Сейчас не время

Toronto 2036 POV Yuzuru ...Мэттью обладает уникальными способностями и сейчас именно тот переломный возраст, в котором будет определяться буквально всё. Ему шестнадцать и он обладает хорошим техническим набором, над скольжением постоянно работает с Мишей, но всё может в любой момент посыпаться, тем более после продолжительного отсутствия тренировок на катке, Юзу, ты сам понимаешь каково это сидеть на трибунах и лишь наблюдать за тренировками других. И времени на размышление фактически нет, сейчас нужно восстанавливать его прыжки, на что могут уйти недели, затем постановка программ и нужно добить остальные элементы, а главное, за ним нужен постоянный контроль. Это еще тот фигурист, может выйти на лёд после травмы и захотеть прыгать квады... ...Никто, слышишь, никто сейчас не возьмет его к себе в команду, ибо у всех есть свои атлеты, которым соперники не нужны, это во-первых. Во-вторых, пока у него будет осуществляться переход, он уже растеряет форму, это слишком рискованно, когда Олимпийские игры уже в следующем сезоне. А в-третьих, ты увидишь его на льду и поймешь сразу, что ваши проблемы абсолютно одинаковые в прыжках. Ты смог это преодолеть и сможешь помочь ему. Я не говорю о тренерской карьере, я говорю о мастер классах, о тренингах, можешь это называть как пожелаешь, к тому же я буду стараться быть рядом, Миша Ге всегда с ним. Подумай о решении всех своих дел, но помни, что прямо сейчас дорог каждый день... Брайан говорил не просто убедительно, но и с неким напором, обращался с просьбой. Я знал, что я мог объяснить ему о своей работе фонда, о том, что я необходим там, но я не мог переступить через его просьбу, ибо Брайан всегда был и остается моей семьей, наставником, человеком, с которым я провел самые дорогие годы в моей жизни. Он пожертвовал многим ради меня и моих целей, что возможно сейчас был тот самый момент, когда я могу оказать ему помощь. Но было и кое-что другое. Месяц назад я уехал с чемпионата мира глубокой ночью. Четыре недели назад в моей жизни произошло то, чего больше всего я боялся, но понимал, что это неизбежно и когда-нибудь это могло случиться. Внутримозговое кровоизлияние - всё, что я понял со звонка рыдающей Саи той ночью. Мой отец покинул этот мир скоропостижно, он закрыл глаза навсегда через пару минут после того, как я добрался до его кровати. Все воспоминания с ним пролетели перед моими глазами за две минуты, две минуты, которые раздирали мою душу на мелкие кусочки и сквозь пелену слёз я сжимал его пока еще тёплую руку. Я был бессилен, бессильна была и медицина. Внутри, в области груди всё сжималось, а в горле будто бы застрял комок, не давал сглотнуть, не давал сделать глубокий вдох и выдохнуть. Астма. Исчезнувшие симптомы астмы вернулись той ночью. Пустота - всё, что я чувствовал после. Пустоту, возникшую после смерти отца, невозможно было чем-либо заполнить, ибо казалось бы уходящие чувства всё возвращались и возвращались снова. Оставшись наедине с собой в комнате, я понимал, что, так или иначе, он будет продолжать жить во мне. А затем этот звонок и я узнаю о диагнозе Брайана, о его микроинфаркте и о возможных последствиях. Брайан говорил об этом открыто, пытаясь избежать подробностей, но спокойно, уверенно, осознавая свою ситуацию и лишь моя внутренность, наполненная горечью потери, снова затрепетала. Единственное, что пришло на тот момент ко мне в голову, я не мог потерять еще одного мне дорогого человека. Я начинал приходить в себя, учился жить с этим, строил всё сначала, но услышав от Брайана о таком диагнозе и о том, что он пережил на ногах, я знал, что должен сделать всё, чтобы оказать возможную помощь. Мы говорили долго, говорили не только о ситуации Мэттью, но я поделился с Брайаном о последнем месяце своей жизни, хотя было бы намного лучше, если бы это происходило не по телефону. Брайан всегда был человеком, от которого я мог ничего не скрывать и спокойно делиться. Он устанавливал с любым своим учеником особый контакт, особую связь, которая чувствовалась спустя столько времени. Своим разговором он смог отвлечь меня, в этом я нуждался последнее время, но открыться кому-либо не было желания. Это был первый звонок, который я поднял в течении этого месяца. Он дал мне время на раздумье, но внутри я понимал, что