Блэк - это приговор

Нарцисса Малфой не должна бегать, но сейчас, в ней преобладала Цисси Блэк и потому, белокурая женщина стремительно мчалась по многочисленным коридорам и залам Малфой-мэнора. — Люциус — залетать без стука в кабинет мужа, тоже было не принято, но Блэки редко думали о приличиях в семье –мне срочно нужно к гобелену! Светловолосый мужчина оторвался от документов и молча взмахнул палочкой, открывая потайную комнату. Нет, у них был гобелен для публики, но это было лишь для показания статуса. Настоящий, созданный ещё в 13-том веке, был спрятан от глаз широкой общественности. Доступ туда имели только глава рода, наследник и супруга, по требованию. Нарцисса влетела в комнату и замерла. — Что-то случилось? — голос Люциуса раздался из-за спины. Дрожащий палец ткнул в стремительно распускающийся цветок на гобелене. Черную розу, в которой проявилось лицо, а затем и имя, Сириус Орион Блэк. — Род Блэков обрел главу. Все, Люциус, не отвертишься — Нарцисса резко развернулась, и подол её платья хлестнул по ногам мужа, — развод. Пробуждение было приятным. Я чистый, лежу на большой удобной кровати, и главное, вновь ощущаю магию всем телом, как раньше. Только теперь, она в разы сильнее. Такой мощи, вероятно достигали те, кто проходил 25-30 горнил. Но такие теряли себя и свой разум, превращались в машины и проводники магии. Ни желаний, ни целей, ни сознания. Мне же, досталась эта мощь почти даром. Нет, и её придется отрабатывать до кровавого пота и тошноты, но во всяком случае со мной мои жизненные цели и стремления. Домовик помог привести себя в порядок, в том числе облачил в какой-то довольно сложный наряд. Мантию я не понял. Мешает же, но все тот же домовик быстро объяснил, что это домашний вариант, и слегка укоротил подол, чтобы я не путался. Завтрак прошел в малой столовой. Количество столовых приборов не пугало, но внушало уважение. Подобную сервировку я видел только в очень богатых семьях, которые могли себе позволить иметь трех, а то и четырех магов-машин. После завтрака меня стали загружать информацией. Портреты бодро оживились и принялись пихать в мою голову понятия, кто такие Блэки и с чем их едят. Кроме того, Кикимер притащил откуда-то невероятно старые и потрясающие книги. В своем мире, мы уже давно перешли на компы и технику, а здесь под пальцами негромко шелестит пергамент, пахнет пылью и чем-то ещё. Такое я ощущал лишь один раз, получив пропуск в королевскую библиотеку. Там ещё оставалось с десяток стеллажей подобных изданий. Вот тут-то и возник затык. Я бегло говорил и даже матерился на языке, который знал Сириус, а вот чтение давалось сложнее. Нет, я понимал, что написано, но с таким трудом, будто язык мне знаком лишь на слух. Портреты выдали свои лучшие нецензурные эпитеты, и меня принялись учить читать и писать. Увидев перо, я в начале, кхм, обалдел. Ладно бы хотя бы стилус, для написания на компе, но натуральное перо и чернильницу. Сколько клякс я посадил в первом же слове, просто нечто. Пальцы вроде помнили как держать перо, но стоило задуматься над этим, как я начинал скрипеть будто когтем по стеклу. Не то что меня, портреты крючило на другом конце дома. Вальбурга ругалась на чем свет стоит, с кем меня только не сравнивали, с какими только существами не скрещивали, какие только проклятья не сыпались на мою голову, но в итоге домовик принес железное перо. С этим дело пошло легче. Я понимал как его держать, и уже не так заливал чернилами пергамент. И все же, я промучился с письмом до конца лета. Неожиданно короткого. Когда я уточнил сколько вообще дней в году, то только и оставалось чесать в затылке. 365 дней, примерно по 90 дней на каждый сезон. Против наших 720, так по этому летоисчислению, мне уже хорошо за 200, а там было 90 с хвостиком и я не считался старым. Хорошо хоть сутки, часы и минуты совпадали. А то выяснилось бы, что у нас на пару часов больше было, совсем тяжко привыкать. Кикимер приносил газеты, меня искали, но меня удивляло одно крайне толстое обстоятельство. Фотографии где я заключенный. Неужели ни у кого не осталось фото где я был бы молодым, без этих колтунов, таблички, и орущего что-то невнятное? Отыскать было бы можно, если я оставался таким же, но ведь нет. Оглядывая себя в зеркале, я не находил сходства между безумцем с колдофото, как меня поправили портреты, с собой нынешним. Да — худоват и бледноват, но короткая стрижка, гладко выбритое лицо и хорошая одежда превращали меня во вполне приличного человека. Кстати, что сказали обычным людям, ладно, магглам, когда показали фото в новостях? Откуда сбежал сей преступный элемент? Может из рабских шахт? Или может тут остались дикие племена сажающие людей в яму и морящие пленников голодом. Мне это было совершенно непонятно. Все это было не столь важно, как то, что из