Наверное, когда твое общение с другим человеком фактически начинается со слов: «Никогда не подходи ко мне!», это что-то да значит. Например, то, что все ваше дальнейшее общение, если таково вообще случится, будет сводиться к коротким стычкам в которых твоей основной задачей является банальное желание за пару предложений оскорбить соперника так, чтобы он не успел придумать достойного ответа за то время, что ты с победной улыбкой скрываешься в аудитории. Ну, есть еще вариант: просто драться при каждой, даже самой мимолетной, встрече, но в институте как-то уже не солидно.
Правда, лично мне изначально ссориться ни с кем не хотелось. Никто не виноват, что на первой же лекции моим соседом по парте оказался не очень дружелюбный даже на вид парень, который уж больно удачно заглянул в мой телефон, на который уж совсем не так удачно пришло сообщение от некого, подписанного красноречивым «любимый», содержащее в себе весьма… необычный текст. Тогда тот парень, даже имени которого я еще не знал, демонстративно свел брови в центр, нарочито громко отодвинувшись от меня настолько, насколько это было возможно в условиях не такой уж широкой парты. Сорок пять минут прошли в абсолютном молчании, что выглядело особенно странно, так как болтали абсолютно все, желая хоть немного познакомиться с людьми, с которыми придется грызть гранит науки еще добрые пять лет. Звонок резко впечатался в уши, заставляя оторваться от переписки и увидеть быстрое движение моего соседа по парте.
— Никогда не подходи ко мне, слышишь? Просто не смей, — парень одним движением скидывает в сумку так и не раскрытую тетрадку, пару ручек и наушники, разворачивается, и мигом выходит из класса.
«Ну психанул человек, ну бывает, не все привыкли общаться с геями» — подумал я тогда, со спокойной душой выходя из класса вслед за ним.
Однако, как оказалось, я очень давно так сильно не ошибался, если вообще хоть когда-то настолько жестко пролетал. Этот парень продолжал упорно меня игнорировать, хоть и учились мы в одной группе. Если какому-нибудь учителю приспичивало посадить нас вместе «чтобы не болтали», он хоть и садился рядом, но никогда не пробовал заговорить, мои собственные попытки прерывал на корню, а после звонка исчезал быстрее молнии.
Сначала мне было все равно. Я уже не пятилетний мальчик. Прекрасно понимаю, что далеко не все парни готовы принять тот факт, что их знакомый оказывается геем. Еще в старшей школе я уяснил это более, чем отчетливо, когда даже люди, которых я называл лучшими друзьями исчезали почти мгновенно после того, как узнавали мои предпочтения. Остались всего несколько человек. Пара девочек, которые до этого смотрели на меня, как на потенциального парня, а после как на хорошего друга, и всего лишь один парень, с которым общались мы уже больше десяти лет, еще с детского сада, который просто не смог выкинуть все воспоминания в мусорку из-за одного факта моей гомосексуальности. И на том спасибо. К сожалению или к счастью, в институте их всех нет, поэтому придется заново искать людей, готовых общаться со мной. С девчонками проблем не было от слова совсем. Сначала пуская слюни на мою, стесняться не буду, вполне себе симпатичную внешность, они легко принимали меня, а вот парни… Тут попроблематичней, да. Повезет, если просто сморщится и отойдет, а то ведь и врезать могут. Потом, правда, в ответ получат, но факт остается фактом.
Мой новый знакомый (хотя, какой знакомый, я даже имени-то его не знаю) оказался редкостным показушником. Таким, какой не боится обсуждать человека при нем же или с удовольствием выдавать желаемое за действительное. Так, спустя всего месяц про мою ориентацию знал если не каждый учащийся на нашем потоке, то, по крайней мере, большая часть. Просто одно сообщение от моего даже-не-парня, видимо, очень вдохновило недо-соседа по парте на такие истории, которые мне самому было стыдно слушать. Да, Господи! В его голове, кажется, я был похож на насильника, разгуливающего по ночам по городу в поиске своих абсолютно невиновных жертв, насилующего их и выкидывающего на пустующие улицы. Конечно, не только я понимал, что рассказы сильно приукрашены, однако называть в глаза гомиком за это не прекращали. Правда, как оказалось, было и достаточно много адекватных людей, понимающих меня, с которыми я и начинал дружить.