возможно это именно то, что мне необходимо. Смена обстановки, окружения и снова оказаться в родном Крикете. Я дал ему ответ в тот же день, но тогда не мог и предполагать, что прилетев в Канаду я обрету здесь человека, который окажется важнее всех. Ровно две недели, четырнадцать дней, триста тридцать шесть часов и двадцать тысяч сто шестьдесят минут прошли с той ночи, которая перевернула всего меня. Это время я прожил будто бы в вакууме, сам с собой, наедине с мыслями, снова с пустотой внутри. Будто бы я спал и это лишь долгий сон, продолжавшийся изо дня в день, неспешно тянувшийся, который не хотел меня отпускать, но мне не было комфортно в таком состоянии. В сплошном омуте, в состоянии неизведанной фрустрации, я всё равно понимаю, как важно сейчас многое держать под контролем, что я и старался делать последние две недели. Не знаю, получалось ли это у меня, но улучшения в общем состоянии Мэттью я смог заметить вчера. Ситуация стала обостряться, когда мы с Мэттом начали видеться каждый день на льду. Я продержался два дня с ним по две тренировки, а затем попросил Мишу подменить, чтобы взять некую паузу, хотя бы денечек, потому что то, что произошло меньше чем за два месяца даже трудно передать словами. Ночью, находясь в компании полусладкого напитка, я набирал номер Жени, которая ни разу не подняла телефон, ни разу не появилась в Крикете за всё это время и ни разу не открыла мне дверь. Я сдался, сдался не потому что не хотел контактировать, а потому что даже не знал о чем сейчас с ней говорить. Вкус её губ, тот же самый как и шестнадцать лет назад возвращался ко мне каждую ночь, после каждой мысли о ней, о тех словах, что были сказаны ею. Сейчас мы с Хави сидели у меня в квартире, которого я встретил утром в аэропорту. Хави прилетел пораньше, буквально на пару дней оставив семью дома, заранее предупредив о своем прилете ко дню рождения Миши, у которого сегодня круглая дата, ему исполнялось сорок пять лет. Ге пригласил нас всех в загородный дом, аргументируя это тем, что хочет провести время в более уютном месте, где будет семейная атмосфера. Он решил собрать близких друзей и Хави был приглашен также. Мне было сложно начать разговор с другом, ибо я даже не знал с чего начать. Он спросил про чемпионат мира и я вкратце рассказал ему, как решился прилететь в Ниццу, что там произошло и далее о прошедшем месяце, который я прожил словно в тумане. Фернандес слушал внимательно, не перебивая и я был благодарен ему, что мог сидеть с ним рядом и действительно рассказать обо всем, что накопилось, ибо больше было..некому. Он воспринял всё довольно спокойно, без лишних эмоций и напряжения, лишь отводил иногда взгляд, с легкой усмешкой на губах, будто бы я говорил что-то очевидное, особенно когда речь заходила о ней. Труднее всего было говорить об отношениях с Женей, о том, как это я её бросил, как я не смог признаться открыто в своих чувствах, о том, как я отпустил её и..Мэтта. - Мы не виделись две недели с ней и я уверен, что увижу её сегодня, она должна присутствовать на дне рождения Миши, но я не знаю не только о том, как с ней заговорить, а даже о том, как вести себя в такой ситуации. Сегодня она не сможет меня дальше игнорировать, но нам еще много о чем нужно поговорить, - сказал я Хави, который поглядывал на часы. Действительно, приближалось время, когда нам надо было выходить из дома, опаздывать не хорошо. - Я думаю ты знаешь что делать, Юзу. Вы и так потеряли столько времени, шестнадцать лет и сейчас снова наступаете на те же грабли, не разговариваете, пытаетесь забыть, это не-воз-мож-но, - по слогам проговорил Хави и был прав, - начнем с того, что да, я чувствовал, что между вами есть химия. Ваши отношения давно переросли "дружеские", это ведь заметно невооруженным глазом, - продолжал он с невозмутимым лицом, а я был явно удивлен, ибо нам казалось, что мы ведем себя как обычно, как прежде и между нами ничего более быть не может, до поры до времени, как оказалось, - мягче, Юзу, слышишь, обратись к ней и постарайся не задеть её чувства, я знаю Женю, знаю, что внутри у неё может всё гореть, она будет стараться не подавать виду, но ей тоже тяжело. Она хранила всё в себе все эти годы, растила твою кровь, твоего сына и вытерпела всё ведь, и вправду, рисковала многим. Я разделяю