Не терпится поскорее умереть, принцесса?       — Заткнись, — дрожащим голосом ответила я, до боли зажмурившись.       То, что мои слова отразились мужским эхом — это лишь иллюзия, созданная моим воображением. Как и голос Галаксии в голове. Я просто медленно схожу с ума, вот и всё.       — Ты лишь глупая девчонка, — продолжала хохотать золотая ведьма, тесня мои собственные мысли в сторону. — Я могла бы предложить тебе сделку: ты отдаёшь мне кристалл, и мы расходимся — я к своим делам, ты к своему мёртвому принцу, — на этих словах я до боли стиснула зубы, и во рту тут же ощутился металлический привкус крови. Кажется, я прокусила щеку. — Однако, я до боли хочу сразиться с тобой. Все говорят, что ты великая воительница… Продемонстрируй же!       Я ничего не успела ответить. Секундный порыв ярости — чужой и неподдельной — затопил всё моё сознание от кончиков пальцев ног до корней волос. Интуитивно я догадывалась, кому он мог принадлежать, но не могла поверить в это. Я боялась.       — Убирайся! — прорычал мужской голос, и внезапная, столь долгожданная пустота заполнила мою голову.       Судорожно вздохнув, я проморгалась, вытерла ладонями слёзы и огляделась. Дождь продолжал лить, но теперь словно вокруг меня; тяжёлые капли с грохотом ударялись об асфальт, не задевая меня, как будто вокруг сформировался непроницаемый для воды кокон.       Я сощурилась и со свистом выдохнула, увидев перед собой дрожащую призрачную фигуру.       Я знала, кто это был.       И очень боялась поверить, что это правда он.       — Я всегда буду с тобой, моя драгоценная Усако, моя Оданго-атама, — улыбнулся призрак, и его прозрачные пальцы невесомо коснулись моей щеки. Я задержала дыхание, пытаясь не расплакаться. — Я всегда буду с тобой, любовь моя. Здесь, — он передвинул ладонь так, чтобы она была напротив моего рвано бьющегося сердца.       Закусив губу, я перевела взор с его руки на серые, подёрнутые призрачным туманом глаза.       — Мамо-чан, — хрипло прошептала я. — Мамору… Ты…       — Не говори ни о чём, — покачал головой он. — Я всегда буду с тобой. Ты же знаешь.       — Я боюсь, что не справлюсь.       Я всегда была слабой. А все мои победы — чистой воды везение. Мне всегда помогали: девочки, Мамору… Но он — как всегда — поспешил развеять мои сомнения:       — Ты очень сильная, любовь моя — даже сильнее, чем сама можешь себе представить. Мне ли не знать, Оданго? — его призрачные губы тронула добродушная усмешка, и у меня заболело сердце. — Ты справишься, ты одолеешь её — я это знаю. И ты это знаешь. Ты сильная.       — Я не смогу без тебя, — прошептала я, не в силах отвести взора от родного лица.       — Я люблю тебя, — просто ответил он. — И ты знаешь это. Ты справишься. Ведь ты — самый светлый человек во Вселенной. Хаосу не одолеть ни тебя, ни твою чистую душу.       Голос Мамору привносил в сердце зыбкое равновесие. Как завороженная, я слушала его, и моё тело и мысли заполняла невесть откуда взявшаяся уверенность.       — Улыбнись, — попросил он, и я не могла его игнорировать. — Так-то лучше.       — Я люблю тебя, — выдохнула я. — Я спасу тебя.       — Я знаю, — Мамору улыбнулся мне в ответ и, наклонившись, оставил невесомый поцелуй на моих губах. Его очертания стали расплываться перед моими глазами. — Ты у меня самая сильная и самая светлая. Я верю в тебя.       — Люблю тебя, — как мантру, продолжала повторять я эти слова, жадно выхватывая силуэт исчезающего Мамору.       — И я тебя, — он почти исчез, но голос его звучал так же ясно, как и три минуты назад. — Пожалуйста, не забывай об этом. Я никогда не смогу оставить тебя — я всегда буду рядом.       …и он исчез, оставляя меня одну с гулко бьющимся сердцем и дрожащими пальцами, которыми я касалась собственных губ.       Небеса над головой начали светлеть; тонкие солнечные лучики пробивались сквозь кучевые облака. На горизонте всё ещё было тускло и мрачно, но я уже знала, что нужно делать.       Медленно, словно опасаясь чего-то, я поднялась на ноги и без страха всмотрелась вперёд, туда, где далеко-далеко клубилась беспросветная мгла.       На душе было легко и спокойно: у меня было, за что сражаться, за кого сражаться. И я не отступлю. Ни за что и никогда.       Снова коснувшись пальцами губ, я слегка покраснела и достала брошку.       — Moon Eternal, make up!       Древняя магия охватила моё тело, наполняя силой и трансформируя в воина. Я вызвала свой жезл; поудобнее перехватив его, расправила крылья и резко взмыла вверх.