Этот мир, так похожий на его собственный, теперь казался самым абсурдным из возможных. Каждодневный дождь, словно пытающийся смыть грехи здешних жителей уже осточертел, порывы ветра после длительной духоты больше не приносили облегчения. Во что он влез, только и крутилось в голове Уилла, стоило ему проснуться. Эта мысль преследовала его постоянно, от нее нельзя было избавиться, выбросить из головы, или закинуть подальше в подсознание. И теперь он был один. Совершенно один, окруженный врагами и Адамом. Этим чертовым Адамом, который служил живым напоминанием об общей потере.
И даже сейчас проснувшийся ни свет, ни заря Уилл мог бы поклясться, что Адам уже сломя голову несется на эту треклятую поляну, иначе ведь без него, до тошноты умного и рассудительного, Уилл что-то не так скажет или не там сядет.
Бриз прислонился спиной к коре. Вверху, в густо покрытых красным ветвях, послышался щебет.
— По делом тебе, дебила кусок, — зло выдавил сквозь зубы волшебник, представляя, как сильно бесит такое соседство Джека, непроизвольно все-таки улыбаясь, вспоминая, как такая важная и с боем отбитая книга летела через всю комнату, аккурат в распахнутое окно, за которым вот так же рано трещала птица. — Наслаждайся.
Уилл провел рукой по выступающим корням, между которыми уже на второй день нашел самое удобное место — мощный ствол сердца леса, закрывал его, прятал за своим величием, низко опущенные ветви именно с этой стороны, одинаково добросовестно укрывали как от ветра, так и от дождя, а бугристые корни именно здесь вспарывали землю в достаточном расстоянии друг от друга, позволяя Уиллу оказаться в единственной нише.
Джек ни раз рассказывал про миры, где все деревья исключительно плотоядные, сожрать кого угодно минутное дело, про миры, где плоды кровоточат, а корни ругаются бранными словами, если наступишь. Рассказывал всегда с предвкушением, будто выдумывал их на ходу и мечтал об этом. Но Уилл знал, что учитель бывал в таких местах — потому что рассказчик из него хороший, чего нельзя сказать о воображении. И в минуты откровений и воспоминаний Уилл словно чувствовал жизнь такой, о которой всегда мечтал. Именно Джек позволял ему побывать почти везде. В пустыне с огромными скорпионами, в горах с быстротечными и опасными реками, на самом-самом дне черного океана, где лежит куча скелетов, и лишь редкие мерзкие рыбы флегматично плывут под чужими ребрами. Он был на лугах с высокой жесткой травой, на затопленных проплешинах полей, и словно бы собственными ногами ощущал тягучий ил внизу. Представлял больших болотных гидр с шипастыми хвостами и, казалось даже, ощущал вонь из их пастей. Но еще ни разу Уилл не слышал о чем-то, что видел собственными глазами.
Его учитель — пусть высокомерный и заносчивый, пусть твердолобый и непробивной — только что стоял перед этим деревом, а секундой позже пропал, будто и не существовал вовсе. Дерево не могло сожрать его. Как минимум Уилл не видел ни пасти, открывшейся и поглотившей Джека, ни мерцания магии. Да и вокруг не осталось ничего. Ни кусков одежды, которая явно бы пострадала первой, реши дерево перекусить хамоватым волшебником, ни следов крови, хотя тут уже, наверное, дело в Джеке. Вряд ли в его жилах течет обычная кровь. Уилл более склонялся к выводу, что по его телу циркулирует лава, перемешанная с ядом. Но если бы так было на самом деле, дерево бы мучилось отменной изжогой.
— От того, что ты будешь тут просиживать штаны, ничего не изменится, — позади послышался тошнотворно правильный говор Адама. Нет, ну он мог быть хотя бы картавым? Или заикой? Ну шепелявить на худой конец? Так нет же, словно всю жизнь практиковался в ораторском искусстве! Мерзкий правильный тип! И все в нем правильное! Отношение к жизни, эти его взгляды, это его благородство — последнюю рубашку порву, но покажу на что способен. Бесит!
