Сейчас не время

Ницца 2036 POV Yuzuru Последний раз в Крикете я был давно. С тех пор прошли, нет, скорее пролетели несколько лет совершенно незаметно. А воспоминания не умирают. Я помнил всё в Крикете, начиная с моего приезда, тренировок, травмы, восстановления, затем снова тренировки. Я помнил ту пресс конференцию, где объявил о завершении карьеры и помню, как сложно было из себя это выдавить, ибо я знал, как разочаровываю любителей моего катания. Я помню, как был сильно горд собой и также сильно благодарен Брайану и всем тренерам, когда впервые мое имя появилось на стенде в Крикете. Мое имя было в числе нескольких людей, которые были золотыми медалистами Олимпийских игр. Я не раз встречал свой день рождения здесь, в кругу близких, с моей второй ледовой семьей. Но я помнил не только свои взлёты и падения. В моей памяти застыла та картина, в которой она впервые ступает на наш лёд. Присоединяется к нашей семье. Тренируется вместе с нами. Я помню её искреннюю улыбку, когда она приходит на очередную тренировку и видит развевающийся российский флаг, её гордый взгляд, полный уверенности и силы воли. Сначала, она часто путается, пока все фигуристы вместе с Трейси работают над скольжением, выбивается из строя, снова ловит ритм и темп, и с каждым разом у неё получается всё лучше и лучше. Это её маленькое достижение, которому она радуется, выполняя всё с удовольствием. Она сразу становится такой родной, вовсе не приемной, как называют её в прессе. Я помню, как сильно привык видеть её рядом, тренироваться с ней вместе, подсказывать,чувствуя себя в эти моменты по настоящему нужным. А сейчас мы в Ницце, я смотрю на её уходящую спину, не могу сдвинуться с места, побежать за ней как раньше, взять за руку, прижать к себе. Она снова отдаляется от меня, становится далёкой, неприступной и даже чужой. Перед ней открываются прозрачные двери здания, она торопливо выходит и её там ждут. Как когда-то я ждал с нетерпением её прокатов, очередных соревнований, чтобы с разрешением Брайана понаблюдать за ней, сделать некоторые заметки, чтобы вечером их разобрать. И я отчетливо помню, как ждал её, веря в её возвращение через месяц, два, полгода, год. Время шло медленно, а медлительность всегда нервировала. Всё вокруг напоминало о ней. И я помнил, как возвращался домой, заходил в комнату, ощущал аромат её духов. Запах был повсюду, преследовал будто бы меня везде, пленил меня, как ничто другое, кроме льда. И я срывался. Срывал всю злость на льду, оставлял себя всего, чтобы у меня не было ни времени, ни сил думать о ней, а позже пришло осознание. Горькое осознание того, что она не вернется, нет. Она не из тех, кто меняет решения дважды, не из тех, кто отступает от сказанного. Горькое осознание, что это безумие и не собирается заканчиваться, от которого каждый раз сжималось сердце, выступали на глазах слёзы. Мои чувства — пронизывающий холодный ужас, и бессилие, которое как я думал останутся со мной до конца жизни. Осознание реальности, принятие реальности, смирение. Три этапа длившиеся месяцами, а то и годами. Вдруг в моей жизни появилась другая особа. Старая знакомая, возобновив общение с которой я пытался утолить тоску, залечить все раны, найти, наконец, мотивацию для Олимпиады, которая становилась всё ближе и ближе. Моя дисциплина не дала мне разрушить себя, я не мог рассыпаться тогда, когда вся великая Япония полагала надежды, ожидая яркую победу. Я стал приходить к ней ночью, лишь бы забыться. Она не была из мира фигурного катания, её никто не знал и я даже не знаю, был ли я влюблён в неё, хотя бы чуточку. Я пытался заменить только её, выбросить её из головы, хотя помню, что просыпался по ночам, оглядываясь, надеясь, что рядом со мной сейчас спит именно она, но такие чудеса не происходили. После Олимпиады я пожалел, сильно, что всего лишь пользовался девушкой, той заботой, вниманием. Хави осуждал так, как никогда раньше. Брайан не вмешивался в мою личную жизнь, но они заставили меня опомниться. Мы расстались также быстро, как и сошлись. Ловлю себя на мысли, что нужно найти Мишу, чтобы поговорить с ним. Я звоню ему несколько раз и он сообщает, что сейчас находится в больнице неподалеку, где Мэттью проходит обследование. Если