Слишком мало людей на свете пользуется моей любовью. А таких, которых я по-настоящему уважаю, еще меньше. Чем больше я наблюдаю мир, тем меньше он мне нравится. Каждый день подтверждает мне несовершенство человеческой натуры и невозможность полагаться на кажущиеся порядочность и здравый смысл.
— Джейн Остин, «Гордость и предубеждение».
От безысходности Гарри уже готов лезть на стенку. Нервно пробегаясь пальцами по волосам, он чувствует вспышку боли в скальпе, видимо цепляясь за пряди чуть сильнее нужного. Но Мерлин — он на взводе. Усевшись в одно из мягких кресел гостиной Восьмого курса, он очень старается сосредоточиться на чем-нибудь, чем-либо, что не было бы Драко Малфоем. Который, к слову, сейчас бездельничает прямо на диванчике перед ним. Поттер даже прихватил с собой свое домашнее задание по Чарам, но еще перед тем, как сесть, знал, что шансов доделать его не найдется. Когда он вернулся закончить Восьмой курс обучения, его не на шутку смутила новость, что ему придется тесниться в гостиной вместе со всеми остальными факультетами. У него, конечно, не было особых претензий к Пуффендуйцам, либо же Когтевранцам, но он просто не мог игнорировать тот гнев, обиду и боль каждый раз, когда ему на глаза попадались Забини с Паркинсон, или… Малфой, разве нет? Это и было основной проблемой. Не только его, но и, если честно, всех остальных, кому приходилось делить свое пространство со Слизеринцами. Но им приказали взять себя в руки. Война закончилась, и им уже давно пора начать вести себя подобающим образом. Хоть и неохотно, но Гарри все-таки признал, что МакГонагалл права. Чтобы преодолеть все свои разногласия, им, правда, понадобилась целая неделя и ужасно нездоровое количество алкоголя, но Поттер был не против. Его действительно все полностью устраивало. До недавнего времени. Гарри, как оказалось, пришлось по душе быть соседями со Слизеринцами. Он подметил, что Блейз был довольно веселым парнем, а Гермиона, похоже, подружилась с Пэнси. За те два месяца Восьмого курса у него даже состоялся один или два приличных разговора с Малфоем. А затем кто-то поведал блондину о существовании маггловской литературы. И если гриффиндорец когда-нибудь узнает, что за глупец виноват в этом, он клянется, что там пролетит не одно плохое заклятие. Потому что Малфой и маггловская литература были точной причиной его нынешнего, так сказать, торможения. Которое, кстати, было ужасным. И таким странным. И, откровенно говоря, вовсе неприемлемым. Он должен быть в состоянии отвести взгляд от расслабленного от чтения бывшего врага, ставшего нейтральным однокурсником, ставшего вынужденным почти-соседом, ставшего дружным знакомым. Он не должен быть очарован тем, как глаза Малфоя слегка округляются, когда он доходит до напряженной сцены, иногда сопровождаясь нервным покусыванием губ. Гарри не должен чувствовать тепло, распространяющееся по всему его телу, как только на лице другого парня появляется небольшая личная улыбка, или когда он начинает шевелить губами, молча произнося слова перед ним. Однако худшая и наиболее ужасная вещь, касающаяся Малфоя и его книг — это постоянные маленькие комментарии, которые Гарри просто не может не считать в какой-то мере милыми. И в тот же момент тот самый слизеринец фыркает, и с покрасневшими щеками немного выпрямляет свою позицию на диване, попутно бормоча: — Ну и дятел. — Ты там в порядке, Малфой? — даже не успев подумать, спрашивает Гарри. Драко не отрывает взгляд от книги, продолжая читать, но кивает. — Да, просто этот безголовый идиот слишком социально неуклюж, чтобы нормально функционировать. Поттер, качая головой и пряча улыбку, старается отвести взгляд от Малфоя в теперь вертикальном положении. Наверное, дошел до действительно хорошей части, — прошмыгивает у него в голове. Еще один страдальческий стон покидает Драко, прежде чем он валится назад на подушки, закрывая лицо книгой. — Мерлин, да как этот парень вообще еще жив? Ну нравится она тебе, недотепы кусок. Зачем же из этого всего такой бардак раздувать? Брюнет прыскает, а затем неуверенно спрашивает: — Так что за книгу читаешь? Раньше он уже пытался говорить с Малфоем о книгах, которые тот читает. Ему просто нравится слушать, как Драко ему о них рассказывает. Хотя тот факт, что он должен первым задать правильный вопрос, заставляет его немного понервничать, но после него глаза слизеринца всегда начинают светиться, а сам он становится восторженным, поэтому Гарри считает, что все делает правильно. Блондин сразу же убирает книгу с головы, и прядь его волос, раньше запутанная между страницами, теперь мягко спадает ему на лицо. — «Гордость и предубеждение», написанная, — Драко оборачивает книгу, чтобы взглянуть на имя автора. — Джейн Остин, — опережает его Гарри. Малфой приподнимает бровь. — Ты ее знаешь? Пожав плечами, гриффиндорец отвечает: — Она типа важная персона. К одной брови Драко присоединяется и вторая. — Серьезно? Этот роман такой… старый. — Это же маггловская классика, он, кажется, даже в школьную программу включен, — на это Драко лишь кивает, вновь открывая книгу, но Гарри закончить разговор пока что не готов. — Так тебе эта книга понравилась? Серые глаза находят зеленые, задерживаются там и, после небольшой паузы, он отвечает: — Да, если уж честно, она мне больше, чем просто понравилась. Она такая, — уголки его рта поднимаются в той самой