90210

Понедельник — день тяжёлый. Распространённое мнение, с которым готово согласиться подавляющее большинство. Марк может с лёгкостью назвать неудачными девяносто процентов от прожитых понедельников, потому что именно в этот злосчастный день происходят самые жестокие столкновения, неуместные шутки звучат ещё более грубо, а выходные кажутся недостижимым светом в конце адского тоннеля. В мире существует огромное количество людей, чью жизненную ситуацию можно описать страшнее любого выдуманного фильма ужасов, но Марка никогда не мотивировало чужое горе. Однако вдохновение дарит ему огромный эмоциональный подъём, который рождает надежду на то, что новая неделя войдёт в список самых лучших и продуктивных. Мама Марка всё ещё злится на него за выходку в церкви и читает лекции о терпении и банальном уважении, но студент пропускает все её нравоучения мимо ушей, с особым аппетитом уплетая кукурузные хлопья. Стандартный завтрак, который обретает насыщенную вкусовую гамму при правильном настроении. Родительница понимает, что все её слова разбиваются об чужое безразличие, как об стенку горох, и раздражённо выкручивает громкость радио на максимальную. Ведущий утренней программы, которую Марк дико ненавидит, объявляет музыкальную паузу вместе с треком «Dancing with myself» группы Generation X, и юноша с улыбкой отмечает, что даже у потерянных станций однажды может проснуться хороший музыкальный вкус. На прощание Марк впервые за несколько лет целует маму в щёку, и она немного смягчается, желая удачи на учёбе. Пары и правда проходят довольно спокойно, даже преподаватель истории забывает о расовом превосходстве и проводит логически выстроенное занятие с пользой. Этот день, без сомнений, можно обвести красным маркером в карманном календаре. Без вынужденных посиделок на баскетбольной площадке у Марка высвобождается пару свободных часов, потому он устраивается за одним из свободных столиков на заднем дворе колледжа и принимается мечтательно расписывать ежедневник на ближайший месяц, заполняя пробелы дополнительными семинарами или же сменами в пиццерии. Рассчитывает ещё пока не заработанные карманные деньги, ставя себе цель приобрести скейтборд, и с хорошим настроением отправляется готовиться к предстоящим экзаменам. Вторник тоже проходит без каких-либо происшествий, и Марк уже решает, что всё налаживается, но жизнь умеет преподносить сюрпризы именно тогда, когда человек ожидает их меньше всего. Можно пытаться обмануть её качественной актёрской игрой, изображая стойкого солдата, но она с лёгкостью замечает удивление в судорожном выдохе и довольно ухмыляется успеху своих проделок. На Марка у озорницы огромные планы, потому временное затишье — это лишь предвестник неминуемой бури. В среду маме Марка выпадает выходной на работе, и она решает устроить грандиозную стирку. Отсутствие мужской половины семьи дарит ей полную свободу действий, и она совершенно спокойно открывает все шкафы, перебирает вещи на полках, проверяет чужие рабочие тетради и с лёгкостью находит залежи грязной одежды под кроватью. Она недовольно вздыхает и ставит себе мысленную пометку спросить у своего сына, зачем ему нужны эти огромные безобразные джинсы. Ничего не подозревающий Марк возвращается после занятий с чётким намерением вздремнуть хотя бы минут сорок, но ему, как самому младшему в семье, поручают миссию отправиться в прачечную неподалёку, нагружая огромными тканевыми сумками и мешочком четвертаков. Ему остаётся только театрально громко вздохнуть и смириться со своей участью посыльного. В середине буднего дня в прачечной никого нет, и Марк довольно потирает ладони, закидывая вещи сразу в две стиральные машинки, а после удобно устраивается на стуле, вытягивая ноги. Лёгкий запах порошка, небольшая влажность и тихий стук барабана — даже в этих мелочах можно найти уют, если отбросить все лишние мысли. Никто не перебивает играющую внутри музыку своими разговорами, и Марк узнает трек канадского исполнителя Snow, взорвавшего чарты ещё в тысячу девятьсот девяносто третьем году. С того момента проходит всего три года, но по ощущениям и по количеству изменений вокруг складывается впечатление, что мимо