колено, значит надеюсь, что растяжение, а не что-то более серьезное - перелом или смещение, но не исключаю, что с риттбергера можно хоть как навернуться. Он говорит, что я могу прийти к нему и я соглашаюсь, ибо идея прогуляться пешком до больницы мне нравится, но сначала нахожу больницу по карте и решаю следовать инструкциям. Ницца действительно сияет изнутри, повсюду кипит жизнь, здесь множество исторических зданий. Эти улицы хранят воспоминаний с прошлого, с первого взрослого чемпионата мира и я смотрю по сторонам, наслаждаюсь прекрасной архитектурой города. Невольно улыбаюсь и через несколько минут оказываюсь у входа в больницу. Собираюсь зайти в здание, как резко понимаю, что Мэттью здесь, а значит Женя тоже направилась сюда. Колеблюсь, но почему-то хочу хотя бы украдкой понаблюдать за ней, уверяя себя, что смогу остаться незамеченным. Направляюсь к регистратуре и спрашиваю как пройти к кабинету травматолога, предполагая, что они скорее всего там, но в нескольких шагах от себя вижу Кристиана, который до этого находился рядом с ней. Примерно моего роста, в очках, он стоит возле аппарата и оборачивается, держа в руках два горячих стакана. Спешно благодарю молодую девушку и следую за ним, чтобы не упустить его с виду. Он поднимается по лестнице на этаж выше, я иду следом за ним, проходя по незнакомым коридорам. Когда он сворачивает за угол, останавливаюсь и не могу понять, зачем мне это нужно. Слышу голоса за углом, но слов было не разобрать. В тот же момент звонит телефон и рингтон явно слышен сейчас не только мне. Звонок поступает от Миши, который появляется в коридоре. - Юзу? - спрашивает он и перестает мне звонить. Его бровь слегка приподнимается, требуя объяснений. - Я хотел найти тебя, - отвечаю ему я. Он кивает и жестом показывает следовать за ним. Мы проходим буквально пару метров и останавливаемся возле дивана, на котором располагались Женя и Кристиан. Миша поглядывает на часы. - Скоро должны закончить, нас позовут внутрь, - заявляет друг и все одобрительно кивают в ожидании, - с ним спортивный врач, - добавляет он. Я опираюсь к стенке напротив неё. Она не поднимает взгляда и между нами будто бы не два шага, а целая пропасть. Она держит в руках горячий напиток, по аромату кофе и скорее всего капучино. Не думаю, что её вкусы поменялись даже спустя время. Сначала она не отрывает взгляда от одной точки где-то на полу, а затем достает телефон, листает, что-то набирает. Миша отводит Кристана в сторонку и они о чем-то говорят, но я пропускаю всё мимо ушей, заострив внимание на прядь, которая прикрывала её лицо. Она ставит кофе рядом с собой и поправляет свои легкие локоны, а на моих губах появляется улыбка, которую не могу скрыть. Через пару минут открывается дверь и оттуда показывается мужчина лет тридцати, который скорее всего являлся тем самым спортивным врачом из Крикета. Я замечаю, как Миша подходит к нам ближе в одиночестве. - Снимки сделали, давайте вы зайдете внутрь и мы вам всё подробно объясним, - говорит он и снова скрывается в кабинете. Судя по его взгляду, он не был напряжен или встревожен, а значит есть надежда, что состояние фигуриста удовлетворительное. Я хочу присесть на мягкую поверхность, подождать Мишу снаружи, у которого телефон разрывается от звонков. - Юзу, зайди тоже, мне срочно нужно ответить на звонки, - проговаривает торопливо Ге и я смотрю с неким удивлением уже на его спину. Он скрывается с виду и я захожу в просторный кабинет, закрывая за собой дверь. Она бросает на меня лишь короткий взгляд и даже в нём я могу разглядеть этот холодок. Мэттью выходит на костылях из соседнего кабинета в сопровождении врача и я помогаю ему расположиться на кресле рядом с мамой. Он благодарно улыбается мне, немного разглядывая меня, от чего на душе становится.. тепло? В кабинете появляется медсестра, которая приносит снимки и включает экран, чтобы наглядно показать нам их оттуда. Я чувствую себя неловко и немного лишним, благо врач не заставляет нас долго ждать. - И так, могу сказать, что поводов для беспокойства нет. Диагноз - разрыв связок в колене первой степени тяжести, то есть частичный разрыв внутренней связки коленного сустава, что также называют растяжением. Стабильность сустава сохранена, функция