Illicit

Ощущая себя эмоционально истощенным, Чонгук на ватных ногах заходит в номер недорогого мотеля. Возвращаться в свою квартиру он не собирался, более того, скорей всего он теперь в розыске и считается врагом народа за свое предательство. Точно за ним будут следить, ожидая, что появится в своем доме. Наверное, начальство ждет отчета от Хосока, надеясь, что он выполнит свою работу, и у Чонгука есть немного времени, чтобы скрыться. Невозможно поверить в то, что его квартира больше не его, невозможно поверить в то, что возвращение в родные стены будет равносильно суициду. И Чонгук теперь один. Окончательно. Без Юнги, без дома и без работы. В один момент он потерял все, чем дорожил, чем жил, и по итогу остался брошенный в пучину проблем. Украв какие-то вещи в общей прачечной, пока там никого не было, Чонгук избавляется от окровавленного, грязного и потного спортивного костюма серого цвета, решив, что после сожжет его, чтобы не нашли еще больше улик. Его тело болело, саднило от побоев, что нанес Хосок во время драки, уродливые синяки появились на животе, кровавая царапина чуть начинала затягиваться на груди, а губа распухла из-за ударов. Чонгук залезает под холодный душ, подрагивая даже не из-за ледяной воды, а из-за нервов, которые были уничтожены, как и он сам внутри. Как только Чонгук прикрывал глаза, то ему сразу мерещился силуэт Хосока, его недобрый взгляд и животное желание убить. А потом выстрел, он такой громкий, оглушающий и вечно звенящий в ушах, отдавая эхом. Это пережить невозможно, но Чонгук ловит эти блядские флешбэки, не понимая почему над ним собственный разум так издевается. После душа Чонгук курит прямо в ванной, вдыхая горький дым через нос, пока обрабатывает раны, обильно протирая их водкой, взятой из бара в номере, а когда дело доходит до проткнутой ладони, ему приходится взять в кулак все свое мужество и громко не вопить, когда спиртовая жидкость дезинфицирует рану. От боли Чонгук закусывает разбитую губу, ударяет здоровой рукой по краю раковины, дыша часто и глубоко. И забинтовывая ладонь, лишь после пятого оборота кровь перестала просачиваться через белую марлю. Уснуть Чонгуку не удалось, он ворочался остаток ночи, когда уже светало, и даже выпитый алкоголь не помог. Пару раз он проваливался в хмельную дрему, но по факту организм вообще не отдыхал. Измученное тело страдало, как и душа Чонгука, и было не понятно из-за чего больней. Убийство Хосока мерзким пятном отпечаталось в подкорке, и Чонгук несколько раз вскакивал с кровати, подходя к раковине, начиная тереть свои руки. Он тер их до покраснений, пытаясь стереть фантомную кровь, в которой успел испачкаться. Но ее не становилось меньше, и иногда казалось, что вода становилась алой, но все это были галлюцинации, вызванные алкоголем и усталостью. Юнги тоже навсегда потерян, кажется, придется учиться жить без него, и у Чонгука нет сил бороться дальше. Вся эта ситуация высосала из него последнюю жизненную энергию, и реальность искажается в уродливом свете. Практически целый день Чонгук пролежал пластом в душном номере мотеля, время от времени глотая слезы, погружаясь на дно депрессии, которая принимает его, как родного. Апатия течет вместо крови, и кажется, все бесполезно. Изначально поиск Юнги был бесполезен, и зачем Чонгук только в это влез. Ослепленный любовью, он теперь летит вниз в свободном падении не имея парашюта, и Чонгуку даже не страшно, если он разобьется, оставляя после себя лишь кровавый мешок с раздробленными костями. Он не будет сожалеть об этом. Интересно, как там Чимин. Как он пережил похороны Хосока и не сошел ли с ума в одиночестве, пока избавлялся от последних улик. И вспомнив его слова, говорящие о том, что он попытается что-то найти на Юнги, Чонгук задается единственным вопросом: «А есть ли смысл?». Его больше нет, государство в очередной раз победило, а эта организация ДОН пытается поймать призрака, которого не существует. Кое-как собравшись с мыслями, Чонгук все же встает с кровати и, накинув на себя капюшон черной кофты, украденной у кого-то, едет на метро в сторону квартиры Чимина. Нужно туда прийти хотя бы ради уважения, даже если все кажется уже бесполезным. Район, где снимал последние несколько дней квартиру Чимин, сложно назвать благополучным. Здесь в основном живут мигранты, нелегально приехавшие в страну, а жопастые проститутки зазывают зайти за угол для глубокого отсоса. Чонгук бредет по этим грязным улицам, ощущая, что его внутренний мир как раз похож на это место. Богом забытое, потерянное, смердящее отчаянием. Ведь люди не хотели такой жизни, они выкручиваются, как могут, и даже эти несчастные проститутки. Например, одна явно пытается прокормить свою семью, видимо родила недавно, о чем свидетельствуют многочисленные свежие растяжки на ее дряблом животе; другая громко жалуется о том, что не хватает денег на операцию ее сестре, которая тяжело больна, и всех этих женщин становится безумно жаль. Чонгук, наверное, если бы подробней хотел узнать о них, явно бы расчувствовался из-за таких душещипательных историй. Как и многие подъезды здесь, нужный Чонгуку открывался без ключа. Было что-то наподобии домофона, но он не работал, а несколько кнопок уже кто-то вырвал забавы ради. Внутри пахло чем-то кислым и мочой, а шприцы, валяющиеся на лестнице, говорили о том, что тут часто зависают героинщики. Чимин очень сильно переживал за свою безопасность, пару раз