Летний дождь
5 июня 2019 г. в 02:01
Дождь хлынул неожиданно, когда демонстрация ещё не успела завершиться. На самом деле Джон вовсе не собирался к ней присоединяться, но Диане хотелось посмотреть всё, а он никак не мог оставить её из-за такой мелочи.
— Какой ливень. И солнце при этом. — Она со смехом стряхнула воду с волос, успевших намокнуть, пока они бежали к летней веранде этой кафешки. — Часто у вас в Вестеросе такие?
— Летом случаются. — Джон скинул насквозь промокший пиджак на спинку стула. Повезло, что бежать было недалеко, иначе столика им вполне могло не достаться. — Мы их называем солнечными дождями. После них всегда самые красивые радуги.
— Радуги и в Эссосе бывают. — Она попыталась расправить намокшую и липшую к телу кофту, но удавалось плохо, ткань не слушалась, и Джон поймал себя на мысли, что не может оторвать взгляда от её пальцев. «Что вы думаете о ней? У неё доброе сердце. Я видел, как вы смотрите на её доброе сердце». Он с трудом отвёл глаза. Как же невовремя вспомнился тот разговор. Не прошло и полугода после него, и он вонзил кинжал в её сердце. — Только редко. У нас летом дождей не бывает. Только зимой и осенью немного. Тогда всё расцветает, так красиво. — Она мечтательно улыбнулась. — Я слышала, в Тёмные Века зимы и лета могли длиться по несколько лет. Как вы думаете, это правда?
— Сохранившиеся источники тех лет говорят именно об этом. — Как же трудно сперва было представить, что зима и лето могут длиться лишь по несколько лун предсказуемо сменяя друг друга. Из-за этого в первый год даже голод случился. Урожай не успели собрать. Потом обвыклись. Бран где-то в глубине веков нашёл время ещё до появления Короля Ночи, когда такая смена сезонов была нормой. Календарь был его изобретением. Жаль, сейчас об этом никто не вспомнит. Король Брандон для всех лишь тот, после кого случились смута и раскол. — Но это могут быть лишь легенды. Есть теории, что их летоисчисление отличалось от нашего.
— Вот как. Никогда не слышала. — Она улыбнулась. — Хотя, наверное, так и должно быть. Ведь сколько лет прошло.
— Те кто придерживаются теории длинных сезонов считают, что именно изменение их длительности подтолкнуло общество к развитию. До этого мир был слишком непредсказуемым. Об изобретении нового не задумывались, только о том, как накопить еды на зиму, которая может настать в любой момент. — Джон и сам считал так. Он видел как после второго объединения стали развиваться наука и искусство. За четыре столетия в их мире появилось столько нового, сколько не появлялось за всю его предыдущую многотысячелетнюю историю. А в Эссосе развитие началось ещё раньше. Там ведь не было раскола, зато был Залив Драконов, ставший лидером прогресса. Может, если бы не тот кинжал в его руках, Вестерос, а не Волантийское княжество Эссоса, считался бы мировым лидером?
— А какой теории придерживаетесь вы? — Диана наклонила голову набок, но ответить ей Джон не успел, рядом со столиком возник официант с лицом полным скорби всех угнетаемых народов Соториса.
— Не желаете меню? — Кажется ему сегодня отказывали столько раз, что он успел попрощаться и с работой, и с репутацией.
— Давайте. — Диана протянула руку, но меню получила не сразу. Таких слов явно не ждали, и официанту понадобилось время, чтобы понять, что оформлять увольнение по собственному желанию ему ещё рано. — Роза простора. — Процитировала Диана название на обложке, когда повеселевший парень отошёл. — Красиво.
— Это у нас ещё со второй династии мода на цветочки и прочие просторские штучки. — Джон усмехнулся, история была презабавной. — По глупости и незнанию, естественно. Роза символ Тиреллов, а их к тому моменту уже почти сотню лет как не было. Хотя после прихода к власти свободных в моду вошли драконы. Эти, видно, ещё не успели переметнуться.
— Драконы? — Она приподняла брови. — Таргариенов?
— Да, их. — Не могла она не знать о партии Народной Свободы, превратившей Дейенерис, его Дейенерис, чуть ли не в идол. Только вот в той девушке о которой говорили эти борцы за права всего человечества ничего не было от настоящей Дени.
— Пусть уж лучше цветочки. — Она буркнула это на грани слышимости и уткнулась в меню. — Надо же так над историей надругаться.
— Вы изучали историю Таргариенов? — Дурацкий вопрос, он понял это как только спросил, она же говорила, что перечитала все статьи, по истории дома, что он писал.
— Немного, но достаточно чтобы понять, что они превратили людей в лозунги. — Она высмотрела что-то в меню, удовлетворённо кивнула, раздражение пропало из голоса. — Я возьму себе горячий шоколад и вот эту симпатичную пироженку. Будете что-нибудь заказывать?
— Нет пожалуй. — Джон вытащил из нагрудного кармана рубашки сигареты, каким-то чудом пережившие дождь, и зажигалку. — Вы как относитесь к сигаретному дыму?