твою утрату, ибо твоя семья уже давно моя, но пойми, сейчас главное в твоей жизни - Мэтт. И как отец троих детей я скажу тебе, что спорт, фигурное катание, оно да, это неотделимая часть жизни, никогда не перестанет ею быть, но есть нечто важнее этого - дети и семья. Ты поймешь это однажды, надеюсь на это. Я закрыл глаза, не в силах смотреть на Хавьера, но кивал ему в ответ, сидя напротив. Он был прав, абсолютно прав. Я почувствовал боль в голове, слегка пульсирующую, но довольно заметную. Скорее всего сказалось то, что мой сон так и не пришел в норму за месяц, режим сбился, а аппетита особого и не было. Из своего спортивного опыта и общения со специалистами я понимал причины этой боли, но душевная всё равно была намного сильнее, намного значимее, заметнее и от неё лекарства не существовало, разве что.. - Это довольно заметно, как уважает меня Мэттью, старается выполнять всё то, что я говорю. Он внимательно слушает, у него хорошая визуализация и за счёт этого работа в определенной степени идет быстрее. Брайан был прав о его таланте и об его стремлении, - я выдержал небольшую паузу, чтобы сформулировать свою следующую мысль, которая теперь была важна для меня, - Хави, знаешь, я чувствую, он не подпускает меня к себе ближе, будто бы есть такой барьер, который отделяет нас друг от друга. Он вполне открыт к Мише, допустим, сильно привязан к Брайану, пару раз слышал как он упоминает о Кристиане, друге Жени и это звучало настолько тепло, это сложно объяснить. Возможно в этом его сдержанность, он редко проявляет эмоции, в основном всё внутри у него самого и я не имею ни малейшего понятия как преодолеть эту пропасть, я много наблюдаю за ним, но и из этого ничего извлечь не получилось, - договариваю я и глубоко вздыхаю, пытаясь держать себя в руках. Чувствую, что боль становится заметнее и усиливается, поэтому встаю с места в поисках таблетки, надеясь, что она облегчит состояние, особенно перед праздником Миши. Мельком смотрю на друга, который не отводит от меня взгляда и этот его взгляд почти говорит обо всем, что он думает про меня прямо сейчас. - Кого-то напоминает, не считаешь? - спрашивает Фернандес всё с той же загадочной улыбкой на лице, - не всё сразу, Юзу, насчет Брайана и сказать ничего не могу, он обладает волшебством, магией, то, как он умеет находить общий язык с людьми, его способность внушать доверие - нечто нереальное. Кристиан был с ним с детства, сейчас скажу то, что может задеть тебя, но он в какой-то мере заменял ему отца, человека, в котором нуждается любой сын, любой мальчик. Поэтому у них особое и трепетное отношение друг к другу, это стоит тебе принять. Знаешь, я думаю у меня есть вполне логичное объяснение тому, о чем ты говоришь. Он может быть закрытым, потому что так привык, так был воспитан и рос в таком окружении. Я не знаю деталей его детства, конечно, но могу предположить, что раз Женя, то есть мама полностью закрылась в себе, от прошлого, от многих людей, то ребенок не специально, так получается, что привычно он не открыт по этой причине, просто он с детства видел именно такие образцы. С каждым твоим рассказом о нем, мне поскорее хочется с ним увидеться и познакомиться, всё-таки племянник, и пусть взрослый парень, кровь в нём ведь твоя, - улыбается Хави снова и накидывает на себя пиджак, посматривая на свои часы и давая мне понять, что пора уже выходить и потребуется время чтобы добраться до окраины города. Мы ехали по адресу, который нам отправил Миша, и хранили молчание в дороге, каждый думал о чем-то своем. Хави скорее всего понимал, что мне необходимо подумать, собраться с мыслями в тишине, особенно перед встречей с Женей и Мэттью. В городе начинался час пик и мы опаздывали к назначенному времени, не подумав о том, что нужно было выехать раньше. Мне было сложно представить нашу встречу с ней и все чаще ко мне в голову приходило то, что скорее всего она не хочет меня видеть. Той ночью я заметил, что она будто бы жалела о том, что я теперь знал ту тайну, которую она хранила столько времени. А мне было больше жаль то время, которое я потерял, чтобы быть ближе к сыну, к ней и главная потеря - это возможность создания семьи. И только сейчас, когда я столкнулся с такими ситуациями в своей жизни, ко мне пришло осознание того, что самая главная