интимной, особенной улыбке, и Поттер не может поверить, что она посвящена ему. Ладно, посвящена книге, но смотрит же Драко на него. Так что это тоже считается. Затем, дернув плечами, слизеринец закатывает глаза и продолжает: — Невинная что-ли. Не знаю, как еще объяснить. Хотя Дарси тот еще тормоз. — Кто тот еще тормоз? — встревает в разговор Блейз, подходя к дивану и садясь у ног Драко. Малфой сразу же забрасывает ступни к своему другу на колени, и Гарри совсем не нравится то чувство, жутко похожее на ревность, как раз начавшее медленно подниматься у него внутри. Он даже не хочет думать о том, что будет, если он начнет завидовать Блейзу из-за этого. Нет, спасибо. — Парень из моей книги, — отмахивается блондин, проводя ладонью по своим волосам. Гарри открыто пялится, не в силах что-то с собой поделать. Ему нрави... О, нет. Так низко он, пока ещё, упасть не успел. Он просто считает, что Малфою идут не зализанные назад волосы, вот и все. Ничего из этого ему не нравится. Он настолько жадно наблюдает за движениями Драко, что почти не замечает на себе взгляд Блейза. Или его понимающую ухмылку. А вот из-за чего этот идиот так понимающе усмехается у гриффиндорца понятия нет. Пусть угадывает кто-то другой. — «Гордость и предубеждение», а? — интересуется Блейз, взглянув на обложку книги. Затем, все еще с ухмылкой, продолжает: — Бывшая когда-то заставила меня ее прочитать. Как я понимаю, ты не большой фанат Дарси, да, Драко? Малфой фыркает. — Шутишь? Он такой неудачник. Балбес. Чудик. Супер неумелый во всем, что касается базового человеческого взаимодействия, супер социально неуклюжий, и он когда-нибудь раньше вообще разговаривал с человеком, который ему нравится? Ведь если судить по тому, как он ведет себя возле Лиззи — нет. Ухмылка Блейза вмиг перерастает в самую настоящую чеширскую улыбку. — Ой, а ты, видимо, весь такой уравновешенный и спокойный, когда с тобой говорит симпатичный тебе человек, м-м? Драко как раз собирался продолжить свою болтовню, но ответ Забини эффективно его затыкает. Лицо Малфоя вдруг темнеет, и робкий румянец начинает расползаться вдоль его щек. В ответ он принимается обиженно бормотать себе что-то под нос, но Гарри, кажется, удается распознать «вранье» и «придурок». Брюнет пытался оторвать от него взгляд, действительно пытался. Он даже постарался нацарапать на пергаменте перед собой несколько слов в попытке выглядеть хоть немного занятым. У Гарри такое чувство, будто он прерывает какой-то личный момент. И он, конечно же, заметил, как Блейз тараторил о симпатии Малфоя в настоящем времени. Будто Драко Малфою кто-то нравится. Сейчас. И если Гарри не было комфортно с тем чувством ревности раньше, то это были еще цветочки по сравнению с тем, что он чувствует сейчас. Но желания зацикливаться на этом у него нет. Не сейчас. И не здесь. Он уверен, что в его странных и совершенно неуместных чувствах к Драко Малфою лучше всего разбираться в одиночку. Ночью. Когда рядом нет никого, кто мог бы застать его в момент слабости. Определенно не сейчас, когда тот самый Драко Малфой сидит прямо перед ним, а Забини продолжает стрелять в него этими ухмылками, и боже, что же, черт возьми, он творит? Судя по всему, Поттеру сейчас как раз время удалиться. Но не успевает он начать собирать свои вещи, как замечает, что Блейз и Малфой пялятся на него в ожидании. — Что? — растерянно спрашивает он. Блейз смеется. — Я только что спросил, что ты думаешь о характере Дарси? Гарри пожимает плечами. — Я читал книгу очень давно, не могу точно вспомнить. Блейз в ответ кивает. — Что же, а какие-то особые чувства к социально неуклюжим парням, которые могут быть немного высокомерными, глупыми, и дураками в целом, имеются? Гриффиндорец переводит взгляд с Драко, который выглядит невероятно неловко, на Блейза, который всего лишь самодовольно улыбается, и тяжело вздыхает. Он нутром чует, что это вопрос с подвохом. Ему реально нужно бежать отсюда. Ему реально… — Ну, это от многого зависит. А они милые? Улыбка Забини растет в размерах. — Как цветочки. — Они понимают, что глупости, которые они делают и говорят, происходят из-за социальной неуклюжести? Блейз думает немного усерднее и, наконец, кивает. — Полагаю, что да, если с базовым наблюдением все в порядке. Гарри кивает в ответ. — Тогда да, — признается он, теперь действительно начиная собирать свое барахло, потому что сердце бешено колотится ему о грудную клетку, и он чувствует себя слегка не в духе. Покидая свое место, брюнет даже взглянуть на Драко не может и, честно? Он вляпался по самые гребаные уши. Что, Мерлин прости, он себе думает? Пускать слюни на Драко, черт его побери, Малфоя. После этого он, поджав хвост, почти вылетает из гостиной, едва в состоянии пожелать всем спокойной ночи. В любом случае, сейчас он не слишком доверяет своим коленям, и ему действительно не хотелось выяснять, что бы случилось, если бы он в последний раз взглянул на блондинистого идиота, который любит читать о социально неуклюжих парнях с проблемной самооценкой. Но Мерлин, прямо сейчас Гарри был бы не против стать героиней викторианской новеллы. Ходить на балы, танцевать с мистером Дарси… ну, может быть, не в самом начале романа. Может, позже. И не с мистером Дарси. Ошарашенно качая головой, Гарри понимает, что сходит с ума. Полностью и совершенно. Глупая маггловская литература. Глупый Малфой. Глупые романы.