Уилл передернул плечами, пытаясь унять ненависть к вынужденному союзнику. Вообще в последнее время все его союзники оказывались вынужденными. Джек, Айшар, принцесса эта, чтоб она подавилась своими лаймовыми канапе, которые приносит сюда каждый день, стоит солнцу опуститься ровненько между зачарованным городом эльфов и яркой кроной сердца.
Он пытался успокоить себя мыслями, что в случившемся нет ничьей вины. Ни его, ни Адама, ни принцессы и даже дерево можно причислить к лику святых. Но не получалось! Людям не свойственно пропадать просто так! Что-то произошло и теперь жизни как минимум двоих людей находятся в подвешенном состоянии.
— Ты нашел способ, как вытащить его отсюда? — Уилл поднял глаза на Адама, в очередной раз кривя губы, потому что снова не смог найти изъянов в его внешности.
— Пока нет, — Адам опустился на плоский камень, все так же, не отрывая глаз от собеседника. — А ты?
Не нужно быть обладателем большого ума, чтобы уметь рифмовать простые слова. Но это качество обычно ни к чему хорошему не приводит, поэтому Уилл лишь раздосадовано прикусил губу, качая головой. Он чувствовал беспомощность не только свою, но и Адама. Но сильнее расстраивала его полная уверенность, что их учитель уже давно бы справился с этой задачкой и вытащил бы их.
— Эта девочка следит за нами уже несколько дней, — Адам вырвал собеседника из его собственных мыслей заговорщицким шепотом.
Брюнет осторожно осмотрел полянку, после начав искать взглядом незваную гостью за высокими камнями. Прошло несколько минут, перед тем, как Уилл сдался.
— Какая еще девочка? Ты что бредишь? — в его голосе с момента исчезновения Джека слышались нотки недоверия и даже некоторого отвращения, чего Адам не мог не заметить.
— В отличии от некоторых я не торчу тут без дела днями напролет, — он гордо дернул плечами. — Выходи к нам, кто ты?
На мягкую, мокрую еще от росы траву ступила босая детская ножка. Девочка оказалась круглолицей с большими карими глазами, тонким носом, выпачканными щеками и с разбитой губой. Ее одежда давно порвалась, от исцарапанных рук свисали лоскуты, испачканные грязью вперемешку с кровью. В пышных, непричесанных волосах запутались листья и ветки. Она была совершенно одна и во взгляде был лишь страх.
— Давай, — Адам протянул руку в ее сторону, — иди сюда, давай.
Уилл завороженно следил за ее медленными опасливыми шагами, боялся спугнуть ребенка своим громким дыханием.
— Как тебя зовут? — в ладонь Адама легла загоревшая маленькая ручка. Он не спешил сжать пальцы, лишь ждал, когда ребенок подойдет еще чуть ближе. Он тоже чувствовал или видел ее страх. Пока он выжидал, внутри Уилла шумным роем бились тысячи вопросов к незнакомке.
— Берта, — еле слышно выговорила девочка, случайно оступаясь и от этого непроизвольно сжимая предложенную ладонь пальцами.
— Откуда ты, Берта? — непрошено влез Уилл, и девочка вздрогнула от его настойчивого голоса. — Прости, тебе не за чем нас бояться.
Но было уже поздно. Доверие ребенка видимо было минутным помутнением, о чем Берта внезапно вспомнила, тут же срываясь с места и, неслышно ступая по низкой траве, скрылась за камнями, позже врываясь в самую гущу леса.
— Молодец, — удрученно выдохнул Адам, на ладони которого до сих пор осталось тепло чужих пальцев.
— Можно подумать я специально, — фыркнул Уилл, пытаясь найти решение проблемы, появившейся по его вине.
Берта не покинула его мыслей на следующий день, и на следующий, и даже спустя неделю ее большие глаза виделись Уиллу. Она была напугана, и бросить ее в таком состоянии волшебник не мог. Равно как и найти ее в огромном лесу.
— Стража думает, что Берта скрывается где-то в лесу, — без особого энтузиазма проговорил Адам, когда в очередной раз их поиски не увенчались успехом.
— Серьезно? Почему мы сразу об этом не подумали?
— Не издевайся, — почему-то усмехнулся Адам.