не нарушена. Перейдем к рекомендациям, - произносит врач и не успев проконтролировать себя, перебиваю врача со своим вопросом. Мой мозг думает явно быстрее, чем я соображаю. - Крестообразные связки в порядке? - спрашиваю я у врача, который внимательно слушает меня. Чувствую на себе внимание Жени и Мэттью. Для него кажется вовсе не привычно, что я нахожусь здесь и у него явно множество вопросов. - Мистер Ханю, - улыбается врач, давая мне понять, что знает меня, - передние и задние связки у вашего фигуриста не повреждены, ощущение вывиха не наблюдалось перед снимками, всё в порядке, - заверяет меня он. Я благодарю его и киваю в ответ, выражая свое удовлетворение его ответом. Лишь смутило то, как он назвал фигуриста моим, сделав на это акцент, скорее всего путая меня с Мишей. Кстати, а вот и он. Ге заходит в кабинет и садится рядом со мной. - Первое, что рекомендуется в этой ситуации — отдых, полный покой. Он позволит снизить отек, воспаление и вероятность дополнительных повреждений. Сегодня и завтра желательно прикладывать лёд, который сузит кровеносные сосуды, уменьшит отек и кровоизлияние в ткани. Для дополнительной стабилизации сустава и ограничения патологического движения сейчас сделают перевязку эластичным бинтом. Он принял обезболивающий препарат, - утвердительно проговаривает врач, с одобрительными кивками спортивного врача, продолжая, - и перед сном можно будет принять еще одну таблетку. Я выписал мазь для ночного компресса и название препарата. Врач смотрит на Женю, не зная как правильно к ней обратиться. - Евгения, - кратко отвечает ему она, но кажется он не расслышал её тихий голос. - Миссис..Ханю, вы в курсе данной процедуры? - уточняет врач после небольшой паузы. Я слегка вздрагиваю от услышанного, сразу же посмотрев на Женю. Эти карие глаза, которые всегда меня пленяли, сейчас прожигающе смотрели на бедного врача, который, к его счастью, уже не смотрел на неё в ответ, а занимался бумажной работой. Ее тонкая светлая кожа сейчас была еще более бледной чем обычно. Я пристально наблюдаю за её реакцией и сам чувствую тяжесть внутри. Необыкновенную, незнакомую для себя прежде. Не могу посмотреть на Мэттью, ибо не хотелось сталкиваться с ним взглядами, слишком неловкое напряжение висит в воздухе. Ситуацию спасает Миша. - Да, спасибо доктор, мы разберемся, - говорит он и доктор кладет аккуратно снимки в конверт и отдает вместе с рекомендациями спортивному врачу. Женя молчит. Я молчу. Медсестра предоставляет Мэттью трость, забирая костыли. Он кажется этому рад и поспешно избавляется от костылей, вовсе не обращая внимание на предыдущие два слова. Впрочем, это хорошо. Врачи обговаривают перелёт фигуриста, обсуждая, что главное не нагружать ногу длительное время. Его уводят в процедурную и мы выходим из кабинета врача. Все хранят всё то же знакомое молчание, пока его не нарушает Кристиан. - С Мэттом всё в порядке? - спрашивает он и поднимаю на него глаза, ибо почему-то хочется разглядеть его, действия, отношение. Он выглядел довольно обеспокоенным, смотря на Женю и на Мишу в ожидании ответа. Я хочу попытаться сопоставить внешность Мэттью и Кристиана, но понимаю, что так и не обратил особого внимания на молодого парня, видя его только на льду, а затем в кабинете врача. Отбрасываю эту мысль сразу же, когда Женя отвечает ему. - Да, я расскажу тебе по дороге, дождемся Мэтта - отвечает она и слегка поджимает губы. Он одобрительно кивает и снова в этом злополучном коридоре царит тишина. - Подожду на улице, - говорю я Мише, - скорейшего выздоровления Мэттью, - обращаю внимание на Женю. Она бросает короткое "спасибо" и я киваю ей в ответ, прежде чем собираюсь уйти. Я вижу, что она, как и я, не забыла о том, что я хотел с ней увидеться и конечно же, поговорить. Мельком удивляюсь тому, что даже сейчас могу спокойно разобрать её немое молчание в глазах. Она будто бы боится, что я сейчас поставлю её перед фактом, что назначу по своему желанию встречу и если это Медведева, которую я знал, она не сможет не прийти. Она отводит от меня взгляд, теребя в руках пояс от своего пальто. Нервничает. Я оставляю её наедине с её же мыслями, направляясь к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. Через некоторое