Дневник лорда Хармондейла

— Да твою же мааааать!.. Такой вопль, дневничок, разбудил меня сегодня утром. Я спросонья ни чёрта не поняла, увидела только: солнце уже яркое и яростно бьёт мне в глаза, надо мной потолок… а больше ничего и не увидела, потому что голова взорвалась на тысячу кусочков, и после этого я уже была готова согласиться с кем угодно: действительно, твою же мать… — Как головаааа болит, — пожаловался в пустоту голос. Согласился со мной, значит. Кто-то пробасил утешающе. Раздался чей-то топот. Я лежала и пыталась собрать мысли в кучу. Получалось с трудом. Похоже, наконец-то меня действительно знатно напоили. Гляди-ка, дневничок, на Изумрудке не напоили, а тут напоили, надо же. Впрочем, и не удивительно: сидра на празднике было много, а сам он по себе был страшно вкусный — терпкий, но сладкий, на языке катать — одно удовольствие, но зачем катать, если можно глотать и глотать?.. Вот тут, дневничок, я окончательно вспомнила, что мы всё ещё в Эрафии, лежим в местной таверне в номерах вповалку. А вчера был праздник сидра. А сегодня мы собирались на аудиенцию. Боги великие, а как же мы будем выглядеть перед королевой?! Я подскочила, взвыла от огненного шара, вспыхнувшего в моей голове, и села. Точнее, как села… рухнула на недержащих меня ногах, хорошо ещё, что именно на кровать — получилось, что села, а не упала. В комнату заглянул Хан. — О, и тебя надо поправить, — констатировал он, подошёл, сжал мою голову за виски. А потом, подержав так немного, отпустил и протянул мне бутыль: — Пей. Я выпила. Поняла, что это тот же самый сидр, что и вчера на празднике, и уже хотела возмутиться, как тут осознала, что свет солнца уже не бьёт, а просто празднично светит сквозь оконные стёкла, а глаза уже готовы видеть, а не раздваивать комнату странным миражом, невозможным. Кивнула, проговорила-прошептала: — Спасибо. Кажется, ты меня воскресил. — Не умею пока, — отмахнулся гном, — ещё магию Духа на должном уровне освоить надо… а вообще ты лучше Кати благодари, что она на весь этаж возопила о головной боли. Я ж заодно с ней решил и тебя проверить. Пить вы, девицы, не умеете, что ли? Почему вот у нас с Грегом всё в порядке? — О, так это была она, — пожала я плечами. — Лорд Хармондейла, в муках похмелья вопящая на всю таверну, что у неё болит голова. Прелестно. — А чего ей, молчать, что ли? — резонно возразил Хан. — Кэри, ей-богу, ты скоро перестанешь меня удивлять своей наивностью. Будь ты понаглее, правда, жить проще станет! Я не ответила. Мне не хотелось спорить на тему наглости со влюблённым в культ Баа. Честно говоря, мне даже и просто не хотелось спорить на такие темы. Попросту надоело, что вся моя команда упорно учит меня жить так, как я не хочу. Даже несмотря на то, что я принимаю правила их игры — раз за разом. Интересно, они вообще понимают, что я делаю это из-за того, что привязана к ним — особенно к Кати, к лучшей подруге, к дорогой подруге, — и не хочу покидать их? *** Приведя себя в порядок, мы отправились — пусть и не совсем твёрдой походкой, но всё же, — в замок Грифонхарт. Уже было просто невежливо откладывать — королева, наверное, заждалась нас. Хотя на утёс, где стоял этот замок, взбираться было страшновато, несмотря на аккуратно выложенную булыжником дорогу. Чуть посмотришь вниз, увидишь, как далеко внизу остался Стедвик, и как, оказывается, таверна близка к ратуше, ратуша близка к тренировочному центру, а все вместе они теперь так далеки от замка… кружилась голова. А с кружащейся головой да на вялых ногах… Впрочем, нас овевал бриз, и это немного возвращало к реальности. Главное — не вспоминать, что внизу осталось ещё и море. Стражники замка оглядывали нас с ног до головы и равнодушно молчали. Мы стояли вчетвером — разве что за руки не держались, так дружно мы стояли — и молчали страже в ответ. В какой-то момент мне стало интересно, кто в этом молчаливом споре