— Она прячется в лесу, в отсеке, где кругом сплошной лес. Великолепное умозаключение, — он и не заметил, когда его собственные высказывания стали так похожи на речь его наставника.
Они искали каждый день, прислушивались к каждому шороху, но Берта словно растворилась в воздухе. Девочке не была подвластна магия и отследить ее по ней было невозможно. Оставалось лишь сбивать ноги в попытках наконец наткнуться на нее.
Адам остановился у заболоченной части ручья и опустил руку в мутную воду, погружаясь в нее по самый локоть.
— Точно, — сияя он повернулся к Уиллу, у которого на лице читалось лишь изумление с добавлением брезгливости. — Когда она подошла, я почувствовал странный запах… Вот, — он достал руку из воды, показывая Уиллу горсть зеленого ила. На что тот лишь вопросительно пожал плечами. — Ангра-ша — единственные водоросли с таким запахом.
Уилл продолжал непонимающе хлопать глазами, так что Адаму пришлось пойти на крайние меры, приставляя вымазанную руку прямо к самому носу волшебника.
— Ты совсем что ли? — он попытался увернуться, однако, быть неудачником это как никак его признание, и чтобы не упасть всем задом в болото, Уиллу пришлось схватиться пальцами за аккуратное запястье спутника, попутно вымазавшись в ярко зеленую грязь. — Ну спасибо.
— Зато теперь мы сможем найти Берту.
Натура Уилла не позволила ему бросить маленькую девочку, но это совершенно не значило, что ему не осточертели эти поиски. Он давно не спал на чем-то мягче земли, давно не ел что-то не сырое, давно не видел его. Боялся, что каждый день промедления делает его все дальше от учителя, боялся застрять тут с Адамом и никогда больше не увидеть сверкающих недобрыми огоньками голубых глаз.
Двадцать четыре.
Двадцать четыре поцелуя ты должен мне, повторял себе Уилл смиренно следуя за Адамом вдоль расширяющегося ручья.
— Так я и думал, — Адам остановился резко, тут же почувствовав, как в него врезается Уилл.
Перед волшебниками была выжженная земля. Руины храма казалось еще местами горят, а трава больше никогда не покроет подступы к ним. Уилл не был здесь раньше, возможно, и Адам никогда не заходил так далеко от укрытия Вайса. Но оба они чувствовали, что не так давно тут все было иначе. Возможно, тут была жизнь — бурлящая, прекрасная жизнь. Наверное, тут был храм, думал брюнет, пересекая ручей по камням, стараясь удержать равновесие и не упасть в воду.
— Что здесь произошло? — Уилл распахнув глаза смотрел, как посреди уже знакомого леса, вдруг появилась пустыня.
— Джек, — голос Адама был сдавленным — он знал причину, но не мог принять такого поступка учителя.
— Что ж у тебя во всех грехах Джек-то виноват?
— Это сделал он, я точно знаю.
Не время было вдаваться в детали таких предположений. Среди руин мелькали низкие тени, а слуха касались отдаленные голоса. Это были детские голоса. По мере приближения они становились громче, детский смех бил по барабанным перепонкам своим звоном и чистотой. И с каждым шагом на душе становилось только хуже. Что же ты натворил, Джек, только и вертелось в голове Уилла.
— Смотри, — Адам выкинул руку вперед, указывая вдаль. Прячась за все еще дымящимся камнем, на них смотрели большие карие глаза. Берта махала им рукой. — Она цела.
— Стойте!
Уилл вздрогнул, не ожидавший такого окрепшего голоса от детей. Он тут же вскинул руки над головой, показывая, что совершенно не вооружен.
— Мы пришли помочь, — медленно начал Адам, но решил все-таки помолчать, почувствовав между лопаток настойчивое острие копья.
— Убирайтесь отсюда, нам не нужна помощь мужчин!
— Альмиран, — тихо пробормотал Уилл, проклиная свою добродушность.
— Убери копье, женщина, иначе мне придется сделать это за тебя… И тебе это не понравится.
