Второй Шанс

      Он думал, что всё закончилось, когда Брана выбрали королём, когда Сансе отдали Север, когда Арья уплыла, а он вернулся на Стену. Всё должно было закончиться. Столько крови и слёз было пролито ради этого, столько людей погибло. Вестерос заслужил мир. Смена длительности сезонов оказалась неожиданной, люди так радовались быстро наступившему лету, что не заметили, что осень пришла ещё быстрее и второй урожай, на который так рассчитывали, уничтожили заморозки. Зима выдалась голодной и тяжёлой, но потом всё пошло на лад. Бран нашёл в глубине веков время, когда сезоны сменялись так же, и по его описаниям Сэм создал то, что брат назвал календарём. Список сроков, в которые должны сменяться сезоны. Календари распространили среди крестьян, по одному на деревню, и летом площади под посевами расширили, урожай оказался обильнее. Жизнь вошла в колею, пусть эта колея и была новой и не обкатанной.       Сам Джон тоже обвыкся. На Стене было неплохо. Лучше, чем где угодно. Здесь были одичалые, которые считали его своим, место для охоты с Призраком и, самое главное, здесь не было ничего, что напоминало бы о ней. Тормунд не раз говорил, что нельзя хоронить себя вместе с той, кого нет, что он должен выбрать: умереть и уйти к ней или жить и оставить прошлое в прошлом. Джон и сам это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Умереть и уйти к ней? Но согласится ли она принять его после того, что он сделал? Сможет ли он сам подойти к ней? Жить и оставить прошлое? Но как это возможно, когда её черты ещё не потеряли ясности в сознании, когда он просыпаясь, порой почти чувствует её рядом? Джон не мог выбрать и так и продолжал существовать, чувствуя себя живым лишь охотясь с Призраком.       Жизнь напомнила о себе неожиданно, спустя четыре года после её смерти. Из столицы прилетел ворон с сообщением о смерти Тириона Ланнистера — десницы короля. Тирион в последние годы был одержим идеей возродить род Ланнистеров, последним представителем которого он остался. Он женился дважды, но первая жена всё никак не могла забеременеть, и год назад он расторг брак с ней и женился вновь. Когда новая леди Ланнистер забеременела радости Тириона, судя по долетавшим с юга вестям, не было пределов. И вот несколько дней назад она родила. Но ребёнок не прожил и дня, а сама женщина не пережила родов. Судя по всему, Тирион решил утопить горе в вине. В итоге утонуло не только горе. Тирион погиб, захлебнувшись вином.       Ещё через месяц погиб Сэм. Возможно, его отравили. По крайней мере так было сказано в очередном письме. К Лили и её детям приставили охрану, но никаких попыток им навредить предпринято не было. Кто бы ни отравил Сэма, он желал зла только самому Великому Мейстеру. Ничего не отозвалось в душе Джона, когда он прочитал письмо. Когда-то Сэм был его другом, самым лучшим и близким, но всё закончилось после совета, который лишь в насмешку можно было назвать Большим. Того жадного до почестей и власти человека, что стал Великим Мейстером, Джон не знал.       Зато, когда спустя ещё два месяца прилетел ворон из Винтерфелла, сердце почему-то сжалось. Он не смог простить Сансу, но не хотел знать, что за беда могла произойти у неё. Но послание оказалось радостным. Санса Старк, королева Севера, приглашала своего кузена, чтобы он мог познакомиться с будущим принцем и своим племянником. Прожив три года одна, Санса решила, что Северу нужен наследник и взяла себе в мужья кого-то из бастардов северных лордов, кто никогда не смог бы оспорить её положения. Теперь срок рождения наследника был близок, и Санса приглашала Джона в Винтерфелл.       — Съезди. — Сказал Тормунд, когда Джон рассказал ему о послании. — Это же твой дом.       — Да. — Он хотел вновь увидеть Винтерфелл, но не Сансу. Она предала клятву, данную под чардревом. Если бы не это, Дени была бы жива. — Но Санса… Она предала клятву.       — Но её ребёнок ведь ничего не предавал. Считай, что едешь к нему.       И Джон поехал. Только для того, чтобы успеть к окончанию родов у сестры и узнать, что королева очень слаба и едва ли переживёт ночь.       