говоря о том, что ему кажется, что за ним следят. Наверное, это паранойя так сказывалась, ведь он работает под прикрытием целых два года. Не каждый выдержит врать так долго. Но он решил перестраховаться, поэтому после разговора с Хосоком, съехал из той квартиры, поселившись в таком ужасном районе, чтобы запутать следы. Действительно, кто будет соваться сюда. Чонгук хмурится, когда видит приоткрытую дверь в квартиру Чимина, снаружи орут соседи, плачут дети, но здесь было очень тихо. Однокомнатная квартира явно требовалась в ремонте, а сломанный шкаф был покрыт пылью. На столе стояла недоеденная китайская еда, рядом заблокированный ноутбук, ушедший в спящий режим. — Чимин? — осторожно зовет его Чонгук, разглядывая комнату. Первое, что бросилось ему в глаза, как только он еще раз осмотрел комнату, так это стул, на котором безвольно висели ремни, которые явно кто-то разрезал, капли крови на полу, но следов борьбы явно не было, а после Чонгук слышит шум воды, негромко доносящийся из ванной комнаты, поэтому идет в том направлении. Воды было так много, что не доходя до ванной, Чонгук наступает в лужу, что начиналась на кухне, и когда с опасной поднимает взгляд, то цепенеет от ужаса. — О нет, нет, — едва ли не поскользнувшись на кафеле, Чонгук вбегает в ванную комнату, видя, как в ванне лежит мертвый Чимин. По его бледным пухлым губам можно было понять, что смерть наступила несколько часов назад. Его одетое в домашнюю майку и боксеры тело, безвольно находилось в холодной воде, которая была окрашена в бордовый цвет, и тогда Чонгук понимает, что вены Чимина вскрыты. Истерически проверяя пульс, которого уже не было, Чонгук хватается за волосы, ощущая, как новая истерика накатывает, как адреналин в крови повышается и, не выдерживая, Чонгука выворачивает в туалет. Он блюет алкоголем и желчью, попутно рыдая, пытаясь осознать, что произошло. В ванной лежит мертвый Чимин со вскрытыми венами, и это очень похоже на самоубийство, если не одно «но». Следы на его теле, а также поврежденные ногти, под которые, видимо, загоняли иголки, говорят о том, что перед смертью Чимина пытали, но раскололся он или нет, это уже Чонгук не знает. — Пожалуйста, пускай это будет неправда, Чимин, пожалуйста, — осторожно трогая чужое мертвое лицо, Чонгук гладит Чимина по мокрым волосам, аккуратно, как куклу, боясь нанести вред. Закрывая воду, Чонгук замечает на стене надпись, оставленную кровью «враг», и подтекающие буквы добавляли этой надписи еще больше ужаса. Пока Чонгук собирал себя по кускам в мотеле, Чимина пытали, а после жестоко убили, оставив холодеть его труп в ванной комнате дешевой съемной квартиры. И еще одну смерть Чонгук просто не может вынести. Он вновь рыдает в голос, держа Чимина за ледяную руку, моля Бога о том, чтобы все это было неправдой, он спрашивает Его за что его обрекают на такие муки, забирая еще одного мало-мальски близкого человека. — За что ты меня наказываешь? — рыдает Чонгук над трупом, захлебываясь в истерике. Его одежда практически вся намокла от ледяной окровавленной воды, и Чонгук снова пропитывается смертью сам этого не желая. Чимина убрали, как предателя, и его паранойя действительно его не подвела и, Чонгук тоже в списке смертников. Истерика все не прекращалась, она подавила волю Чонгука, который не мог заставить себя даже встать, чтобы отойти от трупа, но сил не было абсолютно, и приходилось смотреть на бледное лицо, искаженное смертью, вновь задыхаясь от слез. Опять чувство, что Чонгук провалился в трясину и он барахтается в ней, давясь грязью, кое-как сопротивляясь, но все было тщетно. Чонгук целует холодную руку Чимина в качестве уважения, стирает остатки крови с его лица, и пытается хоть как-то бережно его уместить в этой чертовой ванне, чтобы смерть не была настолько отвратительной. Однако это не удается ему, потому что Чимин был жестоко убит, и все его тело говорило о том, что перед своей кончиной он страдал. Кое-как поднимаясь с колен, Чонгук хочет найти хоть какие-нибудь улики, которые помогли бы ему найти виноватых, за Чимина точно нужно отомстить, узнать, кто это сделал. Такой мерзкий и низкий поступок — убить безоружного, пытая его. Даже животные не настолько свирепы, как люди. У Чонгука внутри расцветает ненависть бурными красками, его лицо искажается злостью, потому что за эти сутки он слишком много кого потерял, и череду смертей и ужасных потерь нужно остановить. Вытирая слезы со своего лица, Чонгук решает начать с ноутбука и разгадки его пароля, потому Чимин оставил небольшую подсказку. А вдруг он знал, что за ним придут и поэтому так поступил? Вдруг Чимин — тот человек, который заранее знал, чем все кончится и был готов к этому? Ведь его аналитические способности всегда поражали, он постоянно думал на несколько шагов вперед, и разве настолько умный человек мог бы позволить себе умереть? Как минимум, Чимин бы рассказал о своих переживаниях Чонгуку, и именно поэтому в голове прорастает зерно сомнений, что не все так очевидно, как может показаться на первый взгляд. Чуть хмурясь, Чонгук видит перед собой несколько строк цифр, которые не поддавались никакой логике. Было сложно понять, что именно тут зашифровано, поэтому выписав все числа, Чонгук пытался разгадать подсказку, оставленную Чимином перед своей смертью. Руки предательски дрожали, когда Чонгук держал перед собой листок с цифрами, внимательно рассматривая их: «2857 9825 46262 8843 024757».