пролетает целая вечность. Мир всё дальше отходит от понятия стабильности, раскрывая тайны мироздания и создавая новые технологии, но Марк до сих пор не может разобрать слов нашумевшего хита. Подобные размышления вызывают у него лишь лёгкую усмешку. Движения барабана ускоряются, программа стирки подходит к завершению. Марк думает о том, каким будет его первый музыкальный трек, представляя себе небольшую музыкальную студию и спокойный бит, который позволит донести главную мысль текста до слушателя. Марку хочется чего-то осознанного и стоящего, но он всё ещё слишком запутан, слишком неопытен, чтобы создать нечто подобное. К счастью, сигнал стиральной машинки вырывает его из задумчивости до того, как он успевает поддаться угнетающему духу размытых перспектив. Марк возвращается из прачечной, передаёт чистые вещи своей маме и в спешке переодевается, чтобы успеть на смену в пиццерии. Работа в сфере быстрого питания требует сосредоточенности, быстрой реакции и не иссякающий запас терпения, необходимый для проявления безграничной вежливости даже к самым неприятным посетителям. Во время работы Марк оставляет свою личность где-то за пределами заведения, отключает все мысли и натягивает дежурную улыбку. Подавлять раздражение достаточно тяжело, но это ценное умение позволяет держаться на плаву и зарабатывать необходимое количество денег. Клиент долго думает над заказом? Стоит предложить ему стандартный вариант с учтивостью и уверенностью в выборе. Не разбирается в акциях и требует скидку? Терпеливо всё разъяснить. Кричит и грубит? Заглушить свою гордость и промолчать. Начальник тоже не подарок, который срывается на работниках? Пообещать исправиться и вернуться к работе. Ни в коем случае нельзя грубить. Марк прячет карандаш за ухо и поправляет воротник красной выглаженной футболки, настраиваясь на нужный лад. Переключается буквально за пару секунд, принимая первый заказ по телефону и внимательно записывая адрес. Встречает посетителей, действует практически машинально, особо не всматриваясь в чужие лица. Постоянные клиенты чаще всего ассоциируются с повторяющимися предпочтениями, нежели с мимикой и выразительными чертами. — Добрый день! Чем могу помочь? — Марк не сразу поднимает голову, когда слышит звон колокольчика, переписывая суммы с чеков в специальную тетрадь. — Марк? Вот это неожиданность, — знакомый голос Сэма хочется списать на секундную галлюцинацию, но он становится только чётче с сокращением расстояния. — Не знал, что ты здесь работаешь. Недалеко от баскетбольной площадки работает достаточно большое количество заведений быстрого питания и прочих небольших магазинчиков, потому в другой части района на своём рабочем месте Марк чувствует себя относительно защищёно от нежелательных встреч. До этого самого момента. Надежда на новое начало угасает в считанные секунды. Марк может попросить Сэма никому не рассказывать про занимаемую им должность и про их случайную встречу, но это может прозвучать странно. Да и у Марка нет права просить о таком, нет разрешения хранить секреты. — Тебя давно не было видно. Что-то случилось? — с неподдельным интересом спрашивает Сэм, рассматривая небольшое меню возле кассы. — Да просто завал с учёбой, — Марку не хватает смелости сказать правду о том, что он не хочет больше приходить. Компании нужен его кошелёк, его неспособность противостоять их количеству и возможность использовать его, поэтому вопрос возвращения не зависит от желаний самого Марка. — Но я приду завтра. Сэм говорит о том, что ловит Марка на слове, и делает заказ с собой. В итоге оказывается, что у него не хватает несколько центов для оплаты. Он просит Марка вложить мелочь за него, обещает вернуть, благодарит за пиццу и на прощание говорит, что парни правда ждут встречи с ним. Марк на это только тянет губы в наигранной улыбке. Он знает, что никто никогда не вернёт ему долг и что на площадке настоящих друзей у него нет. Жалеет, что от посетителей нельзя прятаться за стойкой и на секунду допускает мысль об увольнении. Марк ещё не знает о том, что через какое-то время всё равно потеряет работу из-за неадекватной компании. Когда он возвращается домой, то замечает на