Всю ночь он просидел возле неё, сжимая в ладони тонкую и ставшую почти прозрачную руку, глядя на осунувшееся лицо. Она умирала от горячки, металась по постели, бормотала что-то, а Джону казалось, что её ладонь стала горячей, будто огонь костра. Под утро Санса открыла глаза, выцветшие, потерявшие удивительную голубизну.       — Ты? — Сперва Джон решил, что её едва слышный шёпот обращён к нему, но в её голосе было столько ужаса.       — Санса, это я, Джон. Твой кузен. Ты видишь меня? — Но она не видела, смотрела в пустоту перед постелью расширенными от ужаса глазами и шептала лихорадочно и сбивчиво, обращаясь к этой пустоте.       — Тебя не может здесь быть. Ты мертва. Давно мертва. Уходи от меня, уходи прочь. Я королева, ты не можешь. — Голос Сансы сорвался и слёзы потекли по её щекам, она задрожала. — Нет. Нет, я не хочу. Только не ребёнка. Не моего сына. Возьми меня, он ничего не сделал тебе. Оставь его.       — Санса! О чём ты? С кем ты? — Он почти крикнул это, но она не услышала, только боль исказила её лицо, она вдохнула ещё раз и замерла. Её ладонь обмякла в руке Джона.       Её и её ребёнка похоронили в крипте, как и полагалось, тело её мужа забрал его отец. Ни один из Старков Винтерфелла не пережил ночь. Ребёнок Сансы так и не смог сделать первый вдох и умер даже раньше матери, а тело её мужа нашли под стенами Винтерфелла, может столкнули, а может и сам сорвался, решив запить горе элем. Это было неважно. Род Королей Севера прервался, Сансы больше не было, радость обернулась страшным горем.       Возможно, это всё было от затуманенности разума горем и усталостью, но Джону стало казаться, что между смертями тех, кто был его друзьями когда-то, и смертью его сестры есть связь. Было очень легко, стоя на коленях перед чардревом, представить тех, кто мог желать им зла. И самое главное — почему. Из-за них погибла Дейенерис. Если бы не рассказ Сэма, болтливость Сансы, слова Тириона, она была бы жива. Но почему не он? Он вонзил нож в сердце королевы. Если кто и должен был отвечать, то он, а не Санса и её новорождённый ребёнок и несчастный муж. Возможно, он был следующим на очереди. Если так, то он был готов. Главное, чтобы никто больше не пострадал.       — Джон. — Едва слышно прошептал ветер, и он вздрогнул. Показалось? — Джон. — Прошелестели листья чардрева. На его ветвь сел ворон. Повертелся, уставился на Джона бусинками глаз.       — Если это ты, то самое время показаться. Иначе я решу, что мне кажется из-за бессонной ночи.       — Джон. — Каркнул ворон. — Сомнений быть больше не могло, его звал Бран. — Джон. Гавань. Гавань.       — Ты зовёшь меня в Королевскую Гавань? — Он не хотел возвращаться туда никогда, и Бран знал это. Так зачем же звать его в место, где умерла часть его?       — Да. Гавань. Срочно. — Ворон забился, захлопал крыльями. — Смерть.       Кто теперь? Страх не застать брата в живых мучил его всю дорогу. А если он был прав, и им мстят за Дейенерис. Они могли убить того, кто занял её трон. Убить, только для того, чтобы никто больше на это не решился. Оставалось надеяться только на дар Брана, тот должен был уберечь его от убийц. И всё же Джон боялся. Он был зол на Брана и Сансу, но после того, как она умерла у него на руках, он не хотел терять ещё и его.       Но Бран был жив, когда Джон добрался. Он похудел ещё сильнее и под глазами залегли тени, но взгляд этих глаз был живее, чем в любой из моментов после его возвращения из-за Стены.       — Здравствуй, брат. — Голос у него стал ещё тише, но Джон уловил интонации того, прежнего Брана. Своего брата, а не Трёхглазого Ворона. — Я рад, что хотя бы ты добрался. Нас должно было быть трое, но третья не присоединится.       — Арья? — И, хотя во временной резиденции было тепло, Джон почувствовал холод.       — Её больше нет. — Бран опустил голову, сердце Джона замерло. Не может быть. Его маленькая сестрёнка. Она убила самого Короля Ночи, она могла защитить себя. — Я хотел вызвать её как тебя, но увидел лишь её смерть.       — Как? — Только и смог выдавить Джон. Сил поверить в это не было. Арья не могла погибнуть. Она была… была…       — Этого лучше не знать, поверь мне. — Бран вздрогнул, обхватил себя руками. — её убили работорговцы, Джон. — На нашу свободолюбивую сестрёнку надели ошейник перед тем как убить.       Разрушительница оков. Вспомнилось почему-то. Работорговцы не могли служить ей, но был в этом жестокий символизм. Она боролась с рабством, а сестра её убийцы погибла в руках работорговцев. — Санса. — Только и сказал он в ответ.       — Я знаю. Их больше нет, Джон. Они мертвы. И я следующий. — Джон вскинул глаза, собираясь что-то сказать и не смог. Он никогда не видел такого страха в глазах Брана, тот знал что-то, чего не знал Джон. — Я больше не вижу будущего, Джон. Там лишь тьма и она всё гуще с каждым днём.       — Это ничего не значит. — Брану лучше знать, но так хотелось сказать что-то успокаивающее.       — Я сперва тоже так думал. Когда погиб Тирион, я посчитал, что это лишь несчастье. Бывает. Сэма отравили. Я стал искать убийцу, но не нашёл. Зато нашёл другое. Умирая, он говорил с кем-то, женщиной, умолял простить, не убивать, а потом — пощадить хотя бы его семью. Я всё пытался понять с кем он говорит и нашёл, наконец. Белая тень без лица. Живым её не увидеть. — Его слова были похожи на бред, но Джон знал, что Бран видит больше других. — Около Арьи такая была. Около Тириона. Только он ничего сказать не смог, захлёбывался, но видел её. И возле Сансы. Только смотрела она не на неё, а на тебя. Тогда я понял.       — Этого не может быть. Она мертва. — Он не хотел верить в слова Брана, в свою догадку. Его родные друзья, они умирают из-за него. Страшно умирают.       — Это не она. Проклятие. И я чувствую его рядом с собой. — У Брана задрожали губы, и Джон вдруг увидел того мальчика, что оставил, отправляясь на Стену. Не короля, не Ворона, просто ребёнка. — Я не хочу умирать, Джон.       — Ты и не должен. — Она ничего не сказала перед смертью, но должно быть не раз прокляла всех при жизни. — Я убил её. Мне отвечать за это.       — Проклятью этого не скажешь. Я не хочу, но я знаю как обмануть его. Мне надо в пещеру. Там оно до меня не дотянется. — Он прерывисто вдохнул. — Я не хочу возвращаться туда, но это единственный шанс. — Бран помолчал, опустив голову. — Прости, Джон.       — За что?       — За всё. Ты знаешь. — Он знал, но это было уже не важно. На этого Брана он не был зол. На того, что допустил смерть Дени и принял чужую корону — да, на мальчика, желающего просто жить — нет. — Мне надо уехать, но нельзя бросать королевство. Джон, ты должен стать королём. Ты последний…       — Нет. — Он сам отказался от своего имени, от трона, титула короля, когда ударил её. — Она была последней, а я Джон Сноу, бастард с Севера.       — Хорошо. — Он помолчал, прежде чем сказать это, и в этом молчании была обречённость. — Я соберу новый Большой Совет. Отрекусь. Заставлю их избрать нового короля. Вестерос не должен распасться. Я видел это, Джон, пока ещё мог что-то видеть. После Раскола останутся лишь могилы. Он завершит то, что начал Король Ночи.       — Ты изменишь это будущее, Бран. Я в тебя верю. — Джон встал, чтобы ободряюще коснуться плеча брата. — А потом поедем на Север вместе. Я буду тебя навещать в этой пещере. Или приведу вольный народ, если хочешь. Создадим первый город за бывшей Стеной.       — Спасибо. — Он улыбнулся, впервые с падения. — Джон. Пока мы здесь, прошу, будь рядом со мной.       — Буду.       И Джон был. Тот месяц, что потребовался на сбор совета. Общался с братом, гулял, обедал и ужинал. Слушал про видения, что тот видел раньше и всё больше верил, что всё будет хорошо, что они уедут вместе на север и проживут долгую жизнь как братья и соседи. Бран любил смотреть на море, говорил, что оно успокаивает и завораживает. Почти каждый день Подрик привозил его к обрывам выходящим на море и верно охранял, пока Бран созерцал море и обсуждал корабли с Джоном. Они пришли на море и в тот день. Накануне прошёл дождь и трава была ещё мокрой. Подрик вёз коляску крайне аккуратно, но в какой-то момент отвлёкся, мотнул головой, отгоняя что-то летающее, и поскользнулся. Ноги рыцаря поехали, ручки коляски выскользнули из рук, и тот, кто должен был охранять Брана, невольно толкнул его к обрыву.       