время мы с Мишей нашли рядом уютную, тихую кофейню, самое то, для разговора. Нам принесли кофе и как бы вроде хотелось начать разговор, но с чего начать, о чем говорить, как задать эти множество вопросов было сложно решиться. - Хорошо, что Мэттью отделался растяжением, я предполагал более серьезную травму, - выдавил я из себя. - Юзу, перестань. Я тоже рад, что не всё так серьезно. Давай побеседуем не в слишком напряженной обстановке, от которой я уже устал. Чемпионат, затем травма, сам видел, дальше вся та атмосфера в больнице, Юзу, как прежде, ты ведь явно хочешь задать вопросы, которые тебя мучают столько времени, - говорит Миша и я на его лице появляется улыбка. Мы отпиваем с чашки глоток напитка и я глубоко вздыхаю, чтобы собраться с мыслями, понимая, что Ге точно уловил всё то, что происходит у меня внутри. Как прежде. - Когда она приехала? Почему ты не поставил меня в известность? Как Брайан вернулся в Крикет? - спрашивал я и остановился после третьего вопроса, потому что выражение лица Миши стало меняться, как только на него навалилось столько вопросов. Мне стало даже слегка смешно от этого. - Скажу честно, я хотел. Я сам встретил её случайно и был не просто в шокированном состоянии, а вообще не поверил, что это она передо мной. Это было в прошлом году, да, я был на тренировке, она приехала в Крикет, как оказалось, чтобы найти Брайана. Мэтт должен был выходить на взрослые соревнования, а его тренер кажется работал только с юниорами, что-то в этом роде. Я не думал, что Женя сможет его уговорить и я даже не знаю каким образом это у нее получилось. Это уже надо спрашивать у неё, - пожимает плечами Миша, а я перевариваю всю полученную информацию. - Она просила тебя мне не говорить, да? - уточняю я. Эта мысль пришла ко мне только что и я даже не задумывался об этом как-то раньше. Миша кивнул, поедая что-то из сладкого. Их любовь к сладкому с Женей была одинаковая. Оба не могли отказать себе, отказаться от пряностей. Особенно на банкетах, когда украдкой они поедали по кусочку торта - партнеры по преступлению. А когда мы втроем решили сбежать с банкета, Миша обязательно успевал подхватить с собой что-нибудь вкусное. - Я понимаю её, она не хочет привлекать внимание журналистов к Мэтту и к себе, чтобы он спокойно тренировался и его не беспокоили. Ты ведь знаешь, что пережила Женя, когда перешла в Крикет, - ответил он, но по нему было видно, что это вовсе не аргумент ни для него, ни для меня. - А как это со мной связано, Миша? Мы бы просто могли бы пересечься, поговорить, я увидел бы её на год, но раньше. Тем более когда они вместе с Кристианом..,- я не смог договорить свою мысль, ибо Миша поперхнулся и стал кашлять. Я обеспокоенно предложил ему выпить воды и кашель стал успокаиваться, а он выглядел так, будто бы хотел смеяться. А я думал о той обиде, которую хранил на Женю. - Крис? Юзу, какой же ты ребенок! - воскликнул Ге и я немного нахмурился, - хорошо, я тебе скажу немного подробностей про Криса , но сначала ты рассказываешь мне то, что было всё-таки между нами и что отчаянно вы пытались от меня скрыть. Тогда, на чемпионате, на шоу, в Крикете. - Что? Краткая пауза. Моё удивление и расслабленный Миша. Всё еще некая пауза. Его спокойный взгляд и моя настороженность. У меня что, на лбу всё написано? Зачем это вспоминать именно сейчас, когда это вовсе не имеет смысла? Или имеет? Посмотрев на Женю можно сказать, что нет. Её холодный, пустой взгляд, неловкие ответы, слишком близкие личные отношения с другим человеком, не со мной. Но она стала мамой и это её изменило. Между ней и Мэттью я заметил крепкую связь, такую же, которая в его возрасте была между мной и моей мамой, но главное, такой связи, таких искр я не смог заметить между Кристианом и Мэттью, наверное просто не видел их вместе. Вижу довольную улыбку на лице Ге, сидящего напротив меня, который будто поймал меня за руку, с поличным. Он молчал, но глазами говорил, мол, раскрывайся. И я глубоко вздохнул, откинувшись на кресло. - Миша, ты когда-нибудь меня доведешь, - снова выпрямляю спину и мы смотрим прямо друг на друга. Ге терпеливо ждет, а я под его таким давлением не могу устоять, да и скрывать там уже ничего не оставалось, - я не знаю, когда всё