прикроватной тумбочке новые электронные часы с запиской от мамы, которая умоляет больше не ломать будильники. Циферблат показывает половину первого ночи шестого июня. Ноль шесть, ноль шесть, девяносто шесть. Три шестёрки. Число зверя Апокалипсиса. Марк находит это ироничным, но из-за усталости довольно быстро отметает в сторону попытки разобраться в теориях заговора и ложится спать прямо в штанах от униформы, скинув лишь футболку. Четверг встречает Марка нестерпимым желанием прогулять пары, но он не может позволить себе подобную роскошь, слишком сильно переживая за успеваемость, за попытки кому-то что-то доказать, потому он в очередной раз перебарывает себя и поднимается с кровати. Хлопья не пробуждают былого аппетита, потому Марк пробует сделать себе на завтрак тосты, но хлеб подгорает в считанные секунды. Его вкус не спасает даже яблочный джем. Студент бросает недовольный взгляд на небольшую икону, висящую на стене, и шепотом спрашивает у Иисуса «ты издеваешься?», но вряд ли кому-то столь высокого ранга есть дело до чьих-то неудачных попыток повысить свои кулинарные способности. Дешёвый растворимый кофе без молока только добивает зачатки хорошего настроения. Возвращаясь с пар, Марк пробует учиться на своих ошибках и просто разогревает приготовленный мамой обед. Включает радио, но не особо вслушивается в слова новостного диктора, рассказывающего про крушения вертолёта. Марк слишком занят тем, что пытается выучить новые термины, записанные в последнем конспекте. К заключительному абзацу почерк становится совсем неразборчивым, и юноша раздраженно откидывает тетрадь в сторону. Больше нет смысла тянуть время, поход на баскетбольную площадку неизбежен, потому Марк с большой неохотой начинает собираться, с трудом находя свои джинсы, крой которых вдохновлён современным хип-хоп движением. Самый большой плюс лета заключается в том, что солнце освещает беспокойные улицы до позднего вечера, сокращая время безнаказанности хулиганов, воров и преступников, скрывающих более серьёзные намерения. Марк, привыкший к такой жизни, об этом особо не задумывается. Ему просто нравится гнаться за лучами на перегонки с тенью, рассматривать лица людей, жмуриться от блеска отполированных автомобилей. До часа пик остаётся ещё немного времени, и Марк наслаждается минутным затишьем. Пытается во всем искать плюсы и восстановить душевное равновесие, но жизнь никогда особо не считается с его планами. Марк поднимает голову и встречается взглядом с запыхавшимся Донхёком. Ослепительно дерзким Донхёком, рубашка которого переливается на солнце. Не нужно проводить сложных математических вычислений, чтобы оценить ситуацию и все её причинно-следственные. Донхёк в этой части района появляется только с одной единственной целью. Вывести из себя незаконных хозяев баскетбольной площадки. Судя по всему, выходит у него это просто отменно, потому что теперь ему приходится убегать. Марк отчётливо видит чужое отчаяние и понимает, что Донхёк в тупике. Понимает, что именно от него самого зависит их дальнейшая судьба. Он может скрутить младшего, дождаться тех, кто гонится за ним, и передать прямо в их грубые руки, которым незнакома пощада, заработав дополнительный авторитет. От него даже отстанут на какое-то время, но тогда вся его внутренняя новая философия, гласящая «мы должны держаться вместе», рухнет в тот же миг, оставляя после себя всепоглощающее чувство вины. Есть второй вариант. Помочь Донхёку сбежать. Совесть тогда будет чиста, но если их поймают вместе, Марка тоже пустят под молотки. Донхёку хотя бы есть куда возвращаться, но для Марка это станет билетом в один конец до ада. На то, что им получится убежать, Марк даже не рассчитывает. Не с его удачей. На раздумья нет времени, потому Марк всё же решает хоть раз проявить смелость. Глупую и безрассудную смелость, отвергающую все инстинкты самосохранения, которой у Донхёка в избытке. Марк может проиграть компании с баскетбольной площадки, но он не может проиграть Хёку, который даже в такой момент умудряется над старшим подшучивать. «Второе пришествие Христа, тоже мне», думает про себя Марк и просто надеется, что его последующие действия не приведут