ценность в жизни - это время. Нельзя замедлить или остановить идущее время, оно необратимо, невозможно угнаться за ним, и нельзя вернуть время вспять. Я долго думал о причинах после того разговора и понимал, что Женя боялась сказать мне об этом, ибо нас не связывали официальные отношения, это моя, только моя ошибка. Ко мне приходила мысль об аборте, который она могла сделать и её бы не осудили, она была на пике, в своей лучшей форме, была готова начинать следующий сезон с четверного прыжка и от этой мысли по коже пробегают мурашки. Я восхищаюсь Женей, да, как никем другим, именно восхищаюсь и горжусь ею, ибо спустя некоторое время понимаю, что её хочется только благодарить за то, что оставила ребенка. Нашего ребенка. - Юзу, наконец-то! Хави, рад тебя видеть как никогда, - приветствовал нас именинник, встречая у ворот дома, - вы единственные, кого мы так с нетерпением все ждали, - продолжал Миша и мы подошли к дому. Я был взволнован, даже сильно и давно не чувствовал такое волнение, тревожность внутри, из-за неясности, неизвестности, в которой я находился, из-за тысячи различных мыслей, словно запутанные клубки. Проскальзывал даже легкий холодок по телу. Хави сразу начали разговаривать с Мишей и не заострили на мне внимания, за что я им был очень благодарен. Это был большой загородный дом, приятный на вид, при виде которого сразу хочется когда-нибудь жить здесь, вдали от городской суеты, на свежем воздухе и проводить побольше времени на природе. На моем лице засияла улыбка, ибо помнится как в юном возрасте, в молодости иногда представлял свою такую жизнь, но в моей голове я был в теплом кругу своей семьи. Мы зашли в гостиную, где расположились все приглашенные гости и был накрыт праздничный стол. Миша, когда встречал нас упомянул, что они не стали садиться за стол и ждали нашего приезда. Среди всех гостей, мой взгляд остановился именно на ней, я словно видел только её и никого больше. Она сидела у окна, дальше всех, но наши взгляды всё же встретились буквально на секунду и она не стала задерживать его, наоборот, отвела как можно скорее и появилась некая разочарованность у меня. Она была одета в трикотажное платье, которое облегало её стройное тело, не скрывая всю красоту и утонченную фигуру. Мне хотелось подольше смотреть в её глаза, любоваться, пытаться понять её чувства, но нужно было отвлечься и поздороваться как следует со всеми присутствующими. Я был рад снова увидеть ребят, с которыми раньше тренировался вместе и сейчас будто бы Крикет снова воссоединился. Такая встреча вызывала внутри лишь теплоту, уют и комфорт. Первым, кого я заметил был Джейсон, который находился рядом с Женей и они увлеченно о чем-то разговаривали. Мне хотелось закатить глаза, но я сдерживал себя, чтобы не подойти к ним и не забрать оттуда её. Джун Хван, который подошел ко мне после вовсе не изменился, остался будто бы таким же ребенком, с ангельской внешностью, хотя ростом был немного выше меня. Я искренне был рад его видеть, ибо последние годы перед Олимпиадой мы общались тесно, близко, часто просили ставить наши тренировки в одно время и я принимал его как своего младшего брата. Он выиграл долгожданную олимпийскую медаль и был первым человеком, поздравившим меня и кто находился рядом в этот момент. Нельзя было не заметить Габи Дэйльман, которая заразительно смеялась в компании других гостей и увидев меня, она подбежала, крепко обнимая и радуясь нашей встрече. С Габи мы не были близки, но я знал её как душу любой компании, человека, от которого всегда веяло позитивом и оптимизмом, за эти годы она не растеряла свою особенность. Кто-то из ребят предложил сделать совместное общее фото, пока все были здесь. Мы сделали на память несколько общих кадров и личные фотографии с Мишей, которому вдруг в голову пришла идея повторить кадры из прошлого. Он подозвал к себе Женю, подталкивая в середину, а затем жестом позвал меня. Я улыбнулся этой его мысли, вставая рядом с ними. Всегда, на любых фотографиях я держал руку так, чтобы между моей рукой и телом любой девушки сохранялась дистанция, ибо не было принято крепко обхватывать кого-либо. Многие называли это вежливостью, менталитетом и были правы, но сейчас, чувствуя прикосновение бедра Жени к моему телу, я встал как можно ближе к ней и приобнял её