У каждого человека есть любимый цвет. Благодаря цвету можно узнать о человеке многое.
Например, человек, который любит красный цвет — это человек, жаждущий власти, лидер.
Желтый — цвет тепла, радости. Можно сказать, что человек, которому приятен желтый — солнечный человек.
Синий цвет нравится спокойным людям. И, как правило, замкнутым в себе. По совместительству, это и мой любимый цвет.
Я — Луна Валенте. Обычная девочка с необычным именем. Луна — естественный спутник Земли, но Луна никогда не привлекает внимание людей. С виду она обычная. Серого цвета, не светится, не блестит. Это не Солнце.
Вот и я тоже… Всегда нахожусь в затмении кузины Соль. Она уже четыре года живет с нами, так как ее родители, Лили и Берни, погибли в автокатастрофе. Мои родители стали относиться к Соль как к собственной дочери, а на меня перестали обращать внимание, аргументируя это тем, что Соль — сирота, и ей необходимы любовь и внимание. Лишь папа иногда проявляет ко мне любовь и заботу. Но он все время на работе, поэтому большую часть своей жизни я подвержена критике матери и насмешкам сестры.
Я возненавидела сестру после ее переезда. Даже переехала на чердак, лишь бы не видеть ее. Я все время рисую, и на чердаке никто не отвлекает меня. К тому же, с чердака я могу попасть на крышу дома, а я люблю встречать рассветы и провожать закаты на крыше.
Единственный человек, который не предал меня после знакомства с Соль, так это Мишель. Мой лучший друг. Впрочем, это мой единственный друг. Мы познакомились, когда нам было по восемь. Я что-то рисовала в своём альбоме, сидя на детской площадке, а он подошёл посмотреть. Так и познакомились.
Подхожу к дому и понимаю, что уходить из него мне приятнее, чем возвращаться. Открываю дверь, и она неприятно скрипит, от чего я морщусь. Прохожу в гостиную, не обращая внимания на мать, что сидит на диване, и кузину, которая нагло улыбается в мою сторону, сидя за столом. Подхожу к лестнице, но вдруг слышу голос мамы.
- Луна, подойди сюда, — женщина тяжело вздыхает и потирает виски. Я подхожу к белому дивану и складываю руки на груди. — Я же просила не рисовать на уроках, — устало говорит мать, а я закатываю глаза, вспоминая сегодняшний инцидент с сеньорой Мартинес на уроке химии, которую я, кстати, ненавижу. — Сколько можно? — Перевожу взгляд на сестру, пытаясь понять, она ли рассказала матери об этом. Соль лишь улыбается. Ей нравится наблюдать за моими перепалками с матерью.
- Она доложила? — Спрашиваю, указывая на кузину.
- Какая разница? Суть от этого не меняется. Луна, я... — Мама не успевает договорить, потому что я разворачиваюсь и ухожу к себе.
Кидаю рюкзак в угол и смотрю в окно. Окно небольшое, но через него видно кусочек набережной Канкуна. Обожаю это место. Я люблю сбегать туда и думать. Думать о том, что происходит в моей жизни.
Смотрю на мольберт, который стоит рядом с окном. На холсте недорисованная набережная. Беру палитру и выдавливаю в неё краску из тюбика. Как только я взяла кисть в руку, раздаётся звонок телефона. Кто там такой бессмертный?
Закатываю глаза и начинаю рыться в рюкзаке в поисках вещи. Посмотрев на экран телефона, улыбаюсь. Мишель.
- Чем обязана? — Спрашиваю и знаю — он улыбнулся.
- И тебе привет, — отвечает, и я закатываю глаза.
- Виделись уже, — сажусь за стол, беру карандаш в руку и начинаю крутить его.
- Не хочешь прогуляться?
- Ну вообще-то я рисовать собиралась.
- Ой, ты всегда рисуешь. Погуляешь, посмотришь на закат, потом закончишь.
- Ла-адно, — соглашаюсь я, — все равно дома находиться не хочу.