это началось. На каком этапе, на каких соревнованиях, гала. Я сильно привык к ней, а она ко мне. Я не знал, что такое влюбленность до появления её в моей жизни. Симпатия, да, интерес, но с ней было не так. Миша, не смотри на меня как её старший брат, мне страшно, - усмехаюсь я и Ге смеется над моими словами, - здесь было нечто глубокое, значимое. С каждым нашим общением мне хотелось проводить с ней еще больше времени. Где-то с Олимпиады, наверное. Ты и сам помнишь в каком состоянии была она. Затем её звонок ближе к лету насчет Брайана, официальное объявление, переезд. Я уже тогда боялся, что поддамся чувствам, что и случилось. Сначала мы избегали друг друга, на льду были вместе довольно редко, она больше времени проводила с Джейсоном, а я лечил травмы, возвращался на лёд, в общем да. - Это всё я знаю, скучно. Ты признался ей? Она тебе? - перебил меня Миша, которому явно не терпелось дослушать меня. - Это уже то, о чём я сильно пожалел после её исчезновения. Я не смог ей сказать открыто о своих чувствах, мне не позволяли обстоятельства, планы..собственно, это всё не имеет значения. Я должен был быть рядом, чтобы ни было, какой бы травмы не было, что там..рецидив травмы бедра или другое, неважно. А на шоу мы были слишком расслабленные. По окончанию она выпила вино, а я..что-то покрепче..это случилось слишком неожиданно, - сказал я, мысленно отправляясь в ту ночь. Запреты. Постоянные запреты, что сдерживали нас. Мы прятали эти чувства слишком долго, слишком глубоко, их было слишком много. В тот вечер для меня существовала только она. Её нежная кожа, изгибы тела, мягкие губы и эти карие глаза. Она принадлежала только мне, была только моей, а я её. Мы выпили в компании друзей немного крепче того, что употребляем обычно. Она не отказалась от красного вина, а я предпочел градус выше. Я не хотел ей разрешать то, что она выбрала вместе с подругами, но разве она спрашивала у меня. Я переходил границу ревности, был зол на неё, потому что она выбрала не меня в пару, не меня в прыжковом баттле, не меня для фотосета и сидела напротив меня, делая прекрасный вид, что ничего не случилось. Так несвойственно для нас употребление алкоголя с нашим режимом, но нам нужно было расслабиться. Огромное напряжение, шоу без перерыва, сон по несколько часов в сутки, и так в каждом городе, день за днем, неделя за неделей. Алкоголь растворился в крови, затуманив разум, не оставляя возможности мыслить трезво. Перед глазами всплывают картинки в моем номере, океан бушующих эмоций, сладостный дурман и помутнение рассудка. Недопустимое близкое объятие, сокращающееся расстояние между нами, вещи, оказавшиеся в миг на полу, следы поцелуев. Запреты нарушены. Никто не соизволил мне сообщить о том, что Женя решила завершить карьеру тем летом. Я узнал это с той пресс конференции, которую давал тренерский штаб, Брайан и Трейси, где её даже не было. И не только я, Миша, Хави, все крикетцы узнали лишь тогда. Тем летом, в июле, она была в Торонто, а я в Японии. Её завершение было связано с её травмой, по словам Брайана, которая её беспокоила, но я бы никогда не подумал, что всё будет настолько серьёзно и она завершит карьеру в кратчайшие сроки. Принятое совместное решение? Мог ли Брайан отпустить её просто так, не приняв попытки вылечить? Это очень сложно понять, потому что и Брайан, и Трейси, и Гислан сообщили нам, что тема с Женей закрыта. Той ночью я не оставлял попытки дозвониться до неё. Её телефон был отключен или вне зоны доступа. Я звонил несколько часов подряд, пытался дозвониться до её окружения, мамы и даже Кати, которая также была не в курсе. И сейчас я полагаю, что всё это время она впустила в свою жизнь только Кристиана. - Кристиан женат, а его семья в Болгарии, жена и дочь. Они такие же друзья, Юзу, как шестнадцать лет тому назад. Эти слова резко возвращают меня в реальность. Что он сейчас сказал? Друзья, как и шестнадцать лет тому назад? А Женя? Разве она не вышла замуж, не создала семью, а отец Мэттью? Она уехала, оставив карьеру, Крикет, фигурное катание - то, что было для неё всей жизнью, ради чего? Видимо действительно есть еще много чего, о чем я не осведомлен. И мне было необходимо поговорить с Женей, какими бы не были последствия.