"Сдохни, Хенни!"

Дункан, удостоверившись, что капюшон полностью скрывает его от любопытных взглядов окружающих, зашёл в музыкальный магазин и осмотрелся. Помещение выглядело так, словно здесь побывала проверка: чистые полки без единой пылинки, блестящие пластинки, кажущиеся игрушечными из-за своей аккуратности, красующиеся у стены гитары, на которых так хотелось сыграть любимую мелодию, — всё выглядело безукоризненно. К Дункану тут же подбежал консультант в белоснежной рубашке: — Здравствуйте, что вам предложить? Дункан подавил смешок. Его всегда веселили настойчивые продавцы, целью которых является посоветовать самую дорогую вещь в магазине и добиться её покупки. — Нет, спасибо, — пробубнил Дункан чужим голосом, стараясь не выдать себя. Он уверенным шагом направился к стойке с разноцветными компакт-дисками. Лука нашёлся практически сразу, никто больше не использовал такой насыщенный алый цвет, напоминающий прекрасный закат, которым они однажды любовались. Дункан снял с полки один диск и приблизил его к лицу, желая рассмотреть поближе. До боли знакомая фотография, где Лука кажется одним из тех неотразимых красавчиков, увлечённых только самим собой и не замечающих никого из своего окружения. Дункан осторожно провёл по его лицу, будто гладя Луку по тёплой щеке. Нет, он гораздо большее, чем симпатичный парень с обложки глянцевого журнала, он личность со своими переживаниями и проблемами, которые не ограничивались отсутствием геля для волос. Лука всегда был честным, отзывчивым и добрым человеком, на него хотелось походить, перенимая только самые лучшие качества. Да, пожалуй, он воплощал в себе детскую мечту Дункана о сильном и надёжном парне, способном сделать его жизнь красочнее. — Хотите приобрести? — рядом, словно по мановению волшебной палочки, появился консультант. — Отличный выбор! — Я знаю, — с едва уловимой горечью усмехнулся Дункан. Консультант, не поняв причины его смеха, смутился. — Я имею в виду, диск отличный. Мне нравится голос Луки Хенни. — Мне тоже, — спокойно отозвался Дункан. Консультант продолжил молча стоять рядом, а Лоуренс всё больше раздражался. Почему нельзя оставить его в покое, зачем так пристально разглядывать, прожигая в нём зияющую дыру? Он ведь не делает ничего плохого, просто смотрит. Тут он сообразил, что всё это время не отводит взгляда от Луки, и быстро повернулся к другим исполнителям, словно выбирая. Лана Дель Рей. One Direction. Боже, почему он не отходит? Jungle. Florence and the mashine. Джастин Тимберлейк. Так прошли пятнадцать минут, показавшиеся Дункану вечностью. Он не вынимал из рук диск Луки, сжав его так, что побелели костяшки пальцев. Он уже сам не понимал, зачем явился в этот магазин. Просто посмотреть на Луку? Он мог это сделать где угодно, благо фотографий скопилось приличное количество. Подержать в руках вещь, на которую ушло столько времени и страданий? Возможно. Сразу вспомнился остекленевший взгляд Луки, приходившего домой в состоянии зомби и с таким же выражением лица, мокрые дорожки слёз на его щеках, плотно сжатые губы. Впрочем, сам он выглядел не лучше, падая от усталости на пороге квартиры. Непонятно, как они выдерживали не только всевозможные выступления, но и друг друга, умирающие, думающие только о еде и кровати. Проходил день за днём, они всё так же просыпались на рассвете, быстро хватали приготовленные заранее бутерброды, наспех запивали его обжигающим чаем, кидали в сумки по бутылке воды, проводили расчёсками по волосам, стараясь не вглядываться в зеркало, в увеличивающиеся с каждым днём фиолетовые круги под глазами, и разбегались в разные стороны. Являлись домой глубоко за полночь и засыпали, едва голова касалась подушки. Сумасшедшее время, а потом — долгожданный отпуск, когда можно целыми днями просто лежать в мягкой постели и наслаждаться жизнью. Но с появлением свободного времени всё только ухудшилось, и Дункан, и Лука находили сотни поводов для ссор и разногласий. С каждым днём атмосфера накалялась, к этому прибавились ревностные порывы двух молодых влюблённых. Оба любили друг друга до потери пульса, так, что страсть кружила голову, но за прошедшее время ситуация окончательно изменилась. Лука не выдержал первым. Характер и воспитание не позволили ему уйти громко, со скандалом, чего так опасался Дункан, но мало не показалось. Со всей осторожностью подбирая слова, он мягко, но уверенно рассказал, что собирается пожить в своей квартире. «Так будет лучше для нас обоих», — процитировал он какой-то бразильский сериал, чувствуя себя дураком и совершенно не понимая, какую рану оставляет в душе Дункана. Тот мысленно кричал ему вслед: «Вернись!», но вслух не смог произнести ни слова. На прощание Лука ободряюще улыбнулся и дружески похлопал Дункана по плечу. Лука закрыл за собой дверь максимально тихо и осторожно, но это не спасло Дункана от слёз. Он плакал так, как никогда. Привыкший безмолвно терпеть всё на свете, сейчас он сорвался по-настоящему, рыдая в голос и желая поскорее умереть, чтобы избавиться от невыносимого груза на душе. Лучше бы Лука кричал на него, обвинял, топал ногами и выражал своё неудовольствие, тогда действительно было бы легче. Но та покладистость, практически нежность, проявляющаяся в его словах, движениях, поступках, заставила Дункана ненавидеть весь мир. — Простите, — кашлянул консультант, вырвав его из воспоминаний. — Мы закрываемся через десять минут, вы уже выбрали? — Да, — неожиданно твёрдо ответил Дункан. Он поднял глаза и повернулся к кричаще-красным дискам Луки. Снял с полки три штуки, добавил сверху тот, что сжимал в руках всё это время, и осторожно, словно хрустальную вазу, положил на пол. Затем проделал то же самое с оставшимися на полке дисками. Консультант изумлённо наблюдал за ним и, кажется, подумывал о звонке в полицию, но Дункан демонстративно не обращал на него внимания. Когда на полу образовалась алая стопка, он аккуратно подхватил её и торопливо понёс к кассе. — Это все или есть ещё? — деловито поинтересовался он у продавца. — Все, — растерянно проговорил тот, но вскоре ожил и пробил покупку. Домой Дункан возвращался с улыбкой на лице, ощущая невероятную лёгкость внутри. Они с Лукой обязательно будут вместе, нужно лишь продумать план до конца.