за тонкую талию, как можно сильнее. Она слегка вздрогнула, от неожиданности возможно или от того, что отвыкла быть близко рядом со мной, даже на несколько секунд. Я притянул её еще ближе и краем глаза я заметил, как она закусила нижнюю губу. Миша пригласил нас всех за стол, но я не хотел отпускать её от себя. Мне хотелось выбрать место поближе к Жене. В этот момент я подумал о Мэтте, которого не было видно и был слегка удивлен этому, но решил спросить о нем позже, ибо все были заняты выбором места. Я заметил, как Женя расположилась поближе к Мише, выбрав крайний стул, но место рядом с ней было пустым и я надеялся, что она будет не против, если я его займу. - Сейчас подойдет Мэтт, - услышал я её голос, когда подошел к ней ближе и кивнул ей в ответ, но меня тут же окликнул Ге, явно недовольный тем, что этот процесс затянулся дольше, чем планировалось. - Юзу, располагайся уже скорее, тебя же все ждем, - проговорил Миша с улыбкой на лице. - Мы уже успели начать игру в бильярд, - послышался знакомый голос, который как оказалось принадлежал Конраду, появившемуся неожиданно у стола. За ним шел Мэттью, сдержанный, на лице у которого невозможно было разобрать эмоции. Я помнил Конрада не так хорошо, но мы были знакомы, иногда тренировались вместе, но он больше общался с ребятами своего возраста, хотя помнится в своих интервью упоминал меня, как человека, смотря на которого он рос, развивался и старался брать пример. Мы поздоровались с ним и обменялись несколькими фразами, пока я не заметил как Мэтт расположился рядом, на том самом пустом месте. Между мной и Женей. К этому я был явно не готов и сердце, казалось, забилось сильнее, при ощущении того, что рядом со мной сидят двое человек, самые важные...самые дорогие, но если один не знал о том, о чем знал я, то другая сейчас делала вид, что вовсе не замечает ни меня, ни мои взгляды. Застолье было довольно веселым, учитывая некоторое количество алкоголя, мы очень много вспоминали Крикет и те дни, проведенные вместе. Девушки предпочли красное полусладкое, некоторые открыли виски, но для меня всё еще было чуждо видеть алкоголь даже на празднике, я решил отказаться от предложенного бокала. Мы говорили много о соревнованиях, этапах гран-при, чемпионатах и олимпиадах, ибо это было общей темой для всех. Все пожелания и поздравления были искренними, душевными, Миша был явно тронут и здесь действительно царила приятная атмосфера, которую и хотел создать Ге. Через некоторое время ребята решили продолжить игру в бильярд на нулевом этаже дома, о котором я узнал только что, а остальные посчитали интересным присоединиться и понаблюдать. Телефон Миши разрывался от звонков, уведомлений и поздравлений, он пытался ответить на все входящие вызовы и часто отлучался. Я нашел это время идеальным для разговора с Женей, но не нашел её ни в гостиной, ни за столом и её не было среди той чудной компании, играющей в бильярд и другие настольные игры. - Замерзнешь ведь, - сказал я, предлагая теплый плед Жене и подойдя к ней ближе. Она продолжала хранить молчание, разрешая мне бережно накинуть его на её плечи, вдыхая её сладкий аромат. Её распущенные волосы небрежно развевались из-за небольшого ветра. Мы находились на балконе дома и никого не было видно на улице или поблизости, лишь вдвоем под освещением бледно-желтой луны. Небо казалось прекрасным, миллионы мерцающих, далеких звезд, чувствовался тихий шепот ветра и прохладный, по настоящему свежий воздух, - Жень, я, поговори со мной, пожалуйста. Я ждал две недели подходящего момента и сейчас.., - она перебила меня, не давая закончить мысль. - Мне жаль, что ты ждал целых две недели подходящего момента. А я всего-то какие-то два года, может быть больше, не помню. Две недели ничего в сравнении с тем, когда ты живешь больше двух лет с мыслью о том, что вот он, настанет день, когда я смогу тебя найти снова, поделиться с тобой тем, что хранила в себе для твоего же блага, предпринять действия, чтобы Мэтт не рос без отца, пусть вы хотя бы знали о существовании друг друга, а затем увидеть целующуюся пару у меня на глазах, в зале, куда могла зайти любая живая душа, и потерять смысл прилета. Говоришь, был не важен для меня и после этого? - она выдержала недолгую паузу, затем продолжила еще более тихим голосом, - к чему