выиграет. Выиграли стражники, потому как Кати всё-таки вышла чуть-чуть вперёд и вежливо представила нас как лордов Хармондейла, прибывших ко двору королевы Катерины. Стражники же опять промолчали, разве что сделали противоположные друг другу шаги в сторону. Уступали дорогу. Мы всё поняли и пошли, пока эти молчаливые стражные странники… то есть, странные стражники не передумали. *** Замок Грифонхарт встретил нас ярким факельным светом и красными коврами — пожалуй, это были единственные пятна цвета и света, бьющие нам по глазам. В целом замок был мрачен, но не угрожающе. Впрочем, и не уютно. Скорее… одиноко? Знаешь, дневничок, это была очень сиротливая мрачность. Но сиротство в нём еле угадывалось, и мне кажется, моя команда даже его не замечала. Она, скорее, купалась во мраке и чувствовала себя очень даже неплохо. Мне было тоскливо. Грифонхарт дарил ощущение некоего рыцарства, осознания, что ты идёшь на благие дела. Буквально оправлял тебя, негромко командовал — «шею прямо», «грудь вперёд» — и вот ты уже несгибаемый рыцарь, отправляющийся вершить свои нелёгкие рыцарские подвиги. Хотя «нелёгкие» — ничто перед духом витавшего в воздухе ощущения. Ощущения великой духовности и справедливости. Чётких до последней буквы закона и доблести правил. И не менее чёткого, законного и справедливого, тоскливого до безумия одиночества. Ибо на таком пути приспешников не найдёшь. Короче, дневничок, так и не получилось у меня понять, чему так обрадовались мои друзья… Видимо, той темноте, что крылась за атмосферой рыцарства. Или свежему заработку? Зато получилось ощутить настроение замка и, возможно, стражников… а, криган его знает, может, и самой королевы, железной женщины — мужа потерять, сына на том континенте оставить, а сама здесь, в Эрафии… И стало мне ещё тоскливей. И почему-то стало понятно, что ничем хорошим наша аудиенция не кончится. Опять будут заставлять батрачить, а не будут говорить честь по чести, как с более-менее состоявшимися правителями. Хотя нас уже признал король гномов, и эльфы с людьми именно из-за нас ввязались в войну — уж могли бы короли дать и нам слово! Мы поднялись по огромной лестнице к тронному залу. Вертели головами, разглядывая неведомые портреты на стенах, по пути уставились на два флага-гобелена, украшающие проход к тронному залу. На каждом из них, сине-белом, красовался золотой красавец-грифон. Символ династии Грифонхарт. Ох, надеюсь, королева не спросит с нас за то, что посокращали в Бракаде популяцию покровителей династии! Впрочем, вот перед нами стражники уже распахивают двери, и мы видим королеву на троне, дневничок, а она видит нас. И… вот я думала, знаешь, что увидим мы бой-ба строгую женщину, сильную, почти кабани… такую же сильную, как её тотем — грифон… а увидели женщину в платье! Причём бесконечно усталую — у меня шея заныла от её усталости и стало ещё тоскливей. Но потом женщина величаво окинула нас взглядом — и тут стало понятно, кто здесь самый доблестный рыцарь, и кто самая справедливая буква закона. И не надо ей выглядеть такой же сильной, как грифон — она такая есть. — Добро пожаловать, лорды Хармондейла, — низкий её голос отразился от белых (наверное, мраморных?) стен, пробежал солнечным лучом сквозь витражные стёкла окон, лёг к ногам как пушистая кошка — впрочем, кошке тут явно места не было. Рыжеволосая женщина встала со своего трона и повела рукой — известный приглашающий жест. Мы оробели. Впрочем, на автомате всё же потопали к трону королевы, даже ноги перестали плестись и стали вышагивать. Подошли совсем близко. Стало видно и белое платье с золотистым поясом, и колечки рыжих кудрей, и носки туфель, и не особо умело скрытые мускулы рук — явно больше и крепче наших. Рыцарь. Как есть рыцарь, а не королева! Кати снова вышла чуть вперёд и дрогнувшим голосом представила нас: — Лорды Хармондейла к вашим услугам, ваше величество. Лорд