Но воительница стояла на своем и лишь сильнее упирала копье в спину Адама. А терпение мага было на исходе. Только Уилл заметил темный дым, как за спиной послышался стук древка о землю. Альмиран вскрикнула, отступая на несколько шагов. Наконец можно было обернуться — высокая женщина с ужасом смотрела на свои ладони, покрытые свежими ожогами. Она одновременно была такой же, как и остальные женщины-воительницы ее клана, но было в ней что-то отличное. Лицо более округлое, скулы менее выражены, а в глазах плясала не ненависть, а чистый страх.
— Кормилица! Кормилица! — со всех сторон к ней подбегали дети. Они хватали ее за руки, дули на ее ладони, те, кто не успел хватались за ноги, пытаясь спрятаться.
Тут были только девочки — самые прекрасные, пусть вымазанные и неухоженные, но красивейшие девочки, равных которым ни Уилл, ни Адам еще не видели. Словно настоящие куколки.
Уилл сделал шаг вперед.
— Мы помочь хотим, правда, — названная кормилицей женщина прошлась по нему недобрым взглядом. — Что здесь произошло?
— Такой же, как вы, мужчина-маг, разрушил наш дом, — ее голос ослаб от воспоминаний, глаза забегали, а в уголках собралась влага, — он уничтожил нас! Убил всех, кто был на пути… А я… я не смогла помочь моим сестрам, я должна была спасти малышей.
Дальше разобрать было сложно — женщина завыла, как раненная гарпия, пряча лицо в ладонях, ее слова терялись в стонах и всхлипываниях. И никто не мог успокоить ее. Никому не удалось бы остановить поток ее горя.
Это точно был Джек, невесело подумал Уилл, решивший переждать громкие рыдания. Может, за это его наказало дерево? Может, он давно мертв, за все то, что причинил этому клану? И пусть это было бы и справедливо, но Уилл не мог смириться с этим. Его учитель эгоист и дурак — с этим сложно поспорить, но он не стал бы так поступать без веской причины. А с другой стороны, что это за причина такая должна быть, чтобы оставить стольких детей без крова и любимых? И думал ли вообще Джек, чем все может обернуться?
— Уходите, — наконец взяв себя в руки, прошептала Альмиран, — вы ничем нам не поможете.
— Ну тут уже не тебе решать, — внезапно сердито отозвался Адам, — ты не сможешь одна защитить этих детей. Не сможешь дать им кров, не сможешь прокормить их.
Уилл оторопело смотрел на спутника, слабо себе представляя его в качестве заботливого родителя. Кем он себя возомнил? Матерью-Терезой?
— Послушай, Адам…
Но его прервали резким движением, заставляя замолчать.
— Мы поможем… Построим дом, найдем безопасное место, и уйдем. Вам нельзя оставаться тут, это опасно и как минимум глупо.
— Нет! — в разговор вмешалась Берта, крепко сжимавшая ладонь кормилицы. — Если Азра говорит, чтобы вы убирались, значит вам следует уйти! Вы ничем не сможете нам помочь!
— Не будь так уверена, малышка, — усмехнулся Уилл. Он повернулся спиной ко всей ораве и стал шептать быстро-быстро. Ледяным ветром от его рук поднимались заклинания. Они подхватывали горящие камни храма, тушили их, соединяя в цельную стену.
Дети завороженно смотрели, как их разрушенный дом вновь собирается по кусочкам. Уилл был силен, всегда знал об этом, но никогда не проверял насколько. А теперь ему было подвластно все. Большие обугленные камни с легкостью становились на место, поднимаясь все выше к небу. Трещины между ними сковывал непробивной лед, ярко сверкая от солнечных лучей.
— Это их дом, и они ни за что не покинут его. Будь он хоть стертым в пепел, — отвечал на немой вопрос Уилл, — женщины всегда слишком сильно привязываются. Так что просто помоги мне и уйдем уже отсюда поскорее. Кажется, Азра настроена вполне решительно лишить нас с тобой голов.
Адам выбился из сил гораздо раньше. Он сопел, кряхтел, но продолжал читать заклинания, тогда как Уилл непринужденно колдовал с другой стороны храма, на ходу меняя так называемый интерьер. Он не вернул внутрь большой зал, вмуровал в стену остатки ужасного трона, неосознанно хотел оградить детей от такого. Кажется, это называют взрослением, когда думаешь не только не о себе. Получается, Джек все же большой ребенок, с его необдуманными действиями.