это я, действительно, это сейчас уже не имеет никакого значения. - Та девушка, да, я был с ней, чтобы забыться, забыть тебя, выкинуть из головы, из мыслей, но Хави с Брайаном быстро привели меня в чувство, мы расстались с ней так же быстро, как и сошлись, больше я не встречал её ни разу. Два года, говоришь? Шестнадцать лет, скажу я тебе, шестнадцать лет я хранил воспоминания в сердце, пряча их от всего внешнего мира даже после того, как мой разум понял то, что ты не нуждалась во мне, - я сделал паузу, повернулся к ней лицом, поворачивая и её к себе, - я поражаюсь твоей смелости, Медведева, и благодарен тебе за Мэтта. Пусть он не знает меня, пусть не примет, как своего отца, после того как узнает, пусть ему уже шестнадцать лет. Спасибо, что сохранила ему жизнь, - я видел, как наворачивались слёзы в её глазах. Она слишком долго была сильной, слишком долго была одна. Я понимал, что наверстать упущенное время нельзя сразу, но я желал этого больше всего, надеясь, что сейчас она не станет меня отталкивать. - Мэтт ничего не знает, но несколько лет тому назад я обещала ему рассказать всё сама. Он знает, что ты есть у него, но по определенным обстоятельствам ты не мог находиться рядом. Может быть ты уже заметил, что он довольно закрытый, не замкнутый в себе, но сдержанный и спокойный. Я никогда не испытывала проблем с ним, ибо он после нашего разговора не спрашивал о тебе, хотя от этого легче не было. Лишь однажды, он попросил, чтобы я пообещала ему, что когда придет время, я расскажу ему всё сама. С самого начала. Когда ты появился на чемпионате мира, я поняла, что не смогу больше это скрывать от него, но не знала как начать такой разговор. Сначала травма, сейчас восстановление, впереди сезон и больше всего я боюсь, что те доверительные отношения, которые я выстраивала шестнадцать лет, могут рухнуть в один миг и ты знаешь, что осколки разбитой вазы нельзя склеить, она никогда не будет такой, как прежде. - Я не могу потерять Мэтта, как потерял своего отца, не могу даже допустить такую мысль, ибо он и ты - это всё, что есть у меня сейчас, - я говорил это, глядя уже вдаль, но слышал её тихие всхлипы, а снова слёзы тихо текли по её щекам, пока она пыталась передать все свои мысли. Хотелось защитить её от всего мира, от всех проблем, преградить от трудностей мира, но я никогда не говорил ей об этом, лишь бы сейчас не было слишком поздно. Это было на самом деле удивительно и всё произошло слишком быстро. Я познакомился с Мэттом несколько часов тому назад, затем поступил звонок от старшей сестры. Еще через некоторое время я узнал о том, что у меня есть взрослый сын, о котором я даже не подозревал, от любимой женщины, к которой меня тянет, как магнитом. Я не успевал приходить в себя, как новость обрушивалась на меня как гром средь белого дня, но времени на раздумье было немного. Я чувствую, как Женя кладет свою руку ко мне на плечо, от её прикосновения становится..как-то теплее, она слегка сдавливает ладонь. - Я не знала, Юзу, это..это непостижимая утрата и потерю невозможно восполнить. Соболезную, - она выдержала паузу, прежде чем заговорить снова, - я не могу подобрать слова, это..неожиданно, не могу представить. Он был светлым человеком, любящим отцом и я рада, что имела честь быть с ним знакома лично, - её голос дрожал, то ли от холода, то ли от переживания или потрясения. Я взял её ладони в свои руки, крепко сжимая их и нежно поглаживая пальцами её руку. Всё, что я слышал было её прерывистое дыхание, чувствовал дрожь в теле. Я притянул ее ближе к себе и остановился, прежде чем обнять, выжидая её реакцию. Меня слегка удивило то, как её голова прижалась к моей груди, и я почувствовал мокрые следы от её слез. Я прижал её крепко к себе и это объятие создавало определенную гармонию между нашими эмоциями. Одна моя рука лежала на её талии, а другой я поглаживал её спину, давая понять, что я здесь, я рядом. Её всхлипы прекратились и она глубоко вздыхала, пытаясь привести свое дыхание в норму. Я был готов стоять так вечно, прижимая её хрупкое тело к своей груди. Не нужны были здесь и слова, лишь я слышал её равномерное дыхание, а она стук моего сердца. - Жень, теперь всё будет по-другому, - проговорил тихо я. Это были слова, сказанные не только ей или мне самому, но и всей вселенной.