- Опять поссорилась с мамой? — Спрашивает, делая глубокий вздох. Он знает ответ, но все равно спрашивает.
- Угу, — тяну, показывая обыденность ситуации.
Перебросившись ещё парочкой фраз, сбрасываю вызов и вновь подхожу к мольберту. Пока Мишель будет идти до меня, я поработаю.
Многие люди считают, что в искусстве важно лишь то, что ты делаешь с душой любимое дело. Но ведь техника тоже не мало важна. Согласитесь, можно рисовать красиво, соблюдая все правила светотени, пропорцию и так далее, но без души итог будет другой. Не такой, как вы задумали изначально. А можно рисовать с душой, но получиться, откровенно говоря, ужасный рисунок.
Из раздумий меня выводит открывающаяся дверь. Оборачиваюсь и вижу кузину. Недовольно закатываю глаза. Как же меня раздражает ее идеальность. Она настолько милая, что аж тошнит.
Аккуратно уложенные светлые волосы, идеальный макияж, розовая юбочка, шёлковая кофта с вырезом, туфли на каблуках. Я, по сравнению с ней, серая, невзрачная мышь.
- Стучаться не учили? — Фыркаю я.
- Ох извините, мисс Вселенная, — Соль показушно кланяется, ёрничая, и я вижу, что ей все равно на меня. — К Вам там пришли, — выходит и хлопает дверью, а я выхожу следом за ней. Я знаю, что она пришла лишь потому, что ее попросил он. Его просьбы она будет выполнять всегда.
Медленно спускаюсь по лестнице, рассматривая фотографии на стенах. Когда-то я была счастлива в этой семье. На фотографиях я улыбаюсь, а родители обнимают, целуют меня. Такой я была до двенадцати лет, а потом с нами стала жить Соль…
На пролёте между вторым и первым этажом останавливаюсь, так как вижу отвратительную картину. Мишель сидит на диване, напротив него — моя кузина, и они мило беседуют. Спускаюсь, громко кашляя, чтобы на меня обратили внимание. Мишель вскакивает с дивана, а Соль недовольно цокает и закатывает глаза. Похоже, я им помешала. Ну извините, я всего лишь передвигаюсь по своему дому.
Мишель обнимает меня в знак приветствия, и я чувствую тепло его тела. По мне пробегают мурашки, подобно электрическому разряду. Я привыкла к этому. Невольно закрываю глаза от наслаждения, но объятия не продлились долго. Как и обычно. Несколько секунд.
- Ну, тогда увидимся, Соль, — улыбается ей, и я чувствую что-то неприятное внутри. К этому я тоже привыкла.
- Позже договоримся, когда встретимся, — она кокетливо хлопает ресницами, резко поворачивается на каблуках, взмахивая длинными волосами, и уходит. Она вновь подкатывает к нему. И мне это не нравится, ведь, похоже что, он не против.
***
Мишель что-то рассказывает, но я его не слушаю. В голове лишь случай, что произошёл час назад в гостиной моего дома. Он смотрит на меня и хмурится.
- Ты чего такая кислая?
- Я? Нет, все в порядке, — отвечаю, но знаю, что он не отстанет от меня.
- Я не верю, — встаёт напротив меня и берет мои руки в свои. От этого по телу пробежали мурашки. Люблю, когда он так делает, но не в данной ситуации.
- Можно вопрос? — Спрашиваю, и он согласно кивает. — О чем вы разговаривали с моей сестрой?
-С Соль? — Спрашивает, будто у меня ещё есть сестры. — Да так, ничего особенного. Она просто пригласила меня погулять, — ровно отвечает и его голос даже не дергается. — Подожди, — ухмыляется, увидев мою реакцию., — Ты что, ревнуешь? — Его губы расплываются в улыбке, а я растерянно «бегаю» глазами по его лицу. Да, я ревную. Но ему знать об этом не обязательно. Так же, как и о моих чувствах к нему. Не так давно я поняла, что он мне нравится, но мне ничего не светит. Ему нравится Соль, а он ей, и я смирилась с этим, но неприятные чувства есть все равно, когда он говорит о ней. В общем, я в глубокой френдзоне. Когда это Луне Валенте везло? Ах, да…никогда.