Честно говоря, мне хотелось просто забыть о не очень приятном знакомстве и жить себе в удовольствие, но кто ж мне даст? Если мы случайно встречались в коридоре, что случалось довольно-таки часто, то в мою сторону летела целая куча изощренных оскорблений и просьба избавить чистый взор этого святоши от моего присутствия. Сначала я молчал. Надо признаться, довольно долго, просто игнорировал его. Сперва это мне давалось более, чем просто, потом чуть сложнее. По прошествии двух месяцев я уже был готов биться головой о стену, лишь бы только не видеть этого урода. Ну что ж. Я начал отвечать ему. С этих пор и начались наши вечные перепалки, известные, пожалуй, всему институту. Как только мы друг друга не называли... Мой словарный запас был, правда, куда обширнее, потому что не ограничивался лишь на ориентации оппонента. Я мог легко прикопаться и к его не всегда идеально уложенной стрижке, и синякам под глазами, и к отвратительному характеру, одежде, росту (тут, правда, с завистью, эта шпала вымахала под метр девяносто, так что со своих метра восьмидесяти двух я смотрел на парня немного снизу вверх) и даже к обуви. В общем причины находились. А он неустанно приписывал моей скромной персоне новые и новые приключения, которые мне и самому было интересно послушать.
Так прошел первый курс. Плохо, но терпимо. А вот на втором уровень нашей взаимной злости значительно вырос. Малейшая моя погрешность моментально рассказывалась учителю, впрочем, как и его. Порой желание завалить другого даже перекрывало свою личную выгоду. Любые спортивные соревнования превращались в нашу личную вражду. Мягко сказать, мы друг друга ненавидели. Даже наши друзья старались максимально уменьшить количество встреч. Кстати, я до сих пор не знаю его имени. Как и он моего, наверное. Да и желанием узнать таковым мы не светимся. Не знаю, как мы проучились вместе уже три с лишним года и не поубивали друг друга. Даже сейчас мы до сих пор учимся в одной группе. Немыслимо. Все учителя, прекрасно осведомленные о наших «теплых» отношениях после пары публичных драк, рассаживают нас подальше друг от друга. Четвертый курс. Еще гребаных полтора года.
***
— Слушай, а может не пойду сегодня? Меня завтра убьют, если я этот доклад не сдам, — прижимая телефон к уху, я уже надевал джинсы. Не так уж и часто я позволял себе забивать на учебу и конкретно уходить в запой (ну, раз в две-три недели), зато напивался конкретно, один раз так, что проснулся в кровати с какой-то налысо побритой девушкой. Ситуация меня нехило испугала, правда, тогда все обошлось. К тому же, доклад и подождать может. Преподавательница почему-то души во мне не чаяла, хоть примерным учеником я никогда и не являлся. Она прощала мне почти все косяки, так что еще денек как-нибудь переждёт.
Улица встретила меня холодным ветром, проникающим под слишком тонкую ткань футболки, заставляя ускорить шаг. Благо, клуб был совсем недалеко от общежития. Добежал минут за пять. В нос сразу ударил яркий запах алкоголя, а глаза на секунду зажмурились от обилия ядовитых оттенков. Миша, собственно пригласивший меня, уже стоял около дальней стены и остервенело махал рукой, параллельно предлагая коктейль девушке в черном мини-платье. Я ухмыльнулся, направляясь в их сторону, стараясь протолкнуться сквозь танцующие парочки, и вскоре оказался рядом с другом, который сразу же подал мне бокал с темно-красной жидкостью (надеюсь, крепкой). Напиток обжег горло, а я лишь улыбнулся, делая ещё несколько глотков сразу. Действительно, в мозг ударило быстро, мне оставалось лишь допить содержание. Миша, не менее пьяный, чем я, схватил новообретенную подружку и сразу же отправился на танцпол, пока я опрокидывал в себя очередной бокал. В глазах плыло, а мозг уже успел выключиться, так что я с безмятежной пьяной улыбкой на губах продолжал добивать свой рассудок, даже не заметив, как сбоку привалился столь же бухой парень.
***
Пробуждение было, ну… Не из приятных. Голова адски раскалывалась, а мозг отказывался принимать тот факт, что нужно хоть немного начать работать. Красный. Красный потолок, красные стены, красное покрывало. Красные волосы парня, лежащего рядом. Блять. Не помню, чтобы у кого-то из моих знакомых были красные волосы. Осторожно потреся парня за плечо, я убедился в том, что он спит. Оно и к лучшему, наверное. Я встал, пошатываясь от боли в голове, и подошел к окну. Отлично. Где я, твою мать, оказался на этот раз?
— Мммм… — со стороны кровати раздался болезненный хрип, сообщающий о том, что мой не-знаю-кто только проснулся.
— Доброе утро.
— Доброе. Что?!
— Нет, я не верю…