— Нормально, хотя сама не курю. — Она поднятием руки подозвала официанта, и пока Джон раскуривал сигарету, продиктовала заказ. — А вам идёт сигарета. Раньше мне казалось это невозможно. — Она хмыкнула, вытащила из сумочки телефон. — Можно вас сфотографировать? Буду знакомым показывать как надо выглядеть, если уж решил себе лёгкие курением портить.
— Пожалуйста. — Он бы тоже её сфотографировал. Вот такой, улыбающейся, с мокрыми после дождя волосами, в облепившей тело рубашке. Весёлую, непосредственную. Чтобы когда снится тот самый день, смотреть и помнить, что она может быть счастлива в этой жизни, что это зависит и от него тоже.
Она что-то нажала на экране, улыбнулась, передвинула стул и повернула телефон к нему. — Вы хорошо получились. Фотогеничны. Я плохо выхожу на фотографиях.
— Не может быть. — Джон выдохнул дым в сторону, благо дождь закончился, и люди начали расходиться, и наклонился к ней. Фото и вправду вышло неплохим, он бы лучше его повесил на стенд кафедры в Университете, чем висящий там кошмар, но профессор с сигаретой — это так непедагогично. Даже если все студенты знают, что он курит. Но куда важнее фото была возможность быть так близко к ней, знать, что она не оттолкнёт. — Вы слишком красивы.
— Самый банальный комплимент из всех. — Она открыла галерею, пролистала несколько альбомов и в одном из них открыла фото, где она позировала вместе с серьёзным мужчиной на две головы выше. Лицо казалось холодной восковой маской, а она сама лишь куклой. — Вот видите.
— Слишком официально. — Чтобы затянуться Джону пришлось выпрямиться, но, наверное, так было и лучше. Не стоило злоупотреблять близостью к ней. — Я знаю только одного человека, который хорошо получается на таких. И то потому, что в момент фотографирования он думает не о нём, а о квантовой физике. Есть что-то попроще?
— Обожаю физиков. Познакомите? — Она вышла из одного альбома и зашла в другой с говорящей подписью «Любимые». — Такие интеллектуальные люди. Они говорят, а ты себя человеком из Тёмных Веков чувствуешь. — Следующее фото оказалось с тем же мужчиной, только теперь он обнимал её за талию, и оба хохотали над чем-то.
— Он уже женат. — Шутка получилось несколько натянутой, но он не хотел знакомить их. И вовсе не потому, что ревновал. — И я не представляю как жена его терпит. — Он усмехнулся уголком губ и поспешил перевести тему. — А это не Роберт Баратеон с вами?
— Именно он. Уже три года вокруг меня вьётся. Всё предлагает замуж выйти. — Бывший враг, а в этой жизни друг и может даже жених. Порой ему не верилось, что так бывает, что они совсем ничего не помнят. — Даже в Эссос ко мне приезжал. Очень перспективный жених. Слияние наших компаний обеспечит нам почти полную монополию на рынке.
— Тогда почему же Роберт ещё не объявил о помолвке разгромом парочки самых дорогих баров столицы? — В ней остался не только свет Дени, но и её королевские расчётливость и ум. Других таких он не встречал и менее всего был готов после стольких лет поисков отдать её Баратеону.
— Я наивно жду настоящей любви. Баратеон на её роль не очень подходит. — Она захлопала глазками, изображая юных любительниц порассуждать о любви на страницах соцсетей, и Джон улыбнулся. Она, его Дени, невероятный сплав из наивности и света, мудрости и расчётливости. Его королева, пусть у неё даже нет титулов и короны. — Смотрите. — Она пролистнула на следующее фото, где она обнимала светловолосого, чем-то смутно знакомого ему мужчину. — Я с дядюшкой Джорахом. Самым лучшим, добрым и заботливым. — И вправду — Джорах Мормонт. Оказывается и так бывает. Тогда, он желал её как женщину, а здесь любил и воспитывал как племянницу. — Он моя поддержка и опора. Самый верный друг. Чтобы ни произошло, я всегда могу вернуться к нему. — И у него когда-то был друг, в которого он верил. А потом его сослали на Стену за убийство королевы, а друг стал Великим Мейстером и даже не навестил ни разу. С того дня он Сэма не видел, да и слышал о нём лишь однажды, когда тот умер. — Так, что там дальше? — Она открыла следующий снимок и сразу заслонила его пальцем, явно собираясь листать дальше, но тут появился официант, и ей пришлось отвлечься и положить телефон на стол.
На фотографии были не живые люди, это был рисунок, сфотографированный на телефон. На нём Диана прижималась спиной к мужчине, а он уверенным жестом прижимал её к себе. Не стоило даже гадать, этот человек не был родственником или другом. И он тоже напоминал Джону кого-то. Кого-то ещё из той жизни.
