— Ты же сказал, что вы поссорились. — Скорее, у нас были разногласия. Я был совершенно прав.
— Скука. Уже который день Шерлок маялся от скуки, не давая жизни и покоя всем окружающим, а если быть точнее — своему мужу. Постоянный шум и невыносимые жалобные стоны скучающего детектива медленно выводили из себя и мешали нормальному существованию. Джим, понимая всю сложившуюся драму и терпеливо выслушивая нытьё супруга, набравшись терпения и с натянутыми, словно струна, нервами, тяжело выдохнув, садился за ноутбук и пытался работать. Но так ведь не может продолжаться вечно, верно? На третий день безделья в ход пошла новая скрипка детектива, струны которой заскучавший Холмс терзал с маниакальным томлением, мимоходом цитируя Шекспира. По исходившим со второго этажа звукам можно было подумать, что в комнате детектива началась самая настоящая война, ведь не может же один человек создавать столько шума? К Шерлоку Джим заходить опасался, поскольку, прожив с несносным Холмсом около полутора лет в браке, знал: единственное, что ему может помочь — это новое дело. Говорить с ним было бесполезно, поэтому Мориарти, собрав оставшиеся нервы и терпение в один крепкий узел, осушал одну порцию виски за другой, обретая шаткую работоспособность и призрачный баланс эмоций. Так могло продолжаться ещё совершенно неопределённое количество времени, если бы не один случай, который многое предрешил.***
— Скука! Одно и то же слово вот уже половину дня глухим эхом отражалось от тонких стен захламлённого кабинета Холмса. Весь дом, включая два этажа, комнаты и самые мелкие закоулки, мог слышать эти неприлично громкие шумы и звуки постоянного падения предметов, что время от времени замещали тяжёлые, импульсивные шаги детектива. — Ску-у-ука! — нудно протянул Шерлок, лениво падая в кресло, вытянув вперёд свои ноги. — Скука, скука, скука, скука, — продолжил бормотать под нос он, словно впадая в какое-то мутное забытьё. Спустя четыре дня без какой-либо работы, мозг Шерлока отчаянно требовал если не распутывания жуткого тройного убийства, то хоть мало-мальски захудалого преступления. Не получая желаемого, аналитическая гениальность тихо, но с колоссальным вредом для своего хозяина, замедляла работу и мешала нормально существовать. Всем. Кажется, детектив потихоньку сходил с ума, не давая жизни не только мужу, но и себе. Спустя несколько минут долгожданного затишья, разум детектива посетила прекрасная в своём роде мысль. Его глаза загорелись пламенем лёгкого безумия, пальцы в нетерпении заплясали, а непреодолимое желание повторить пьесы прошлого напрочь перекрыло все пути к возвращению в русло здравого мышления. Резко вскочив с кресла, Шерлок импульсивно кинулся к своему рабочему столу, выворачивая бумажные папки с материалами о старых делах наизнанку, и, увидев цель своего ураганного поиска, лукаво ухмыльнулся. На самом дне ящика покоился родной девятый браунинг. Ни секунды не медля, Холмс ловко взял оружие, предварительно сняв его с предохранителя. Повернувшись всем телом, мужчина, с сумасшедшей улыбкой, гордо прицелился в декорированную бордовыми обоями стену, на которой огромным полотном висела полная карта Лондона. Целью Шерлока был Букингемский дворец. — Оу, прости, братец, — изобразил грустную мину Холмс, и, моментально изменившись в лице, поднёс указательный палец к спусковому крючку. — Стоять! — со стороны дверного проёма донёсся строгий и очень громкий голос Джима. Не ожидающий такого сюрприза детектив моментально опешил, от греха подальше опуская пистолет дулом вниз. Его шокированный взгляд устремился на возмущённого мужа. Мориарти стоял на пороге кабинета, до побелевших костяшек вцепившись пальцами в чёрный пластик ноутбука. Выражение его лица не сулило ничего хорошего для Холмса, поэтому Шерлок, нервно сглотнув, попытался подкупить неприступного Джима кроткой, светлой и тихой улыбкой. Но быстро понял всю бесполезность этой попытки, потому что Джеймс продолжал смотреть на него как на идиота. Брови злодея-консультанта были гневно сдвинуты, губы с силой сжаты в одну тонкую белую линию, а сама его поза демонстрировала крайнюю напряжённость и собранность. Единственное, что с головой выдавало намерения Джима — его взгляд. В глазах Мориарти был тот самый тёплый отблеск, какой бывает у любящих родителей, что без особого на то удовольствия наказывают своё дитя за мелкие проказы. Сейчас такой же случай. Собирая все мыслимые и немыслимые силы, Джим глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, и тихим, устрашающим шёпотом, что всегда превращался в танец октав в его голосе, медленно начал: — Итак, Холмс, солнце моё, — с наигранной приветливостью беззаботно проворковал Мориарти, небрежно швырнув ноутбук на кипу бумаг и делая несколько неспешных шагов к детективу, — ни я, ни мои стены не будем терпеть твоих выходок, — расстояние между супругами резко сократилось. — Поднимать пистолет на них, — он указал в сторону бордовых стен, — я не позволю. Джим потянулся к зажатому в руке ошарашенного Холмса браунингу. — Я изымаю у тебя это. Отныне всё оружие, что хранится в нашем доме, будет находиться у меня, — консультант аккуратно, ведь оружие всё-таки заряжено, забрал пистолет. — И выдавать я его буду только при особых обстоятельствах, а так как их в ближайшую сотню лет не предвидится — ты больше ни одного браунинга не увидишь. Понял, скучающий мой? — не дожидаясь ответа, Джим быстро чмокнул растерянного детектива в уголок губ и с шумным вздохом направился к выходу. Сделав пару неспешных шагов, Мориарти на секунду замер, произнося: — Если тебе так до сумасшествия скучно, что ты даже готов стены дырявить, запомни одно: здесь тебе не Бейкер-стрит. Нужно дело? Обратись ко мне. Где мой кабинет — напоминать, думаю, не нужно. Когда фигура консультанта быстро исчезла за дверным косяком, Шерлок, мгновенно вынырнув из плена своих собственных чувств к супругу и к его небывалой харизме, резко рванул вслед за Джимом, упрямо крича: — Ну Джи-и-им, может договоримся?