Грег, лорд Хан, леди Кэролан и я, леди Катарина… Кати… И неожиданно выпалила: -…верховный лорд. Для чего это было нужно? Для увесистости нашего и так шаткого статуса? Но договорились же, что не будет верховных! Мужчины при представлении кланялись. Мы с Кати изображали что-то вроде реверанса — насколько можно было его выполнить в наших походных одеждах, а не в столь прекрасном платье, как платье королевы. — Королева Эрафии и Энрота Катерина Грифонхарт, — кивнула королева в ответ. — Что ж, это вы — та несчастная четвёрка, победившая в состязании лорда Мархэма? Вот так. Без лишних слов сразу поставить нас на место со всеми нашими церемониями. Мне отчего-то стало стыдно, так стыдно — непереносимо! Правда, задним числом я поняла, дневничок, что меня перекрыло нашим всеобщим стыдом. Что и говорить, королева Катерина должна была уметь расставлять вещи по местам, иначе какая она, к чёрту, королева. А вот дальше случилось совсем странное. — Старый дурень, — вдруг заявила Грифонхарт. — Отдать такую сложную территорию каким-то… авантюристам, простите за откровенность. Дурень и трус. Я же специально даровала ему эту землю после Древесных войн. Думала, он с ней справится. Вы же наслышаны про Древесные войны? — Да, ваше величество, — тихо ответила Кати. Она была права: в те вечера, когда мы отдыхали в нашем замке, к нам часто приходил наш историк Венделл и много рассказывал — и про Древесные войны, и про Катерину, и про эльфийского короля, и про то, как живётся на материке Антагарич. Про жизнь на Антагариче мы с Кати знали, пусть и несколько ограниченно, а вот нашим мужчинам с Энрота было интересно. — А он, значит, выкинул спорную территорию четвёрке идиотов и успокоился, — резюмировала Катерина. — Впрочем, не такие уж вы и идиоты, если за вас сам король Готфарр. Гномы — это серьёзно, их слову можно верить. Но теперь я хочу сама убедиться, что вы достойны нести звание настоящих лордов Хармондейла. И поэтому я попрошу вас об одной услуге. — Мы слушаем, ваше величество, и сделаем всё, что в наших силах, — увесисто ответил Хан. Это у него получилось здорово! Даже Катерина благосклонно улыбнулась. — Хорошо. Подойдите поближе — моё задание не для чужих ушей. Мы сгрудились около её трона, не решаясь, впрочем, подойти ещё ближе, чем уже стояли. — Итак, господа лорды, — голос королевы Катерины перешёл с властного звона на тихий разговорный тон. – У меня случилась маленькая проблема. В АвЛи раскрыли моего шпиона. Поскольку это очень хороший шпион, от него не добились нужных сведений и решили его казнить. У нас остался месяц. Через месяц приговор приведут в исполнение. Ваша задача — вызволить его из тюрьмы. Естественно, вы будете щедро вознаграждены… и получите признание Хармондейла Эрафией. Это всё. Катерина ни единым мускулом, ни единым движением, ни даже тоном голоса не выдала то, что она волновалась! Знаешь, дневничок, мне даже стыдно, что я это почувствовала, я не старалась войти с ней в контакт, я просто слушала задание! Святые угодники, за что мне это. Вот за что мне знать, что королева Эрафии волновалась за этого хорошего шпиона? Видимо, он был ей дорог. Может, родственник какой или просто очень знакомый слуга… но я чувствовала эту горечь, и горечь осела в моём горле, не давая ничего сказать. — Мы всё выполним, ваше величество, — коротко откланялись остальные, и аудиенция была завершена. Стражники проводили нас до выхода. *** Странные ощущения, дневничок. Нас действительно подрядили батрачить — но для Катерины Грифонхарт мне хотелось сделать что-то хорошее. Может быть, я заразилась атмосферой замка? А, может, просто на выходе наконец-то стало хорошо — и от окончательно выветрившегося хмеля, и от морского ветра, и от солнца? А может, где-то внутри, в душе, осела эта горечь переживаний, и хотелось хоть кого-то избавить от неё, раз уж других мне выпала судьба избавлять от их собственных жизней.