***
Пока сидел, Джек открыл в себе неимоверное терпение, особенно если учесть, что он никогда не был усидчив или покладист. А может он просто грешил на себя? Однако, чтобы он там сам о себе не думал, его репутация была не говорящей, а просто кричащей дамочкой лет пятидесяти с надрывающимся от натуги голосищем, из раза в раз поливавшей мага грязью с ног до головы. Вероятней всего, именно эта мадам и дала Министерству повод посадить Джека на веки вечные. «Хрена с два» — думал Джек, за две недели выучив наизусть время, когда к нему приходили, чтобы принести скудный обед и оставить его наедине с липкой пшённой кашей, от которой разило так, что казалось, вчерашние пресные макароны тотчас попросятся наружу. Он накопил в себе достаточно магии, хоть та и была абсолютно разной, но Джек был полностью уверен в своей силе, чтобы как можно скорее дать деру из этой дыры. Он сидел у дальней стены, прикрыв глаза и пересчитывая про себя все яблоки, что лежали в том ящике внизу, скрывая под своей гнилью старый клочок пергамента. Дверь стала медленно проявляться, а затем и вовсе открылась, когда Джек рванул к ней и успел ухватиться за длинную худую руку с некрасивыми узловатыми пальцами. Он резко потянул ее на себя, понимая, что зря отказался даже от пшенки, которая вполне могла бы прибавить ему хоть сколько физической силы. Однако его уверенность и ярость, что его посадили ни про что, ни за что, позволила ему провернуть тот трюк, что затеял Равен, как только попал сюда. Одно мгновение и его тюремщик занимает не свое место в «клетке», а Джек, нагло и издевательски ухмыляясь, смотрит ему в след, шевелит губами, произнося заклинание, меняющее на короткий срок его внешность, закрывая дверь. Он скрывается за поворотом извилистых и узких коридоров, без окон и дверей, где через каждые три шага сидят такие же пленники, каким был он сам еще минуту назад. «Спасение утопающих, дело рук самих утопающих» Джек был не из тех людей, что пожертвует своим шансом на побег ради непонятно кого. Его интересовал всего лишь один пленник — он сам. Время заклинания было ограничено, это могло его выдать, и он просто не стал рисковать. Дневной свет ударил в лицо, и летняя прохлада прошлась по всему телу, словно напоминая о себе. Он не стал придаваться наслаждению и, лишь прибавив шагу, свернул в сторону старого рынка, что находился рядом и упирался чуть ли не в самые стены этого долбанного «Алькатраса». Там же, свернув в самый нелюдимый закоулок, где пахло тухлой рыбой, он остановился, скинул с головы капюшон и, даже не оглядываясь, не боясь, что его может засечь патруль, поднял с земли старый дырявый башмак, произнося над ним легкое, но весьма и весьма затратное заклинание. Хотя сейчас его это не тревожило — тюрьма позади, а значит, все ее ограничения остались при ней, и магия в полной ее силе снова была подвластна молодому, лучшему, а как позже объявят, и опаснейшему магу. Башмак засиял красным светом, а потом и вовсе растворился в руке Джека, оставляя лишь алую воронку, которая разрастаясь, полностью поглотила Равена, отправляя его по заданному маршруту. Послышался громкий хлопок, рынок замер в недоумении — все сразу поняли, что была совершена несанкционированная телепортация. Ряды затянуло вязким красным дымом, а на мощенную кирпичом дорожку упал старый башмак.***
Он оказался посреди такого же оживленного рынка, никто даже не заметил, появление человека в плаще — все были слишком заняты выбором овощей и продажей старых дынь. «Боже мой, как они отвратительны» — Джек проходил мимо рядов, не без интереса разглядывая людей, что были одеты очень странно. Он как никто другой знал о существовании иных миров, и четко отдавал себе отчет в том, что не в каждом есть магия. «Ну и занесло же меня». Он постоянно хмурился и кривился, стараясь даже плечом не задеть кого-нибудь, шарахаясь от людей, как от прокаженных. Джек понимал, что если в мире, где царит хаос по причине отсутствия магии, использовать хоть малейшее заклинание, его обнаружат. Но когда его это останавливало? Так и сейчас, он сунул руку в карман, в котором как по волшебству появились странные деньги этого странного мира. Он протянул пару золотых монет продавцу, покупая у того пакет с непонятными фруктами, у которых посередине оказалась большая косточка. Сладкий сок тут же наполнил рот волшебника приятным ощущением, и он съел все персики как семечки, выкидывая на ходу косточки куда попало. Задерживаться на рынке более не было абсолютно никакого резона. Джек блуждал по улицам в поисках ночлега, но не такого, куда сразу все бегут, ему нужно было что-то неприметное, старое, дешевое, куда бы он сам никогда не сунул носа. Сейчас это было великолепным решением, переждать несколько дней. Он зашел в старое покосившееся здание, крыша которого, как неоновая вывеска кричала «не заходи сюда, я обязательно обвалюсь на тебя, пока ты будешь спать!». На первом этаже размещалось нечто на подобии трактира, в котором с опасностью для жизни можно съесть пригоревшую индейку или испорченную яичницу. Но волшебник слишком долго блуждал по городку в поиске «пристанища», чтобы сейчас отказываться хоть от какой-то еды. Он смотрел в окно, не снимая капюшона с головы, наблюдая за тем, как по улице ходит, явно сбитый с толку парень, на которого горожане бросают подозрительные взгляды. Равен наблюдал за ним исключительно из любопытства, словно этот самый парень уже где-то ему встречался. И только после того, как подошедший к нему с горячей тарелкой в руках хозяин забегаловки случайно обронил, что «тот парень на улице выглядит достаточно странно, да и одежда у него какая-то экзотическая, неужели у графов появилась новая мода?» Джек осознал, почему для него самого этот юноша не выглядит наравне с этим человеческим сбродом — тот явно был из его мира, и оказался он тут не так уж и случайно аккурат после побега блондина. «Оперативно сработали» — Джек улыбнулся и лишь сильнее натянул капюшон на глаза.