Теперь эта огромная пирамида казалась слишком большой для такого небольшого количества жителей. Оставалось только верить, что Азра и впрямь будет способна защитить потомство, сможет возродить клан.
— Мы навестим их, обещаю… — они вернулись обратно в лес и наконец сделали привал, потому что побледневшее лицо Адама не сулило им легкого пути обратно. — Нужно только вернуть Джека.
— После того, что ты видел? Ты все еще считаешь, что ему следует вернуться?
— Что ты несешь? Он совершил ошибку, возможно даже и не знает какую огромную. Но это не значит, что я брошу его в этом дереве! Хотя бы для того, чтобы он узнал, что натворил!
***
Внутри горит. Осколок хочет наружу, он разъедает кожу, он обжигает сердце. Он не признает меня.
Джек пришел в себя, окутанные лианами руки онемели, только редким покалыванием доказывая, что все еще не отвалились от тела. Глаза застлала зеленая пелена. Безумно больно, хочется снова потерять сознание, чтобы хоть ненадолго избавиться от боли. И не слышать его.
— Ты не дракон… не дракон. ТЫ НЕ ДРАКОН!
— Врешь, — голос будто не его, незнакомый, хриплый, — я справился, я сдержал тебя. Я вернул сердце!
— И потеряешь свое!
Лица коснулась лиана, она смахнула сажу со щеки, обдала воспаленную кожу приятным холодом. Здесь кто-то есть, думал Джек в перерывах, когда приходил в себя. И он был прав.
Таких существ не видел еще никто. Возможно, только Скендер, возможно, поэтому он и охранял это злосчастное дерево. Маленький сморщенный человечек прыгал с одной лианы на другую, вытирал неизвестными листьями губы волшебника, и усмехался. Эта улыбка казалась злой. Скорее от того, что лицо человечка было перекошено, а в темноте нельзя было разглядеть блестящих глаз.
— Если сдашься, потеряешь, если сдашься, потеряешь, — как заведенный повторял человечек, полюбивший сидеть на плече Джека.
Он был настолько крохотным, что с легкостью поместился бы на ладони, и не слишком разговорчивым, чтобы помочь волшебнику. Но его присутствие успокаивало, кристалл внутри замирал, позволяя вдохнуть, не обжигая гортань и легкие, прикосновения листьев к губам давало влагу, о которой сейчас так сильно грезил маг. Неужели, он помогает мне, думал Джек, пытаясь разглядеть существо в кромешной тьме дерева.
Где-то за его пределами снова пели птицы. Значит, наступило утро. Уже тринадцатый раз Джек слышал пение птиц. Только так он мог отсчитать время, проведенное в заключении. Но на любые вопросы человечек больно щипал его за нос и снова заходился надоевшей фразой.
— Если сдашься, потеряешь. Если сдашься… потеряешь!
— Да чтоб ты провалился! — в очередной раз вызверился Джек, пытаясь дотянуться кончиками пальцев до скачущего карлика.
— Потеряешь, потеряешь! — он веселился, замечая, как эти слова злят его гостя.
— Я и так уже все потерял, — выдохнул наконец волшебник, не в силах больше спорить с этим существом.
Тот внезапно остановился у самого лица блондина, внимательно вглядываясь в его глаза.
— Смотри, — коснувшись середины лба Джека, он растворился, а на его место пришла яркая вспышка света.
Уилл что-то грозно бормотал, сидя между корней, поднимал голову вверх, ехидно улыбаясь. Джек проследил за его взглядом, отмечая огромное количество птиц в кроне дерева.
— Ненавижу, — пробормотал волшебник, стараясь подойти ближе. Но что-то не пускало его. Осмотрев свои руки и ноги, блондин не отметил ничего, что могло бы его сдерживать, однако, ни одного шага ступить он так и не смог. Сложно будучи привязанным по рукам и ногам, ходить в своих видениях.
Уилл так и остался в нескольких шагах, продолжая листать книгу, быстро, бездумно. Солнце падало на его щеку, на нахмуренный лоб, лучи скользили по тонким губам.
