Together forever (Вместе навсегда)

      …если подсчитать все те разы, когда Такседо собственным телом закрывал Сейлор Мун от физических атак врага… Его спина должна быть испещрена шрамами: как старыми — от ледяной атаки Зойсайта или когтей Фиоре, — так и новыми, которые он, несомненно, получал раз за разом, защищая Сейлор Мун. Усаги знала о них и, водя пальцами по спине спящего Мамору, старалась не вспоминать о прошлом, однако каждый раз, стоило ей коснуться очередного бугорка, память подкидывала невесёлые картинки.       — Это всё неважно, — сказал как-то ей Мамору, когда Усаги однажды вскользь упомянула об этом. Целуя тонкие пальцы, он ласково улыбнулся, глядя Усаги в глаза: — Главное, чтобы ты была жива и здорова. Я лучше переношу боль.       — Это важно, — вздохнула Усаги. — У нас всех, конечно, высокая степень… Этой, как её? — она рассеянно щёлкнула пальцами. — Да, регенерации. Но, знаешь, получать их — всё равно больно. Да, они затягиваются, но пока заживут, это сколько времени нужно.       Мамору покачал головой и, притянув Усаги к себе и устроив её на груди, ласково поцеловал в макушку.       — Я хорошо умею лечить, — попытался отшутиться он, но Усаги всё равно насупилась и ткнула в очередной светлый шрам на его груди, оставшийся после нападения Фиоре. Или то был след от атаки Зойсайта?       — А это ты мне как объяснишь?       — А это меня латал не я, — ловко парировал Мамору, добродушно усмехаясь. — Один раз Металлия, второй — Фиоре. А из них целители как из меня балерина.       Усаги фыркнула, но, не выдержав, всё же рассмеялась, представив своего благоверного в балетной пачке.       — Знаешь, я бы посмотрела на тебя в обтягивающем трико, — она широко улыбнулась, стараясь держаться непринуждённо, но румянец смущения всё равно окрасил её щёчки.       Мамору театрально закатил глаза.       — Как будто ты там чего-то не видела.       Звонкий смех снова раздался в комнате. Не уставая улыбаться, Усаги крепко обняла Мамору, щекой прижимаясь к крепкой груди; она довольно зажмурилась, когда Мамору легонько подул ей на макушку, а ладонью погладил по обнажённой спине.       — Люблю тебя, — выдохнула Усаги, целуя тонкий шрамик на его груди.       — И я тебя, — Мамору щекотнул кожу на её пояснице, и Усаги коротко хихикнула. Однако в миг снова стала серьёзной и, выгнувшись в его руках, заглянула в глаза:       — Обещай, что в следующий раз больше так делать не будешь. Пожалуйста, — шёпотом добавила она. — Я каждый раз так переживаю.       — Я не могу обещать, потому что могу не сдержать обещания, — честно ответил Мамору. — Но я постараюсь, чтобы таких ситуаций было как можно меньше.       — Чтобы не было вообще, — коротко и улыбнулась Усаги и крепко поцеловала Мамору, заверяя таким негласным способом их неписанный договор.       Но они оба знали, что если случится такое, что жизнь одного из них окажется под угрозой, второй пожертвует всем, даже собственной жизнью, чтобы спасти своего любимого. Это уже случалось тысячи раз и будет происходит ещё миллион, но пока раны медленно, но верно затягиваются, образуя тонкие светлые шрамы, то значит, что они ещё живы, и что они смогут встретить очередной рассвет. Вместе.