Дикий мёд

Придирчиво оглядывая себя в зеркале, ты расправляла складочки на новеньком платьице. Крутясь и рассматривая собственное отражение уже добрых полчаса, ты улыбнулась, полностью удовлетворенная. Уже не терпится покрасоваться перед остальными! Бережно поддерживая кружевной подол, ты сбежала по лестнице, впопыхах надела сандалии и выбежала на улицу, хлопнув входной дверью. Вечерний воздух, уже не жаркий, но еще и не по-ночному холодный, ласково обдувал румяное личико. Вот бы поскорее показать платье Рину! — О, Юкико! Услышав свое имя, ты машинально повернулась на голос и остановилась. Из кустов выскочил взъерошенный Соскэ наперевес с какой-то палкой. Он наклонил голову вбок, презрительно оглядел тебя с ног до головы и хмыкнул: — И чего ты вышла на улицу в этом старье? Постеснялась бы хоть! От такой наглости и обиды ты вспыхнула. Глаза жгли злые слезы, но ты сдержала их и выдавила: — И ничего не старье! — Нищенка! Нищенка! — дразнился он, кривляясь и подходя все ближе. — Соскэ, дурак! Ты сама не заметила, как мальчишка загнал тебя в ловушку. Пока он медленно наступал, ты инстинктивно отступала назад, пока не оказалась у самого края огромной грязной лужи, образовавшейся после вчерашнего ливня. — Бу! — и Ямазаки подло толкнул тебя в лужу. Глядя на безобразные грязные кляксы, неспешно расплывающиеся на светлой ткани платья, ты всхлипнула и разревелась под злорадные смешки брюнета. — Теперь ты еще и плакса! Из тех самых кустов выпрыгнул разгоряченный и растрепанный, словно воробей, Рин. Улыбка мгновенно пропала с его лица, когда он заметил развернувшуюся перед ним драму. Не став выяснять причину (уже все было ясно), красноволосый кинулся на лучшего друга с кулаками. — Соскэ, ты чего творишь?! — Эй, Рин! Ты чего делаешь? — растерялся Ямазаки, отпихивая юного Мацуоку, навалившегося сверху. — Дурак! Какой же ты мужчина, если заставляешь женщину плакать?! Тихонько всхлипывая, ты все также рассиживалась в грязи, размазывая слезы по щекам. Через пару минут взлохмаченный еще больше чем раньше Рин, разругавшись с Ямазаки, подошел к тебе и, взяв за руки, помог подняться. Некогда белые кружева на подоле стали черными, с них размеренно капала грязная вода. Красноволосый молча обхватил твою тонкую девичью ладошку и потащил за собой прочь. Опустив глаза в землю, ты старалась поспевать за другом, с сожалением отмечая, что теперь-то уж точно не сможешь покрасоваться перед ним в новом, но теперь безнадежно испорченном платье. — Этот Соскэ… — шептал под нос проклятия Мацуока, опустившись перед тобой на колени с мокрым и помятым носовым платком. — Я ему еще раз в следующий раз врежу. — Рин… — Юки, ты только не плачь, ладно? — парнишка на мгновение поднял малиновую голову, отвлекшись от оттирания пятен грязи. Намочив платок в питьевом фонтанчике, он принялся старательно отмывать кляксы на твоей одежде. Честно, получалось не очень хорошо, но его усердию можно было позавидовать. Не сумев сдержаться, ты тихо рассмеялась, прикрывая ладошками рот. — Ты чего? — испугался красноволосый. — Спасибо, что помог мне, Рин, — ты смущенно улыбнулась другу, а потом расстроено шаркнула ножкой. — Я… я так хотела показать тебе это платье… А теперь оно испачкалось… Пловец внимательно оглядел тебя и пожал плечами. — Ты ведь и так очень красивая, — не замечая твоего замешательства, он продолжал. — Подумаешь, платье. Жалко его, конечно… Но не стоит плакать из-за него, Юки. Ты все равно самая красивая! — … Покраснев как вареный рак, ты нервно сжала ткань в кулаках и спрятала лицо за волосами. — Не плачь, — шепнул юный Мацуока совсем рядом. Ты почувствовала, как его шершавые пальцы аккуратно вытерли влажные от слез щеки. Он, дождавшись, когда ты посмотришь на него, ослепительно улыбнулся, обнажая милый клычок. Стоит ли говорить, в каком шоке была твоя мама, увидев тебя на пороге дома?