***
Захожу в дом, на удивление, в гостиной пусто. Ну мне же лучше. Поднимаюсь на чердак и захожу в комнату. Но вот только не все, как обычно.
- Что ты здесь делаешь? — Грубо спрашиваю у сестры.
- А нельзя?
- Это моя комната. А тебе здесь не место. И перестань трогать мои рисунки, — выхватываю листы бумаги из ее рук, но некоторые остаются у неё.
- Я по делу пришла, — она встаёт со стула и подходит ко мне, а я вопросительно вскидываю брови вверх. — Дай номер телефона своего дружка.
- Мишеля? Не дам, - я ухмыляюсь скрещивая руки на груди. Она всегда получает, что хочет. Но не в этот раз!
- И почему же?
- Зачем он тебе?
- Брось, ты же видишь, что я ему нравлюсь, а он нравится мне. Так что, не мешай нам, — от ее слов мне становится неприятно.
- Я тебе ничего не дам, — говорю, стиснув зубы.
- Что ж... — она хитро улыбается. — Когда-нибудь и ты кому-то понравишься, — она скептически осматривает меня с головы до ног и разрывает несколько рисунков.
- Ты что делаешь, дура? — Кричу. Кричу от боли. Мое сердце разрывается от обиды, а она делает ещё один разрыв.
Слезы подступают к глазам, но я не могу плакать при ней. Я не слабая. Беру стакан с водой, предназначенный для кисточек, и выливаю на неё, не понимая, зачем, ведь я ничего не добьюсь данным поступком. Мной движет гнев, злость, обида. Мне все равно на неё. Она недовольно верещит, верхняя часть ее платье залита водой. Рисунки, а если быть точнее обрывки, тоже в воде, но мне уже все равно.
Дверь открывается и в комнату залетают родители.
- Кто-то кричал? — Обеспокоенно спрашивает отец и подходит ко мне.
- Что произошло? — Мама подбегает к Соль. Как всегда. — Почему ты в воде, милая?
- Она… она облила меня водой! — Кричит, а на ее лице появляются слезы. Фальшивые слёзы, от чего я закатываю глаза.
- А ты порвала мои рисунки! — Выкрикиваю.
- Не правда! Они уже были порваны!
-Успокойтесь, — перебивает нас мать. — Ведёте себя, как маленькие! Пойдём, Соль, переоденешься. А с тобой мы потом поговорим, — говорит мне. Ну что она сделает? Максимум, запрет дома на неделю.
- Дочка, не срывай зло на ней. Она того не стоит. Будь выше этого, — папа держит меня за плечи. - Выше нос! - Он единственный, кто меня понимает. Он единственный не забыл о моем существовании.
- Но ведь это она начала, а мама мне не поверит.
- Знаешь, тебе верю я. И я буду всегда с тобой. Чтобы не случилось, — обнимает меня, а из глаз начинают течь слезы. Я начинаю плакать, нет, рыдать. Рыдать от бессилия.
***
Спускаюсь в гостиную, ожидая вердикта матери. Она должна озвучить наказание. Но я не боюсь. Я привыкла. Привыкла, что в этом доме я — вещь.
- И так... — мама стоит напротив меня. — Я решила, и на этот раз папа не повлияет на твоё наказание, — блеск. Отец всегда уговаривал маму, чтобы наказание было мягче, а, может, и вовсе снято. — Ты на все лето отправляешься к тёте Полли. Может, хоть она тебя перевоспитать сможет, — она садится на диван, а я замираю на месте.
- Мама, — шепчу, — пожалуйста, не надо, — лучше бы дома заперла. — Если хочешь, я даже извинюсь перед Соль, но не отправляй меня туда.
- Все уже решено. Тётя Полли в курсе. Завтра утром едешь. Так что, собирай вещи, — она уходит наверх, а я падаю на диван и тихо плачу.