— Шоколад вкусный. — Её голос прозвучал натянуто, кажется, она не хотела, чтобы он видел что-то столь сокровенное. Пожалуй стоило послушать предупреждение и не задавая вопросов перейти к другому кадру, но тут Джон наконец смог вспомнить человека на рисунке.
— Кто он? — Это был Джейме Ланнистер. Намного моложе, ухоженнее и счастливее, чем при последней их встрече, но именно он. Неужели именно он был той самой любовью, которую она ждала? В груди заныло. И на что он вообще рассчитывал? Он сам убил её, предал, отказался от неё. С чего он решил, что может присвоить себе эту её жизнь, если сам оборвал ту?
— Человек, который помог мне обрести себя. Остаться человеком, когда всё вокруг рухнуло. Мой Джейме, хотя он предпочитал, чтобы его называли Джейсон. Джейсон Голд. Её глаза заблестели, и она поспешно склонилась над чашкой.
— Простите. — Это была не любовь, другое. Он понимал. У него тоже был такой человек. Тот, кто вернул его в реальный мир. Напомнил, что он ещё живёт и глупо хоронить себя заживо. Та, из-за кого всё рухнуло тогда, стала для него проводником в новую жизнь. Её звали Сара Риверс, но узнать в ней Сансу Старк было даже слишком легко. Наивная, мечтательная, не знающая жизни девочка, она мечтала о принце, а влюбилась в чудовище. Им обоим повезло. Он увидел её в парке вместе с этим человеком, с тем, к кому не стоило приближаться, кого звали Рамси Болтоном когда-то. Не пожелал принимать этого. Понадеялся, что сможет изменить её судьбу, не дать погибнуть или превратиться в циника. Завёл знакомство, стал частым гостем в её доме и добился того, что она забыла о своём избраннике. Он мог бы открыть ей глаза, но ему так хотелось сохранить в ней наивность и веру в людей, которые она растеряла в той жизни. Наивная любовь девушки переросла в крепкую дружбу, она вышла замуж, завела детей, а потом и внуков, прожила долгую счастливую жизнь, не в пример той другой. Когда она была уже совсем стара, он решился рассказать ей о себе, о том, кем он был на самом деле. Он не мог этого не сделать. Больше полувека он строил свою жизнь вокруг неё, оберегая и защищая, он вспомнил каково это — жить. Она поверила ему. Поверила и взяла обещание, что он не отстранится от жизни вновь, когда её не станет. Через семь дней он похоронил её. В тот же день появился молодой перспективный историк Джон Сэнд, которого шесть лет назад сменил двоюродный внук Джейхерис Сэнд. Он сдержал обещание.
— Не стоит. — Диана лишь помотала головой и отломила кусочек пироженки. Разговор прервался сам собой. Видимо, её воспоминания были не менее болезненными, чем его. Говорить она не хотела. Кажется, он своей глупой догадкой разрушил всё, что удалось создать.
Шоколад она допила быстро, без видимого аппетита доела пирожное. Ей явно не терпелось уйти. Официант получил плату и на чай, и Диана встала. — Меня где-то здесь ждёт машина. — Всё же пояснила она поднявшемуся следом за ней Джону. — Там ещё дом такой старинный.
— Я провожу вас. — Он бросил окурок в пепельницу, накинул на плечи пиджак. Кажется, машина ждала её около той парковки, где припарковался он сам. — Здесь недалеко. Минут пять, если не торопиться.
— Спасибо. — Она подобрала пальто, вздохнула, слабо улыбнулась. — Я была слишком резка. Простите.
— Вашей вины нет. Я видел, что вы не хотели говорить об этом фото. Не стоило спрашивать. — Неужели она не зла на него. Он с трудом мог в это поверить. Он так бесцеремонно влез туда, куда лезть не стоило, а она простила ему это? — Это мне стоит извиниться.
— Извинения приняты. — Улыбка стала куда уверенней. — Мне стоит спрятать это фото подальше. Оно у многих вызывает интерес. — Он промолчал, всё ещё не глядя ей в лицо. Мокрые камни мостовой блестели и на них так легко было поскользнуться, стоило быть осторожней и следить за Дианой. — Как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра, Джейх? У нас был крайне интересный разговор об истории.
— Завтра? — Завтра у него были студенты и впервые ему не захотелось к ним идти. — У меня пары. Только если после четырёх.
— Прекрасно. Мы можем встретиться за обедом. — Она пожала плечами, в глазах блеснули хитрые искорки. — Машина заедет за вами, если вы не против.
— Какая машина? — Он мог бы и сам добраться. Хотя тогда ему не придётся добираться до дома на автобусе. Выпив, даже немного, он за руль не садился. Сам убьётся — не беда, но из-за него могли пострадать другие.
— Вон та. — Она фыркнула и показала туда, где между двумя домами притулились роскошное алое авто. Разумеется, совершенно не по правилам, но к такой машине ни один золотой мундир даже не подойдёт, не говоря уж о том, чтобы вызвать эвакуатор. — До завтра, Джейх. — Она чуть вскинула брови, вновь изображая куколку. — До встречи на обеде.