— Подойди же ко мне, — почему-то попросил Джек.
Но ученик не слышал его. Не слышал и когда плелся за Адамом бог пойми куда, искать какую-то девчонку. Не чувствовал помощи, когда пытался исправить его ошибку. Он был так близко, но словно в другой реальности.
— Потеряешь, потеряешь! — человечек зашелся смехом, вырывая из видения.
— Помоги мне… помоги мне вернутся, прошу.
— Так иди, — он махнул куда-то в сторону. Там не было ничего, лишь куча ветвей и переплетений лиан. Он словно издевался над магом.
— Ты держишь меня здесь! Как мне уйти?
— Потеряешь, потеряешь!
Существо скрылось из виду, оставив Джека Равена переполняться своей злостью. Чертов карлик! Только и может, что глумиться!
— Ты не дракон! — голос исходил из его собственной груди, он пытался добить волшебника. Человечек ушел, и боль внутри снова начала истязать мага.
— Я дракон! Нравится тебе это или нет! Я справился! Теперь я дракон!
— Так докажи мне это! Вырвись отсюда, сожги лианы, освободись, сожги того, что держит тебя! Вернись к своим друзьям, докажи всем, что ты дракон!
Голос гудел в висках, магия внутри скапливалась огненной лавиной, пар поднимался от пальцев. Джек открыл глаза, видел, как пламя облизывает сухостой, видел кривую улыбку человечка.
— Потеряешь…
Что же я делаю? Я должен был защитить сердце, должен был спасти его! А теперь пытаюсь уничтожить!
Мгновенно пламя погасло, исчезло, будто и не было его вовсе. Даже знакомый и излюбленный запах гари пропал без следа. Привиделось, думал Джек, снова закрывая глаза.
***
Он лежал спиной на земле, по лицу гулял ветер, а пальцы касались шелковой травы. Такого видения ему еще не присылали. Открыв глаза, он смотрел на чистое небо, чувствовал кожей теплые касания солнца. Сила внутри была огромна, сейчас любое видение было подвластно магу. Но он хотел бы видеть нечто иное. Точнее кого-то другого.
У корней сидел Уилл, он аккуратно держал пальцами спелый персик, и сок тек по его губам. Я бы многое отдал сейчас за такое, удрученно думал блондин, бесшумно поднимаясь на ноги.
— Джек? Джек! — его тело должно было ослабнуть, из-за отсутствия еды и воды, но оно с легкостью выдержало крепкие объятия.
От криков Уилл встрепенулся, поднимая выпачканное сочным плодом лицо на шум. Адам стоял к нему спиной и крепко обнимал… его учителя. За широкой спиной можно было разглядеть белые растрепанные волосы, ставшие совсем седыми с последней их встречи.
— Что? Как ты? — Джек не мог поверить в такое, он знал, что все так же должен быть во власти сердца леса, и поэтому совершенно точно не мог угодить в чьи-то руки. — Ты меня видишь?
— Не знаю даже к счастью ли это, — смеялся Адам, разглядывая лицо друга.
Уилл бросился вперед, он споткнулся о широкий корень, вознамерившись вспороть носом землю. Но даже это не остановило его. Юноша силой оттолкнул Адама в сторону, желая на сто процентов убедиться, что тот не сыграл с ним злую шутку.
— Твою мать… Джек, это и правда ты! — его учитель вернулся. Вернулся таким же заносчивым и высокомерным, думал Уилл, рассматривая круговые татуировки на руках и шее Джека. Думал он так недолго. Хотел сам обнять, не ожидая, что его опередят.
Джек силой притащил к себе ученика, зарываясь носом в длинные каштановые волосы. Он наконец чувствовал его. Снова был рядом с этим клоуном, который вновь научил любить.
— Ты должен мне тридцать один поцелуй, придурок, — еле слышно проговорил Уилл, как будто боясь спугнуть это видение.
— Я? Скорее уж это ты мне их должен, — рассмеялся блондин, — и, если не хочешь стереть губы в кровь, стоит обдумать как ты сможешь отдать долг по-другому.