Джон был рядом, но слишком далеко, чтобы успеть остановить. Когда же он сбежал вниз, рискуя сорваться, было уже поздно. Бран лежал на земле среди обломков коляски и кашлял кровью. Джона он не увидел, смотрел куда-то мимо него.       — Ты пришла. Зачем? Зачем ты убила их всех? Тебе нужен был только я. — Он закашлялся. — Ты… Я так и думал. — Он оторвал глаза от того, на что смотрел, казалось, это стоило ему огромных усилий, и посмотрел на Джона. — Джон, королевство. — Кровь выступила на губах брата, а Джону казалось, что это он умирает. Почему она забрала у него всех, но не убила его? Он был единственным, кто должен был погибнуть. — Она… Она… Вернёт… — Договорить Бран не смог. Захрипел и упал на землю. Короля Шести Королевств Брандона Старка не стало.       Большой Совет всё же собрался, но оказался бесполезен. Избрать нового короля не удалось, каждый регион пожелал независимости, Раскол произошёл. Джон вернулся на Север один. Он больше ничего не мог сделать. Смерть брата, казалось, уничтожила последние крохи жизни в нём, даже охоты его больше не волновали. А потом появились кошмары. Она снилась ему каждую ночь. Порой она была королевой, с короной в серебряных волосах, порой качала на руках ребёнка, их ребёнка, иногда купалась в ванной или с улыбкой ждала его в их общей постели. Он просыпался со слезами после каждого такого сна. Но чаще всего он убивал её. Различались места, события, люди вокруг. Одно оставалось неизменным, поцелуй и кинжал в её сердце, его кинжал.       Он почти перестал есть и старался не спать, боясь вновь увидеть её, думал, что сойдёт с ума. Так бы и произошло, так должно было произойти, но его спас Тормунд. Почти силой он оттащил его к ведунье.       — Тьма ходит вокруг тебя. — Сказала она походив вокруг и поцокав языком. — Но эта тьма чужая, кто-то наслал её на тебя.       — И ты сможешь её убрать? — Спросил Тормунд, Джону было уже всё равно. Если ему суждено сойти с ума и умереть, пусть будет так. Судьбу не обмануть.       — Я нет. Но я могу дать ему силы, чтобы бороться.       — Как? — Всё же спросил Джон. Возможно, он ещё зачем-то нужен Старым Богам.       — Ты сам поймёшь. — Она раскурила какие-то травы на жаровне, затянула заунывный мотив, и Джон сам не заметил, как провалился в сон.       Он стоял посреди разрушенного тронного зала, вновь. И она стояла перед ним, его Дени. Но не такая как в тот день. На ней было тонкое голубое платье, серебристые волосы распущены и смотрела она чуть наивным взглядом девочки. — Дени… — Он произнёс это с трудом. Так нужно было что-то ей сказать, но что?       — Привет, Джон. Ты решил присоединиться ко мне? — Она улыбнулась, протянула руку. — Пойдём. Здесь есть множество куда более уютных мест.       — Здесь?       — За гранью. Я уже устала ждать. Или ты решил бросить меня? — Она рассмеялась тем смехом, что он так любил. — Идём же.       — Постой. Ты не злишься на меня? — После того, что он сделал, она должна была проклясть его при встрече, а не улыбаться.       — Сперва злилась, но потом надоело. Кроме того, я была не права. Убила стольких невинных людей. Страшно даже вспоминать. — Её взгляд стал требовательным. — Пошли. Или тебя нравятся эти руины?       Он поднял руку, собираясь взять её ладонь, но замер. У него не было никого, ради кого можно было вернуться. Все были там, куда она звала его. Так легко было сделать этот шаг. Но он не мог. Оставался ещё Тормунд, который так старался его спасти, было слишком жестоко разочаровывать его. В конце концов сколько может длиться человеческая жизнь? — Нет. Мне ещё рано туда. — Она нахмурилась, опустила руку. — Но ты должна знать. Я повёл себя ужасно в тот день, как трус и предатель. Я не должен был убивать тебя. Нужно было поговорить, успокоить, убедить. Прости, Дени. Мне так жаль. Я скоро приду к тебе, обещаю. Я люблю тебя.       Её лицо поплыло перед глазами, растаяли руины и он очнулся в шатре, глядя на ведунью. — Тьма ушла. — Объявила она, но без радости в голосе. — Теперь твоя жизнь только в твоих руках. Очень, очень долгая жизнь.