к началу Армагеддона, хватая Донхёка за руку и дёргая на себя. В противоположную сторону от агрессивно настроенных хулиганов. Марк хорошо знает эту улицу, а ещё у него отличная память, потому им приходится пробежать всего пару домов до нужного подъезда, в котором живёт один из знакомых Марка. Старший однажды передавал ему доклад для совместного проекта в колледже, запомнив комбинацию для кодового замка на железной двери. Руки от волнения дрожат, и Марк с трудом попадает по кнопкам, молясь всем святым на полноценную фору, которую Донхёк мог выиграть во время своего побега. Дверь со скрипом открывается, и первым делом Марк заталкивает выдохшегося Донхёка в холодный подъезд. Забегает за ним следом и резко тянет ручку на себя. Как только они находят укрытие, из-за угла выбегают несостоявшиеся обидчики Хёка. Они осматриваются по сторонам и, не находя того, кто им нужен, рвутся вперёд, двигаемые застланным яростью разумом. Только Марку всё кажется, что их с Донхёком могли увидеть, заходящими в подъезд, и просит младшего подняться хотя бы на пару пролётов выше. Сердце всё ещё гулко бьётся, и первые минуты Марк не находит себе места, хватаясь за голову. Донхёк его нервозности не разделяет и беззаботно падает на ступеньки, наконец обретая возможность отдышаться. Его браслеты тихо звенят в воцарившейся тишине. Шумное дыхание отражается от обшарпанных стен. — Успокойся, если бы они нас увидели, то уже бы выломали несчастный замок вместе дверью, — Донхёк говорит совершенно спокойно, словно это не его жизни несколько мгновений назад угрожала опасность. — Ты совсем больной? — только вот Марку ни одна медитация не помогает утихомирить рвущиеся наружу эмоции. — Почему ты каждый раз нарываешься? Если так хочешь умереть или остаться инвалидом, то перестань втягивать меня в это. Совершай попытки суицида где-нибудь в другом районе. Где-нибудь в двадцати кварталах отсюда, чтобы мне не приходилось вновь и вновь нести ответственность за сохранение твоей жизни. Марк заканчивает свою гневную тираду, переводит взгляд на Донхёка, но совершенно не может прочесть чужие эмоции в этот момент. Младший для него слишком сложный, слишком загадочный и непонятный. Только смотрит в упор и абсолютно ничего не говорит. Его губы не дрожат, руки расслабленно расставлены на ступеньках. Он не похож на того, кто испытывает чувство вины или хотя бы на секунду допускает мысль о раскаянии. Марк обращает внимание на складки золотой рубашки, пересчитывает браслеты на изящных запястьях, цепляется за яркую красную помаду на пухлых губах. Донхёк безумец, герой своего времени, знамя победы. Он воплощение того, кем Марк так стремится стать, но только в более извращённой и запоминающейся форме. Ухмыляется, раздражает, выводит из себя. Марку так сильно хочется его ударить, превзойти хотя бы в физической силе, но вместо этого он только подходит вплотную, одной рукой зарывается в выжженные краской волосы, а второй наматывает на руку край своей огромной чёрной футболки. — Какого хрена, Марк, — Донхёк пытается вырваться, но у него не получается. Марк действительно оказывается сильнее. Старший немного остервенело стирает помаду с чужих губ тканью своей футболки и сразу же отходит на несколько шагов назад, чувствуя прилив уверенности, на несколько секунд выводя Донхёка из равновесия. После понимает, что больше не в силах находиться с Хёком под одной крышей и сдерживать собственных демонов. Дальше Донхёк разберётся сам, Марка всё ещё ждут на площадке. Они не прощаются и не обмениваются любезностями. Марку не нужна благодарность, ему достаточно осознания, что он поступает правильно. — Хэй, а у меня сегодня День Рождения, — Донхёк довольно быстро приходит в себя и перевешивается через перила, объявляя столь важную для него новость на весь подъезд. — Постарайся не сдохнуть до следующего, — Марк, успевающий спуститься на один этаж ниже, лишь на несколько коротких мгновений задирает подбородок, встречается с чужим озорным взглядом, а после стремительно преодолевает оставшееся расстояние до двери, громко хлопая ей напоследок. Донхёк едва заметно улыбается. Он доживёт, обязательно доживёт, а Марк ему с этим поможет.