камина, второго сентября, вышла красивая молодая женщина и с радостным возгласом «Сириус» повисла на мне. Нарцисса сразу поняла, что что-то не так. Кузен хорошо к ней относился, всегда, даже с учетом того, что недолюбливал её мужа и всю семью Блэков. Сейчас же, он был как неживой. Вот и обнял неуверенно, будто и не знал вовсе. — Нарцисса Блэк — голос старушки Вальпурги раздался крайне некстати — кто же так ведет себя с главой рода. Женщина тут же отпрянула от растерянного Сириуса. Она так хотела его увидеть, но кузен был будто чужой. — Нарцисса, прости — незнакомая улыбка на лице, — у меня некоторые проблемы с памятью, после Азкабана. Не сразу признал. Нарцисса прищурилась. Ладно, на первый раз она промолчит. Кузен пригласил присесть и велел принести чаю. Кикимер справился на высоте, он помнил, что молодая мисс любила невероятно крепкий красный чай с немыслимым количеством сахара. Любой, кто пробовал это пойло, кривился и плевался, но Нарциссе нравилось. — Прости, Сириус. Я поступила опрометчиво. — Ты была рада меня видеть — настоящая улыбка, не так натянутая будто так нужно, — эмоции, высшая степень доверия. Женщина чуть расслабилась. Блэки. Только у них в семье можно было кричать друг на друга, бить посуду, хохотать во все горло как плебеи. Это была их жизнь, и только избранные допускались в этот круг. — Что с тобой произошло? — Едва не утонул, а может и не едва — Сириус незнакомым жестом потер висок, — плохо помню. Сюда добирался как маггл, хорошо хоть помнил дом. — Как много ты не помнишь? — Ну — Сириус поболтал чай в кружке, как раньше, — немного школу, что-то из программы, немного детства и дом. Полностью забыл все, что было после 16 лет. Все умения и даже анимагию, хотя её изучать начал ещё на втором курсе. — Когда Люпина вычислили, — кивнула Нарцисса. — Люпина? — Сириус нахмурился — Люпин, нет, не помню, только Джеймса Поттера. И девушку, рыжую. — Лили Эванс, она стала женой Поттера. — Хм — Сириус явно принялся перебирать свои воспоминания, — мальчики всегда дергают за косички девочек которые им больше нравятся, но тут она ему голову в браке не проломила? Или Джеймс изменился? У Нарциссы дрогнули пальцы и чай чуть не вылился на кремовое платье. — Сириус — очень осторожно, — Джеймс и Лили погибли 12 лет назад. — Да? — рассеянно, — не помню. Женщина беззвучно выдохнула. Избирательная амнезия не редкость после Азкабана, но сейчас она накрыла огромный пласт. Единственное, что останавливало от мысли, что это лишь спектакль, кольцо главы рода и магия. — Цисси, что я ещё забыл? — У тебя есть крестник. Гарри Поттер, мальчик сейчас учится на Гриффиндоре, как учился и ты. — Я видел комнату — несколько отстраненно — а как выглядит мой крестник? Нарцисса достала клатч и вытащила из него несколько колдофото. — Вот, с зелеными глазами, с левого края. Общая фотография факультета Гриффиндор у неё оказалась не случайно, пришлось немного пообщаться с сестрой, а та в свою очередь написала дочери, и уже девушка попросила кого-то из своих бывших друзей с младших курсов достать требуемое. — Красивый мальчик, а почему такой худенький? - Сириус внимательно вглядывался в парнишку. — Ладно, я из Азкабана сбежал, но ему-то что мешает нормально питаться? — Мы близко не общаемся. Ты не помнишь, но моего мужа обвинили в пособничестве Темному Лорду. В те времена, когда страна праздновала избавление, очень многие пытались найти хоть какой-то способ выкрутиться и остаться на свободе. За нами до сих пор ведется надзор. — Если кто-то узнает что ты здесь? — Сириус рывком поднял голову и синие глаза блеснули опасением — что с тобой будет? У Нарциссы помимо воли на лице появилась нежная улыбка. Гриффиндорец Блэк. В первую очередь о других думает, даже с учетом того, что почти не помнит её. — Никто не узнает. Мальчик тоже частично Блэк, его бабка, Дорея, вышла за Чарльза Поттера и родился Джеймс. — Я помню гобелен, это было первым что матушка попросила посмотреть, надеялась вызвать воспоминания. Было непривычно слышать, как Сириус называет Вальпургу матушкой. Может в детстве он и называл её так, а затем будучи подростком, либо матерью, либо по имени. — Я хотела принять мальчика в нашем доме — продолжила Нарцисса — но едва могла уберечь собственного сына от аврорских нападок. Люциус возвращался из аврората выжатый, а утром вновь уходил туда, пытаясь правдами и неправдами себя вытащить. Провел месяц в камере предварительного заключения, пока авроры перетряхивали поместье. А потом, когда все наладилось, было уже поздно. Дамблдор говорил, что мальчик в надежном месте, и как ни пытался Люциус узнать, каждый раз все заканчивалось одинаково. — Обысками и прижиманием к ногтю — чуть кивнул Сириус — обряд крестничества, насколько я должен мальчику, кроме того, что он принадлежит и нашему роду?